Ведьма и Медведь

Андрей моргнул раз, потом два. Открывшаяся перед ним картина не поменялась. Знакомый по снам лес, тёмный даже в разгар дня, две ведьмы, что с любопытством смотрят на него — ждут реакции, и… связанный их чарами огромный бурый медведь, только что совсем по-человечески обреченно вздохнувший, уронив бедовую голову на лапы. «Б… ть, » — вновь подумал Князев, чувствуя, как болезненно сжимается всё внутри. Ему не надо было смотреть сквозь Сумрак, чтобы убедиться, что Арина не лгала. Он и без неё уже узнал Миху, невозможно было просто… Андрей думал, что видел его во всех состояниях, что изучил все ипостаси, в которые того закидывало, однако… Тут Горшок явно себя перещеголял! Он нервно рассмеялся, стараясь унять дрожь в коленках. Медведь! Массивная гора мышц, шерсти, которая должна бы по законам жанра выглядеть грозной машиной для убийств, но… Таковой абсолютно не казалась. Скорее наоборот, сейчас Миша выглядел даже менее опасным, чем в свои «тёмные периоды», будучи человеком. До странности тихий, пришибленный даже какой-то он внушал не ужас, а острую жалость. Явно почувствовав мысли Андрея, медведь предупреждающее зарычал. «Как смеете вы меня жалеть?! Меня!» — отчего-то всплыло у Князя в голове, которой он поспешил помотать. Это всё было слишком. И нереально, и в тоже время он чувствовал, что взаправдашней даже некуда. А это значит… Андрей расплылся в улыбке — Миха живой! Плевать, что медведь! Это не смерть, с превращением можно разобраться… А вот то, что ведьмы его связали… Князев нахмурился, быстро подобрал заклинание и разрушил энергетические путы. Аксинья было дернулась его остановить, но Арина ей не дала. — Спокойно, Мих, это я, — с хрипотцой произнес Андрей, медленно на почти не гнущихся ногах подходя ближе. — Только не чуди, не убегай от меня… — как заговор шептал он, но Горшок, к счастью. пока не спешил предпринимать попыток свинтить в лес. Он и позы-то не поменял, что заставляло Князева ещё больше хмуриться и кусать губы. — Как же так тебя угораздило-то?! — выдохнул Андрей, опускаясь на колени в примятую траву и наконец зарываясь щекой в густую, жесткую шерсть, отдаленно примечая, что та едва ли не лоснится, а сам Мишка выглядит довольно откормленным. — Безумец, — цокает языком где-то в далеке Аксинья. — Хоть бы справился для начала не жрёт ли человечинку твой дружок! — Тихо ты, — шипит на неё Арина. — Зря не наговаривай тут мне! Ведьмы ещё о чём-то препирались меж собой, но Андрей их не слушал. Он был свято уверен, что Миха его сейчас не тронет. Несмотря на все свои былые, нет, не дуркования, те-то были почти невинны, а на заносы, когда становился действительно буйным, вредил Горшок, в основном, себе, а не окружающим. Поэтому Князь лишь сильнее прижался к темному боку, отчего медведь странно засопел, но не пошевелился, словно боялся… его спугнуть что ли?! Андрей тихонько, но цветасто выругался. В душе понемногу начинала зреть ярость… и желание разобраться. — Эй, ведьмы! — крикнул он, стремительно поднимаясь на ноги и подсознательно загораживая собой Мишку. — Вы часом не охренели?! Какого хрена тут происходит?! Вы что похитили его?! Мало вам показалось, так вы ещё и прокляли Мишку?! Нахрена, б…ть, я вас спрашиваю?! — Андрея несло, а ещё неслабо так потряхивало. Остатками не затуманенного эмоциями разума он понимал, что всё куда сложнее и что ведьмы не были похожи на обезумивших фанаток, готовых заполучить себе Горшка, пусть даже таким мерзким способом… Да и тот же задвинутый подальше разум твердил, что уж лучше б ему промолчать, что сила не на его сторонне и что, если его обвинения не беспочвенны, то в лесу скоро станет на одного зверя больше… Кабанчика, например, будь эта Аксинья с её острым языком не ладна! Мишка позади него что-то предостерегающее зарычал, а ещё, судя по шуму, поднялся с травы. Андрей даже не обернулся он смотрел прямо на Арину, что-то ему подсказывало, что старшая здесь именно она. И вот ведь напасть, та смотрела него как-то странно, словно раздумывала, как бы получше преподнести… — Это мы-то его прокляли?! Мы?! — Аксинья явно тактом не отличалась и щадить Князева не собиралась. — Милок, да будет тебе известно, что то, что ты сейчас пред собой видишь — результат совместного творчества внучатой племянницы Арины, ты её знаешь, как Ольгу, и, милок, тебя! Это вы двоё, Светлые маги, так удружили этому бедолаге, а мы ведьмы, наоборот, пытались столько лет ему помочь, а всё без толку! — и Аксинья безумно рассмеялась. — Чего? — севшим голосом прошептал Князь, чувствуя, как стремительно схлынула кровь с лица, как спину пробрало мурашками и слыша, как сзади изумленно прорычал что-то Мишка. — Не может бы… — Андрей осёкся, глядя на посерьезневшее печальное лицо Арины. — П…ц, — заключил он и, собрав остатки решительности, обернулся к Горшку. И тут же обомлел ещё больше. Тот стоял на задних лапах, высившись над ним, словно слон над Моськой. Вот кем-кем, а карликовой собачонкой Андрей себя ещё никогда не чувствовал, тем более, что смотреть на Миху снизу вверх было вообщем-то привычно, но тут образ довершали другие жутенькие детали. Такие как огромные зубы, что были обнажены в жутком оскале, а шерсть на загривке стояла дыбом. Князь нервно сглотнул, но не пошевелился. Теперь он вообще ни в чем уверен не был, но и отступить не мог. — Мих… — по тону выходило будто Андрей собирался оправдываться, потому он и тут же смолк. За что?! За то, что произошло, он сам ещё не понял, каким образом?! Да ну бред! — Я ни х… не понимаю, что с тобой произошло, но готов всё сделать, чтобы помочь, правда, — выпалив это он бесстрашно развернулся к Арине. — Ты, ведьма, говорила, что я вовремя, значит, я могу что-то сделать… Как и что?! Говори! — потребовал он, сжимая кулаки, спиной ощущая разгоряченное звериное дыхание. — Это тебя спросить надо, — развела плечами Арина. — Мы тут с Городецким с таким трудом догадались, отчего ж не получилось у меня за эти годы ничегошеньки сделать… — ведьма кивнула на вышедшего из тени Антона вместе с каким-то пареньком, неформалом, судя по виду. — Я думала это только Оленька моя с горяча руку приложила, а оказалось-то повесил проклятие ты, а активировала уже потом она… Давай вспоминай, чего ты мог утворить на эмоциях! — Я?! — вновь недоверчиво проговорил Андрей и, покосившись через плечо на, возможно, уже вознамерившегося его сожрать Миху, поежился. — А точно я?! — он вздохнул, напрягая память, перебирая все эпизоды, когда был расстроен, зол или попросту обижен на Горшка… Их оказалось дохрена, но среди них, как ни старался, никак не попадался тот, где Князь всерьез желал ему чего-то… ну вот такого. Хотя… Тут Андрей побледнел. Память услужливо поднесла тот момент, когда он после просмотра интервью, где злющий Миха, явно находившийся под препаратами, с жаром вещал, в каком месте он такое г…но как песня «Ведьма и Осёл» видал, а затем ещё так хорошенько потоптался по Князю. Он вспомнил, как пытался себя убедить, что Горшок это не со зла, что это не он, а наркота, но в тот день ни черта-то у Андрея не получилось. Миха и раньше свою нелюбовь к этой его сторонне творческой деятельности особо не скрывал. В тот вечер Князь впервые за долгое время от души надрался, а после проорался под гитару, забыв про медиатор, срывая пальцы в кровь, снова и снова играл эту проклятущую композицию. Признаться, под конец его безумных завываний текст нехило так видоизменился, будучи тогда в сильно большом подпитии, Андрей и не брался дословно вспомнить, как именно он исковеркал собственный текст, но смысл его сводился к тому, что почётная роль упрямого осла отводилась проштрафившемуся Горшку. Мол, животина из него и то лучше получится, чем друг… Неужели он тогда-то его и проклял?! П…ц! Но Ведь, Андрей ведь не ведьма! Не похож ведь… Ну вроде как совсем! Только вот, если верить Арине, а уж та точно ведьма, то активировала сплетенное проклятие Оля, а та хоть и Светлая, но с натяжкой больше на эту роль годилась… Вот ведь гадство! — Что теперь делать-то, б…ть?! — не сдерживаясь, обводит шальным взглядом всё осознавший и признавший пред самим собой вину Князь. С надеждой он впился взглядом в Городецкого, тот ведь нерешаемое решал, так пусть и сейчас чегой-то сообразит! Позади него согласно прорычал Мишка, судя по высоте с которой доносился звук, тот не спешил опускаться с дыбов… Андрей снова нервно сглотнул, чувствуя, как льётся по спине холодный пот. Да уж не думал он, что сегодня ему такие вот эмоциональные американские горки уготованы, б…ть! — Способ снять проклятие должен соотноситься с тем, как то было наложено, — нахмурился Антон. — Вряд ли… Это была совершенная случайность. — Да, — вторила ему Арина. — Стихийное проклятие я бы сняла… Но то, что сделала Оля, легло на ранее вспаханную и посеянную тобой почву. Говори уже, что именно учудил, сказочник! — Я… — Андрей заткнулся, услышав, как почти что взвыл позади него Горшок. Зло так и отчаянно, но на него не напал, хоть он внутренне и сжался, готовый в случае чего щит применить. — Всего лишь — навсего песню немного иначе пропел, что в этом такого-то?! Ух… — Князь внезапно понял, просветлев лицом. — Надо переписать финал! Не что-то выпил, что-то съёл и внезапно околел, а другой, счастливый написать! Та-ак, — Андрей лихорадочно обвёл собравшихся. — Есть гитара или мне акапелла петь?! — Есть, — неожиданно отозвался паренек, прибывший с Городецким. — Я сейчас, мигом! — и скрылся за деревьями. — Ладно, — чувствуя, как потеют ладони, кивнул Андрей. — Мне ещё надо придумать, как перепеть-то… — он развернулся, взглянув прямо на Горшка. — Мих, я всё исправлю, обещаю, только не смотри на меня так, будто сожрать хочешь! Мне подумать надо, ё-маё! — почти взмолился он. Мишка же как-то странно фыркнул и, недоверчиво на него поглядев, всё же принял менее угрожающий вид, свернувшись калачиком в непосредственной близости от Андрея, буквально дыша ему в ухо. Князь зябко поежился, но отойти в сторонку не рискнул. Устроился рядом, прикрыв глаза, старательно уходя в себя. Вздрогнул он всем телом, оттого что когтистая лапа по-хозяйски подмяла его прямо к неровно дышащему мохнатому боку. Да уж… Под таким давлением Князь свои песни ещё не писал… Благо, хоть прижал его Миха не так сильно. Место для сбитого к чертям дыхания оставалось. А вот для маневра, если Горшку не понравится услышанного, нет. Андрей покосился на собравшихся. Ведьмы уже что-то соображали на троих… Да на троих. Антон вернул ему обеспокоенный взгляд, но от предложенной, судя по мутноватости, самогонки не отказался. Андрей попытался успокоиться и наконец сосредоточиться на песне. Так, мать его раз-так… «Охреневший светлый маг днём по лесу бродил. Волшебным ором он своим медведя разбудил. И лишь проговорил: Что ж я охреневший натворил? Тут звери от спячки оживали — землю разрывали, Всюду выползали дико бушевали Глотки драли, все вокруг ломали, Рвали чужую плоть!» Андрей прервался, чувствуя, что его не на шутку унесло, к тому же не в ту степь, то бишь песню… Ещё и дюже нескладно! Хотя… Тут он ухмыльнулся, а если замиксовать?! И продолжил выдумывать, точнее приплел к своему Франкенштейну строчки из «Медведя»: «Колдун был пьяный, весьма упрямый, Его не видеть бы, да, мне вовек! Моя судьба мне не подвластна, Любовь моя, как смерть, опасна!» «Так, — рассуждал про себя Князь. Светлый маг, спасаясь от бушевавшего зверья, решил превратить медведя в человека, не спросив мнения на то медведя… А дальше…» «Среди зверья шёл артист, В кожаном плаще — живой анархист. Крикнул он Хой! , колдуна — долой. Зверьё вел он за собой». «Хрень! — разозленно подумал Андрей, испытывая непреодолимое желание побиться головой о… Да хоть о что-нибудь! Лезущий в голову лютый бред злил неимоверно! — Как же меня это достало?! Нельзя же просто так взять и родить нужный текст сиюминутно, когда, черт возьми, тебя неслабо так придавило медведем, чтоб не убёг!» Справедливости ради, прижимал его Горшок сперва вполне терпимо, почти ласково, но вскоре раздраженный неудачами Андрей стал ёрзать… Тогда-то его и придавили. Во избежание. «Ладно, — постарался он убедить себя. — Сейчас просто возьму и Ведьму и Осла перелопачу, и пофиг как! Главное, от души пожелать Михе назад обратиться!» «В детстве цыганка мне одна предсказала будто я, Если сильно полюблю, то любимого сгублю, Что измены не прощу и жестоко отомщу: Не специально, но со зла превращу его в медведя.» Не в рифму. Совсем не в рифму этот «в медведя»… Андрей зло выдохнул. Ну а что делать?! Пусть будет. Хрен с ним. Так, дальше… «Он очень милым парнем был, но зачем он изменил? И тогда всё началось, предсказание сбылось, И внезапно над собой потеряла я контроль И несчастный стал стонать, бурой шерстью обрастать.» Ну очень милым… Так, блин, не отвлекаться! Нельзя! Самое сложное впереди! «Ведьма я, эх, ведьма я, Такая вот нелегкая судьба моя, Силой я наделена, Но на беду любовь моя обречена.» Ну кто меня, черт возьми, просил писать песню от лица женщины, не имея в группе ни вокалисток, ни денег в ту пору на них, а?! Сам ведь потом страдал, и насмешек огребал! А ведь славно потом с Юлькой вышло записаться… Только народ и этого не оценил. Мол, фу, Князь опопсел… А ничего что ли, что и Миха с ней в Тодде выступал! Тьфу на их двойные стандарты, млять! «И мой любимый навсегда жить остался у меня. И за мною по пятам он ходил и тут и там. Замечала я порой, как страдает милый мой, И жалела я медведя — на малине его посла.» Ну на малине… Круто ж! Хоть и не в тему! А ведь Оленька, зараза, могла бы хоть намекнуть! Так нет же! Глазки в пол и что-то мямлить… Ах ведь! Ему-то могла сказать! Так, Андрей, сейчас вообще не время! всё потом, а то сожрёт тебя Миха, ой, сожрёт… «Я все хотела как-нибудь облик милого вернуть, Я старалась, как могла, но ничем не помогла. Он лапами топтал, по звериному рычал, И зубами скрежетал, человеком быть мечтал…» Вот! Уже получше! Только не намного… Мать вашу ж! «Лишь понял он, что обречен до заката своих дней Быть страдающим зверьём под опекою моей, И в итоге, наконец, он приблизил б свой конец: Что-то выпил, что-то съел, и бедняга б околел…» Тут Князь крепко задумался, настолько крепко, как не заметил, что судорожно вцепился в мохнатую лапу. Уж больно не нравился ему такой финал, хотя, когда он писал эту песню всё казалось логичным. Изменял — получи, а ведьма… Прокляла, не сдержалась — тоже страдай, коли совесть ещё жива. Все несчастны и всем по заслугам. «Ведьма ж я, потому оказалась хитрей Пригласила колдуна, он, конечно, дуралей! Но упрямее осла и задолжал мне нечутка Пришел, увидел и спросил: это шутка?!» Да что ж, налево ж, Мишу ж в шило его, ять! Андрей окончательно рассвирепел. Получалось нечто ущербное — кривое и косое, так что даже Горшок притих и боялся пошевелиться, чувствуя его убийственное настроение. Князь сегодня был уж точно не в ударе… Чертов камень по голове! Да его ж потом сам Миха и просмеет с таким текстом-то лажовым! А, впрочем, похеру… Главное, чтоб у него такая возможность была, что эта ересь вся сработала. Остальное он переживет. «Коли ж нет, то бери, ведьма, подхватывай мотив! Только молвил он и начал петь: Чтоб не вздумал мишка околеть, Сразу начал тот дрожать, клочками шерсть ползла! Колдун был пьяным, весьма упрямым Чары он вплетал в веселый свой мотив! Минул куплет, затих звериный рык, Стал человечным его милый лик! Замолк колдун, и лес во мрак чуть окунулся, На две ноги встал и потянулся милый мой: Кто ж так поёт?! — он будто ужаснулся, И ухмыльнувшись во весь рот, довольно рявкнул: Хой! Ведьму — долой!» Как-то не законченно… И паршиво. Андрей вздохнул. Больше в голову ничегошеньки не шло, хоть ты тресни. По нарушенной искусственной тишине торопливыми шагами, он понял, что паренёк с гитарой вернулся. Придется такое вот петь. Вот же гадство! — Пусти, Мих, — устало попросил он. — Ты, правда, не захочешь это г…но так близко слушать! — и, изловчившись, Князев на карачках выскользнул из этого медвежьего захвата. Отбежав на приличное расстояние и боковым зрением радостно отмечая отсутствие погони, он забрал предложенную гитару. И провозившись с настройкой всяко больше нужного, ещё раз с надеждой оглядел собравшихся. Однако хрена-с-два кто предложил другой выход. Да и не предложат! Подумать только! Миха тут столько лет в медвежьей шкуре пробыл, озверел, поди ж! Что тут какой-то недолгий его позор?! Главное, чтоб вообще сработало! А ну как всё это впустую окажется?! То-то ж, дядя Андрей! И Князь запел. Без всякого кривляния или подражания женскому голову. Вот ещё! Обойдутся! И плевать ему, как это со стороны выглядит… Самое главное, что он полностью сосредоточился на своих ощущениях, на Сумраке вокруг. Накопленной благодаря недавнему концерту силищи было через край, постепенно Андрей вливал её в слова, с легким изумлением наблюдая за тем, как в Сумраке вокруг них начинают кружиться нити. Осторожнее, стараясь, не дай шут, не сбиться с ритма, он наблюдал за Михой. По мере того, как начинал видоизменять привычный текст Андрей, его морда вытягивалась все сильнее, однако самого превращения Князь пока и намёков не углядел. Хоть и очень, черт возьми, хотел! Тогда Андрей решил плюнуть, рискнуть и выложиться по полной. Энергия утекала сквозь него, словно через решето, он лишь успевал вплетать её интуитивно в нужный узор, всё отчетливее горящий в Сумраке. У него получалось — это Князев прочитал в одобрительном взгляде Арины. Ободренный он продолжал, пока… Игнорируемое напрочь головокружение мстительно захлестнуло его — он едва выдержал, не сбившись с ритма. С трудом Князь осознал в чем дело, ужас затопил его. Он исчерпал себя. Вот же с…ка! Взгляд его беспомощно забегал по поляне, пока с облегчением не остановился на Городецком. «Можно?!» — взглядом попросил он, вспоминая его слова о ходячей батарейке, сейчас это оказалось невероятно кстати. К счастью, Антон его каким-то чудом понял и кивнул. И дело пошло. Вскоре результат стал виден на лицо, а не только в сумраке. Шерсть, в самом деле, клочьями полезла в разные стороны. Зрелище жуткое во всех отношениях, сопровождаемое душераздирающими криками, вот ж напасть. Но Андрей продолжает с каменной рожей петь этот сваянный даже не на коленках, а в уме дикий бред, придуманный под нереальным давлением с напрочь отбитым камнем мозгом. Ха?! А что ещё ему остается, он едва удерживает нити контрзаклятия, чувствуя, что сейчас бы, наверное, от напряжения выпил бы канистру с водой… Так его трясет и пот застилает глаза. Никогда ещё Андрей так не напрягался, оказывается, он и на десятую долю свой потенциал Иного не использовал. Нужды не было, а сейчас… Жизнь заставит не так раскорячишься. Снимать порчу — не ставить, к тому же застарелую, к тому же усиленную неслабой волшебницей. Сам того не заметив, он провалился в Сумрак. Раньше, чтоб туда войти, Андрею ещё надо было как следует поднапрячься, а сейчас соскользнул и не заметил. Нахрена только?! Он и так едва успевал энергию преобразовывать, а тут… Князь захлопнулся, осознав. В Сумраке Миха уже выглядел… Не человеком, но и не медведем. Скорее таким он и был всегда на самом деле. С заострившимися чертами, темными омутами глаз и да — даже на первом слое передние зубы отсутствовали. И здесь управлять сплетением контрзаклятия оказалось сподручнее, всё было объёмнее и, в целом, понятнее. А если… Андрей замер, прислушиваясь к себе. Выдержит или нет?! А после плюнул и, очертя голову, почти без усилия поднял куда менее заметную тень и шагнул на ранее нехоженый им второй слой. На нём мир изменился ещё сильнее. Здесь и дышать-то, не то, что петь стало тяжелее. Но он продолжал уже по третьему кругу, прокручивая эту бредовую песню, пальцы свело судорогой, отчего сорванная струна больно впилась в руку — так, Сумрак, шипя, принял кровавое подношение. «Бл…ть, » — только и подумал, нервно дернувшись, Князев, но отступать было некуда. Панки ничего не боятся?! А вот и враньё! Ещё как боятся! Хотя — да, чего тут он… Андрей же не панк, как же. Он прикусил губу. Даже в такое время бред упрямо не выходил из головы, скорее наоборот, он подпитывался его неуверенностью и пытался его растоптать. «Хрена-с-два!» — упрямо думал он, оглядывая получившийся узор. Недоставало ещё какой-то детали. Крохотной, но такой важной! Взгляд его заметался. Князь чего-то упускал, а значит выход был один… Шагать черту в пасть — вперёд на третий слой и ещё глубже, если потребуется! На сей раз различить тень оказалось очень сложно, но он справился. Пейзажи окружившие его теперь лишь отдаленно напоминали реальный мир. И лес, действительно, был не простой. Вот уж точно офигенная песня потом получится! А последняя деталька мозаичного узора всё-никак не желала вставать на место. Андрей почти охрип, когда принял решение. Перейти на четвертый слой оказалось сродни… Князь не знал, с чем сравнить, но последний раз ему хотя бы приблизительно так хреново было, когда они опрометчиво намешали пиво, водку, вино, ром и млядское шампанское! Со страшным скрипом оказавшись там, куда мало кто из Иных суется, и, отстраненно подумав, что теперь его первый уровень стал не потенциальным, а самым, что ни наесть настоящим, Князь наконец увидал нужный ему обрывок контрмелодии. И хвала всем шутам, потому что ни сил, ни жизни у него не хватало, чтоб проверять, сколько слоев в этом чертовом пироге под названием Сумрак! Последний аккорд жалобно звякнув, невесть откуда взявшимся эхом, отразился от кончиков пальцев до самых его пят. Последние силы ушли, растворившись, словно и не бывало. С ужасом Андрей осознал, что больше не может нащупать яркий источник энергии Городецкого, точнее тот плыл прямо перед ним, но дотянуться собственных ресурсов уже не хватало. «Ну что ж, — как-то уж совсем отстраненно подумал он после всех пережитых сумасшедших мгновений этого дня. — По крайней мере, Миха жив и даже уже не так мохнат… А я… Что я?! Сам виноват, » — и, мысленно извинившись перед Агатой, понадеявшись от души, что той не придет в голову пускать его усилия прахом и прибивать Горшка, приготовился помирать. Он даже успел прокрутить в голове образы своих милых дочурок и вспомнить, каково это жить и проживать эту жизнь на сцене, замирая, почти растворяясь в буйстве людских эмоций, как… Бац! Сморщенная костяная рука крепко ухватила его за шкирку. — Куда?! — на четвертом слое Аксинья выглядела куда хлеще, чем в реальном мире, но Князь всё равно был до изнеможения счастлив её видеть. — Ишь чего, помирать надумал! Пошли, Светлый! — и увесистыми пинками ведьма выпихнула его взашей их Сумрака. Реальный мир встретил неожиданным буйством красок, запахов и предостерегающим окриком паренька, одолжившего гитару: — Беги, дядя Андрей! Очумело оглядевшись и тут же наткнувшись на не предрекающего ему ничего хорошего, а скорее кровожадно настроенного отведать князятинки Миху, несмотря на его теперь уже вполне человеческую и привычную морду-лица, Князь подобрался и из последних сил припустил в лес. Потому как… Ну его. Сожрать его могли не только в прямом, но и в фигуральном смысле в свете открывшихся-то обстоятельств.