Just do what you do best with me

      — Хорошо, что ты был рядом, — говорит Порш Питу, — хорошо, что ты был рядом и смог удержать меня.       Это наполовину ложь, потому что, когда дверь лифта открылась и показался Кинн с посторонним, одним из своих симпатичных мальчиков, Пит не удержал Порша. Он удерживал его в вертикальном положении, потому что, когда незнакомый парень потянулся к воротнику Кинна и коснулся его шеи, Порш готов был упасть обморок, как сопляк-подросток.       Пит пожимает плечами, как будто нести друга в их комнату, швырнуть его на диван, принести ведро, чтобы его вырвало, потому что Порш видел, как их босс возился не с ним, а кем-то другим, — вполне обычное для него дело.       — Я никогда раньше не видел его, — продолжает Порш, — он, должно быть, новенький.       — Забудь о нём, — отвечает Пит голосом, который пытается быть одновременно успокаивающим и пренебрежительным. Он закуривает сигарету и отдаёт её Поршу, которую тот едва может принять. Его руки трясутся, он пытается успокоиться. У него не получается.       Наступает тишина. Это наводит Порша на ужасные мысли.       Порш знает бесчисленное множество способов убить человека, он знает как минимум десять мест в окрестностях особняка, где можно похоронить труп, и никто об этом не узнает. Он знает, что как только убьёт кого-то, может попросить Пита о помощи с телом, и тот поможет без вопросов, или Пит попросит Танхуна, который прикажет Арму, который будет задавать вопросы, но в конце концов будет помогать молча.       Порш думает, что встал бы над могилой того паренька, закурил сигарету и ни черта не почувствовал, кроме удовлетворения.       Ты прикоснулся к тому, что принадлежит мне, так что мне пришлось убить тебя. Конец.       Но Кинн не его. Это не так работает. Их отношения не являются отношениями как таковыми, это скорее сделка, дорога с односторонним движением. Порш принадлежит Кинну, Кинн не принадлежит никому.       Пит, должно быть, понимает, что происходит в голове Порша, по крайней мере, до определённого момента, потому что он повторяет:       — Перестань думать об этом парне, Порш. — Он затягивается сигаретой. — Я не знаю, какого чёрта Кхун Кинн нянчится с этими пацанами. — Он не говорит «особенно перед тобой», но Порш всё равно это слышит. — И учитывая, что эти мальчики себе позволяют, им, видимо, нравится, когда с ними возятся на публике.       — Кажется, те пацаны не делают с ним ничего плохого, — говорит Порш, что его удивляет, потому что несколько минут назад он думал о том, чтобы убить того парня и притащить его тело к двери Кинна, крича: «Видишь, что ты заставил меня сделать, видишь, кем ты заставил меня стать?»       Что бы сделал Кинн в таком случае? Разозлился бы? Наказал бы Порша? Или ему будет приятно видеть, что Порш убил невинного мальчишку только потому, что Кинн смотрел на него с желанием? Будет ли ему приятно думать, что Порш убил пацана из-за него? Дотянется ли он до лица Порша и скажет: «Посмотри, что ты сделал для меня, мой мальчик».       И именно поэтому он не может злиться на нового парня или любую другую игрушку Кинна. Порш знает, как опьяняет внимание Кинна, каким бы кратким оно ни было. Он знает, что как только Кинн окинет тебя голодным взглядом, ты сразу подсядешь и будешь делать всё, что он попросит, всё, абсолютно, лишь бы снова получить его взгляд, полный желания.       Так что в каком-то смысле все бывшие любовники Кинна, включая Порша, являются братьями по несчастью. Они должны организовать группу поддержки, должны собираться раз в неделю и говорить о том, какой большой у Кинна член и что теперь они всегда будут чувствовать пустоту. Этот новый парень тоже присоединится, как только он надоест Кинну.       Надоест также, как Порш.       Так если Порш не сердится на того мальчика, то на кого он вообще злится? На Кинна? Самого себя?       Опять? После всего, через что мы прошли вместе, всего, что я сделал для тебя, ты снова заставляешь меня пройти через это?       Эта мысль заставляет Порша затрястись от ярости, ему хочется кричать, рыдать навзрыд, хочется в агонии рвать на себе одежду.       Он хочет уничтожить Кинна, разрезать его на куски, сожрать сырым и выплюнуть.       Это должно быть отражается на его лице, потому что Пит смотрит на него с растущим беспокойством, как будто Порш находится в психиатрической больнице, как будто он сумасшедший и может в любой момент сжечь особняк. Порш продолжает молчать, потому Пит глубоко вздыхает, гасит сигарету и встаёт.       — Нам надо напиться. Ты хочешь выпить, я хочу выпить. Пойду возьму что-нибудь покрепче, да…       Порш слышит, как голос Пита становится всё тише и тише по мере того, как он добирается до другого конца комнаты. Это создает короткую возможность ускользнуть от Пита, и если Порш побежит достаточно быстро, он сможет добраться до комнаты Кинна и испортить ему всё веселье. Это возможность, которую Порш использует, не задумываясь.       Он встаёт с дивана, бесшумно, но быстро выходит за дверь, а затем начинает бежать. Он пропускает лифт, поднимается на десятый, пятнадцатый, двадцатый этаж с невероятной скоростью, которой Арм и, может быть, даже Чен гордились бы. Он добирается до пентхауса и встаёт перед дверью Кинна прежде, чем хоть одна мысль успевает прийти ему в голову.       Затем он останавливается. Он пытается услышать, что происходит внутри. Он пытается представить, в какой они комнате, в какой позе, какое выражение лица у Кинна. Он понимает, что пытается подготовиться к боли (как будто к ней возможно подготовиться).       Вместо этого Порш слышит, как открываются двери лифта, и не глядя понимает, что это Пит. Он знает, что у него есть секунда или меньше, потому что Пит собирается сбить его с ног и утащить вниз, проклиная тот день, когда они подружились, всю дорогу вниз.       Порш входит в комнату без стука.       Внутри он видит Кинна, сидящего на своём нелепо просторном диване, всё ещё в красном халате и со стаканом виски в руке. Он видит пацана, голого, если не считать нижнего белья — это шёлк? Это то, чем ты сейчас увлекаешься, придурок, красивыми мальчиками в ёбаном шёлке? — лежащего на кровати, опершись на локти. На мгновение он вздрагивает, когда видит Порша, но не Кинна, который сохраняет выражение «Меня лишь слегка интересует всё, что ты сейчас делаешь». Порш пытается сохранить бесстрастное выражение лица, он сосредотачивается на занавесках, на стенах, на всём, что не принадлежит Кинну.       — Кинн, что происходит, кто это? — спрашивает мальчик. Он пытается прикрыться одеждой, разбросанной по кровати.       Это та же самая кровать, которую Кинн разбирал и собирал снова и снова. Порш чувствует, как желчь снова поднимается из его желудка.       Кинн указывает на Порша, той же рукой держа стакан с виски.       — Он мой телохранитель. Порш, это мой, эм, друг, Черри.       Черри расслабляется.       — Ну, он так и будет стоять? Или ты присоединишься ко мне, красавчик?       Порш переводит взгляд на Черри, сам того не желая, потому что то, что он только что сказал, не имеет никакого грёбаного смысла. Кинн прямо сейчас здесь, в таком виде, зачем этому пацану тратить время на Порша? Тем не менее, он на секунду задумывается о предложении, просто задаваясь вопросом, как бы отреагировал Кинн, если бы он сказал «да». Но Порша не заводит Черри, к сожалению для всех участников, но особенно для него самого. Единственный человек, который ему интересен, — это Кинн.       — Тебе нужно уйти, — говорит он Черри, стараясь, чтобы это звучало как можно авторитетнее и бесстрастнее. — Тебе нельзя здесь находиться сейчас.       Черри, немного возмущённый, но в то же время ожидавший этого (он должен знать, насколько странной может быть мафия), смотрит на Кинна, чтобы спросить разрешения, которое тот даёт быстрым жестом руки. Пацан встаёт с кровати, и, прежде чем он успевает одеться, Порш хватает его за шею, тащит к двери и бросает к Питу, который выглядит так, будто у него вот-вот случится сердечный приступ.       — Отвези его домой, — говорит он и пытается закрыть дверь, но Пит подпирает её.       — Какого хрена ты творишь?! Ты хочешь, чтобы тебя уволили или убили? — друг старается проговорить это шёпотом, но его голос слишком громкий из-за ужаса.       — Что самое ужасное, что он может сделать? — отвечает Порш и, прежде чем Пит успевает ответить, хлопает дверью.       Ну правда, что Кинн мог сделать хуже, чем это?       Порш поворачивается к Кинну, у которого сейчас на лице тупое самодовольное выражение, как будто он не удивлён, увидев здесь Порша, но ему довольно любопытно. Он быстро преодолевает разделяющее их расстояние, отбирает у Кинна стакан, одним глотком выпивает ликёр и осторожно ставит пустой стакан на журнальный столик.       Выражение лица Кинна становится самодовольнее с каждой секундой, как будто он наслаждается переменой в вечернем занятии. Ухмылка начинает растягиваться на его губах.       Порш бьёт его по идеальному рту.        — Нравится, ублюдок? — плюёт он и бьёт снова и снова, затем хватает Кинна за воротник и бросает на пол, что, наконец, выводит того из шока и заставляет его действовать. Он пытается встать и терпит неудачу, поэтому Порш садится верхом на Кинна. Он хочет продолжать бить его, но Кинну не требуется много времени, чтобы одержать верх. Он меняет позицию, опрокидывая Порша на пол и нависая над ним. Тот начинает дёргаться, поэтому Кинн пытается прижать руки Порша к полу.       — Стой, стой, ты делаешь себе больно, Порш, стой, — повторяет он снова и снова.       — Я причиняю себе боль? — кричит тот незнакомым голосом. — Это ты причиняешь мне боль, ты, ты.       Но в конце концов адреналин начинает медленно спадать, и Порш наконец сдаётся, гнев в его голосе уступает место рыданиям.       — Зачем ты это сделал, как ты мог поступить так со мной? — удаётся ему сказать между рыданиями, и Порш знает, что он звучит как отвергнутая жена, и он ненавидит себя за это.       Кинн соприкасается лбами с Поршем, нежно, но сильно держит его руки и ждёт, пока тот снова сможет дышать, и говорит:       — Я ничего не сделал, я бы никогда ничего тебе не сделал.       Порш думает, что сошёл с ума, неужели Кинн собирается ему так лгать? Рыдания прекращаются, и гнев возвращается.       — Не лги мне, блять, я всё видел. Ты думаешь, я один из твоих тупых сопляков, которые верят всему, что ты говоришь?       — Я приглашал их, — Кинн кладёт руки Порша в более удобное положение, — потому что ты порвал со мной.       — И так ты решил преподать мне урок, иди на хуй, — выплевывает Порш, пытаясь освободиться от Кинна, но также желая остаться здесь навсегда.— К тому же, я не закончил! Я сказал, что мы должны отстраниться друг от друга на время, потому что Кхун Корн расстроился и сказал, что выгонит меня.       — Я просил тебя прийти ко мне, а ты не пришёл. Я не мог этого принять. — Кинн целует его в лоб. — И никто, — Порш чувствует, как член Кинна прижимается к его промежности, — никто не может отнять тебя у меня. Ни мой отец, ни даже Бог, — и он прижимается ртом к губам Порша. Тот чувствует кровь в поцелуе Кинна, и она обжигает его. Он глубже проникает языком в рот Кинна. Он находит порез, который оставил на нижней губе, и облизывает его, от чего кровь начинает течь сильнее, и они оба громко стонут.       После этого Кинн быстро, если не нежно, раздевает Порша, он прикасается ртом к каждому кусочку кожи, который обнажает. Он бормочет, как хорошо тот пахнет, как сильно скучал по нему, и всё, что Порш может сделать, это скулить и дрожать. Ещё один стон вырывается из него, когда Кинн снимает его нижнее белье и касается его члена губами.       Порш тает от прикосновений, но в этот раз Кинн действует по-другому. Он заглатывает его член столько, сколько может, зарывается носом в волосы и делает глубокий вдох. Порш может поклясться, что Кинн пытается поглотить его, и, когда он смотрит на его лицо, видит голод. «Я кончу тебе в рот, — думает Порш, — ты проглотишь всё»; его бёдра дёргаются вверх, и Кинн задыхается. Мгновение спустя Порш кончает Кинну в рот, и они не прерывают зрительный контакт ни на одну секунду.       Порш чувствует, что тает, как будто вся тревога и гнев покидают его, затем Кинн встаёт и плюёт на руку, что странно, потому что Кинн никогда раньше так не делал.       — Нет, нет, нет, рано расслабляться, — говорит он. — Я не закончил с тобой. — Кинн размазывает сперму Порша вокруг его ануса и вводит внутрь один палец. У Порша перехватывает дыхание, он даже не может думать. Кинн быстро добавляет ещё один и начинает растягивать его. — Тебе нравится, — спрашивает он, — твоя сперма растягивает тебя для моего члена, тебе это нравится?       Это отвратительно, это грязно, это идеально. Всё, что может сделать Порш, это стонать и кивать. В ответ Кинн сгибает пальцы, касаясь простаты Порша, и тот думает, что сейчас заплачет.       — Я не могу, это слишком, Кинн, я не могу.       — Сможешь. — Он снова сгибает пальцы, попадая прямо по простате. — Обязательно сможешь.       Член Порша немедленно следует его приказам и снова начинает подниматься. Порш знает, что Кинн это видит, он знает, что это доставляет ему удовольствие, это заставляет его снова хотеть ударить его.       Это не совсем похоже на подготовку, но Кинн убирает пальцы и снимает свой халат. Одной рукой он держит зад Порша. Другой хватает его лицо и говорит:       — Смотри на меня, смотри на меня, пока я вхожу в тебя. — На что Порш отвечает:       — Просто, чёрт возьми, трахни меня, Кинн, — но он даже не моргает, когда член Кинна входит внутрь, разделив его пополам. Только когда он чувствует, что Кинн полностью внутри, Порш запрокидывает голову назад со стоном боли, удовольствия и облегчения.       Облегчение наполненности после ощущения полной пустоты.       Словно прочитав его мысли, Кинн засовывает пальцы в рот Порша, и тот облизывает их. Он лижет и сосёт, когда Кинн начинает двигаться, он действительно не собирается подготавливать его дальше, думает Порш, эта мысль кажется ему странно успокаивающей.       — Видишь? Зачем мне трахать кого-то другого, ты идеален, такой тугой, такой хорошенький. Так идеально подходишь мне, — бормочет Кинн и убирает пальцы изо рта Порша, он впивается в его бёдра, когда начинает ускоряться. Порш чувствует, как под его пальцами образуются синяки.       — Пошёл ты, это чёртовски больно, не останавливайся, — говорит он. — Ты входишь так глубоко, Кинн, ты делаешь мне больно, — кричит Порш. — Жёстче, блять, трахай меня жёстче. — Он скулит и стонет обо всём, что приходит ему на ум, не замечая этого, потому что он вот-вот снова кончит. Порш пытается прикоснуться к себе, но Кинн в классической своей манере хватает его за руки и сильно бьёт ими об пол.       — Ты кончишь от моего члена или не кончишь вообще, — требовательно говорит он, потому что он эгоистичный маньяк, но когда Порш отвечает:       — Иди на хуй, — тот не огрызается, потому что Кинн столько раз заставлял его кончать, не прикасаясь к себе.       Довольно скоро бёдра Порша начинают бесконтрольно двигаться, он отталкивается от Кинна, пытаясь попасть под правильный угол, так что тот наклоняется вперёд, зажав своё тело между телом Порша и полом. Он почти яростно сталкивается с ними губами после того, как говорит:       — Ты думаешь, я не знаю, как ты хочешь, чтобы тебя трахнули, после того, как я столько раз заставлял тебя кончать? — Кинн находит новый ракурс, который идеально подходит Поршу, и он ничего не может сделать, кроме как принять его и позволить Кинну разрушать его дальше. Желание медленно нарастает, и когда Порш снова кончает — запачкав их животы — у него вырывается глубокий гортанный стон. Затем ритм Кинна начинает сбиваться, и Порш хватает его красивые мускулистые руки и лениво бормочет ободряющее:       — Сделай это, войди в меня, наполни меня. — Когда они трахались в первый раз, Порше сказал: «Пометь меня, сделай своим», и Кинн, чёрт возьми, всхлипнул, когда кончил. Поршу хотелось снова услышать этот звук.       — Ты мой, — рычит тот, и Порш также доволен этим звуком. — Мой, мой, — повторяет Кинн в такт своим движениям, пока не кончает. Он остаётся внутри ещё на один сладостный момент, а затем выскальзывает, ложится рядом, но наклоняется, чтобы коснуться ануса Порша, из которого теперь вытекает его сперма. Кинн начал так делать, потому что однажды, после их бурного секса он увидел, насколько Порш был наполнен им, и это свело его с ума. Так что теперь это навязчивая идея — чувствовать Порша, когда наполнен Кинном.       — Это не значит, что ты можешь трахаться с кем-то ещё, потому что однажды я сказал тебе «нет», мне разрешено говорить «нет», — говорит Порш, переводя дыхание.       — Это было всего два раза, и ты никогда раньше не отказывал мне. Я думал, — Кинн склоняет голову, выглядя смущённым, — что я потерял тебя. Я не хочу терять тебя, Порш. Хочу, чтобы ты вернулся ко мне. Мне нужен… — он вздыхает, — ты был мне нужен. Я позвонил Черри, потому что знал, что ты этого не потерпишь. — Кинну стыдно за это, Порш это видит, стыдно за свой страх, но также и за боль, которую он причинил ему. Кинн стал намного лучше с тех пор, как они встретились, но у него всё ещё есть эта сторона, которая время от времени проявлялась в нём.       — Что, если бы я не пришёл, Кинн? Что тогда? — Поршу нравится лгать самому себе, он хочет думать, что Кинн не может так легко манипулировать им, что у него была возможность не быть таким безрассудным, что он мог просто остаться в своей комнате и напиться до беспамятства.       — Мы бы с Черри выпили, и он ушёл домой. И я приглашал бы его снова и снова, пока ты не пришёл, — говорит Кинн серьёзным тоном. — Я имел в виду это, когда сказал, что не буду трахаться с кем-то ещё. Ты единственный, кого я хочу, и всегда будешь только ты, — отвечает он так, будто говорит о погоде, хотя имел в виду грязные фантазии. Порш нутром чувствует, что Кинн говорит правду.       — Это… это ужасно, отвратительно, — говорит он, но в его голосе нет ни оскорбления, ни обвинения, Порш знает, кто такой Кинн и на что он способен, видел его во всей его грёбаной красе и всё равно влюбился. Его больше не передёргивало от этого. Порш принимает боль, как и всё остальное от Кинна.       — В следующий раз, чёрт возьми, просто поговори со мной, — говорит Порш, — я собирался убить того пацана.       — Ты всё ещё можешь это сделать, если хочешь, — отвечает Кинн, — но в этом нет необходимости, и он милый. — На его губах снова появляется ухмылка.       — Да, он милый, — смеётся Порш, его брови приподнимаются в игривом гневе, — так что взамен его я убью тебя. — Он тянется вперёд и целует Кинна. Кровь сочится из разбитой губы, и Порш глотает её.