Смелость в поступках.

— Кому не спиться в это время, — слышала я, как бурчал Макс, подрываясь с кровати. Я поёжилась от холода, и парень накрыл меня полностью одеялом до макушки. Кто-то звонил в дверь, но так как эта дверь теперь падает с петель, то ходит открывать ее постоянно Смирнов. Я улыбнулась, выглядывая из-под одеяла. Светило яркое солнце, а часы показывали 6:00. Накинув одеяло, как кокон, я спустила ноги на ковер и поплелась за Максом. Я заняла позицию, где видно только его. Смирнов с кем-то разговаривал на повышенных тонах и раскидывал в сторону руки. Голос второго мне был знаком и я выглянула из-за двери. На пороге стоял Фил, который немного покачивался в стороны. В руках бутылка дорогого коньяка, а одежда испачкана. Я привлекла внимание обоих. — Малыш, я же сказал, что открою, что такое? — руки парня легли на мои щеки, нежно водя по лицу кончиками пальцев. — Фил напился, Лена беременна. — Здарова, малая, — пьяно улыбнулся Филипп, опираясь на дверь. Но под его телом деревяшка не выдержала и начала падать. Макс успел поддержать друга от падения. Мы быстро положили Белова в гостиной и ушли обратно в свою комнату. Максим лег рядом, крепко обнимая меня. — Как думаешь, они что-нибудь решат? — Думаю, да. Филипп не дурак, и знает, что нужно делать. Главное, чтобы ребенок никак не пострадал. Уснув, я видела яркие сны, которые не снились мне уже давно. Я так о них мечтала, что удивилась, когда проснулась с утра от звона будильника. Максима рядом не было. Фила дома тоже не оказалось. Я прошлась по квартире, ни души. Собравшись в центр, я вышла из дома. — Ауч, — шикнула я от боли, когда перекись прошлась по ссадине. Обработав все синяки и ссадины, я выкинула вату в урну и села на ледяной кафель в женском туалете. Дойти до центра и нарваться на плохих парней — в моем репертуаре. Били они, конечно, жестоко. Тело и лицо не узнать. Лицо просто в мясо убито, глаза еле открывались из-за фингалов. Тело в порезах и крови, в синяках. Если вчера было хорошо, то сейчас все хреново. — Главное, чтобы Макс не узнал. Хотя, кого я обманываю. Психанув бью урну и кричу, хватаясь за волосы. Крик вышел сухим и бессердечным. Повезло мне, что все были на уроках. Я натянула капюшон по самый лоб и вышла из туалета. Мне было боязно идти по коридору. Я могла встретить кого угодно от Антона, до Германа. Подойдя к двери, я истошно выдохнула и открыла дверь. Все взгляды тут же оказались на мне. Я низко опустила голову, чтобы никто не видел моего лица. Под молчание я села на самый последний ряд, все еще смотря на свои ноги. Эдик что-то сказал мне, но я лишь отмахнулась. Я мельком посмотрела на Смирнова, который все также смотрел в мою сторону. Наши взгляды встретились и он открыл рот, раздувая ноздри. Как только Максим резко встал, направляясь в мою сторону, все снова замолчали. Мужская рука сняла капюшон. — Посмотри на меня, — грозно прохрипел парень. Я продолжала сидеть, на что Макс дернул меня за руку, поставив на ноги. Я покачнулась и он еще крепче сжал мою руку. — Посмотри на меня! — Максим, я тебе потом все объясню, когда ты успокоишься и… — он резко перебивает меня. Крепкая хватка поворачивает меня в сторону лица моего возлюбленного. Он хотел что-то сказать, но молчал. Группа «Б» наблюдала за нами, не позволяя прерывать ссору. — Кто! Эти упыри, которые тогда на тебя напали?! — кричал Макс, ударяя рукой по стене. Я сжалась до самого маленького размера, что могла. Ведь он очень сильно напугал меня. При жестокости, я испытываю даже не страх, животный ужас. — Какого черта, Саша! Ты обещала звонить мне в таких ситуациях! Да как вообще?!.. — Макс, утихни, — Прикрикнул на него Фил. Я не могла слушать его, мне было страшно. Я хотела лишь домой. Когда я жмурила глаза, я думала, что так быстрее все проходит. Что так я не буду чувствовать боль, которая меня окружает. Несколько пар рук обняли меня, заставляя открыть глаза. Девочки обнимали меня, а Максим все также и стоял, шокировано смотря на меня. — Ты ее пугаешь. — М-малыш, прости-и, я-я не хотел, — заикаясь начал Смирнов. Я видела, как он испугался, когда увидел мое лицо. Сердце сковывало от испуга. Макс хотел мне добра, а я не понимала. * * *