Хранитель Путей

Эрен неистово кричал ей вслед. Имир удалялась всё дальше, оставляя за собой следы на бледном безжизненном песке. Её глаза были не менее безжизненными, утратившими всё, что в них некогда плескалось: любознательность, трепет, крохотная надежда, обернувшаяся крахом. Эрен кричал и вырывался из оков, сотворённых из хрупкого песка. Они вонзались в кожу, беспощадно рассекая её. Кости трещали, кровь лилась непрекращающейся струёй. Но железные путы были крепки, как и желание Зика убедить своего брата в правильности своего решения. Но Эрен продолжал противиться. Зик не знал, что им движет. Откуда такая всепоглощающая воля и стремление сделать так, а не иначе? Он не знал. Не имел ни малейшего шанса узнать. Крик Эрена перерос во что-то большее, неумолимый рык, полный отчаяния и последнего шанса, утекающего сквозь пальцы, как этот самый песок, так бесчеловечно удерживающий в своих тисках. Неужели это конец? И всё было напрасно? Все эти смерти, лишения, потрясения, перенесённые с таким трудом? Отрицание и злость перекрывают кислород и способность видеть. Перед глазами только красное зарево. Последний рывок, и кожа сползает с кистей окончательно, пальцы ломает от бешеной попытки вырваться. И у него получается. Зик кидается следом, крича что-то невпопад. Эрен уже не слышит. Он несётся к Имир. Всего несколько шагов отделяют его от судьбоносного решения. Только бы успеть! Только бы остановить! Детский шаг слишком короток. Имир даже не думает спешить. Она разучилась торопиться в этом месте, имея в руках всё время и не умея им пользоваться. Эрен понимал это, как никто другой. Он тянет руку или то, что от неё осталось, затем вторую и обнимает девочку так, как никто и никогда не делал. Она останавливается. Глаза её приобретают смысл. — Ты ждала меня всё это время. Две тысячи лет. Ты ждала, когда я приду и скажу тебе, что ты свободна. Ты свободна, Имир. Свободна! Эрен полон решимости. Тело девочки покорно, она не смеет сделать и шага. Глаза её по-прежнему пусты. Эрен сжимает её крепче. Зик почти настиг их у древа. Испепеляющий взгляд направляется куда-то вперёд. Эрен смотрит перед собой, в зелёных глазах застыл ужас. Пробивая время и пространство, он ломает всевозможные барьеры, ломает четвёртую стену, и лицо его приобретает мрачный вид. Он моргает. — Ты ведь не позволишь мне завладеть этой силой, не так ли? Ты ждала меня, чтобы обрести свободу. Ты её получишь. Изувеченные руки смыкаются на детской шее. И ломают её, сворачивая голову в неестественном направлении. Крик Зика раздаётся у самого уха. Эрен поднимается. Пальцы носителя королевской крови касаются его кожи. Короткий миг, и симбиоз совершён. Зика расщепляет на атомы. Место Имир теперь занимает Эрен. Как же долго он шёл к этому. Свобода Имир заключалась в её смерти не только в реальном мире, но и в этом, созданном её руками и детским воображением. Он не сожалеет. Она его прощает и получает что-то более ценное, чем пребывание в сопряжении всего сущего, — покой. Эрен пытается вдохнуть, но в ноздри заползает ненавистный песок, от чего тот морщится и поднимается из-под его толщи. Вокруг никого. Пути очистились. Словно мягкая перезагрузка, которая была неизбежна. Эрен поднимает голову. Древо, ветви которого расползлись во все стороны, стояло перед ним величественно и одиноко. Не вставая с колен, Эрен тянет руку. Медлить нельзя. Наконец, он совершит то, чем грезил долгое время. Дрожь земли свершится здесь и сейчас. Тихий стон останавливает его восстановившуюся кисть в сантиметре от сияющего потока пространства и времени, заключённого в древе. Эрен медленно оборачивается. В нескольких метрах от себя он замечает лежащего человека. Зелёные глаза непроницаемы, как и прежде. Всего на секунду в них загорается интерес. И необъяснимая тревога. Эрен поднимается на ноги и отряхивает себя. Идёт неторопливо, словно предчувствуя что-то нехорошее. Лежащий незнакомец приобретает знакомые черты. Теперь он узнаваем. Но Эрен отказывается его узнавать. — К-капитан? Его голос непривычно тих после недавних нечеловеческих криков. Он опускается рядом. Капитан, которого он так хорошо знает, был бледен и находился без сознания, лицо его было обезображено, на руке отсутствовали пальцы. Эрен впервые видел его таким. Капитан, не знавший поражения, был уничтожен, растоптан, превращён в жалкое подобие его былого величия. Капитан, на которого он равнялся, которого уважал до последней секунды, безмерно и безответно, лежал перед ним безвольной куклой, на грани жизни и смерти. Эрена пробрало. Как же… так? Он касается его руки, совсем невесомо. Капитан едва заметно морщит лоб. Неужели почувствовал? Провалившись пальцами в песок, вместо того, чтобы ощутить под ними чужие, Эрен вздрагивает. Безразличие на его лице даёт трещину. Неподвижный тусклый взгляд становится осознанным, живым. Эмоции подступают тонкими трещинками, раскалывая отрешённость, возводимую так тщательно и беспощадно к чувствам других. В глазах собираются слёзы. Леви медленно открывает глаза. Эрен задерживает дыхание. Капитан смотрит на него невидящим взглядом, а после произносит хриплым несвойственным ему голосом: — Эрен. Он вздрагивает снова. Словно импульс тока, прошедший через всё его тело, окончательно и бесповоротно возвращает эмоции, запертые глубоко внутри. Эрен возвёл вокруг них свои стены, как он думал, самые прочные на свете, сломать которые было невозможно. Как это удалось Леви? Он снова касается его руки. — Я всё исправлю. Я всё исправлю, капитан. Его голос предательски дрожит, как тогда, в моменты слабости и неудержимой истерики, в которую он впадал после полученных травм, психологических, физических, любых. Он готов разрыдаться у него на глазах, но усилием воли сдерживает себя, делая глубокий вдох и поднимая глаза к верху. Небо над ним кажется ему ненастоящим, несмотря на всю его красоту и безмятежность. Здесь всегда царила ночь и вечная тоска. Эрен предпочитает смотреть в глаза капитану. Запустив пальцы в песок, он собирает горстку и начинает лепить. Конечность должна восстановиться. Так делала Имир, и так сделает Эрен. Но песок рассыпается, не слушается хозяина. Эрен злится. Что он делает не так? Почему не выходит?! Он снова готов кричать. Внезапное осознание пронзает больную голову. «Неужели… Аккерман», — думает он, интуитивно цепляясь за мысль. Зик рассказывал о них. Преданные королевскому роду и в то же время независимые, свободные от проклятия. Почему капитан молчал? Эрен опустил взгляд, отыскав догадку в серых проницательных глазах напротив. Но он не собирался сдаваться. Мысли Эрена сменяли друг друга на бешеной скорости, пока тот не ухватился за очевидное и конкретное. Пусть кровь Аккерманов имела особые свойства, но она всё же принадлежала элдийцу. Оставалось только воззвать к корням. Не став медлить, Эрен прокусывает руку. До крови, как он всегда это делал. Капли нещадно стекают на песок, смешиваясь с ним в отвратительную массу. Но Эрен не испытывает отвращения. Он вновь начинает лепить. Сначала пальцы, точно, насколько это возможно, выверяя каждый миллиметр и каждый раз сверяясь с другими целыми. Поистине ювелирная работа. Эрен вытирает выступивший пот. Теперь лицо. Дрожь в пальцах подавляется невероятным усилием. Уродливые швы, оставленные Ханджи, покрываются тонкой полоской алого месива. Один порез, затем другой. Эрен надеется, что на этом красивом лице не останется шрамов. Последний в очереди — повреждённый глаз, перевязанный белыми лоскутами. Эрен не знает наверняка, сильная ли у капитана рана, и посыпает её песочными комками, разглаживая и стараясь воссоздать что-то похожее на глаз. Руки бессильно опускаются на колени. Дело сделано. Тяжёлое дыхание выдавало усталость. И как это удавалось Имир? «Эрен», — слышит Ханджи, сидящая у костра. Обернувшись на слабый голос друга, которого подлатала несколько минут назад, она округляет глаза. И бежит к нему. Перевязанные части тела вызывают дискомфорт. Но боль отступает. Из-под бинтов начинает струиться пар. Ханджи не верит своим глазам. Леви Аккерман восстанавливается в точности, как это делал Эрен Йегер, титан и последняя надежда угроза человечества. Впервые за долгое время на лице Эрена появляется улыбка. Он поднимается и в последний раз оглядывает капитана, жизни которого ничего не угрожает. А затем идёт к древу. Не спеша и с сожалением в глазах. Совсем, как Имир. И всё же их отличало одно — Эрен знал, что делает. Взгляд в пустоту, направленный сквозь всё существующее, в самую вечность, открыл неизведанное. Эрен видел и знал доступное только ему и теперь был уверен в своём решении. Холодные пальцы тянутся к бесконечному потоку. Едва дотронувшись древа, Эрен растворяется в нём, и всё сущее меняет очертания. Голова — то, что осталось от него в этом мире. Но даже её достаточно, чтобы на месте бедовой и лохматой макушки вырос Титан Прародитель. Высоченный, костлявый, но с узнаваемыми чертами Атакующего. Он возвышался над всеми, внушая страх и отчаяние. Бездыханное тело Зика лежало у его ног. Титан обвёл глазами всех, кто затаил дыхание перед неизбежным. Остановил взгляд на друзьях. И случилось то, чего никто не ожидал. На стенах жёлтыми всполохами стали появляться другие титаны, все Атакующие, когда-либо существовавшие в этом мире. Глаза Эрена находят Атакующего Титана его отца. Сердце его сжимается. Все неразумные титаны замирают в ожидании приказов Основателя. «Они не сдвинутся с места. Не причиняйте им вреда», — сообщает Эрен, вторгаясь в мысли всех элдийцев в стенах. Армин и Микаса не могли поверить в происходящее. Эрен, в котором они сомневались, выбрал другой путь. Не титаны в стенах, разрушение которых могло принести лишние жертвы, а Атакующие, призванные из ниоткуда, составляли непобедимую силу Парадиза. Прародитель двинулся за стены. И все Атакующие — за ним. Марлийская земля показалась спустя сутки. Весь путь Атакующие во главе с Прародителем пробежали за 24 часа. Безграничная сила Эрена позволяла Атакующим возрождаться, если тех подводила выносливость. Оставляя позади выдохшихся титанов, Основатель шёл впереди всех. Океан не стал для них серьёзной преградой. Титаны прошли по дну. Их уже ждали. Корабли с пушками были развёрнуты в их сторону. Достигнув их под толщей воды, Атакующие ухватились за них, как за бумажные, пущенные по воде забавы ради, и пустили ко дну без особых усилий. Остатки морского флота были уничтожены. Марлийские солдаты встречали их с привычной ненавистью в глубине глаз. Эрен решил дать им шанс. — Элдийцы Марлии, я обращаюсь к вам с просьбой быть услышанным. Я — Эрен Йегер, Атакующий Титан, Титан Прародитель, Титан Молот Войны, тот, кого называли главным Дьяволом Парадиза, тот, кто заставлял вас трястись от страха перед дрожью земли, я здесь, и я говорю с вами, имея за спиной всех Атакующих Титанов со времён появления Имир. Они разумны и исполнят, что должно. Если я им позволю… — он сделал паузу, а после продолжил свою долгую речь. — Оказавшись за стенами, отделяющими вас от почётных марлийцев, я понял, что они ничем не отличаются от стен, в которых вырос я. Отличием было лишь то, что находилось за этими стенами. У нас были титаны, неразумные существа, бывшие когда-то элдийцами, у вас же за стенами находились и находятся люди, те, кто сумел подчинить вашу волю и сделать подобными себе, ублюдками, полными ненависти, с единственной целью — отомстить Парадизу за события двухтысячелетней давности. Справедливо ли это? Мы даже не знали о существовании жизни за стенами. И пали бы, если бы не отчаянный поступок моего отца. Он верил, что может что-то изменить. И его веру вынужден нести и я. Я не прошу присоединяться к нашей вере. Лишь думать своей головой. Неужели вам в радость жить, подобно свиньям в загоне? Как после такого вас можно считать людьми? Марлийцы никогда не считали вас равными. Но даже их взбалмошные попытки уничтожить род Имир мне более чем понятен. Ими движет страх. Он двигал и нами, когда мы окружали себя стенами. Вам ведь известно, что находится в этих стенах? Считайте, что я проявил небывалое великодушие по отношению к тем, кто объявил нам войну. Запомните и передайте тем, кто находится по ту сторону. Я никогда не сдамся, и Парадиз никогда не падёт. Если остров не защитят стены, я возведу их снова, воссоздам каждого титана, бывшего на нашей земле, и отправлю их к вам уничтожать всё живое. Я никогда не оставлю то, за что сражаюсь. И я всегда буду знать, если моему народу будет грозить опасность. Пересечение Путей размылось и пропало насовсем, возвращая всех элдийцев мира в реальность. Оцепенение сменилось воплями и желанием донести то, что удалось услышать только им. Воины Марли были непреклонны. И бесконечно глупы. Они решили принять этот бой. Титан Прародитель пропустил Атакующих вперёд, оставаясь на месте наблюдать за бойней. Титаны уничтожали технику, убивали солдат, тех, кто представлял для них опасность, и не трогали местное население, позволяя им спастись. Дрожь земли не пощадила бы никого из них. Эрен не жалел о сделанном выборе. Из двух зол он выбрал меньшее. Когда гул орудий стих, и последний дышащий воин Марли безвольно опустил руки, Основатель повернул назад. Молча и без колебаний. Оставшиеся Атакующие последовали за ним. Обратный путь стоил им двух суток. Достигнув острова, Титан Прародитель испарился, забрав с собой всех титанов мира. Неразумные, оставшиеся ждать приказов, вернули себе человеческое обличие. Шифтеры чувствовали изменения. Проклятие Имир покинуло этот мир вместе с Эреном Йегером, от которого ничего не осталось. Лишь после осознания произошедшего элдийцы нашли бедную измученную голову их героя на месте, где возвышался Основатель. Её похоронили под деревом, где Эрен любил проводить своё время в далёком детстве. Микаса и Армин отпустили друга с тяжёлым сердцем. Капитан Леви, полностью оправившись, навещал скромную могилу вместе с другими разведчиками, жалея лишь о том, что не успел поблагодарить и попрощаться. Жизнь в Парадизе стала налаживаться. Элдийцы Марлии вскоре подняли восстание против своих угнетателей, часть из них присоединилась к Парадизу. Объявленная острову война не случилась. Эрен видел последствия. Наблюдал за тем, как расцветал остров уже без него. И ни о чём не жалел. Пески ласкали его ступни. Древо оставалось безмолвным монументом. Эрен проводил перед ним часы, дни, годы. В его руках была немыслимая мощь и всё время мира. Прошлое, настоящее и будущее — всё было здесь. Нередко Эрен проникал в те или иные события. Наблюдал. Это всё, что ему оставалось. Как и было обещано, он следил за благополучием Парадиза. Обитель Путей таила множество загадок. Эрен учился управлять тем, что было получено ценой тысячи смертей, перенесённых травм и беспощадных решений. Имир не знала, чем обладает. Девочка, желающая мира и чистого неба над головой, не использовала и часть той силы, что приобрела случайно. Эрен избрал другой путь. Создание войска Атакующих было лишь частью его возможностей. Он не сумел возродить самих шифтеров, но создание титанов стало прорывом в истории всех элдийцев, уступая по значимости лишь возведению стен. Впереди его ждали другие свершения. Ночное небо казалось всё таким же ненастоящим, но уже привычным явлением. Тишина обволакивала. Хранитель Путей сидел лицом к древу и наблюдал.