Свет луны на твоих запястьях

Иногда то, что мы считаем мертвым, долго еще не хочет умирать.

Йеджи почти месяц изводит себя, беспрестанно думая о том, что совершила. О том, что бросила нуждающуюся в ней Рюджин, которая всегда просила оставаться рядом и не отпускать. Она не выходит из дома. Не открывает окна и не отвечает на сообщение Ксавьера о том, все ли в порядке. Ждёт лишь сообщения Рюджин, но оно все никак не приходит. И Йеджи понимает, что обидела. Понимает, что из-за неё Рюджин в больнице. Понимает, что не смогла защитить и уберечь от всего, что могло бы случиться, а сама создала ситуацию для того, что произошло. Не перестает винить себя во всем. Знает, что зря, но она сама поцеловала и сама убежала, не спросив у Рюджин ничего. Просто оставила. Это самая больная рана, на которую, будто соль, сыпятся мысли. Голод душит, подступая тошнотворным комом к горлу, вынуждая царапать кожу, лишь бы избавиться от удушья. Сны снятся отвратительные, от которых хочется спрятаться, даже проснувшись. От Рюджин нет вестей ещё очень долго, пока в одну ночь не приходит сообщение от Вумина, что почти каждый день писал Йеджи о состоянии своей сестры. woomin_shin: она дома сразу легла спать приди завтра, думаю она скучала yeji: большое спасибо, вумин проследи, чтобы с ней все было хорошо woomin_shin: конечно Йеджи выдыхает с облегчением и падает на кровать, держа руки на груди. Сейчас она спокойна, впервые за месяц. Но сон все никак не приходит, даже спустя почти 7 часов. Утро приходит слишком неожиданно, просвечивая солнечными лучами сквозь занавески и падая на открытую кожу ладоней. Она так и не смогла уснуть, ворочаясь всю ночь. Встать становится проблематично, когда приходит осознание, что ноги не слушаются. Из-за голода все функции организма пришли в негодность. Обычно, вампиры приспосабливаются к такому, но у Йеджи, все не как у всех. — Эй, нуна, куда ты? Врач сказал тебе отдыхать. Вумин встал посреди дверного проема, смотря на то, как сестра надевает толстовку. — К Йеджи. Мы должны поговорить. Это не дело — не общаться месяц. Рюджин надевает пальто и подходит к дверному проёму, где Вумин, все так же, преграждает путь. — Отойди. Если для тебя это пустяк, не говорить с близким человеком, то для меня нет. Уйди с дороги, иначе я тебя ударю. Вумин выходит в коридор, освобождая сестре дорогу и следит за тем, как она спускается по лестнице. — Хочешь я схожу с тобой? Рюджин будто не обращает на него внимания, лишь молча надевает обувь и выходит. Её путь лежит к Ксавьеру, где чаще всего, в подсобке, сидит Йеджи. Колокольчики над дверью оповещают хозяина о том, что пришел новый посетитель. — Добро пожаловать. Рюджин. Ксавьер мягко улыбается уголками губ, когда замечает темную макушку. — Привет. Йеджи у тебя? Мне нужно с ней поговорить. Она подходит к барной стойке, но не садится на стул, как делает это обычно. — Нет. Она не отвечает на звонки и сообщения. Думаю, она дома. — Можешь сказать её адрес? — Конечно. *** Снег падает на капюшон, почти полностью покрывая его. Эта зима выдалась очень снежной. Даже под конец февраля снег продолжает сыпаться. Рюджин многое осознала за то время, пока лежала в больнице и наблюдала за падающим снегом через окно. Бессонными ночами думала о том, что же произошло. Почему была такая реакция, и что же она сама чувствует к обладательнице горящих алых глаз. Раньше даже не пыталась понять, почему сердце в груди бьётся быстрее каждый раз, когда видит её улыбку. Раньше думалось, что целовались они только от нехватки какого-то тепла, но стоило поцеловать холодные губы в последний раз, так вся правда всплыла на поверхность, ударяя болезненными ударами в грудь. Лезвие ножа помогло открыть глаза на все вещи, происходившие между ней и Йеджи. Она многое осознала и многое переосмыслила там, лёжа на белых простынях больничной койки с перебинтованной рукой и нехваткой воздуха в лёгких от чувств, что душили своим появлением, кажется с самого начала. Рюджин не верила, что может снова почувствовать тех бабочек в животе, как раньше. Не верила, что сможет полюбить снова, ведь разбитое на осколки сердце не давало покоя, каждый раз, когда рядом появлялась рыжая макушка, усыпанная белым снегом. Йеджи собрала по кусочкам, создав новое, полыхающее изнутри сердце, что мягко грело в груди. Руки замерзают быстро, стоит достать телефон из теплого кармана. «Не знала, что она живёт близко к школе» Рюджин быстро поднимается по ступеням подъезда и набирает на домофоне номер квартиры. Стоит минуту в ожидании ответа, согревая холодные руки горячим дыханием. «Не дома что ли» Она бы осталась стоять на морозе ещё долго, если бы какой-то мужчина не вышел, и Рюджин не прошмыгнула внутрь теплого светлого подъезда. «Так, 213 на 3 этаже» Заходит в лифт и нажимает кнопку нужного этажа, сгорая от ожидания. Находит нужную дверь с нужным номером и звонит в дверной звонок, который трелью разносится по полупустой квартире. И Йеджи все понимает. Понимает, что Рюджин пришла сама. Но сейчас, тяжелее устоять на ногах и открыть дверь, чем смотреть в глаза. Она опирается на стену и с трудом подходит к двери. Не смотрит, а сразу открывает, потому что чувствует запах Рюджин. Рюджин и морозной зимы, там, за стеклом и бетоном. Смотрит исподлобья, пытаясь скрыть расцарапанную кожу на шее. — Выглядишь не очень. Единственное что выдает Рюджин, когда видит посеревшую от голода Йеджи. — Зато ты цветешь и пахнешь. Зайдешь? Йеджи смотрит алым красным в любимый темно-кофейный, улыбаясь пересохшими и потрескавшимися губами. — Если приглашаешь. Рюджин проходит в квартиру лишь тогда, когда Йеджи отходит чуть поодаль, давая место. — Чаем не напою, ты уж извини. Йеджи продолжает улыбаться, пока следит за тем как Рюджин проходит в её комнату. — Уютно у тебя. И холодно. Отопления нет? — Мне оно не нужно. Я не чувствую разницы температуры, так что нет. — Думаю, нам стоит поговорить о том, что произошло. Но сначала ты поешь. Рюджин снимает пальто и подворачивает рукав толстовки, совершенно забыв, что рука перебинтована. — Я не голодна. — Не ври. Йеджи садится рядом, но дальше, чем обычно. Боится. — Почему ты ушла тогда? Рюджин говорит все сразу, не церемонясь. Потому что устала не получать ответы сразу. Устала скрывать все. — Потому что, не знала, нормально ли это, целовать тебя, тогда, когда ты этого не хотела. Рюджин нервно хихикает, когда Йеджи натягивает на голову капюшон, будто прячась. — Это глупое оправдание. — Но это правда! Йеджи сжимает ткань рукава толстовки, пытаясь перестать нервничать. — А то, что мы целовались несколько раз до этого, тебя не смущает? Рюджин поворачивается всем телом и смотрит в глаза, пытаясь найти в них ответы. — Я нравлюсь тебе? Йеджи опешивает от этого вопроса, но у Рюджин сегодня настроение спрашивать все в лоб. — Нет. Ты мне не нравишься. Теперь опешивает Рюджин. Она выпадет из реальности на несколько секунд, не слыша ничего, даже собственных мыслей, от которых порой болит голова. В голове обломки зеркал, а в груди мелкие кусочки хрусталя. Она чувствует как все, чем дорожила, снова обрушилось. Зачем она тешила себя надеждами. Зачем снова решила довериться. Зачем снова впустила в сердце эти чувства. Зачем. А у Йеджи слова снова комом застряли и ничего сказать не может, лишь давится воздухом, пытаясь хоть пискнуть, но ничего. Молчит, а у самой столько мыслей в голове, столько слов в горле застрявших и руки трясутся от нервов и страха. Её любовь сидит перед ней, и сама боится ещё что-то сказать, иначе разревётся. Рюджин в мыслях клянётся, что больше никогда ничего и ни к кому не будет чувствовать. — Почему… Единственное слово вызывает слёзы и она напирает на Йеджи руками и роняет её на кровать. — Почему ты все это время делала то, что влюбляла меня в себя! Зачем, раз я тебе не нравлюсь. Зачем продолжала приходить и целовать меня перед сном. Зачем. Сейчас её на части разрывает чувство злости на саму себя. За то, что позволила себе влюбиться. Позволила чувствам взять верх над собой. Почему мозг не продолжил держать чувства в узде, а просто сдался. Ведь она надеялась, что больше никогда, никогда не позволит самой себе влюбиться и плакать. Бьёт слабо кулаками в грудь, всхлипывая и ругаясь, а Йеджи терпит. Терпит, чтобы Рюджин стало легче, а у неё самой было время чтобы совладать с мыслями. Через несколько минут Рюджин успокаивается. Стирает слезы со щек и смотрит красными глазами, злыми и грустными одновременно, на радужки Йеджи, что совсем блеклые. — Просто ответь. Для чего ты все это делала? Рюджин сидит сверху и то шмыгает носом, то всхлипывает, ведь так сильно не плакала уже давно. — Какой тебе толк от того, что я влюбилась в тебя как последняя дура. Что я ждала сообщения и встречи, сидя у окна, ища в сумраке твой образ. Йеджи смотрит на неё не подавая эмоций. Смотрит и не может снова простить себе её слез. За время их разлуки у Йеджи заострились скулы и кожа стала серее. Глаза темнее и синяки под глазами тоже. — Прости. Единственное, что выдает на исповедь Рюджин. И самой от себя тошно, ведь даже пошевелится не может, потому что сил нет. — Хватит. Хватит всех этих притворств. Скажи что ты ко мне чувствуешь и разойдемся. Йеджи из последних сил приподнимается и смотрит в темно-кофейные радужки с лёгкой улыбкой на лице. — Любовь. Она тянет Рюджин на себя и целует сухими губами, пухлые горячие. Кожа покрывается мурашками от горячих рук на холодных скулах. Во время поцелуя Рюджин чувствует, как что-то острое царапает её губу. — Ай, Йеджи, не кусайся. Йеджи чувствует привкус крови в своем рту и что-то острое, когда облизывает зубы. — У тебя клыки выросли. Рюджин удивлённо раскрывает глаза, смотря на пару острых клыков во рту Йеджи, что сама удивлена такому исходу событий. — У меня клыки выросли. Она несколько секунд ещё молчит, а потом приходит осознание. — Теперь я смогу тебя не царапать. А просто кусать. Йеджи улыбается и будто оживает. — Голодна? Рюджин стягивает с себя толстовку, оголяя торс. Йеджи, видя это, немного пугается, но потом берет на себя инициативу и присаживается на кровати, оставляя Рюджин на своих коленях. У Рюджин кожа предательски горячая и сводящая с ума. Йеджи выпрямляется в спине и проходится холодными пальцами вдоль её позвоночника, пересчитывая позвонки. — Точно не против? Рюджин кивает и сразу чувствует как те же сухие холодные губы касаются шеи, и язык ведёт мокрую дорожку. Она вжимает в тело, обвивая шею Йеджи руками и сгорает от ожидания. Два острия разом мягко входят в кожу, и кровь начинает стекать по бронзовой коже. Йеджи посасывает кровь, почти постанывая от удовольствия. А Рюджин все больше вжимает в её тело. Ей больно, но боль даже приятная и все тело обсыпает мурашками. Она чувствует как кровь стекает по её коже тонкой дорожкой, слегка обжигая. Йеджи отстраняется, напоследок зализывая две небольшие ранки и облизывает губы. И сейчас она выглядит как та Йеджи, которая залезла к Рюджин в окно в первый раз. Удивлённая и немного напуганная, но до безумия милая и красивая. — Я люблю тебя, Рюджин. И Рюджин снова плачет, но сейчас не чувствует злости. Не на себя, ни на Йеджи. И в груди осколки снова собираются и чувства наполняют сосуд целиком. — Я тоже люблю тебя. Она прижимается близко-близко, и обнимает крепко-крепко. Ранки на шее немного ноют, но Рюджин почти не замечает этого, потому что сейчас Йеджи перед ней и нет ничего важнее. — Эта история была захватывающей, не правда ли? — мужчина в жилетке поверх белой рубашки закрывает книгу и проводит рукой по обложке на которой выведены серебряные буквы, складывающиеся в слова «The light of the moon on your wrists». — Любовь всегда побеждает, не смотря на то, насколько бы не было разбито ваше сердце. Всегда найдется человек, который исцелит Вас и соберёт Ваш хрусталь в груди воедино. Он встаёт и ставит книгу на полку, к остальным, с таким же красивым переплётом, как и у этой. — Говорите со звёздами, и с людьми, которые близки Вам. Не теряйте надежд и говорите обо всем, что Вы чувствуете. Надевает бейджик красивого зелёного цвета, под цвет правого глаза. На нём красуется имя «Ксавьер» — Эта история учит многому. Как нужно и не нужно поступать. Что делать в тех или иных ситуациях. И как важно доверять. — Ксавьер, ты скоро? В кабинет заглядывает девушка с рыжими волосами и лисьими глазами с красными радужками, у которой вместе с улыбкой видно пару блестящих клыков. — Уже иду. Ксавьер в последний раз поворачивает и подмигивает, а после выходит за дверь, тихо закрывая её.