someone to stay

1 Летние каникулы были короткими и сладкими, утро проходило за рулем по незнакомым дорогам, а ночь — в крошечных мотелях, которые были достаточно сомнительными, чтобы вызывать опасения. Только он и Нил, бок о бок, переезжали из штата в штат на Мазерати. Кевин хотел провести лето с Ваймаком, Аарон отправился с Кейтлин к ее семье в Джорджию, а Ники скопил достаточно денег, чтобы слетать на месяц в Германию. Это был самый долгий период разлуки Эндрю со своей группой за весь год – это было похоже на заслуженный перерыв. Однако сейчас, когда летняя практика в самом разгаре, те поездки с Нилом кажутся ему далеким воспоминанием. Он ни разу не видел, чтобы Нил улыбался с тех пор, как они вернулись, не видел, чтобы мешки под его глазами исчезали по мере того, как проходили дни. Кажется, что они становятся только хуже. Эндрю чувствует себя более обеспокоенным, чем когда-либо. С появлением на площадке новичков лисов жизнь стала просто адской. За последние две недели с малышами лисами произошло больше драк, чем со всеми старшеклассниками и Эндрю за последние месяцы. Выбранный Кевином в команду парень по имени Джек похож на нечто, рожденное в кошмарах: его нецензурный язык невозможно сдержать, а его руки, похоже, слишком увлечены дракой, чтобы сделать его кем-то, кроме раздражающего товарища по команде. Нил и он сталкиваются лбами с самого первого дня, и Эндрю не раз видел, как проявлялся вспыльчивый характер Нила. С остальными первокурсниками он тоже не особенно ладит, хотя, скорее всего, причина этого кроется в его подозрительном отношении к незнакомцам. Сегодня вечером Лисы собрались в женской комнате на вечер кино, исключая первокурсников, по понятным причинам. Эндрю не собирался присоединяться к ним, он просто собирался подняться на крышу с бутылкой виски и пачкой сигарет в руках и оставаться там, пока луна окончательно не взойдет. Но Нил, с его слишком голубыми глазами и мягкой улыбкой, спросил, присоединится ли он, и сказал это таким обнадеживающим тоном, что Эндрю чуть не стало плохо. Эндрю был не из тех, кто делает то, что хотят люди, только потому, что они просят, но для Нила Эндрю очень слабый человек.  — Итак. Эллисон хлопает в ладоши, чтобы привлечь всеобщее внимание, на ее блестящих губах играет улыбка. Она раскладывает диски, которые достала, на журнальном столике, а затем снова смотрит на остальных с небольшим блеском в глазах.  — Какой фильм будет сегодня вечером? Ники, Мэтт и Дэн быстро выбирают фильмы, которые они хотят посмотреть, и показывают их остальным. Ники выбрал один из тех стереотипных романов, где парень и девушка встречаются, влюбляются, и на этом все заканчивается. Дэн взяла один из тех классических научно-фантастических фильмов с дерьмовым монтажом, настолько старый, что, вероятно, вышел, когда Ваймак был еще ребенком. Мэтт взял в руки диснеевский фильм, один из тех, которые все знают, даже если не видели, кинематографический шедевр, по словам высокого человека, который умоляет его посмотреть. Если бы Эндрю выбирал, он бы выбросил все диски в окно, прежде чем присоединиться к ним; по крайней мере, это звучит лучше, чем слушать нытье взрослых людей о том, что они хотят посмотреть тот или иной фильм. Все Лисы начинают выбирать между тремя фильмами, которые выбрали Дэн, Мэтт и Ники. Эллисон и Рене выбирают романтический фильм, который Ники прижимал к груди, как плюшевого мишку. Кевин закатывает глаза и ворчит, что хочет посмотреть экси-игру, но затихает, когда Эллисон швыряет ему в лицо подушку. Аарон молчит минуту, слишком занятый перепиской со своей чирлидершей, а потом поднимает глаза и показывает на Мэтта, даже не потрудившись произнести ни слова. Выбор остается за Эндрю и Нилом, хотя после долгого молчания Эндрю и растерянного взгляда Нила, и Мэтт, и Эллисон вздыхают.  — Да ладно, вы двое, это не так уж и сложно. Просто выберите гребаный фильм, — говорит Эллисон, указывая пальцем на пару, сидящую бок о бок на диване. Нил улыбается им всем немного овечьей улыбкой, в выражении его лица проскальзывает что-то похожее на смущение.  — Я даже не слышал ни об одном из этих фильмов — говорит он им, заставляя почти всех Лисов, за исключением Эндрю, Аарона и Кевина, бросать на него жалостливые взгляды.  — Иногда ты разбиваешь мне сердце, Нил — говорит Мэтт, выглядя так, будто в любой момент может разрыдаться, и Нил бросает на него обеспокоенный взгляд. В конце концов, они все решают, что должны посмотреть диснеевский фильм, чтобы Нил испытал так называемый — детский опыт, который должен быть у всех - по словам Ники. Дэн выключает свет, и начинается фильм, на экране появляется красивый лес и тихая музыка. Они все устраиваются поудобнее, Дэн и Мэтт делят миску с попкорном, ноги Дэн закинуты на колени Мэтта. Рене и Эллисон сидят рядом с ними на одеяле, обе пьют чай из кружек и едят из одного пакета чипсов. Аарон, Кевин и Ники сидят на другом диване, Аарон все еще разговаривает по телефону, Кевин все еще раздражен тем, что не смотрит экси, а Ники выглядит так, будто он уже может начать рыдать. Эндрю смотрит на Нила, наблюдая, как цвета от телевизора расплываются по его коже. Нил пристально смотрит на экран, высунув язык между губами и слегка нахмурив брови в сосредоточенности. Эндрю определенно не считает это милым, определенно не хочет смотреть на лицо Нила всю оставшуюся жизнь. Это не может быть правдой. Если бы кто-нибудь так сказал, Эндрю ударил бы его так сильно, что он никогда больше не подумал бы сказать такую глупость.  — Пялишься  — шепчет Нил, его губы кривятся в улыбке, хотя глаза даже не отрываются от экрана телевизора. Как будто он чувствует на себе взгляд Эндрю. Не утруждая себя ответом, Эндрю открывает свою упаковку с мороженым и засовывает ложку внутрь, зачерпывая большое количество и запихивая его в рот. Нил выдыхает, как бы пытаясь скрыть свое веселье, и Эндрю насильно подавляет шепот умиления, который трепещет в его груди.  — Можно мне немного?  — Бери свое — говорит Эндрю и запихивает в рот еще одну ложку мороженого. Когда оно тает на языке, шоколад и карамель приятно взрываются во рту, Нил издает еще один забавный смешок, и Эндрю ненавидит его больше, чем Нил когда-либо узнает. Как слабый, немощный человек, Эндрю осторожно берет Нила за челюсть свободной рукой, поворачивая его лицо к себе. Он поднимает ложку с мороженым к губам Нила и ждет, пока Нил перестанет улыбаться как идиот и откроет рот, прежде чем засунуть ложку ему между губ. Когда Эндрю отводит ложку, Нил морщит нос, делая гримасу.  — Не знаю, как ты еще не заболел диабетом — шепчет он Эндрю, наклоняясь ближе, чтобы тот мог слышать, а Эндрю подчеркнуто игнорирует то, как покалывает его кожу. Закатив глаза, Эндрю отталкивает лицо Нила за покрытую шрамами щеку, говоря:  — Хватит меня раздражать. Возвращайся к просмотру своего фильма. Когда Эндрю отворачивается, он ловит знакомую улыбку Рене и поднимает на нее бровь, но Рене только качает головой, словно ей известны все чертовы тайны Вселенной, и возвращается к экрану, прижимаясь к боку Эллисон. Проходит около часа после начала фильма, когда Эндрю слышит, как Нил зевает рядом с ним, пытаясь заглушить звук ладонью. Эндрю краем глаза смотрит на него и видит, как Нил снова зевает, а затем устало трет глаза. Не раздумывая ни секунды, Эндрю протягивает руку, дергает его за рукав, чтобы привлечь внимание Нила. Все еще потирая глаза, Нил смотрит на него, выглядя слишком изможденным для себя самого под дерьмовым свечением экрана. Он слегка улыбается Эндрю, готовый что-то сказать, но его прерывает очередной зевок, причем такой громкий, что несколько лисиц бросают взгляд в его сторону. Эндрю сдерживает вздох, снова дергает Нила за рукав.  — Да или нет? — спрашивает он, стараясь говорить тихо, чтобы не привлекать внимания остальных. Когда Нил хмурится, моргая от смущения, а затем оглядывает других присутствующих в комнате, Эндрю не может сдержать вздоха, на этот раз.  — Да или нет, если ты положишь голову мне на плечо? Нил все еще выглядит немного растерянным, без сомнения, из-за истощения его крошечный мозг не работает должным образом, но в конце концов он кивает головой, пробормотав тихое:  — Да. Он придвигается немного ближе к Эндрю, все еще крепко сжимая одеяло, которым он укутал свои плечи. Он открывает его перед Эндрю, и тот, не говоря ни слова, просто накрывает им свое тело. Затем Нил кладет голову на плечо Эндрю, испуская тихий вздох, от которого обычно ледяное сердце Эндрю начинает петь. Эндрю спрашивает еще раз  — Да или нет? — как только Нил кивает головой, скользит рукой по стройным плечам Нила, пальцы танцуют по его покрытой тканью руке. Не прошло и минуты, как Нил засыпает, губы слегка приоткрыты, щека прижата к плечу Эндрю. Эндрю чувствует, как в его груди расцветает слишком много эмоций, чувствует себя точно так же, как он, когда стоит на самом краю крыши, а вокруг него танцует сильный ветер, и он не может удержаться от того, чтобы не притянуть Нила ближе, не позволить своим пальцам прочесать его рыжие волосы самыми мягкими прикосновениями. Когда фильм заканчивается, Нил все еще крепко спит, его губы тихонько похрапывают, а по подбородку скатываются капельки слюны. Все старшеклассники и Ники в унисон поворачиваются, чтобы посмотреть на Нила, несомненно, желая узнать его мнение о так называемой классике, которую они смотрели. Но как только их взгляд падает на Нила, крепко спящего, свернувшись калачиком на руках у Эндрю, почти у всех отпадает челюсть. Эндрю смотрит на них ровным взглядом, подсознательно притягивая Нила ближе и слегка прижимая к себе. Эллисон, кажется, замечает это движение и ухмыляется, широко и радостно. Ники и Мэтт выглядят так, будто готовы вот-вот расплакаться, и выглядят не иначе, как гордые родители. Дэн и Рене улыбаются, слегка кривя губы, но это все равно действует Эндрю на нервы. Не обращая на них внимания, Эндрю снова смотрит на спящего Нила, с трудом прогоняя ощущение собственной желанности. 2 Аарон не хочет здесь находиться. В кабинете Бетси пахнет лавандовыми благовониями и шоколадом, таким тошнотворно сладким, что Аарону почти хочется блевать. Воздух Южной Каролины густой и липкий, солнце проникает сквозь жалюзи и попадает на лицо Аарона, заставляя его щуриться. В руках у него кружка с чаем, и он делает глоток, пытаясь сделать хоть что-то, кроме как дать волю своему раздражению. Улыбаясь, Бетси смотрит на Эндрю, ее глаза улыбаются. Ее щеки выглядят почти как у бурундука, пухлые так, что кажется, будто у нее во рту еда. В ее глазах почти тошнотворно мягкий взгляд, когда она говорит:  — Эндрю, как прошли твои летние каникулы? Пожимая плечами, Эндрю гоняется ртом за тающим зефиром, плавающим на верхушке его горячего шоколада. Когда он слизывает остатки зефира, прилипшие к губам, он говорит  — Мы с Нилом отправились в путешествие. Аарон заставляет себя прикусить язык, прежде чем сделать комментарий, и крепче сжимает ручку своей кружки.  — О, это звучит замечательно — говорит Бетси со знающей улыбкой, наклоняясь вперед в своем кресле. Она заправляет свои седеющие волосы за уши, затем сцепляет руки на крышке стола.  — Нилу было весело?  — Наркоману, наверное, было бы веселее, если бы мы хотя бы раз в день ходили на экси-корт — сухо произносит Эндрю, но Бетси смеется, как будто он только что рассказал самую смешную шутку в мире. Аарон стискивает зубы с такой силой, что почти боится, как бы они не разлетелись вдребезги.  — А что насчет тебя, Аарон? — спрашивает Бетси, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него, и на мгновение задерживая взгляд на его руке, которой он сжимает свой напиток, прежде чем встретиться с его глазами.  — Чем ты занимался летом? Аарон неловко отвечает:  — Я впервые познакомился с семьей Кейтлин. Аарон краем глаза поглядывает на брата, рассказывая о том, какими милыми были родители Кейтлин, как он сблизился с ее старшей сестрой, которая училась в медицинской школе, как ее младшие братья и сестры привязались к его бедру и обращались с ним, как со своим собственным. Он смотрит на Эндрю и почти надеется, что тот видит его ревность, отчаянно хочет, чтобы Эндрю хоть что-то показал. Но он не показывает. Ничего. Аарон почти кричит.  — Звучит прекрасно, Аарон. Тебе понравилось? Я знаю, что первая встреча с семьей партнера может быть довольно нервной — говорит Бетси, глядя на Аарона так, словно знает каждую его гребаную мысль, словно она уже точно знает, что он собирается сказать.  — Все было хорошо. Весело, вообще-то. Не думаю, что мне когда-либо нравилось быть рядом с семьей так сильно, как в течение этих нескольких коротких недель — отвечает Аарон и смотрит на Эндрю, даже не пытаясь скрыть это, просто чтобы увидеть, действительно ли его слова задели. Но, конечно, Аарон должен был знать лучше.  — Не позволяй Ники услышать, как ты говоришь что-то подобное. Он может начать рыдать и убежать обратно в Германию — говорит Эндрю, даже не поднимая взгляда от своей кружки и вертя маленькой ложечкой горячий шоколад. Аарон чувствует, как его глаз дергается от раздражения, и что-то неприятное бурлит в его груди.  — А что насчет тебя, а? Тебе плевать, да?. Он насмехается, скрещивая руки и чувствуя себя ребенком, закатывающим истерику.  — Конечно, тебе плевать. Почему я должен ожидать чего-то другого? Ты бы лучше возился со своим дружком, вместо того, чтобы даже смотреть на меня.  — Аарон — говорит Бетси, спокойно, мягко, хотя в ее глазах такое выражение, что Аарону кажется, будто его сейчас отчитают.  — Ты не должен…  — Не называй его так — прерывает Эндрю, наконец-то поднимая взгляд от своей кружки и наконец-то позволяя своим глазам упасть на Аарона. Его голос скучающий, незаинтересованный, хотя выражение его глаз — совсем другое. Это самое близкое к гневу выражение, которое Аарон видел у своего брата с тех пор, как его посадили на эти проклятые наркотики много лет назад.  — Не называть его как? Твой дружок? А как бы ты предпочел, чтобы я его тогда называл? Твоя гребаная шлюха… Эндрю встает со стула еще до того, как Бетси успевает открыть рот и сказать Аарону, чтобы он не использовал такие нецензурные выражения. Он стоит перед Аароном, в его глазах горит огонь, и он берет Аарона за подбородок, чтобы тот не мог отвести взгляд.  — Не впутывай Нила в это, — говорит Эндрю, голос опасно низкий. Его ногти глубоко впиваются в кожу Аарона, почти достаточно сильно, чтобы причинить боль, но не похоже, что Эндрю это в данный момент волнует. Бетси стоит, Аарон видит ее через плечо Эндрю, она выглядит обеспокоенной, но ни один из мальчиков не обращает на нее внимания.  — Я не говорю об этой твоей маленькой чирлидерше, значит, ты не говоришь о Ниле. Не сейчас. И никогда. То, кем мы являемся, не твое дело, брат, и не смей думать, что это так. Понял?  — И что? Ты хочешь, чтобы я просто принял Джостена с распростертыми гребаными объятиями? — спросил Аарон сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как гнев прогрызает себе путь в его груди.  — Неважно, примешь ты его или нет. Он здесь, чтобы остаться. Неважно, что ты чувствуешь — говорит Эндрю, так важно, так серьезно, как будто он верит каждому слову, вылетающему из его рта.  — А что, если он причинит тебе боль? — говорит Аарон, шокируя и себя, и Эндрю тем, как жалко звучит его голос. Эндрю замирает, на его лице мелькает какая-то эмоция, но она исчезает прежде, чем Аарон успевает понять, что это такое. Что-то уязвимое зашевелилось в груди Аарона, и он решает дать этому чувству распространиться, дать ему взять верх над гневом, который он чувствует.  — Что, если он причинит тебе боль, Эндрю? После… после Дрейка… Аарон качает головой, насколько это возможно в непрощающей хватке Эндрю.  — Я просто не хочу, чтобы тебе было больно.  — Я не настолько слаб, чтобы позволить ему, позволить кому-либо снова причинить мне боль — говорит Эндрю, что-то холодное в его взгляде.  — Не думай, что я какая-то слабая тварь, которая не может позаботиться о себе. Я знаю, что я делаю.  — Но…  — Но ничего. Эндрю отпускает Аарона и возвращается к своему креслу, подбирая с пола свой горячий шоколад. Он садится, как будто ничего не произошло несколько минут назад, и делает глоток своего напитка. Не глядя на Аарона, Эндрю говорит:  — Нил не причинит мне вреда. Мне плевать, если ты его ненавидишь, если тебе не нравится то… что мы есть, но даже не пытайся думать, что он сделает что-то, чего я бы не хотел, только из-за твоей неприязни. Он уважает мои границы, уважает, когда я говорю — нет -, и это больше, чем кто-либо когда-либо делал раньше. Аарон едва удерживается от того, чтобы не выплюнуть челюсть. Ему кажется, что он никогда не слышал, чтобы Эндрю говорил ему так много за все годы их знакомства — даже когда он принимал наркотики. Бетси тоже выглядит немного удивленной, но она почти сразу же приходит в себя и улыбается слишком широко для своего собственного блага.  — Ну как, Аарон, тебе приятно, когда ты это выплеснул? — спрашивает она, вскинув на него бровь, голос такой же добрый и мягкий, как всегда, хотя Аарон не думает, что воображает почти гордую нотку в ее голосе. Посмотрев на брата, Аарон пробормотал, полностью игнорируя Бетси:  — Я все еще не доверяю ему.  — Никто никогда не говорил, что ты должен. Я почти не доверяю этой твоей чирлидерше — сухо отвечает Эндрю. Вздохнув, Аарон опускается в кресло, откидывая голову назад и глядя в потолок.  — У меня только один вопрос — тихо говорит он, чувствуя себя слишком уязвимым, чтобы даже попытаться посмотреть на Эндрю. Эндрю не отвечает, хотя Аарон и не ожидал этого, поэтому он нерешительно спрашивает:  — Ты счастлив? Слово — счастлив — настолько непривычно для языка Аарона, что он чуть не вздрогнул, когда оно вырвалось у него изо рта. Оба Миньярда не особенно привыкли к ощущению счастья, они вообще не привыкли чувствовать что-либо позитивное. Но Аарон узнает, на что похожа эта эмоция, когда она бурлит в его груди, узнает, что это нормально — чувствовать такое; он часто задумывается, не переживает ли Эндрю то же самое. Эндрю не отвечает в течение долгой минуты, уставившись в свою кружку, как будто это самая интересная вещь в мире. Затем он отвечает:  — Я… я доволен. Я не думаю, что когда-нибудь смогу почувствовать себя счастливым, но я чувствую себя наиболее близким к счастью, которое, как мне кажется, я когда-либо смогу обрести.  — Хорошо — говорит Бетси, ее улыбка немного шатается, а глаза кажутся слишком водянистыми, чтобы быть нормальными. Она хлопает в ладоши, смесь гордости и радости расцветает на ее лице.  — Думаю, на сегодня достаточно. Поездка обратно на стадион проходит в молчании, хотя оно менее неуютное, чем обычно, что-то вроде понимания, поселившегося в воздухе вокруг них. Когда Эндрю паркуется, они расходятся, Аарон направляется в раздевалку, чтобы переодеться, а Эндрю идет на трибуны, чтобы посмотреть на тренировку Лисов, отдыхая. Они не разговаривают до конца дня, до конца недели, но когда Ники делает непристойные замечания в адрес Эндрю и Нила, когда они вместе выходят из общежития, Аарон не хмурится от отвращения, не заявляет о своем отвращении, а просто ловит взгляд Эндрю и посылает ему кивок, который говорит гораздо больше, чем могли бы сказать слова. Я доверяю тебе. 3 Мэтт действительно должен был это предвидеть. Ожидалось, что Лисы выиграют у Шакалов с самого начала. Шакалы из Брекенриджа потеряли многих своих лучших игроков с тех пор, как последний раз играли с Лисами, а новички, которые у них есть, и остальная команда играют еще хуже, чем Лисы в свои неудачные дни — и это уже о чем-то говорит. Счет 7:2 в пользу Лисов. С Эндрю в воротах, с обещанием не позволить Шакалам набрать больше трех очков, Мэтт был готов праздновать еще до перерыва. Но не успел Мэтт даже помечтать о предстоящей ночи пьянства, как случилось неожиданное, но не удивительное, к чему Мэтт должен был быть готов. Началось все так: Нил, поймавший мяч у Кевина, который выхватил его у одного из Шакалов после того, как их клюшки столкнулись так сильно, что Шакал не удержался и уронил ракетку. Нил, ухмыляясь как сумасшедший, мчится по корту. Нил, направляет мяч в ворота и забивает гол, прежде чем его прижимает к стене один из новичков Шакалов, мальчик ростом выше даже Мэтта, с руками размером со ствол дерева. Когда Нил рухнул на землю, его тело сложилось, как у марионетки, у которой оборвали ниточки, Мэтт отшатнулся, как будто это его только что ударили. Удар был сильный — это Мэтт понял даже с расстояния. Учитывая рост и объемистые мышцы Шакалов и смехотворно короткую и стройную фигуру Нила, боль, вероятно, еще сильнее, чем Мэтт может себе представить. Через мгновение Мэтт приходит в себя от шока, имя его лучшего друга вертится у него на языке, но прежде чем Мэтт успевает сказать хоть слово, Эндрю уже настигает Нила. Он схватился за заднюю часть майки Шакала и потянул, да так сильно, что тот споткнулся и упал на землю. Он что-то кричит Эндрю, но все, что ему нужно, чтобы судорожно отползти в сторону, — это холодный взгляд Эндрю и угрожающее вращение ракетки. Прежде чем судьи успевают выйти на корт, Мэтт и половина других играющих Лисов бросаются к Нилу, который не сдвинулся ни на дюйм с тех пор, как был прижат к стене несколько минут назад. Мэтт чувствует, как паника зарождается в его груди и в животе, когда он смотрит на Нила, чувствует, как каждый его материнский инстинкт разгорается при виде Нила, такого неподвижного, такого мертвого. За все время, что Мэтт знает Нила, он никогда не видел его неподвижным. Он всегда чем-то занят — будь то игра с оторвавшейся ниткой на рубашке, или возится с волосами, или расхаживает взад-вперед, разглагольствуя, разглагольствуя и разглагольствуя; видеть его почти безжизненный вид — нервирует. Эндрю называет имя Нила раз, два, три раза — и в этот момент Мэтт чувствует, как его сердце грозит разорваться, а тело едва втягивает достаточно воздуха, чтобы он мог сделать глубокий вдох. Он смотрит, как Эндрю снимает шлем, светлые волосы прилипли ко лбу, а лицо немного покраснело от сильного движения. Эндрю бесцеремонно роняет шлем на землю, затем протягивает руку к Нилу: медленно, как будто Нил — маленький испуганный зверек, который может убежать при малейшем прикосновении.  — Абрам — говорит Эндрю, и это слово наполнено гораздо большим количеством эмоций, чем, по мнению Мэтта, он когда-либо слышал от Эндрю за почти три года знакомства с ним — ну, если не считать тех ужасных часов после исчезновения Нила, когда его нашли в Балтиморе.  — Ты должен встать, наркоман. Лежание здесь ни к чему не приведет. Тебе нужно пройти обследование. Нил стонет, наконец-то издавая хоть какой-то звук, кроме тяжелого дыхания через нос. Он пытается сесть, но морщится, и болезненное шипение вырывается из его стиснутой челюсти.  — Глупо — бормочет Эндрю, все еще глядя на Нила с почти безумно обеспокоенным выражением в глазах. Если бы Мэтт не был так напряжен, он бы, наверное, подумал, что видеть, как Эндрю так беспокоится о своем… парне, просто восхитительно.  — Да или нет? — тихо спрашивает Эндрю, и как только Нил кивает головой, протягивает руку, чтобы снять с него шлем. Волосы Нила в полном беспорядке, рыжие волны торчат во все стороны. Его голубые глаза немного слишком широко раскрыты, немного слишком бешеные, и у Мэтта возникает четкое ощущение, что единственная мысль Нила — бежать, бежать, бежать. Эндрю, похоже, думает о том же и протягивает руку, чтобы схватить Нила за лицо, заставляя его смотреть ни на что и ни на кого, кроме Эндрю.  — Нил — говорит Эндрю, тон почти нежный.  — Нил Абрам Джостен, ты собираешься меня выслушать? Когда Нил слегка кивает, Эндрю проводит рукой по шее Нила, хватка выглядит почти болезненной, но, кажется, она заземляет Нила, напоминает ему о том, кто он, где он.  — Нам нужно увести тебя с корта — объясняет Эндрю, наклоняясь к Нилу, их лица почти соприкасаются. Нил издает тихий звук протеста, но Эндрю не обращает на это внимания и щелкает его по лбу, а затем возвращает руку к щеке Нила и поглаживает кожу, покрытую шрамами.  — Идиот. Ты ранен, и тренер не позволит тебе играть, когда ты выглядишь как кролик.  — Я не кролик — протестует Нил, почти хныча, и хмуро смотрит на Эндрю.  — Я все еще могу играть.  — Нет, не можешь — говорит Эндрю тоном, не оставляющим места для спора. Нил смотрит на него, пытается отстраниться от его прикосновения, но в итоге это движение приносит ему больше вреда, чем пользы, он морщится и слегка стонет. Вздохнув, как человек, на плечах которого лежит вся тяжесть мира, Эндрю снова говорит  — Идиот. Они говорят как старая супружеская пара, думает Мэтт, и он не знает, то ли ему хочется смеяться так сильно, что тело болит, то ли плакать до тех пор, пока не останется слез.  — Э-э-э, ребята? — начинает Ники, оглядываясь через плечо.  — Не хочу прерывать это, но судьи уже идут сюда — говорит он, и, конечно, когда Мэтт смотрит в сторону, он видит двух судей, направляющихся к ним, причем ни один из них не выглядит особенно счастливым от того, что он здесь.  — Отвлеки их — говорит Эндрю своему кузену, даже не оглядываясь через плечо, не в силах отвести взгляд от Нила. Он говорит Нилу:  — Мне нужно немедленно увести тебя с площадки, если ты не хочешь иметь дело с этими судьями и всеми их претензиями. Проходит мгновение, но потом Нил громко вздыхает, закатывая глаза.  — Ладно — говорит он. Затем он слегка улыбается Эндрю, его глаза прищуриваются в той очаровательной манере, в которой они всегда это делают; это не перестает вызывать у Мэтта желание крепко обнять Нила и никогда его не отпускать.  — Но мне понадобится помощь.  — Сломанные кости имеются? — спросил Эндрю, осторожно помогая Нилу встать на ноги, его рука обхватывает талию Нила, а рука Нила лежит на его плечах.  — Не думаю. Нил пожимает плечами, опираясь всем своим весом на Эндрю, положив голову ему на плечо.  — Может быть, несколько ушибленных ребер. Больно дышать. Эндрю что-то говорит Нилу на корявом русском, и Нилу, наверное, чертовски больно смеяться, но он смотрит на Эндрю, как на самую яркую звезду на небе, как на само солнце. Мэтт думает, что никогда не видел, чтобы кто-то, кроме него самого, выглядел настолько пораженным. Они вместе уходят с площадки, полностью игнорируя судей, и Мэтт смотрит им вслед, не в силах забыть плохо скрываемое беспокойство в выражении лица Эндрю, то, как осторожно он прикасался к Нилу, словно тот был куском стекла, который может разбиться, если он прикоснется к нему слишком резко. Легкое хихиканье выводит Мэтта из задумчивости, и он поворачивает голову, чтобы посмотреть на Эллисон, которая улыбается, как всегда, когда думает, что знает больше других.  — Это было самое милое дерьмо, которое я, кажется, когда-либо видела на корте — говорит она, в ее глазах слишком много веселья, чем это возможно. Мэтт не может не согласиться. 4 Ники был на полпути к Мазерати, когда понял, что забыл свой телефон в шкафчике.  — Черт — простонал он, резко откинув голову назад. И Аарон, и Кевин бросают на него долгий взгляд, более пристальный, чем обычно, поэтому он надувается и объясняет  — Я оставил свой чертов телефон в шкафчике.  — Тогда вернись внутрь и возьми его? — говорит Кевин, выглядя немного озадаченным тем, почему Ники так драматизирует ситуацию.  — Но Кевин — хнычет Ники, пытаясь вцепиться в его руку, хотя Кевин с гримасой стряхивает его.  — Я не хочу возвращаться в дом. Что, если тренер поймает меня и снова начнет ругать за то, что я был не в духе во время сегодняшней тренировки? Или еще хуже — что, если он заставит меня снова делать этот марафон?  — Тогда это твоя собственная вина — сухо говорит Кевин, готовый разразиться очередной тирадой о плохом результате Ники сегодня. Но, к счастью, Аарон прерывает его прежде, чем он успевает заговорить, и Ники никогда в жизни не испытывал такой любви к своему младшему кузену.  — Я пойду с тобой. Эндрю не дал нам гребаные ключи от машины. Я не буду стоять снаружи, как идиот. Он хватает Ники за рукав джинсовой куртки и начинает тащить его через парковку. Кевин ворчит, выглядя слишком несчастным для такого красивого человека, затем присоединяется к ним, все еще хмурясь, и раздражение проступает на его лице. Они входят в Лисью нору, все тихо, если не считать Кевина и его тихого ворчания под нос. Они проходят мимо комнаты отдыха, где нет ничего, кроме мебели и фотографий на стене, и направляются по коридору к раздевалке. Но как только они подходят достаточно близко, Ники слышит голоса, доносящиеся из раздевалки, и останавливается, заставляя остановиться и Аарона, и Кевина, и оба мужчины посылают ему одинаковые хмурые взгляды. Ники качает на них головой, затем, как можно тише, проходит несколько шагов до открытой двери и осмеливается заглянуть внутрь. Зрелище, которое его встречает, почти заставляет его завизжать. Эндрю стоит спиной к двери, стоя между раздвинутых ног Нила. Он сжимает лицо Нила в своих ладонях, а Нил держит осторожные, мягкие руки на бедрах Эндрю, пальцы осторожно рисуют круги на его боках. Они оба переоделись в свою сексуальную одежду, волосы мокрые и спутанные, а на Эндрю надеты треники Нила, если судить по тому, как они слегка облегают его лодыжки.  — О боже, о боже, о боже — радостно шепчет Ники, оборачиваясь к Кевину и Аарону, которые смотрят на него то ли растерянно, то ли обеспокоенно Ники не может определить. Он показывает большой палец через плечо, широко ухмыляясь.  — Эндрю и Нил там.  — И? — спрашивает Кевин, нахмурив брови, губы дергаются вниз, как будто он хочет нахмуриться.  — У них сейчас важный момент.  — Фу — ворчит Аарон, кривя лицо.  — Не такой момент, извращенец — говорит Ники, легонько шлепая кузена по плечу. Прежде чем он успевает сказать что-то еще, Нил начинает говорить, его голос отражается от стен.  — Я чертовски ненавижу Джека — говорит он.  — Ты думаешь, мы можем убить его и бросить в реку, и никто ничего не заметит?  — Идиот — отвечает Эндрю, хотя это слово звучит почти… ласково. Ники кажется, что он никогда не слышал, чтобы его кузен говорил так, и от этого ему почти хочется кричать от радости.  — Твой идиот — говорит Нил с ухмылкой, и Ники не думает, что сможет больше этого вынести — никогда в жизни ему не хотелось так сильно кричать от радости.  — Отвратительно, уйди с глаз моих долой. 245% — говорит Эндрю, но вместо того, чтобы обидеться, Нил только смеется — мягкий звук, который Ники никогда раньше не слышал из его уст. Мысль о том, что Эндрю, возможно, самый страшный ублюдок, которого Ники когда-либо встречал, может заставить Нила Джостена смеяться, вызывает у Ники гораздо больше эмоций, чем следовало бы.  — Проценты так не работают — говорит Нил, его тон окрашен весельем.  — Заткнись.  — Заставь меня. Эндрю вздыхает как человек, которому совершенно надоела жизнь, в которой он застрял. Ники слышит, как Нил тихо хихикает, и искренне удивляется, что он все еще жив, все еще дышит, несмотря на то, как его сердце хочет взорваться в груди.  — Да или нет? — в конце концов спрашивает Эндрю, все еще звучащий абсолютно больным от жизни голосом, хотя что-то мягкое вьется вокруг его языка, обволакивая его тон. Когда Нил говорит: — Да Оба молчат, но когда Ники не может удержаться от того, чтобы заглянуть в раздевалку, он видит, что двое целуются, так нежно и сладко, что Ники чувствует, как на глаза наворачиваются слезы.  — О мой гребаный бог, я думаю, что умру — шепчет Ники Аарону и Кевину, прижимая одну руку к груди, а другой вытирая глаза.  — Что? Почему? — спрашивает Кевин, пытаясь оглядеть Ники.  — Они целуются!  — А нам должно быть не все равно? — хмуро спрашивает Аарон, сузив глаза на своего кузена. Ники чуть не ударяет его.  — Да — говорит он со вздохом, а затем закрывает рот обеими руками, глаза расширяются. Он оглядывается назад в комнату, но, похоже, ни Эндрю, ни Нил его не слышат, они слишком увлечены друг другом, чтобы обращать внимание на что-то вокруг.  — Может, уже пойдем внутрь? Мне надоело стоять здесь — ворчит Кевин, переминаясь с ноги на ногу, как будто пребывание на стадионе без реального присутствия на корте вызывает у него гораздо больший стресс, чем могло бы быть.  — Тише, дитя, мы не можем пойти туда и испортить им момент.  — Можем и будем — говорит Аарон, отталкиваясь от стены. Прежде чем Ники успевает зажать Аарону рот рукой, чтобы тот замолчал, он кричит:  — Эндрю! Ты забыл дать нам чертовы ключи от Мазерати перед нашим отъездом. Лучше не жди, что мы будем стоять на парковке как идиоты, пока ты будешь делать то, что, блять, займет у тебя столько времени!  — Боже мой — пробормотал Ники, пряча лицо в ладонях.  — Он собирается убить нас. Через несколько мгновений в дверях появляется Эндрю, выглядящий так, как всегда: скучающим, незаинтересованным, ожидающим, когда же наконец наступит конец света. Он пихает ключи в грудь Ники, оглядывая их всех немного пренебрежительно. Он выглядит готовым вернуться в дом и захлопнуть дверь у них перед носом, но прежде чем он успевает это сделать, Ники говорит, запихивая ключи от машины в карман и поспешно выставляя ногу на всякий случай, если Эндрю решит захлопнуть дверь у него перед носом.  — Подождите… Я забыл свой телефон! — восклицает Ники, и Эндрю вздыхает, разворачивается и идет обратно в комнату, оставляя Ники, Кевина и Аарона вскарабкиваться следом за ним. Эндрю снова устраивается на месте между ног Нила, полностью игнорируя остальных. Нил бросает на них взгляд, но его губы кривятся в улыбке, когда Эндрю грубо дергает его за влажные волосы, заставляя Нила посмотреть на него. Заставив себя не реагировать, Ники бросается к своему шкафчику, распахивает его и хватает свой телефон. Он быстро возвращается к Аарону и Кевину, и не может не улыбнуться при виде того, как Нил и Эндрю так близки, так нежны друг с другом, как будто это почти вторая натура.  — Пока! — кричит Ники, немного слишком громко, и начинает вытаскивать Кевина и Аарона из комнаты, ухмыляясь через плечо.  — Пока, Ники — говорит Нил, выглядывая из-за бока Эндрю. Он посылает им неловкую маленькую волну, которая задевает сердечные струны Ники, прежде чем Эндрю снова дергает его за волосы и привлекает все его внимание.  — Не оставайся здесь слишком долго. Через полчаса будет повтор последней игры Троянцев, и я не хочу ее пропустить — говорит Кевин, прежде чем Ники удается вытащить его и Аарона из комнаты. Только когда они оказываются за пределами стадиона, на полпути через парковку, Ники испускает радостный крик, смеясь над обеспокоенным выражением лица Кевина и раздраженным Аарона.  — Молодая любовь — вздыхает Ники, обхватывая руками плечи Аарона и Кевина, взъерошивая их волосы.  — О, быть молодым и влюбленным!  — Отвали — говорит Аарон одновременно с Кевином  — Тебе буквально двадцать три с женихом… Смех Ники ярче самого солнца, которое светит на них. 5 Сон был особенно ужасным демоном, с которым Нил никак не может справиться. Лисы пробились в Чемпионат с небольшими препятствиями на пути, ничего похожего на тот ужасный беспорядок, который был в прошлом году. Им предстоит сразиться с Троянцами, которые провели сезон почти так же хорошо, как Лисы, с Жаном в их команде, и тело Нила наполнено таким количеством энергии и нервов, что кажется, будто он может пробежать двадцать миль без остановки, будто он может играть в экси до конца своих дней. От легкого щелчка чьего-то языка, губы Нила мягко подрагивают, знакомая волна приязни обволакивает каждую косточку его тела. Нил переворачивается на бок, оказываясь лицом к лицу с ореховыми глазами, отливающими золотом в бледном лунном свете. Эндрю нисколько не впечатлен Нилом, его губы едва заметно напряжены, а одна бровь слегка сморщена, но Нил все равно чувствует, как его сердце учащенно бьется в груди.  — Привет — шепчет он, зарываясь лицом в подушку, чтобы скрыть улыбку. Эндрю, кажется, все равно замечает это.  — Наркоман. Эндрю протягивает руку, чтобы потрепать один из локонов Нила, накручивая волосы на палец.  — Какого хрена ты не спишь в три часа ночи? Пожатие плеч Нила заставляет Эндрю вздохнуть, рука отпускает волосы Нила и ложится на его щеку, просто отдыхая на бледной коже, покрытой шрамами.  — Я не устал — говорит Нил Эндрю, борясь с желанием закрыть глаза и мурлыкать, как проклятый кот, когда нежные пальцы Эндрю начинают растирать круги на его коже.  — На самом деле, наоборот. Я не могу заснуть. Эндрю закатывает глаза, вдавливая один из своих пальцев глубже в щеку Нила.  — Идиот — говорит он, хотя его голос слишком мягок, чтобы показаться оскорблением.  — Ты будешь полуживой на своих ногах к тому времени, когда твоя драгоценная игра в стикбол начнется. Что ты тогда будешь делать, наркоман?  — Ну, есть такая штука, называется кофе — начинает говорить Нил, медленно, как объясняют что-то особенно сложное маленькому ребенку, но Эндрю отпихивает его лицо, заставляя тихо рассмеяться. Приподняв одно плечо, он говорит  — Я просто вздремну в классе перед игрой. Не нужно так волноваться.  — Не говори глупостей — бормочет Эндрю, прежде чем погрузиться в свои мысли, его брови нахмурились так слегка, что можно было бы не заметить этого, если бы вы не были рядом. Нил позволяет ему думать молча, просто глядя ему в лицо и мысленно прослеживая наклон его носа, мягкий изгиб губ, резкий срез челюсти. Когда Эндрю открывает глаза, он снова смотрит на Нила, поднимая руку вверх, медленно, осторожно, наблюдая за лицом Нила, как будто он никогда не сможет отвести взгляд.  — Да или нет? Ужасно тяжелый пузырь тепла лопается под кожей Нила, обжигая все его тело. Пытаясь отогнать слишком широкую ухмылку, которая хочет расползтись по его губам, Нил говорит:  — Да. Эндрю еще мгновение смотрит на лицо Нила, спокойно изучая его, а затем обхватывает Нила рукой за талию, нежно притягивая его ближе, пока между их грудями не остается лишь дюйм пустого пространства, а их ноги не запутываются друг в друге и в одеяле. Нил не может сдержать вздох, который он издает, чувствуя, как из его тела высасывается вся энергия, которой он обладал мгновение назад. Завораживает то, как Эндрю заставляет Нила чувствовать себя. Иногда кажется, что Эндрю — это солнце, вокруг которого вращается Нил, центр вселенной, и Нил не может сделать ничего, кроме как притянуться к нему, как мотылек к огню, чтобы никогда не бояться мысли о том, что он может сгореть. Иногда кажется, что это даже больше, чем просто больше, настолько больше, что это одновременно пугает и захватывает. Если бы мать Нила все еще была рядом, даже она не смогла бы выбить из Нила мысль о том, что это правильно, что быть с Эндрю — не лучшее, что Нил когда-либо делал.  — Прекрати. Рука Эндрю поминутно сжимается вокруг талии Нила, зарываясь в ткань его безразмерной рубашки.  — Я слышу твои мысли отсюда.  — Прости — шепчет Нил. Эндрю издает звук, словно Нил особенно ужасен, настолько ужасен, что ему просто необходимо прижаться губами к губам Нила, чтобы сделать его терпимым. Нил позволяет это, потому что, конечно же, позволяет, погружается в нежный поцелуй, как бомба для ванны погружается в воду, его внутренности тают. Это простой поцелуй, едва заметное прикосновение их ртов, и все же Нил чувствует, что его кожа горит, когда Эндрю отстраняется.  — Спи, наркоман — с ударением говорит Эндрю, прижимая лицо Нила к своей шее и не выпуская руку, запутавшуюся в волосах на затылке Нила. Тихо Нил спрашивает:  — А что насчет тебя?  — Что насчет меня?  — Это… это нормально? Эндрю не отвечает ни секунды, хотя Нил практически чувствует его хмурый взгляд на своей макушке. — Не задавай глупых вопросов. Нил открывает рот, чтобы возразить, сказать что-то, но Эндрю опережает его.  — Спи — сурово говорит Эндрю, и кто такой Нил, чтобы отказать? -- Они выиграли. Они, блять, победили. Колени Нила почти подгибаются, когда звук финального гудка разносится по стадиону, каждый мускул в его теле болит. Ликование толпы едва достигает его ушей из-за стука собственного сердца, бьющегося в десять раз быстрее, из-за резких глотков воздуха, которые он пытается вдохнуть. Он смотрит на ворота, которые все еще горят неоново-красным цветом, а счет на табло оставляет Нила почти бездыханным. 8:7. Лисы выигрывают. Нил с трудом может поверить в это, с трудом может поверить, что это не гребаный сон. Они действительно выиграли. В считанные секунды команда столпилась вокруг него, все шлемы отброшены в сторону. Все их щеки горят ярче рождественской елки, пот покрывает их лица, как вторая кожа. Но больше всего внимание Нила привлекают их улыбки: гордость, сияющая в глазах Дэн, радость в глазах Мэтта, удовлетворение в глазах Эллисон. Этого почти слишком много, но Нил не может насытиться этим. Он позволяет Мэтту на мгновение обхватить его железной хваткой, позволяет Дэн заключить его в крепкие объятия, Эллисон взъерошить его мокрые от пота волосы, Ники закинуть руку ему на плечи и столкнуть их бедра. Он позволяет всему этому лишь на минуту, впитывает все это в себя, прежде чем образ светлых волос и бесстрастного взгляда промелькнет в его сознании, и что-то невероятно мягкое затрепещет в его груди. Нилу легко выпутаться из их тесных объятий, некоторые члены команды бросают на него знающий взгляд, когда он поворачивает голову в сторону ворот. Нил похлопывает Кевина по плечу, посылая ему яростный кивок, на который Кевин так же энергично отвечает. Когда Нил начинает пробираться к Эндрю, он проходит мимо Аарона, который, к своему удивлению, бросает на Нила легкую усмешку, настолько искреннюю, что Нил чуть не ущипнул себя. Однако вместо этого он возвращает взгляд, почти так же удивленный тем, что выражение лица ничуть не натянуто. Можно сказать, прогресс. Быстрыми и длинными шагами Нил идет к воротам, не обращая внимания на протесты своего тела, чувствуя почти кайф от адреналина и победы. Эндрю сидит, скрестив ноги, на земле, когда Нил подходит к нему, его ракетка беззаботно лежит рядом с ним, вместе со шлемом. Он искоса смотрит на Нила, убирая прядь светлых волос с раскрасневшегося лица, и сердце Нила почти болезненно сжимается в груди от этого зрелища.  — Удобно? — спрашивает Нил, вздергивая подбородок, и на его губах появляется едва заметный намек на улыбку.  — Я тебя ненавижу. Смех Нила беззаботен так, как бывает только рядом с Эндрю, мягкий, но слегка кривоватый из-за стольких лет, проведенных в укрытии. Он протягивает руку Эндрю, приподнимая бровь, и Эндрю принимает его руку без лишних слов. Когда Нил помогает Эндрю встать на ноги, он шепчет:  — Мы победили. Эндрю закатывает глаза, притягивая Нила ближе за руку.  — Ты только посмотри на это. Ты можешь читать счет на табло. Я горжусь тобой. Еще один смех. А потом Нил спрашивает:  — Да или нет?. Оглядев его, Эндрю не отпускает руку Нила, не отстраняется, даже когда толпа ревет, а их товарищи по команде подбадривают на заднем плане. В конце концов, он тихо говорит:  — Да. Улыбаясь так искренне, что это почти тошнотворно, Нил наклоняется к Эндрю. Он прижимает их лбы друг к другу, держит их пальцы переплетенными так легко, что Эндрю может отстраниться, если захочет, и просто дышит.  — Мы победили — снова шепчет Нил, все еще звуча так, будто не может в это поверить. Рука поднимается, чтобы запустить ее в его дикие волосы, накручивая вьющиеся пряди на тонкие пальцы.  — Да — шепчет Эндрю в пространство между ними.  — Мы победили.