Я вас любил: любовь еще, быть может, В душе моей угасла не совсем. Но пусть она вас больше не тревожит, Я не хочу печалить вас ничем. Я вас любил безмолвно, безнадежно, То робостью, то ревностью томим. Я вас любил так искренно, так нежно, Как дай вам бог любимой быть другим. Александр Пушкин
***
— Что ж, может, дама захочет со мной потанцевать? Берт наклонился к девушке, протягивая руку. В ответ она подняла на него широко раскрытые, сверкающие глаза, в которых можно было без труда разглядеть некоторый азарт и интерес, который, однако, можно было истолковать как вызов. — С радостью. Селена коснулась кончиками пальцев его ладони, с удивлением почувствовав нежность его руки, от которой исходило тепло, что приятно согревало кожу. От прикосновения Берт вздрогнул, но руку не убрал. Это ощущение одновременно испугало и заинтриговало ее — так быстро и неожиданно проявлялись возрастающие чувства, вызвав лёгкое головокружение. Он провёл ее в центр зала, положил руку на талию и закружил в танце. Она чувствовала — взгляды всех присутствующих устремлены на них. Присутствие стольких глаз слегка раздражало. Некоторое время девушка не могла расслабиться, сосредоточившись на передвижении ног. «Он так быстро танцует, я не успеваю!» Словно прочтя её мысли, Берт замедлился. Теперь его движения были плавными и изящными, что говорило о наличии опыта, на губах блуждала загадочная улыбка, а пристальный взгляд обжигал. — Всё нормально? — он вопросительно изогнул бровь. Девушка смущённо отвела взгляд, чем вызвала у него улыбку. Она еле сдержала желание прижаться к нему покрепче. Его тело было восхитительно упругим и сильным — хотелось прижиматься к нему всё теснее, наслаждаясь близостью. — Да. Последний раз танцевала… в другой жизни. Селена крепче сжала ладонь Берта. Одно прикосновение ее пальцев, когда они касались друг друга, наполняло его одновременно чрезвычайным волнением и неземной радостью, обдавая легким покалыванием. — Посмотри на меня. Она подняла на него глаза. От его взгляда по спине бежали мурашки. Но это не мешало ей оставаться беспечной и сдержанной, принимая условия его игры. — Ты сегодня необычайно красивая. Селена лукаво ухмыльнулась. В этот раз ей не удалось спрятать своё ликование под маской хладнокровия и равнодушия. — Только сегодня? — Сегодня. И всегда. Она несколько раз глубоко вздохнула, чтобы справиться с охватившей её дрожью. Казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди. Раньше она никогда не испытывала ничего подобного. Собрав всю волю в кулак, Селена проговорила: — Если ты хотел взволновать меня ещё сильнее, у тебя получилось. — Я рад, что ещё способен тебя волновать, — сказал он, коварно улыбаясь. — Берт… Не дождавшись ответа, он тихо засмеялся. Его смех был столь же глубок и прекрасен, как и его голос. — Молчу. Чтобы развеять свое смущение, она спросила: — Кажется, ты говорил, что играешь на рояле, да? — Пытаешься сменить тему разговора? — ответил Берт, даже не удосужившись поверить в ее заинтересованность. Она ошарашенно посмотрела на него. По его лицу пробежала быстрая тень разочарования. Заметив это, Селена тут же пожалела, что спросила. Но Берт снова принял игривый вид. — Мне вообще не следовало ничего спрашивать, — пробормотала она, поспешно отводя взгляд. Утончённые пальцы мягко подцепили подбородок девушки, вынуждая её посмотреть в тёмные глаза. — Моя техника отличается уникальным авторским стилем, — сказал он. — В чем разница? — удивилась Селена. — Это не объяснишь несколькими словами. Обещаю, что обязательно тебе покажу. Мужчина прижал её к себе чуть ближе, и они снова завертелись под аккомпанемент. Берт следил за выражением лица Селены и каждый раз, когда она отвечала на его взгляд, улыбался ей, подбадривая. Кажется, он наслаждался происходящим — это было видно по его сияющим глазам и открытой улыбке. А может, просто не видел смысла притворяться. Музыка замедлилась, готовая вот-вот оборваться. Зная, что их танец скоро прервётся, Берт крепче обнял девушку, наклонил голову и прошептал, касаясь губами её уха: — Я знаю, что ты меня не любила. Селена хотела отстраниться, но он удержал её. Ему удалось задеть какую-то весьма чувствительную струну. Тем не менее, в её зелёных глазах не отразилось никаких эмоций. — Нет… нет, послушай. Меня любили женщины, любили так сильно, что их любви хватало на нас двоих. Но ты всегда была холодна. Да, послушай, всегда. Несмотря на твоё горячее и нежное сердце, любви в нём не было. И мне впервые захотелось самому подарить её. Отдавать, а не получать, понимаешь? Он отодвинулся, но оставил руку на талии. Девушка изобразила возмущение, торопливо пытаясь осмыслить только что услышанное. — Зачем ты?.. — Я хотел поблагодарить тебя, — перебил он. — Спасибо, что научила меня любить. Надеюсь, когда-нибудь кто-то научит тебя в ответ. Девушка отшатнулась от него, и он смиренно её отпустил. Берт поклонился, поцеловал руку и посмотрел на неё снизу вверх. Затем выпрямился и ушел, оставляя за собой чувство вины и сожаления. Селене же оставалось лишь растерянно глядеть ему вслед. Он взял бокал и осушил его одним глотком. «Он говорил о неразделённой любви, как о подарке. Но это не подарок! Не подарок… это наказание! Почему он благодарил меня за это?» Она вздрогнула, сражённая мыслью: «Не есть ли это настоящая любовь? Быть счастливым лишь от того, что познал это чувство?» Селена подошла к окну, за которым уже сгустилась тьма. Как всегда, за стеклом горели фонари. Возле одного из них замерла маленькая фигурка в чёрном плаще. Девушка испуганно вздрогнула и быстро отошла от окна. Огляделась. Обстановка в зале поменялась. Музыка стала громче, быстрее. Аккорды звучали почти истерично. Повсюду загорелись свечи, от которых шел плотный, густой дым; из-за него стало тяжело дышать, а видеть и того невозможно. Гости, почти как призраки, ходили туда-сюда, заливаясь безудержным, сумасшедшим хохотом. Раздался звон разбившихся на полу стаканов. Селена тревожно озиралась, в агонии металась по залу в попытках найти знакомое лицо. В этом отчаянном поиске, казалось, прошла вечность. — Берт! Всё произошло быстро, в одночасье. Пианино продолжало играть, но музыканта не было видно. Словно за ним сидел призрак, играющий реквием по своей жизни. «Что вообще происходит? — спрашивала себя Селена, пытаясь совладать с надвигающейся паникой. — Я схожу с ума?» — Ли…лит? Ненавистное имя пробудило её затуманенный разум, и она подняла голову. Берт полулежал на стуле, сжимая голову так сильно, что его руки било крупной дрожью. Селена вскочила и бросилась к нему. — Берт! Что здесь творится? — Мне больно… голова! Селена наклонилась к нему и осторожно коснулась его макушки, затем поправила сползшую на лоб прядь волос. — Посмотри на меня. Нам нужно уходить! Берт шумно вздохнул и поднял на неё помутневший взгляд. Его лицо было искажено гримасой невыносимой боли, а в глазах блестели слёзы. Он с трудом втянул в себя воздух и хрипло спросил: — Я умираю, Лилит? — Тебе нужно на свежий воздух. Всё будет хорошо, я обещаю. Селена говорила так убедительно, что Берт начал послушно подниматься на ноги. Он пошатнулся, но не упал, а лишь по инерции сделал шаг. Девушка первым же делом бросилась открывать окна, впуская свежий ночной воздух. «Нужно покончить с этим. Раз и навсегда». Девушка взяла свечу и поднесла ее к шторе. — Лилит, что ты делаешь?! — обеспокоенным голосом спросил Берт, немного приходя в себя. Он схватил ее за плечи и слегка встряхнул, словно надеясь, что это немного приведет девушку в чувство. — Нельзя, чтобы это продолжалось, Берт. Штора вспыхнула, загорелась, и голодное пламя взметнулось вверх, оставляя за собой обглоданные остатки. Селена прогуливалась по опустевшему залу, следя за шипящим танцем пламени. — Ли…лит… пожалуйста… пойдём отсюда… — медленно проговорил Берт, через силу выговаривая слова, чувствуя, что у него подкашиваются ноги. Девушка тут же опомнилась и рванулась к нему, успев подхватить, и закинула его руку себе на плечо. — Обними меня за талию… и просто держись за меня. — М-м-м… — Потерпи, я отведу тебя в мастерскую. Выйдя на улицу, Селена оглядела злосчастное здание. Оно напоминало картину из ночного кошмара: все окна были выбиты, по фасаду расползались трещины, из крыши вывалилась обгоревшая балка, а от парка осталось только несколько лавок и причудливых дорожек. Едкий дым заполонил небо, и Селена почувствовала себя по‑настоящему свободной. «Мои проблемы здесь закончились, — подумала она. — Этот мир больше не моя тюрьма». Эта мысль принесла с собой ликование, но радость была кратковременной. «Но почему у меня такое чувство, что мы с Бертом никогда не сможем вернуться? — Селена нервно оглянулась по сторонам. — Таролог так и не появился. Может, и не появится?» Девушка грустно улыбнулась, ведя с собой внутренний монолог. «Наверное, есть ещё одно условие, но какое?»