Крылья

Зал расплывался перед глазами, всё двигалось в бешеном круговороте, а кровь в ушах шумела так, словно звуки вокруг накрыли плотной плёнкой, чтобы приглушить. Вики стояла в центре, внизу лестницы, и распахнутыми от ужаса глазами смотрела прямо перед собой, ничего при этом не видя. Замораживающая паника постепенно отступала, и ей на смену приходило ощущение, что вот-вот случится конец света. А ведь вечер предвещал быть таким замечательным. И всё обрушилось в один миг: всего лишь одна фраза, брошенная на ухо ангелу Фенцио, и какое-то письмо от тайного отправителя с этой злосчастной фотографией — этого хватило для того, чтобы в душе Вики случился свой собственный Армагеддон. Это должен был быть ежегодный Рождественский бал, поэтому Вики стояла сейчас в бордовом платье, струящемся почти до пола, с элегантным вырезом сбоку от самого бедра. Двумя часами ранее она радостно крутилась перед зеркалом в комнате, подкрашивала губы помадой винного цвета и пытала Мими расспросами о том, понравится ли Геральду её сегодняшний образ. Геральд. Имя будто стрелой пронзило её затуманенный разум, и Вики зажмурилась, резко открывая глаза. Теперь все знают о том, что он состоит в отношениях со своей ученицей — Непризнанной, стремящейся стать ангелом. Окружающий мир теперь был более отчётливым, но лучше от этого не стало: на неё смотрели сотни пар глаз, и в каждом взгляде она видела осуждение, к которому в редких случаях была подмешана жалость. Не в каждом. Глубокие серые глаза Геральда смотрели на неё с искренним сожалением и страхом. Она и он были единственными, кто сейчас не сидел, вот только Геральд встал рядом с преподавательским столом по собственному желанию, ведь его и не собирались прогонять. Ему доверяли больше, чем какой-то Непризнанной. Конечно, в данной ситуации проще было обвинить во всем девушку: она соблазнила учителя, она была виноватой в том, что он преступил закон, она — причина всех бед… От этой несправедливости защипало в носу, но на Геральда её злость не распространялась — она знала, что он без проблем может взять всю вину на себя, если в этом будет необходимость, и ни один мускул на его лице не дрогнет. — …обязательно будет судебное разбирательство, — Вики вдруг с хлопком отошла от шока, возвращаясь в реальность, словно вынырнула из-под толщи воды, и наконец могла слышать голос Серафима Кроули. — Однако, прежде чем дело дойдёт до него, подозреваемые будут под арестом, а Непризнанная будет прилюдно лишена крыльев. Эта фраза была сильнейшим ударом под дых — девушке словно перекрыли доступ к кислороду. Она отлично знала правила, но теперь, когда она сама попадала под их исполнение, это показалось настоящим шоком. Крылья, её любимые крылья, которые столько раз помогали ей спастись, согревали, своим нежно-белым цветом подходили к любым образам. Крылья, которые получали столько комплиментов от её любимого учителя… Вики уже задыхалась, глотая слезы, пыталась не двигаться, чтобы это сильнейшее головокружение прекратилось и зал перестал расплываться перед глазами. В голове проносились обрывки воспоминаний, благодаря которым она наконец начала понимать: кто-то сдал их. Буквально за пару недель до того Вики оставалась в спальне у Геральда на ночь: это было рискованно, но они научились делать это незаметно и стирать все следы преступлений. Воспоминания о той ночи были чудесными. Свет луны мягко лился на постельное белье, пахнущее лавандой, Вики чувствовала поцелуи Геральда каждой клеткой тела и таяла от прикосновений его умелых рук, а сам демон ощущал, как ему сносит голову один лишь вид бархатной кожи Вики, её мягкость и податливость в каждом движении. Это было бы абсолютной идиллией, но в какой-то момент, отвечая на поцелуи и находясь на седьмом небе, Вики услышала странный звук сбоку. Сначала даже не узнала его — настолько давно слышала в последний раз, — а потом вдруг поняла, что это был щелчок фотоаппарата. Последний раз она слышала его, ещё когда была на Земле. Она осторожно спросила у Геральда, не услышал ли он чего странного, но тот лишь отрицательно покачал головой, продолжая целовать её и аккуратно стягивать с неё красивый комплект нижнего белья, — и Вики поддалась, решая хоть на часок забыть о тревогах и утонуть в заботе его тёплых сильных рук. Теперь, стоя посреди зала и ощущая на себе все эти липкие взгляды, Вики понимала, что не стоило тогда оставлять это просто так. Но как всегда — поняла слишком поздно. Она замечала, что по школе ходили слухи, замечала и странные взгляды, и разговоры по углам, и смешки. Они с Геральдом старались быть нарочито холодными друг к другу на уроках, и пожалуй, иногда выходило даже чересчур, но это никак не помогало. Однако все то ли закрывали на это глаза, то ли и вправду не имели весомых доказательств, ведь вплоть до сегодняшнего вечера никто и не пытался на них донести. Теперь же подтвердить существование отношений между учителем и ученицей был готов каждый — как же, никто уже не сможет обвинить их в клевете, потому что тайное стало явным. И даже сама Вики уже не видела смысла отрицать. — Лишение крыльев проходит на глазах у всей школы именно затем, чтобы остальным ученикам было неповадно нарушать запреты, — грозно заявил Фенцио, вновь вырывая Вики из потока мыслей. — Мало того, что связь ангела и демона запрещена, так здесь ещё и прямое нарушение устава! Преподаватель и ученица… — для него это было словно личным оскорблением. Его взгляд, направленный на Вики, был наполнен шоком и неприязнью. И ни одного косого взгляда в сторону Геральда. Вики почувствовала дрожь по коже и обняла себя руками, наконец снова обретая способность двигаться, вместо того, чтобы просто стоять, как медное изваяние. — Вики Уокер, вам есть, что сказать? — Нет, — она ответила почти шёпотом, но её голос всё равно разнесся по залу гулким эхом. — Я даже не буду оправдываться. Какой смысл? — её глаза поймали взгляд Мисселины: встревоженный, чуть осуждающий, но по-прежнему нежный. Перед Мисселиной Вики было и вправду стыдно: она знала о чувствах преподавательницы к Геральду, знала, как ангелу будет больно узнать, что её коллега нарушил закон, но ещё Вики надеялась на её снисходительность. — Извините, что испортила вам праздник, — Непризнанная вдруг обратилась к остальным ученикам в зале с грустной улыбкой. — Хотя вы, наверное, только рады наконец от меня избавиться, — бросила в сердцах, снова ощущая нарастающее отчаяние. К ней подошли Мисселина и Кроули. Она выдохнула, переводя взгляд на Геральда. Ему было тоскливо и больно смотреть: обычно не склонный к подобного рода чувствам, он вдруг начал испытывать сильнейшую вину. Казалось, будь он сам чуть внимательнее и ответственнее, они могли бы лучше скрывать, он смог бы уберечь Непризнанную от этого ужаса, смог бы спасти их обоих — но было уже поздно править что-либо задним числом. Теперь всё должно было запылать огнём. Но Геральд совсем не чувствовал злости на Вики, меньше всего хотел обвинять её в произошедшем — он просто принимал случившееся как судьбу и был вынужден мириться с ней, не требуя чего-либо взаимен. Сейчас испуганный взгляд Вики вызывал лишь желание прижать её к себе, спрятать за барьером мощных чёрных крыльев и успокоить, сказав, что это всё — страшный сон. Но, к сожалению, всё происходило в жестокой реальности, постепенно теряющей свои яркие краски, и он не мог даже сдвинуться с места — просто смотрел на неё, а потом схватил со стола бокал с глифтом и выпил залпом, чувствуя жжение в районе солнечного сплетения. — Лучше встань на колени, деточка, — Мисселина осторожно прошептала на ухо, пока Кроули подготавливал что-то за спиной Вики. Она же была в таком тумане, что уже не пыталась понять что-либо сама, лишь слепо выполняла всё, что от неё требовали. — Всё равно ведь упадёшь… — видно было, что её истинно ангельская сущность не давала ей со спокойной душой позволить такие мучения для одной из своих лучших учениц. Однако выбора у неё особо не было, поэтому Мисселина лишь старалась сделать так, чтобы ей было как можно более комфортно. Вики опустилась на колени, всем телом чувствуя напряжение. Она зажмурилась и с радостью заткнула бы уши, не желая слышать и видеть, и испытывала мучительное нетерпение — в ожидании скорейшего окончания этой пытки. Непризнанная услышала тихое «готова» за спиной и начала считать про себя, чтобы отвлечься. Цифры шли вразнобой. Последнее, что она почувствовала — её спине стало легче, будто с плеч сняли тяжёлый груз, — но уже в следующую секунду разум покрыла беспросветная мгла боли. Острой, удушающей, иссиня-чёрной. Она помнила ту боль, когда ей случайно повредили крылья во время занятия, помнила боль сломанной шеи, раны от шипов и другие мерзкие вещи, но такого она не испытывала никогда. Было ощущение, что в места, где раньше были крылья, вонзили два заточенных раскалённых штыка. Лёгкие горели при каждом вдохе, в нос ударил резкий и терпкий запах окислившегося железа, а каждая мышца в теле болезненно содрогалась от этих мучительных ощущений, безуспешно стараясь стряхнуть их с себя. Наконец серая пелена начала спадать, ссыпаться бетонной пылью, и сквозь боль, разрывающую грудную клетку, Вики сделала глубокий вдох, приходя в себя. Дышать было неприятно: лёгкие были будто наполнены деревянными опилками. В зале стояла гробовая тишина. Нарушал её лишь редкий стук капель крови о кафельный пол и тихое дыхание за спиной, но даже этого Вики не слышала из-за стука сердца в ушах. Она не заметила и того, как к ним приблизился Геральд. Каждая секунда её мучений для него была равна двум часам почти эквивалентной боли: от выражения лица Непризнанной ему хотелось кричать во всю емкость легких, если бы только ей от этого стало лучше. Она вмиг показалась такой хрупкой, беспомощной, маленькой без этих крыльев, что было просто физически необходимо защитить её. — …Неужели совсем ничего нельзя сделать? Она же сейчас сознание потеряет от болевого шока, вы сами в курсе, насколько это страшные ощущения, — Геральд быстро прошептал, в отчаянии глядя на серафима. — Если вам так не терпится, Геральд, можем и вас этой процедуре подвергнуть прямо здесь, — Кроули не разделял благосклонности Мисселины, которая уже едва сдерживала слёзы от переживаний. — Мы ведь можем хоть как-то облегчить боль, серафим Кроули, — обратилась она к нему, и перед светлым взглядом её огромных встревоженных глаз он устоять уже не мог. — Это не запрещено. — Облегчить — можем, но я этого делать не буду. Геральд — тем более, — он предупреждающе повысил голос. Вики слышала эту перепалку краем уха, пытаясь бороться с тошнотой, головокружением и ужаснейшей болью, которая из острой превратилась в ноющую и нарастала с каждой минутой, стуча кувалдами по вискам и вызывая звон в ушах. — Хорошо, — Мисселина кивнула, чуть успокоившись, а потом взяла Вики под локоть, помогая ей подняться с пола. — Давай, маленькая, я провожу тебя. Всё закончилось, — в голове мелькнула ужасная мысль: на самом деле всё ведь только начинается. Мисселине было очень тяжело, но такова была её профессия, и она стойко выдерживала все трудности, не жалуясь. Вики еле шла на негнущихся ногах, пульс стучал в висках, но в целом она уже осознавала, где находится и кто вокруг. Она чувствовала присутствие Геральда рядом, когда вставала, и одно лишь это придало ей немного сил. Пока Мисселина по выложенным камнем коридорам вела её в пустой кабинет, в зале наконец начал нарастать гул разговоров. Крылья исчезли с пола, как и остальные следы того, что случилось, но спокойнее от этого не стало. Все бурно обсуждали произошедшее, и лишь единицы имели свою позицию и не осуждали Геральда или Вики. Мими вообще еле сдерживала слёзы: слушать оскорбления в адрес своей подруги было так же неприятно, как если бы они предназначались ей самой, — но свой пыл она держала внутри. Фенцио постарался всех успокоить, но никто даже не слушал его, поэтому он сказал лишь одно: — На сегодня праздничный вечер окончен, все могут расходиться по комнатам. Расходиться никто не собирался, но стулья задвигались по полу, и многие выходили из зала, только чтобы продолжить обсуждение в коридоре. Мими не знала, куда себя деть: она очень переживала за подругу, но не видела даже того, в каком направлении ее увела Мисселина, поэтому ей оставалось лишь слоняться вместе с Ади и его друзьями, изнывая от неопределённости. Холлы наполнились разговорами, шёпотом, смехом. Никто как будто и не заметил, что произошло: за истинным или притворным безразличием все старались скрывать свой страх остаться без крыльев. Ведь крылья — они определяют каждого, будь он ангел или демон, по ним можно понять даже характер и способности обладателя. Остаться без крыльев — всё равно что остаться совсем без защиты, полностью обнаженным выйти на площадь и позволить любому делать с собой всё, что угодно. Ученики отлично это понимали и потому делали вид, что их нисколько не покоробило увиденное, однако у каждого в памяти ярко отпечаталась картина: освещённый множеством огней зал, Вики, сидящая на коленях, и её крылья — отдельно лежащие на полу. Равнодушным остаться было просто невозможно, но никто не осмелился показывать свою слабость, и потому обсуждалось это недолго — темы сменились, однако в глубине души каждый продолжал помнить. Мисселина завела Вики в один из пустых кабинетов и включила свет — за окном уже были сумерки. Вики села прямо на парту — от слабости подкашивались ноги. — Можешь надеть эту футболку, — Мисселина, закрыв дверь и подойдя ближе, протянула ей аккуратно сложенную вещь. — Она создана из специального материала, который охладит кожу и ослабит боль, — она говорила тихо, предполагая, что любой шум будет для Вики все равно что стук молотком по вискам. Поблагодарив, Непризнанная взяла себе одежду, а потом вспомнила, что сама находится в платье. — Поможете расстегнуть, пожалуйста? Мисселина осторожно опустила ползунок молнии на её платье и, ещё раз окинув её встревоженным взглядом, вышла из кабинета, чтобы не смущать. Вики переодеваться не спешила: её потянуло к окну, и она просто стояла и смотрела на облака в темно-сиреневом свете, на покрывающийся туманом лес и первые звёзды в сумерках. За дверью Мисселина столкнулась с Геральдом, который стоял, прислонившись спиной к стене и возведя глаза к небу. Воспользовавшись суматохой и гулом среди учеников, он ускользнул от внимательного взгляда Кроули и шёл, стараясь не упускать Мисселину из виду. Теперь же она стояла напротив, глядя на него с сочувствием. — Я тебя не видел, ты меня тоже, — он быстро произнёс, хватаясь за дверную ручку, но женщина остановила его. — Зачем ты так рискуешь? — Не думаешь, что мне уже в принципе нечего терять? — он горько усмехнулся. — Вероятно, нам больше не позволят увидеться. Я не прощу себе, если не поговорю с ней сейчас. — Я могу понять, — Мисселина кивнула. Её лицо по-прежнему было искажено от той душевной боли, что ей причиняла сложившаяся ситуация. — Могу отвлечь серафима, предупредить, если что… Хочешь? — Ты и так много сделала. Спасибо, — Геральд посмотрел ей в глаза, а потом мягко сжал предплечье ангела. — И извини меня, пожалуйста, — его искренний взгляд был таким, что пояснений и не требовалось. Мисселина всё поняла, прикусила губу, а потом, не сдержавшись, порывисто обняла его за плечи. Геральд мягко похлопал её по спине, позволяя минутную слабость, а потом наконец вошёл в кабинет. Без крыльев Вики было гораздо труднее определить, кто находится за спиной, но Геральда она не могла не узнать. Геральда, тело которого она изучала столько раз под покровом темноты, Геральда, чей запах могла воспроизвести в голове в любую секунду, Геральда, у которого знала все слабости и чувствительные точки. Почувствовав его присутствие, она чуть ли не впервые вдохнула полной грудью, и на её лице возникло подобие улыбки. Они оба молчали. Вики наконец поняла, что больше не может терпеть это жжение, и начала снимать платье, но не поворачивалась — лишь отошла так, чтобы стоять лицом к стене. Геральд был восхищен её образом на этот вечер, но сейчас ему было тяжело замечать, что платье пропиталось кровью. Она медленно стягивала его, с каждой секундой обнажая несколько сантиметров бархатной кожи, и Геральд стоял в немом трепете, смешанном с ужасом. На её спине было два ровных продольных шрама. Они выглядели совсем свежими и могли бы вызвать недомогание у непривыкшего человека, но Геральд на своём веку повидал многое, и потому лишь его сердце болезненно сжалось. — Вики, — он позвал тихо, и она едва заметно вздрогнула. — Мне хочется плакать от боли, — он говорил вполголоса, надеясь не спугнуть полумрак и эту страшную тишину. Платье наконец полностью упало на пол. В любой другой ситуации Геральд бы взгляда не мог оторвать от её тела и сразу бы пустил в ход свое обаяние и губы, но сейчас ему было не до этого — даже в мыслях не было, он лишь стоял, представлял, как ей больно, и всё внутри сжималось. Вики натянула футболку, и кожу вмиг покрыл приятный мятный холодок. Мисселина была права — боль стала легче, будто её обволокли чем-то мягким, приглушая. — А мне хочется, чтобы всё это оказалось сном, — её голос был хриплым и глухим. Она повернулась к Геральду лицом, и у того сердце пропустило удар — настолько тоскливым и отчаянным был её взгляд. — Иди ко мне, — позвал он тихо, и Вики, будучи больше не в силах сдерживаться, почти рванулась в его объятия. Носом уткнулась в широкую грудь, вдыхая ментоловый аромат тяжелого парфюма. Уже через несколько минут Геральд услышал глухие рыдания. Он осторожно гладил её по волосам, плечам, стараясь даже кончиком пальца не прикасаться к местам свежих шрамов, шептал что-то на ухо, пока она безуспешно пыталась остановить слёзы. — Мне так жаль. Извини меня, пожалуйста, извини, — пробормотала она вдруг, и у Геральда возникло желание бить кулаками в стену до тех пор, пока он не разобьёт их в кровь. — Прошу тебя, не надо извиняться. Если кто и виноват, то мы оба, но нельзя обвинять в случившемся кого-то одного, — он терпеливо объяснил, перебирая её волосы. — Значит, так было нужно. Мы старались быть как можно более осторожными, Ви, и тут уже ничего нельзя было сделать. — Что будет дальше? — она спросила шёпотом. — Разбирательство, суд, какой-то приговор… — он тяжело вздохнул. — Давай думать о том, что имеем сейчас. Сейчас я рядом с тобой. — Но мои крылья… — Вики вдруг снова всхлипнула. — Чш-ш, — здесь у Геральда не находилось весомых аргументов, поэтому он лишь вздохнул, а потом резко взмахнул крыльями, чтобы закрыть ими Непризнанную. Она подняла на него такой взгляд исподлобья, что он вмиг ощутил сухость во рту. В голубых глазах стояли слезы. — Они очень мне нравились, малыш, — он не выдержал, — но мы справимся, правда? Вики кивнула, снова опуская голову на его грудь и прячась под защитой мощных иссиня-чёрных крыльев. Они так и продолжали стоять в успокаивающей тишине, наслаждаясь тем, что могут чувствовать друг друга, прикасаться и ощущать, что они ещё живы. Мисселина всё это время смиренно стояла у двери и не спускала глаз с холла, откуда могли явиться Кроули или Фенцио.

***

Ледяной каменный пол, какое-то неразборчивое шипение из-за стены, острые прутья решетки — всё, чем Геральда встречала тюремная камера Ада, в которой он ожидал решения Суда. Вот и в нашем маленьком мире случился пожар, — думал он, горько улыбаясь. — Кажется, фундамент дома уже сгорел дотла, а огонь подбирается к верхним этажам. Хотелось быть рядом с Вики, но не было желания более невыполнимого — ей позволили остаться наверху, а вот Геральда изолировали. Больше не было шансов оправдаться. Он понимал, что его, скорее всего, ждёт казнь, а вот Непризнанную могут и пощадить, — но он не знал, какой исход был бы лучшим для неё. Жить дальше без Геральда — это беспрестанно винить себя, а думать о её смерти демон попросту не хотел. Не мог: обычно железное и чёрствое, сейчас его сердце обливалось кровью. Своей смерти Геральд не боялся: все равно знал, на что идёт, ещё на этапе зарождения их отношений. Взвесил все риски — но все риски ничего не значили по сравнению с тем, что эта девушка заставляла его чувствовать. И он не жалел, что именно с ней провёл этот чудесный год, за который она подарила ему, может, больше положительных эмоций, чем он когда-либо получал от любого рода отношений. Он был только благодарен ей — и успел сказать ей об этом. Теперь его душа была спокойна и он с честью и смирением принимал свою участь. Геральд по-прежнему испытывал вину, но лишь за одну вещь — крылья Вики, которые так ему нравились. Они стали неким символом крушения всего: с её белоснежными сильными крыльями у них ещё был шанс спастись, но теперь оба были обречены погибнуть в этом пожаре, сотворенном из бесчеловечных норм, законов и правил.