Ad libitum

The change — My home

      Руки ужасно вспотели. Он незаметно вытирает их об джинсы. В комнате очень душно, то ли потому что никто не додумался открыть окна на проветривание, то ли ему просто жарко от тел хёнов, что тесно прижимаются к нему с обеих сторон. Вы не подумайте ничего, обычная приветственная тусовка на квартире у Юнги-хёна. Он вообще не знал о ней, до недавнего времени. Так уж получилось, что он обмолвился Юнги о том, что играет на барабанах, а тот враз засиял и потащил его в свою студию послушать. Послушал. А потом этот вечно хмурый из-за недосыпа хён умолял его присоединиться к их музыкальной группе, так как они как раз разругались с прошлым барабанщиком, и тот ушёл, громко хлопнув дверью, да так, что любимая гитара Хосок-хёна упала с подставки. Ну разве мог он отказать своему любимому хёну, который, считай, заменил ему старшего брата после переезда в новый город.       И вот сейчас он сидит зажатый между Намджуном и Хосоком, что переодически треплют его по волосам и закидывают руку на плечо, в общем, ведут себя совсем не так, как должны вести себя люди, которые познакомились пару часов назад. — Чонгукки, мне нравится твой цвет волос! — и тёплая рука Хосок-хёна снова проезжается по затылку, вызывая приятные мурашки.— Признавайся, сколько раз тебя уже грозились выпереть из универа за негожий внешний вид? И смеётся так громко, а Чонгук вместе с ним. Потому что действительно, пальцев рук не хватит чтобы пересчитать, сколько раз он выслушивал от преподавателей и декана за свои синие волосы. Сейчас они кудрятся и неприятно лезут в глаза, но он снова забыл резинку, так что приходится просто убирать за ухо, зная что совсем скоро он обнаружит непослушные прядки перед лицом. — Это они ещё мои татуировки не видели, и слава богу, если честно. Мне кажется у старой карги с кафедры философии случился бы приступ, — тут уже громко хмыкает Юнги, заходящий в комнату с новыми бутылками пива для них. Уж он как никто другой представляет, о ком говорит Чонгук.       Они учатся в одном университете — Чонгук на втором курсе, а Юнги на четвёртом — выпускном. Подружились они, на самом деле, очень странно: столкнулись в кафетерии, смачно обматерив друг друга, потому что у Чонгука была безбожно испорчена толстовка обедом хёна, а Юнги обжёгся чонгуковым кофе. Потом, конечно, извинились и решили сходить на обед в ближайшую кафешку. Оказалось, что они на одном факультете, и разговор завязался как-то сам собой. Чонгук очень уважал своего хёна: будучи выпускником, тот уже имел свою музыкальную, и не будем лукавить, достаточно известную в определенных кругах, группу. Он часто рассказывал смешные истории с репетиций или концертов, и это действительно заставляло Чонгука мечтательно улыбаться. И вот, спустя какое-то время, когда Юнги уточнил его узкопрофильность и узнал про ударные, кажется, мечта Чона начала сбываться. — Ты обязательно им понравишься, — заверил его Юнги сразу после согласия.       Дальше был ужасно сложный четверг с модульными тестами, и не такая уж ожидаемая пятница с парой у профессора Чхвэ, который после развода словно с цепи сорвался. А вот в субботу, когда Чонгук отсыпался после тяжёлой недели его разбудил телефонный звонок и последовавшее за этим приглашение на вечеринку. В его честь между прочим.       Если честно, Чонгук не понимал, как остальные участники группы могли его принять, если даже ни разу не слышали как он играет, но слепая уверенность Мина придавала сил. До встречи оставалось ещё около пяти часов, так что Чонгук позволил себе ещё немного поваляться в кровати и отдохнуть. Волосы он решил не выпрямлять сегодня и не укладывать, пусть отдохнут. После душа те сильно вились и тяжелой синевой спадали на плечи. Позавтракав, он быстро натянул чёрные джинсы и обычную худи, бледно-розового цвета. Возможно, не самый лучший наряд для первого впечатления, но, насколько он знает, в группе все практически одного возраста с Юнги, так что проблем возникнуть не должно.       К назначенному времени Чонгук уже стоял возле квартиры хёна, и как только рука потянулась к звонку, дверь открылась, а на пороге застыл шатен, одетый в простые домашние шорты и майку. На правой руке виднелась вязь тату, что уходила за плечо. Пару секунд парень просто смотрел на него, а затем широко улыбнулся: — Ты, должно быть, Чонгук! Приятно познакомиться, я — Хосок! Проходи, все ждут только тебя, а я пойду заберу доставку! — и Хосок как был, в тапочках, побежал по ступенькам вниз.       На звуки голосов вышел хозяин квартиры, и Чонгук приветливо помахал Мину. Тот провёл его в гостиную и, вручив банку пива, стал представлять всех по очереди. — Тот взбаламошный парень в растянутой майке, — и Юнги смешно скривился, — Чон Хосок, он наш гитарист и бэк-вокалист. Парень добродушный и простой как пробка, пока ты не споришь с ним о том, что лучше — спрайт или кола. Не спрашивай, — стоило только открыть рот, как его прервали, — там такая эпопея, лучше даже не начинать. — Ну, ясно же, что кола круче, — шепчет и слышит тихий одобряющий хмык от парня справа. — Это Намджун, — кивок в сторону этого парня, отчего тот смущенно улыбается и показывает милые ямочки на щеках. — Он у нас бас-гитара. Айкью Джун-и можно позавидовать, но он у нас как медведь в теремке — близко не подходи, зашибет.       Юнги начинает злобно так хихикать и уворачивается от летящего в его сторону тапка, что попадает в, слава Всевышнему, стопку закрытых банок алкоголя, руша её. — Вот об этом я и говорил, — Юнги махает рукой, словно это действительно обыденность. — Намджун опять что-то сломал? — в комнату врывается Хосок, неся несколько коробок пиццы и укладывая их на стеклянный столик перед диваном. — Иди на хер, Чон, — хмыкает по доброму Намджун. Видимо он действительно привык к подобному поведению друзей. — Юнги сказал что собирается сегодня напиться в хлам, так что этот хер отрубится как только его голова коснётся подушки, секса не будет. — Что? — вырывается у Чонгука. — Что что? — хитрая улыбка на лице шатена, и видимо на лице Чона младшего изображён такой шок, что даже Юнги весело хмыкает и откашливается: — Он ещё не в курсе, Хо. — Блять… Прости, парень, не хотел ранить твою душевную психику, но надеюсь ты из нормальных и не убежишь отсюда с криками «гомики». — Да все нормально, я просто не ожидал… Все таки у любви нет пола, люди вольны любить кого хотят и все такое, — Чонгук смущенно чешет затылок и чувствует на себе три пары напряжённых глаз, а затем слышит облегчённый вздох Юнги-хёна: — Я же говорил — он хороший. Так, продолжим. Я, как ты знаешь, отвечаю за клавиши и обработку музыки, а это, — и рука указывает на парня, сидящего в другом конце комнаты, которого, если честно, Чонгук то и заметил только что, — Тэхен. Он наш вокалист и главный автор песен, для него абсолютно нормально сидеть вот так вот в стороне, натура он творческая и чаще всего на наших посиделках он пишет новые хиты. Но не переживай, думаю вы скоро подружитесь.       Тэхен, как его представил Юнги, лишь бросил взгляд из-под ресниц на Чонгука и кивнул в знак приветствия. Чёрные волосы были собраны в пучок, видимо чтобы не мешались при написании текста. У парня на подогнутых коленях действительно лежал блокнот, а в пальцах тот крутил карандаш, выдавая немыслимые для Чонгука движения. — А это Чонгукки, мой донсен и он ахуенно стучит по своим тарелкам. — Хён!       Вот так, в принципе, и случилось их знакомство. Все ребята оказались старше него, Намджун-хён так вообще уже выпустился и совмещал игру в группе со своей основной работой — он был фармацевтом и работал посменно, что позволяло составлять удобный график для репетиций и выступлений. На вопрос, как его занесло в этот оплот бескультурья, тот отсмеялся и сказал, что всегда хотел связать жизнь с музыкой, но родители настояли на медицинском образовании.       Вечер проходил хорошо, они много пили, смеялись и даже порубились в приставку. Пару раз пришлось поддаться старшим, чтобы они совсем уж не расстраивались. Но Чонгук сразу предупредил, в этом деле он мастер. Когда стемнело, количество бутылок выпитых превысило количество оставшихся, а Чонгук уже рассказал всё что мог интересовавшимся хёнам: от того, что дома у родителей его ждёт Гурым — пёсик, которого он взял из приюта, до того, сколько раз в неделю он проклинает профессора Чхвэ, он понял что ему пора уходить. Он старался быть прилежным учеником, так что завтра предстоит сделать всю домашку, а если он останется у Юнги, раньше обеда домой завтра точно не вернётся. — Прости, хён, мне правда пора. Вы крутые, конечно, но в вашей компании я даже вздернуть не смогу, уж простите за откровенность. — Да что уж там, все свои, — пьяно хихикает Хосок и хлопает Чона по спине. — Давай хёны вызовут тебе такси, а то тебя ноги не держат. — Юнги скинет тебе в какао расписание наших репетиций, так что до скорой встречи! — Намджун кивает на похрапывающего на быльце дивана Юнги, и сам падает рядом.       Чонгук выходит в коридор, ища свои кроссовки, когда слышит шуршание за спиной. Тэхён, надо же, он не спал, выходит следом за ним, прикрывая за собой дверь в гостиную. Они молча собираются и выключив свет выходят, захлопнув за собой дверь. Чонгук чувствует себя странно в присутствии этого парня, что не проронил ни слова за весь вечер, лишь раз стукнулся с ними банкой алкоголя, поддерживая очередной безумный тост Хосока. Они спускаются по ступенькам, и Чон извиняется, в очередной раз зацепив чужое плечо. Вроде выпил немного, но он так давно этого не делал, что организм ослаб.       На свежем воздухе становится легче. Чонгук вдыхает и присаживается на лавку около подъезда, понимая, что машина ещё не приехала. Что становится неожиданностью, так это чужая обувь перед глазами. Чонгук поднимает голову и встречается взглядом со своим новым-странным хёном. Тот молчит, а Чонгук слишком нетрезвый, чтобы отвести взгляд. Зато теперь он может рассмотреть парня получше. Он высокий, плечи широкие. Стоит, засунув руки в карманы чёрного комбинезона. Чонгук когда-то тоже хотел себе подобный. Но его ноги не смотрелись так же шикарно длинными, как у Тэхёна. Тёмные волосы немного выбились из пучка, красиво спадая на лоб. На кончике покатого носа виднелась родинка и Чон неосознанно облизал губы, потому что под нижней у него как раз есть такая же. А глаза. Глаза Тэхёна тоже тёмные и смотрят прямо в душу — не поймёшь, что у него на уме. — Ты всегда так сильно волнуешься? Сначала Чонгук даже не понимает чей голос слышит. Тихий баритон немного хрипит, возможно из-за долгого молчания. — А? — ему кажется, что только что он зарекомендовал себя в амплуа дурачка. — Ты всегда так волнуешься? — повторяет, и что-то в его интонации или взгляде подсказывает Чонгуку, что спрашивают его не о данном моменте. — Так заметно? — тяжёлый вздох и голова снова опускается вниз. Словно тяжёлый груз падает с плеч, когда приходит осознание, что его раскусили, и не придётся снова притворяться. — У тебя постоянно бегали глаза, когда к тебе обращались, ты вытирал ладони чаще, чем Хосок-хён просил долить ему спрайта. Когда эти пьяницы наваливались на тебя, ты втягивал шею и вздрагивал. Тебе было некомфортно в новой компании, ясно как день. Так что в следующий раз советую вести себя так, как тебе комфортно. Хёны нормальные, они поймут. Чонгук снова вздрагивает. Неужели его прочли, как открытую книгу? — А ты, хён? — поднимает голову и встречается с затягивающим взглядом. — В следующий раз, Чонгукки. Машина приехала.       И разворачивается, оставляя Чона в одиночестве со своими мыслями. Водитель гудит, обращая на себя внимание и парень поднимается, следуя к машине.       Он даёт себе обещание, что в следующий раз обязательно поговорит с ребятами и покажет настоящего Чонгука: скромного и немного закрытого парня, переживающего по мелочам. А сейчас домой, спать. И не думать о том, что Тэхён, который не проронил ни слова за весь вечер, простоял с ним пока не приехало такси, не то составляя компанию, не то следя за нерадивым младшим.