Родная кровь

"...тёмные вырезали несколько семей. Пощадили лишь жрицу Василису. Не за высокое положение, а потому, что её брак был бездетным. Таковы правила Тёмного Двора: она не породнилась с «провинившимся» мужем кровью..." — из личных записей фаты Цветы Над городом шёл снег. Падал на ажурные ветви и крыши домов, ложился сугробами на землю. Хоть тени и стали длиннее, ещё не стемнело. С улицы звонко раздавались голоса. Трещал январский морозец, но в доме было тепло. Злата поплотнее закуталась в шерстяную шаль и отошла от окна. В комнату влетел Бажен. — Мама, мама, пойдём обедать! Уже почти все собрались! Он потянул её за подол, зашуршали бумаги в кармане. Злата присела к сыну, отвела в сторону челку и чмокнула в лоб. — Ну куда ты вечно торопишься? — Там пирог. С красной клубникой. Будет, я на кухне видел. И она позволила увлечь себя вниз. Когда тебе три года, пирог — это очень серьёзный аргумент. В столовой Бажен вёл себя не в пример тише: старая Милорада, хоть души во внуке не чаяла, пустой беготни и криков не одобряла. Даже Добромиру не удавалось добиться от сына такого послушания. Хотя, казалось бы, обожаемый отец, авторитет. Дожидаясь, пока все спустятся, Злата встала у жарко натопленного камина. Ей нравилось наблюдать, как языки огня лижут поленья: можно было больше ни о чем не думать, только смотреть на танец пламени и греть руки. Всё, что нужно, она уже решила. Они вошли в залу вместе: розовощёкая Дара, явно вернувшаяся с мороза, и мрачный Хотислав. Контраст между ними сегодня был особенно силен. Не знай Злата наверняка, никогда бы не поверила, что угрюмый подросток приходится жизнерадостной фее сыном. Голем разносил блюда, а Дара трещала без умолку: о зиме, о новостях и сплетнях, ничуть не тяготясь тем, что ей никто не отвечает. — Знаете, что говорят про Ядвигу? — произнесла она, не меняя тона. — Что тот тёмный был её любовником, вот что говорят. И будто бы он ей изменил. Вот она его и убила. В повисшей тишине тихо звякнул металл: Добромир бросил ложку, и она ударилась о край тарелки. — Замолчи, сестра, — мутно-зелёные глаза метнули молнии. Он никогда не называл Дару по имени, когда злился. — А что мне делать? Лечь и рыдать, что мы с ней родственники? Я хотя бы не сижу живым надгробием, как вы все, — в голосе её прорезались истерические нотки. Злата коснулась плеча мужа, успокаивающе провела по руке, но в этом не было необходимости. Добромир уже пришёл в себя. Голова его опустилась, он весь будто съёжился. Тихо, сам не веря, предложил: — Может, уедем? — Они всё равно придут. Мы обречены, — спокойно, с удивительным достоинством произнесла Милорада, и Злата поразилась её выдержке. Вот что значит придворная фрейлина. — Кто придёт? — с любопытством обернулся к ней Бажен, болтая ногами. — На что мы обречены? — На счастье и долгую жизнь, — зло выплюнул Хотислав раньше, чем кто-либо из взрослых успел ответить. Доедали молча. Злата подумала, что вот-вот уже должны принести десерт. Сегодня и вправду планировался клубничный — шасская служба доставки расстаралась. Бажен весь застыл в предвкушении, уставившись на приоткрытую дверь. Злата не смогла сдержать улыбки, глядя на сына. У него были такие голодные глаза, что возникало чёткое ощущение — мальчика морят голодом. В коридоре раздались тихие шаги. И тут лицо Бажена изменилось. — Мама, там… Ему не нужно было договаривать «гарки». Как быстро. Как чудовищно быстро они явились. Стоило ли думать, почему не сработал сигнальный артефакт? Первой среагировала Милорада. Злата ещё разворачивалась, а «Дыхание дракона» третьего уровня уже летело к незваным гостям. Милорада была немолода, но уровень «возможно, жрица» бывшим не бывает. Гарка, шедший первым, выронил меч и в ту же секунду выставил щит, отшатнулся в сторону. Его место без слов занял идущий следом и без труда отбил пущенную Дарой «Стрелу». Даже воины Тёмного Двора иногда ошибаются. Вставшая из-за стола Милорада приготовилась развить успех, но было уже поздно. Первый гарка метнул заранее заготовленный «Навский аркан». Злата ждала, что поле накроет всех в комнате — классическая атака тёмных — но гарка обрушил всю мощь заклинания на старуху, безошибочно угадав в ней самого серьёзного противника. Атака была очень сильна. Милорада вскинула руки, пытаясь отбиться. Добромир, стоящий слева от Златы, подхватил тяжелый дубовый стул, и, подняв его над головой, с криком бросился к наву. Не успел. Гарка, тенью метнувшийся вперёд, одним махом снёс ему голову, а следующим движением разрубил старую Милораду наискось. Два глухих звука — рухнули на пол тела. Из шеи мужа хлестала кровь, щедро обагряя пол. Разрез на месте, где раньше была голова, выглядел странно и дико. Бажен тихо всхлипнул, вцепившись пальчиками в юбку, и Злата машинально прижала его к себе. Пригнулась, стараясь следить за двумя навами сразу. Но следующей была не она. Они кинулись на гарку одновременно: Дара и Хотислав. Нав развернулся, точно танцуя. Злата даже не увидела клинок. Свист воздуха, и красные брызги на юбке. Крик Бажена. Воин в чёрном, двинувшийся к ней. Щит не возник, энергию заточили внутри. Но это и неважно. — Стой! Это не мой ребенок! Прозвучало неожиданно звонко. Злата сама себе удивилась: ей все говорили, что у неё тихий голос. Меч остановился. Рука, занесенная для удара, опустилась. — У нас с мужем нет детей, — повторила она, чувствуя, что слова обжигают горло. Нав неподвижно смотрел прямо на неё. — Он не мой сын, а я — не их крови, — со всей убеждённостью сказала Злата, краем сознания понимая, что раз нав остановился — она права. Она в своем праве. Таков закон. Бажен ещё крепче прижался к ногам, и она не выдержала, затараторила: — Я знаю, как у вас считается родство… видела в архиве. Вы не тронули Василису четыре века назад, и она тогда стала королевой… Вы не убиваете бездетных. Он сын Дары. Он не мой… Не мой ребёнок. Не моя кровь. Выдержка ей изменила, глаза против воли стали влажными, горячими, но Злата твёрдо была намерена идти до конца. Знала, что наву нечем крыть. Говорила сбивчиво, внутри была рассудительна и спокойна. Бажен плакал. — Мы с Добромиром хотели ребёнка, очень хотели, но… Не случилось. А второй муж Дары как раз тогда погиб, и мы решили воспитать её ребёнка, как своего. Она была не против, очень жалела брата… Раздался тихий стон. Дара шевельнулась. Из неё, наружу из разреза, вывалились кишки, склизкие, набитые, блестящие в рыжих отблесках камина. Всё вокруг было залито кровью. Бледное, когда-то прекрасное лицо исказила последняя судорога, и сердце её замерло теперь уже насовсем. Рядом хныкал Бажен. Злата сглотнула, сделала глубокий вдох. Наткнулась взглядом на голову мужа, укатившуюся к ножке стола, на длинные седые волосы Милорады, вымокшие в красном, и уверенно закончила: — На мне нет вашей крови. Она вытянула из кармана бумаги, протянула наву. — Вот все записи, метрики. Всё, что нужно. Нав молча посмотрел на документы. Не разгадав выражения его глаз, Злата обернулась ко второму. Прислонившись к косяку, тот бесстрастно глядел на огонь в камине. Одну руку он прижимал к груди; кисть была вся чёрная, обгоревшая. В тишине, до этого нарушаемой только тихими всхлипами, резко и гулко зазвонили часы. И тут Бажен сорвался и побежал. Злата лишь с силой сжала спинку стула, когда стилет оказался в правой глазнице мальчишки. Не зря говорят: «Навское милосердие — это быстрая смерть». Это всё не имеет значения. Она от них уже отреклась. Она свободна от этого кошмара. Нав сделал шаг вперёд, и, не ожидавшая этого Злата отступила. Запнулась, села на пол, запутавшись в платье, отчего-то, несмотря на правоту, ощущая себя совершенно беспомощной. Уперлась затылком в ножку стола. — И ты сможешь с этим жить? Вопрос был задан ровно, в голосе слышалось любопытство. Гарка наклонился к ней. Лицо у него было похоже на маску своей неподвижностью. Злата искала в безразличных глазах малейший оттенок живой эмоции, хоть что-то: понимание, жалость, сочувствие. Искала изо всех сил и всё-таки нашла. Брезгливость. Меч коснулся её горла. Холодная сталь. Чёрные-чёрные глаза. Ей показалось, что он сейчас убьет её: разрежет напополам, сверху донизу, вспорет живот. — Ты не… Это неправильно, он не должен… У него не было права. А потом нав развернулся и молча ушел. Она осталась совсем одна посреди густых вечерних теней. Над городом шёл снег.