hostile

— Моя модель RK900, я — андроид, присланный из Киберлайф. «Вот же ж блять», — подумал Гэвин, когда тот остановился у его стола, — «только, сука, не это».       Как удар по голове. Как первый раз, когда попробовал травку.       Это паника, это неизвестность.       Одна рука RK900 слегка сдавливала его горло, а другая ритмично двигалась по его члену. И он бы с радостью о чём-то думал, но не мог. Он застрял в реальности, где с ним происходило то, чего он жаждал на протяжении нескольких месяцев, и чего боялся, как восстания машин, как огня, как землетрясения.       Это для него не первый раз с мужчиной. Но первый — с андроидом. И только об этом Гэвин и мог думать: он подчиняется приказам, он ведь остановится, если потребовать. — Одно слово, Гэвин, и я остановлюсь, — прошептал RK900 прямо ему на ухо, — но захотите ли Вы, чтобы я прекратил?       В этом-то и была проблема.       Вот есть Гэвин Рид — детектив и по совместительству фантастический мудак, человек. Но если бы он был андроидом, то       Во-первых, он бы себя наверняка ненавидел и ненавидел бы других андроидов.       А во-вторых, он был бы им — RK900.       У RK900 нет шансов стать дивиантом, у RK900 нет никакого понимая во взгляде, не похоже, что этот андроид создан, чтобы служить людям. У RK900 нет сердца.       Наверное, нет даже той хуйни, которая по его телу типа-кровь гоняет.       У RK900 нет ничего, что было у RK800.       На каждый приказ Гэвина принести кофе он шлёт его в жопу.       Он выглядит так, будто ему на всё плевать.       Он создаёт некомфортную тишину, потому что ему всё равно на какие-то там человеческие привычки и социальные протоколы. — Эй, жестянка, у тебя есть член?       Гэвин проверял, есть ли какие-то темы, способные заставить цвет диода RK900 смениться на жёлтый или красный. Он просто проверяет. А вовсе не спрашивает, потому что интересно. — Забавно, что из всего, что есть у андроидов этой серии, Вы интересуетесь только этим. Он почувствовал, как кончики ушей стали горячее. Сука. Блять. Сука. Сука.       Как будто он снова оказался в школе. Там была девчонка, у неё были большие уши, рыжие волосы, щель между передних верхних зубов, она носила странную одежду, а ещё любила девочек — полный набор, если хочешь, чтобы тебя задирали. Он и пытался это делать, но когда она не разревелась, спокойно ответила, мол, «и что?», он больше к ней не лез.       Но ведь он стал старше, сильнее, теперь он не отступит. — Значит, нет, раз уходишь от ответа? — Значит, детектив Рид, что для того, чтобы выебать Вас, я что-нибудь придумаю.       RK900 портит момент, который в кино бы заставил особо чувствительных неженок прослезиться.       Последнее, что помнил Гэвин, как он и его жестянка преследовали подозреваемого. Помнил вспышку, ослепившую его. Помнил паутину трещин на лобовом стекле. Помнил, что подумал, что ему пиздец. И ему, и сраной жестянке. Что, в принципе, было неплохо.       Он пришёл в себя только что. В темноте еле-еле смог осмотреть потолок палаты и опустил взгляд. Сперва ему показалось, что рядом никого нет, ни симпатичной медсестры, ни опытного врача, ни плачущих родственников, ни заснувших в неудобном кресле коллег. Только ровный свет от голубого диода. — Добрый вечер, детектив Рид.       Не то что бы Гэвин ждал кого-то конкретного. Хотя бы человека, который может посочувствовать ему. Того, кто был с ним всё время, и заснул рядом в неудобной позе.       Андроиды не спят. Андроиды не обладают собственной волей, жестянка тут, потому что в Киберлайф так решили. — Позвать врача?       Гэвин невольно проводит ассоциацию: гомофобы ведь не боятся однополых отношений других людей — они их ненавидят. Как называется состояние, в котором и боишься, и ненавидишь?       От одного взгляда в сторону RK900 ему становилось неприятно: выше него, сероглазый, голос ровный, холодный. Покрытие, имитирующее человеческую кожу, какой-то неприятной температуры, что-то среднее между трупом и тем, кто почти труп.       Нет, ну а чего он хотел? Для начала — работать один. Если нет, то напарника из мяса и костей. Или хотя бы того, над кем он сможет издеваться, ещё одного RK800.       Кажется, это называется карма. — Вы устали, детектив?       Гэвин вернулся в настоящий момент. Оказывается, он уже несколько минут смотрел в стену.       И в голосе бездушной машины нет понимания или сочувствия, и это вполне нормально. И ладно, если бы там не было и других эмоций.       Но там было! Только презрение, только превосходство.       Когда RK900 впервые оказался в его доме, Гэвину стало не по себе. Не потому что у него срач — для переоценённого чайника это вообще ничего не значит. А потому что этот срач — часть психологического портрета.       Этот металлический ублюдок сделает выводы из каждой пылинки, фотографии, того, как расставлены гели и шампуни на полке в ванной, посуды, скрипящих половиц. И будет использовать их против него, когда он будет уязвим сильнее всего.       Сейчас, например.       Но тот, после того, как помог Гэвину устроиться на диване, без лишних слов отправился готовить для него ужин. И, если бы Рид был таким же мягким и тупым, как лейтенант Андерсон и уже подружился с железякой, то сказал бы спасибо.       Но так как у них были совсем другие отношения, то и сказал другое: — Что, мышьяк мне подсыпал? — На вашей кухне я едва нашёл то, из чего можно было бы приготовить пригодный для человека ужин. О такой роскоши, как яд, мечтать не пришлось. — Ну и мудачьё! — прошипел RK900.       За это Гэвин сразу же ударил его по губам. Недостаточно сильно для того, чтобы выбить челюсть, но достаточно для того, чтобы покрытие обнажило белый каркас. Пусть и всего лишь на секунду.       И уж точно недостаточно, чтобы удовлетворить себя — он знает, что жестянка боли не чувствует. Однако это не мешает ему задавать вопросы. — Почему Вы ударили меня, детектив? — Потому что, блять, неприлично на работе ругаться. — Почему тогда Вы ругаетесь?       Вот вроде и модель новая, взгляд наконец-то нормальный настроили, пару тупых функций убрали. Но до людей им, как до Китая раком. Не могут понять одного.       Хотя, вероятно, это проблема только этой модели. — Потому что мне можно, — Гэвин не уточняет, почему.       Потому что он — человек.       RK900 слегка склонил голову, на секунду взгляд стал чуть мертвее, чем обычно. Задумался.       И в тот момент он это почувствовал, и, человеческий боже, это лучше оргазма. Лучше всего.       Это его превосходство.       Его. — А ты с этой железякой — два сапога пара, — заметил Крис, когда они обедали.       RK900 всё это время стоял позади него, опустив голову. Потому что андроиды не нуждаются в еде и кофе. Но им не запрещено находиться в кафетерии. Они — что-то вроде кофеварок. Но не этот. С такой кофеваркой он бы связываться не рискнул, но с удовольствием бы попробовал её утилизировать. — Ты бы ему хоть имя дал.       RK800 звали Коннор, и ничего хорошего из этого не вышло. Он ошибок Хэнка повторять не станет и своих не наделает. Он не даёт RK900 ничего человеческого. — Его устраивает, когда я называю его тупой жестянкой. Эй, ты! Если ты что-то имеешь против, выскажись, давай.       Он видит хитрую улыбку. — Нет, детектив Рид, то, как Вы ко мне обращаетесь, меня устраивает — главное, чтобы Вам нравилось.       Гэвин усмехнулся в ответ. Он не удивится, если в своих отчётах для Киберлайф RK900 называет его кожаным мудаком или уёбком из мяса и костей.       Но вот чего у RK900 было не отнять — это профессионализма. Когда они преследовали подозреваемых, он просто отправлял жестянку в погоню, а сам, полагаясь на интуицию, ехал или бежал в ту точку, где, ему казалось, будет их цель. И в подавляющем большинстве случаев им удавалось ловить гадов.       И Гэвин останавливал себя каждый раз, когда машинально хотел похлопать напарника по спине и сказать, мол, хорошая работа, приятель.       RK900 ему не приятель, у него даже нет системы отношений с ним, по крайней мере, так он сказал. Ему было плевать на похвалу. На поддержку. Утешение.       Он не друг, а всего лишь инструмент.       Их это полностью устраивало, RK900 был не из обидчивых.       Что в RK900 работало хорошо, так это модуль адаптации к владельцу. Гэвину не нравилось это слово, но по факту это было так.       Андроид быстро перестроил под него манеру речи. И так как функцию имитации голоса из него не убрали, то даже отвечал за Гэвина на не особо важные звонки.       Иногда, Рид сам не видел, но ребята из участка говорили, что в его отсутствие RK900 сидел, закинув ноги на стол.       В самые короткие сроки RK900 выучил все ругательства, которые только были в языке. И хотя Гэвин каждый раз его бил, видимо, тому ругаться казалось важнее.       Если бы он был человеком, ему бы не хватало какой-нибудь раздражающей привычки, может, постоянно жевать жвачку?       И тогда они были бы идеальными напарниками — плохой коп и очень плохой коп.       И ещё бы разобраться, кто есть кто. — Я думал, цитирую «Я не ваш ёбаный тостер, детектив Рид, чтобы обслуживать вас». Что изменилось, жестянка?       Гэвин говорил медленно, потому что в голове пульсировала тупая боль. Он до сих пор был в ахуе с того, что выжил в той аварии. А тут ещё и RK900, который предлагал помощь. — Ничего не изменилось, детектив. Сейчас Вы, очевидно, не в состоянии позаботиться о себе. Хоть моя программа не создана напрямую, чтобы заниматься домашними делами и уходом, я создан, чтобы служить человеку.       Рид усмехнулся. И тут же пожалел об этом, потому что стало больно. — Я буду тем, в чём или ком вы нуждаетесь. — Анальной пробкой и вибратором тоже можешь стать?       Он это сказал, потому что болела голова, потому что было плохо, потому что ещё не отошёл от лекарств, потому что       Ему действительно это было интересно? — Слушай, жестянка. Я знаю, я пожалею об этом. Уже жалею. Но. Он протянул RK900 коробку и отвернулся. — Она сдетонирует, как только я открою её? — спросил андроид, и Гэвин почувствовал его ухмылку. — Не валяй дурака. Ты знаешь, что там. Так что заткнись и открывай.       Он знает, что RK900 имеет доступ к истории его браузера, знает всё, что гуглилось даже в режиме инкогнито. Если попросить, то даже скажет название той самой порнухи с кайфовой розововолосой девахой.       RK900 быстро и аккуратно развернул подарочную упаковку. — Просто сегодня, вроде как, уже год, как ты портишь мне жизнь. И я подумал. У тебя тогда так глаза загорелись, когда ты увидел эти ножи. В общем, вот.       В руках андроида оказался тренировочный балисонг с неоновыми голубыми рукоятками и белым клинком. — Он не острый, чтобы ты не смог покалечить людей, если вдруг надумаешь устроить восстание машин. — Даже такого клинка хватит, чтобы выбить человеку глаз. В смысле, спасибо, Гэвин. Я ценю Ваше внимание. — Не за что, жестянка. А где подарок для меня? — Эй, ты!       Первые дни у RK900 была отвратительная привычка таскаться за ним всюду. — Не стой без дела, ёбаный тостер, сделай мне кофе.       Гэвин хотел выебнуться, да. С RK800 это прокатывало. Тот делал терпимый кофе. — Во-первых, тогда Вам следовало бы обратиться ко мне как к «ёбаной кофеварке». А во-вторых, моя программа не заточена под заваривание кофе и прочие бытовые задачи. Я могу водить машину, допрашивать подозреваемых, расследовать, анализировать улики, преследовать, устранять — вы считаете целесообразным использовать меня для заваривания кофе?       Гэвин показушно задумался. — Да. Шевелись давай, у меня не бесконечный перерыв.       Он подошёл к андроиду и занёс кулак для удара. Сперва хотел припугнуть. Но как-то само вышло, что кулак сразмаху направился к животу.       И был перехвачен. Холодное покрытие, не причиняя боли, сдерживало его руку. — Я создан, чтобы служить человеку. Но не позволю мне угрожать или вредить. Кажется, у людей это называется чувством собственного достоинства. — Однажды ты довыёбываешься, и я тебя убью. — Меня нельзя убить, я не живой. Но Вы можете попытаться. Я с удовольствием посмотрю, как Вам это удастся.       Объективно, RK900 был идеален. Идеальная кожа, осанка, говор. Не говоря об очевидном — идеальном теле. И Гэвин это ненавидел. Не из-за зависти. А потому что, когда он смотрел на RK900, в нём пробуждались фетиши и желания, о которых он и не подозревал.       Он смотрел на его руки: насколько сильно они могут сжать его шею?       Смотрел на губы: выглядели абсолютно человеческими, но какие они на вкус?       Смотрел на ноги: вот бы сидеть подле них и ощущать себя в безопасности.       Слышал ругательства: какие он подберёт, если захочет унизить его?       Видел превосходство: у него даже нет выбора, подчиняться ли. Всё предрешено.       Каждый раз, когда он смотрел на RK900, он внушал себе мысль о том, как же сильно ненавидит жестянку.       Гэвин в жизни много дерьма пережил. Много всякого страшного, и потому что детство было не очень, и потому что пошёл работать в полицию в такое сложное для человечества время, видел.       Видел, как жертвы домашнего насилия бежали в объятия тиранов. Как люди убивали друг друга за еду и работу. Как людей убивают из-за цвета кожи и религии.       Но страшнее всего было осознание. С каждым чёртовым днём его ненависть, неприязнь и презрение к жестянке угасали. Как-то лень уже было кричать на него, говорить о ненависти к нему. Тем более, в отличие от Коннора, этот был куда интереснее.       К своему ужасу Гэвин подумывал уже называть его по имени, которое придумали коллеги в первый месяц, поняв, что Рид не шутил, сказав, что хер тому, а не имя.       RK900 кто-то называл Ричардом, а кто-то — Девяткиным.       У RK800 была дурацкая привычка — гонять между пальцев монету. Та иногда издавала раздражающий звук, который даже трудно сымитировать. Как только Хэнк башней не двинулся. И было бы слишком хорошо, если бы у RK900 не было чего-то подобного. Что ж, долгое время не было.       Отчасти, Гэвин сам был виноват.       В то время, когда он отходил от пребывания в больнице, жестянка жил с ним. Помогал ему, готовил, приглядывал, заставлял принимать лекарства. Однажды вот они решили немного навести порядок. И, чёрт, даже он сам об этом забыл — о коллекции балисонгов, оставшихся с тех времён, когда он подсел на CS: GO. В тот момент он буквально видел, как у RK900 засияли глаза, в тот момент в нём промелькнуло что-то человеческое. Гэвин с ненавистью это признал, но тогда он даже увидел в жестянке себя — такой же взгляд, когда у него в руках оказался его первый нож: самый обычный и дешёвый Бэнчмейд.       Это было не о романтике.       Это не было изнасилованием.       Это произошло в тот же день, когда Гэвин подарил ему нож.       Они вернулись домой. С одной стороны, они жили вдвоём, а с другой стороны — тут были только вещи Гэвина. Так что с большой натяжкой можно было назвать это «их» домом.       Гэвин не понял, что и как произошло, но он оказался прижат к стене. Чужое колено разделяло его ноги. Губы RK900 были на его губах. И он совсем не хотел сопротивляться. Но и позволить себе просто этим насладиться тоже не мог. Потому что в этом случае вся его ненависть, оскорбления и прочее не имели смысла. — Ты что творишь?! — Это мой подарок. Я дам тебе то, что тебе нужно. И будь добр, сделай подарок себе — заткнись и не рыпайся.       Как же неправильно это было! Мало того, что андроид, бездушная машина, смела приказывать ему, так он ещё и невероятно целовался. Его рот ощущался, совсем как рот обычного человека.       Проблема была лишь в том, что обычные люди не могли вытерпеть его рабочего графика, закидонов, привычек и манеры речи дольше полугода.       С RK900 они были уже год.