На стыке миров или секрет одной лавки 3. Узнаем друг друга поближе?

— Интересно… было бы человечество счастливее, если бы Адама и Еву не изгнали из Рая? — спросил Азирафаэль. Он любовался Кроули и даже не пытался это скрыть или как-то замаскировать. — Последний раз я видел Эдем спустя недолгое время после изгнания. Он напоминал прекрасный сад, где всегда хорошая погода, много зелени и солнца. Это место, где всегда хорошо на душе и просто невозможно думать о чём-то плохом… — Людям бы не позволили остаться там, — заявил Кроули, разглядывая содержимое своего бокала на просвет и надеясь, что за волосами не видно его пылающие уши. Он не пропустил внимание своего ангела. — Ты думаешь, одного случайно попавшего под раздачу демона судьба случайно занесла в Эдем, к этой злосчастной яблоне? Люди должны были отправиться в большой мир. Их для того и создали. Не чтобы они всю жизнь о прекрасном думали, а создали плацдарм для последней битвы. — Я отказываюсь в это верить, — Азирафаэль даже уши ладонями прикрыл. — Каким бы ни был Её непостижимый замысел, он не мог включать подобное… намеренно. Не знаю как там ваш Чак, но Она любит своих созданий… — А с чего такая уверенность? — спросил Кастиэль. — Ты не видел её после и не говорил с Ней. И Армагеддон отменила вовсе не Она! — Но Её замысел! — голос Азирафаэля приобрёл нотки паники. — Он потому и непостижим… ох… ладно… я не могу это доказать, значит спорить — бесполезно. Но я всё же слуга Её и верю в Неё. Верил… На этом слове все трое уставились на Азирафаэля. — Ну да, — он чуть усмехнулся, и перевёл взгляд себе под ноги. — Сейчас… я удивляюсь, что всё ещё не лишился крыльев и ощущаю внутри благодать. Моя душа… хм… то, что могло бы быть моей душой, уже давно заполнено любовью вовсе даже и не к Ней… Азирафаэль не поднял глаз на Кроули, но этого не требовалось. Все всё поняли. — Интересно, насколько это страшный грех… Ангел вздохнул, потер рукой порозовевшую щеку и попытался сменить тему. — Кастиэль, Дин, вы говорили, что поладили не сразу. Можно узнать, как это было?.. — Ну… Что там вспоминать-то… — замялся Дин. — Были и взлёты, и падения, и ссоры, и счастье воссоединения… Есть и такие эпизоды, которые вспоминать не хочется… Кастиэль понимающе посмотрел на своего человека. Он давно уже простил все те обидные слова, что услышал из любимых уст, простил причинённую когда-то боль, а теперь получал лишь любовь и ласку. — Я жалею только об одном. Что бы не случалось, я… я никогда не просил Каса остаться. Даже иногда и сам выгонял… — Разве так можно? — встрепенулся Азирафаэль. А Кроули хмыкнул. — Можно. Если вспомнить наш с тобой разговор в беседке. Когда ты уверял, что мы не только не друзья, но даже… как ты тогда сказал? «Ты мне даже не нравишься»? Если кто думал, что цвет вишнёвой начинки это самый сочный оттенок красного, то, глядя на Азирафаэля сейчас, изменил бы мнение. — Я был идиотом, — едва выдавил Азирафаэль. — И даже не извинился за эти слова… — Я был ещё большим идиотом, и признаю это, — встрял Дин, понимая, что больше Азирафаэль пока ничего выдавить не в силах. — Я уже говорил это Касу, и готов вымаливать прощение хоть каждый день. — Это лишнее. Я давно простил тебя. — Знаю, детка, это и напрягает. Ты должен ненавидеть меня за это, а не любить всем своим существом. — Я не способен ненавидеть тебя… Только не тебя. Дин вздохнул и все же отпил еще виски из своего стакана, хоть и дал себе мысленное обещание, что на сегодня всё. Тяжело было вспоминать, как он собственными руками избивал Каса, пускай и под влиянием жуткой метки Каина. — В общем, несмотря на все недомолвки и ссоры, Дин признал мои чувства. — Ну как признал… Я бы ни за что не отпустил тебя на смерть после того, как ты признался мне в любви. — На смерть? — Азирафаэль сконцентрировался на этих двоих, видимо, чтобы переварить собственный стыд. — У меня был договор с Пустотой, в момент, когда я испытаю истинное счастье, она заберёт меня навсегда, — объяснил Кастиэль. — И тогда я понял, что счастье не в обладании тем, кого любишь, а просто в том, чтобы сказать ему об этом… Я был счастлив уже иметь возможность признаться любимому человеку в любви, не рассчитывая на взаимность. — А она была… Просто я сам себе боялся признаться в этом, — Дин допил бокал так, будто это была первая порция за сегодня. — Главное, что сейчас все позади, и мы все решили. Не сразу, но решили, — попытался успокоить Дина Кастиэль. — А как у вас было? Ангел и демон — очень странный союз даже для нас, хоть Кас и спал со жнецом, а мой брат с демоном… Видимо, даже бесстрашию Дина был предел и кое-какие темы всё ещё давались ему с трудом, и он решил перевести разговор на душевные метания другой пары, как недавно сделал Азирафаэль. — И это у нас союз странный? — хмыкнул Кроули. Он и не думал убирать ноги со стола, или менять позу, тем более снова ощутив на себе взгляд ангела. — Поверь, это не самое странное, что случалось с нашей компанией! Если всё рассказать… О, да, если всё рассказать, да ещё в подробностях, с эмоциями и переживаниями каждого — сериал бы получился! Я даже посчитать не возьмусь, на сколько серий, — заявил Дин и всё же отодвинул свой бокал. Кроули чуть приподнял бровь. Дин отрицательно покачал головой. Кастиэль отметил это и чуть вздохнул. Всё же Дин выпил куда больше, чем следовало, но не отчитывать же его теперь. Тем более от этого ничего не изменится. — У нас не то что бы союз, — Азирафаэль поднялся со своего места и принялся расхаживать туда-сюда, заложив руки за спину. — Это сложно объяснить. Понимаете, мир вокруг всё время меняется. Меняются люди… их жизни столь быстротечны, что… — он посмотрел на Кастиэля. — Прости. Ты всю жизнь рядом с одним человеком, как я понимаю, а передо мной сменились поколения, эпохи… И всё это время была только одна константа, за которую можно было уцепиться в этом вихре событий, что проносился перед глазами. Если о ней тоже снимать сериал… не знаю… не уверен, что это вообще возможно. Это же история человечества с самых первых его шагов… — Про одних людей не интересно, — скривился Дин. — Вот если бы вы начали с динозавров… Кроули хмыкнул и отсалютовал ему бокалом. — Еще скажи — с момента Большого взрыва! — и посмотрел на Азирафаэля. — Не взрыв это был, а Её акт творения мира! — чуть на истерических нотах выдал тот. — Ладно, не будем спорить, нас там не было — не проверить! — примиряющим тоном выдал Дин, поднимая обе руки, и как бы капитулируя. — Да. Простите, — Азирафаэль на миг остановился, но потом снова продолжил движение. — Словом… Кроули всегда был тем единственным, с кем у нас было общее прошлое, общие воспоминания. Только с ним я мог поговорить на равных. И пусть он как бы с противоположной стороны — цель у нас была одна. Как ангел я не мог позволить себе принять мысль, что испытываю тёплые чувства к демону. Но… как просто я… особенно после несостоявшегося Армагеддона… когда мы стояли там, и я понимал, что это наши последние минуты рядом, да и последние вообще… я осознал, что дорожу, и боюсь потерять вовсе даже и не Землю со всем её человечеством, а вот его. Эту рыжую бестию. Азирафаэль закончил эту речь, как марафонец невероятно сложный забег. Тяжело дыша и даже вроде вспотев. — А у меня всё просто, — демон решил переключить внимание на себя, и дать своему ангелу прийти в чувство. — Я увидел его в Эдеме, и всё. Как можно было не влюбиться в эту милую булочку? Тем более, когда эта булочка простёрла своё крыло над моей головой, защищая от дождя? Дин и Кас заулыбались, а Азирафаэль чуть заметно покраснел. А Кроули крутанулся на стуле, одновременно опуская ноги на пол. И, не прекращая одного плавного движения, встал. — Ангел, если всё так, почему ты не захотел улететь со мной, как я предлагал, а предпочёл вступить в битву за Землю и людей? — Кроули… — Азирафаэль двинулся к нему. — Неужели я должен это объяснять? Потому, что только здесь мы могли счастливо жить. Я — держать свой книжный и лакомиться блинчиками, ты — гонять на своей машине, выращивать свои кактусы. — У меня не кактусы… — Разве? — Азирафаэль был уже совсем близко и поднял голову, ловя взгляд своего личного искусителя. — Только здесь мы могли и быть вместе, и не надоесть друг другу. Я хотел спасти наш дом для нас. Эгоистично, да? Кроули только буркнул что-то неразборчивое, когда его погладили по щеке. — Красиво, не находишь? — Дин наклонился к Кастиэлю, что за время рассказа подошёл к нему. — Ангелы-демоны… не особо это важно, как оказалось. — Спасать целый мир ради только одного его обитателя… — Кастиэль осторожно коснулся Дина, будто ещё до конца не веря, что имеет на это право. — Я вполне понимаю этого ангела. Вполне. Чуть помолчав в большой общей тишине, Азирафаэль снова поднял волнующий его вопрос, о котором, он, видимо, и не забывал. — Дин, Кастиэль… Я всё пытаюсь осознать, что вы убили… Бога. Как?.. И, что важнее — почему? — Ну, убили — это я погорячился… — почесал затылок охотник. — Мы убили именно Бога в нем, а земная оболочка осталась. Чак теперь обычный человек, которого все принимают за сумасшедшего. Дин сел на подлокотник дивана рядом с Кастиэлем, и сам обнял его за плечи, разрушая все барьеры и сомнения ангела. — Но даже это звучит как нечто невероятное. Нельзя же так просто по щелчку отнять силы у самого Бога, — вклинился Кроули, видя, что Азирафаэль и те фразы еле выговорил. Он снова уселся на стул и закинул ноги на стол. — Верно, нельзя, — кивнул Дин. — Это было трудно. И больно… Мы уже говорили вам про нефилима, Джека. Так вот, однажды мы обнаружили, что он… ну, скажем так, начал активно поглощать энергию вокруг себя. Ну, знаете, птицы, пролетающие рядом, падали замертво, цветы мгновенно вяли… Мы заметили это и решили использовать. Но Чак не выпускал свою энергию просто так, поэтому мы с Сэмми стали живыми грушами для битья. Он бил нас, бросал, как детей, но при этом тратил свою энергию. Она выходила из него, а Джек, что был неподалёку, впитывал. Ну и когда Чак достаточно ослаб, а нефилим, напротив, подпитался, Джек и забрал остатки его сил, оставляя лишь сосуд. Человеческое тело, если хочешь. По сути, Джек стал Богом — его силы теперь у нашего парня. — Ну и после этого мы сразу пошли наводить порядок на небесах. Теперь там тишь да гладь, как и должно было быть изначально… — выдохнул Кастиэль, уже смелее обняв своего человека за талию. — Это точно… Мама там наконец с папой, все наши друзья тоже в порядке… Всё наладилось. — Но за что вы все же так поступили с ним? — снова подхватил разговор Кроули, поскольку Азирафаэль так и молчал, осознавая и переваривая. — Потому что он стал монстром. Уничтожал свои же миры по щелчку пальцев. Если бы мы не остановили его, уничтожил бы и наш. Все его миры, все наши жизни были лишь частью его книги, «настоящего бестселлера», как он говорил. Он убирал неугодных, тех, кто шел против «сценария». Гибель мамы, наши злоключения были для него всего лишь развлечением. Кому такое понравится? Мы не могли это так оставить, нам пришлось его остановить. Он слишком заигрался… — Воистину, всё познаётся в сравнении, — ангел произнёс это ровно так, как ожидаешь от светлого духа, не запятнанного никаким грехом, а только наблюдающего за непостижимой для него человеческой жизнью. Он даже руки возвёл к небу, очень по-ангельски. Но и Дин, и Кастиэль уже поняли, что этот ангел очень хорошо изучил жизнь человеческую. Пусть и с поправкой на свои силы. — Я полагал, что нам выпала наитяжелейшая работа и почти безвыходная ситуация, — продолжал Азирафаэль, стоя с поднятыми руками и глядя в потолок. — А выходит, это было так — лёгким аперитивом перед настоящим обедом, до которого — хвала Её непостижимому замыслу — не дошло. Остальные трое отметили, что даже рассуждая о конце света, ангел использовал сравнение с едой, и синхронно хмыкнули. Азирафаэль это услышал. Опустил руки, обернулся, посмотрел на всех троих по очереди. — Что? — Да ничего, — Кроули одним движением и снял ноги со стола, и встал, смахнув бутылку. Но та не разбилась, а исчезла на полпути к полу. — Я тоже разделяю твою мысль, что Она не могла желать уничтожения Земли, если тебя это утешит. Уверен, Её непостижимый замысел включал пару идиотов с одним мечом на двоих, восставших против Люцифера. — Иначе не может быть, — Азирафаэль добрёл до своего стула и практически упал в него. — Если бы нам пришлось как вам… я даже не берусь оценивать, насколько это было бы возможно физически, но даже моральных сил поднять руку на Неё… — Азирафаэль посмотрел на Дина и Кастиэля. — Я уж не буду цитировать тут «На ВСЁ воля Божья», и рассуждать, насколько правомерно ваше выражение «заигрался» к его деяниям. — Ты никогда не рассматривал наш бунт как «против Неё», а только против тех, кто неверно трактовал то, что даже называется «непостижимым», мы поняли, — кивнул Кроули, обошёл своего ангела со спины, и обнял его по примеру второй парочки. Азирафаэль ничего не ответил. Даже не кивнул.