Манипуляции

Запах настиг его, когда он шел по аллее позади ряда таунхаусов. Это заставило его слегка споткнуться, он напрягся от удивления и застыл с закрытыми глазами, пытаясь подтвердить свои подозрения. Это была она. Он был в этом уверен. Даже по прошествии многих лет чувства, которые она вызывала, не угасали, а лишь становились сильнее. Он должен был увидеть. Он должен был подтвердить свою правоту. Он следовал за соблазном, как гончая, двигаясь, как призрак, бесшумно и быстро. Он скользил по городу, словно тень, запах влек его все дальше и дальше, пока не достиг пустынной местности. Дорога была потрескавшейся и неровной, и многие уличные фонари уже много лет не горели без присмотра. Было тихо. Неестественная тишина. Из тех, что означали, что тени полны притаившихся, ползучих тварей. Тени, которые наблюдали. Ждали. Охотники. Такие, как он. Теперь запах был невыносимым. Воздух был пропитан им. Он закрыл глаза и вдохнул его, и от этого его кровь закипала. Он внимательно осмотрел местность. Что она делала здесь? Это было опасное место, даже для того, кто не пах словно амброзия. Ее запах витал в воздухе, как наркотик, и он был уверен, что не будет единственным, кто его вдохнет. Подобно акулам, почуявшим кровь в воде, ее запах заманивал других за много миль. И тут он увидел ее. Она шла по дороге, не обращая внимания на смерть и темноту, сгущающуюся вокруг нее. Казалось, она почти светилась. Как будто она была маяком в ночи. Он уставился на нее и его челюсть отвисла. Она выросла. Все следы девичества исчезли, уничтоженные требованиями взрослой жизни, которые были навязаны ей. Она была стройной и женственной. Черты ее лица стали чуть резче и изящнее, чем он помнил, когда они вместе учились в школе. Ее кожа была бледной и почти светящейся от здорового блеска, который исходил от нее. Спрятавшись в тени, наблюдая, он мог видеть трепетание ее пульса прямо под челюстью. При виде этого яд растекся лужицей за его клыками. Почему она здесь? Она всегда была умной. Она должна знать, что лучше не приходить в такое место, как это. Место для отрекшихся. Для порождений тьмы. Когда она прошла мимо, он последовал за ней, перетекая из тени в тень легко, как вода. Его шаги были тихими. Он послал предупреждение остальным в тени, с шипением выпустив в воздух острый магический запах своего яда. Одно его присутствие уже должно было заставить съежиться всех, кроме самых голодных и отчаявшихся. Сигнатура его магии заполнила воздух, отмечая его территорию. Его охотничьи угодья. Его добыча. Он чувствовал, как они неохотно исчезают. Он подошел ближе. В одной руке она держала пакет с продуктами, пробираясь по разбитому тротуару. Обыденность ее поведения сбила его с толку. Вытащив палочку, он произнес заклинание, от которого мешок разорвался. Содержимое упало и выкатилось на улицу. — Вот черт, — пробормотала она, все еще не доставая палочку. Вместо этого она опустилась на колени и принялась собирать рассыпавшиеся продукты. К его ногам подкатилась банка супа, и, подняв ее, он направился к ней, стараясь, чтобы его шаги были слышны ей, и она посмотрела наверх. Она вскинула голову и изумленно уставилась на него. — Забини? — Грейнджер? — Он протянул ей банку. Она попыталась протянуть руку и взять ее, но руки уже были заняты. — Тебе нужна помощь? — спросил он. Она послала ему благодарную улыбку. Его сердце замерло. Она протянула ему еще две банки супа и буханку хлеба, а затем, собрав все остальное в свои руки, жестом пригласила его следовать за ней. Он внимательно наблюдал за ней, пока она шла впереди. Она была такой наивной и ранимой. Он не мог этого понять. Она пережила войну, как она могла вести себя так доверчиво? Почему рядом нет никого, кто мог бы защитить ее? Чтобы обезопасить ее. Чтобы держать ее подальше от него. Когда они добрались до ее квартиры, он приготовился. Это был момент, на котором все держалось. Его удлиненные клыки зацепились за кончик языка, яд скапливался, пока ее кровь продолжала петь ему сиреной. Повернув ключ в замке, она переступила порог. Прежде чем он успел открыть рот, она повернулась и спросила: — Не хочешь заглянуть на чашечку чая? Он чуть не споткнулся, глядя на нее в изумлении и ужасе. Она пригласила его войти. Сама того не желая, она открыла ему доступ в свой дом. Теперь его не смогут удержать никакие чары. Никакой магии, которая могла бы его ограничить. Ей придется очень быстро двигаться, чтобы избежать его. Он последовал за ней, чувствуя, что его магия претендует на это место. Она вывалила продукты на маленький столик и принялась суетиться на крошечной кухне. Он оглядел комнату. Это была скудно обставленная студия. Кровать была отодвинута в угол, и от ее вида все его тело затрепетало, когда он подумал о ней, спящей на ней. Мягкая и уязвимая. Он мог видеть себя сверху, прижатым к ее манящим изгибам, сгорая в ней. И как ее сладкая кровь текла по его горлу. Он моргнул и увидел, что она стоит перед ним, держа в руках отвратительную кружку. — Так... что ты здесь делаешь? Я ничего не слышала о тебе со времён войны, — спросила она, потягивая чай из своей кружки со слегка ободранным ободком. Она устроилась в углу своего потрепанного дивана и жестом пригласила его присоединиться к ней. — Я не мог остаться после войны, — сказал он, делая вид, что пьет чай, прежде чем поставить его на кофейный столик. — Там у меня ничего не осталось. Она кивнула, ее глаза были мягкими и теплыми от понимания. Она, вероятно, подумала, что он имеет в виду всех своих мертвых и заключенных друзей. — Почему ты здесь? — спросил он. Она пожала плечами. — Я работаю в департаменте министерства. Меня послали сюда провести кое-какие изыскания. — И они засунули тебя сюда? — недоверчиво спросил он, недоверчиво оглядывая убогую квартирку. — Восстановление после войны съело много ресурсов Министерства. Ни один из департаментов не выделяет много средств на полевые работы, — стала защищаться она. — Вы часто работаете в полевых условиях? — спросил он, гадая, как часто ее отправляли в пустынные ямы на произвол судьбы. Она покачала головой и сделала еще глоток из кружки. — Не всегда. В основном я работаю в лаборатории, но не у многих есть моя специальность. — Она улыбнулась и выглядела довольной собой. — У них действительно не было другого выбора, кроме как послать меня. Это было еще хуже. У нее даже не было опыта полевых работ, и они все равно послали ее сюда. — Почему ты не починила сумку, когда она сломалась? — резко спросил он, пытаясь заставить себя перестать пялиться на ее шею. Она опустила глаза и принялась вертеть ручку кружки, водя по ней большим пальцем. — Ну, поблизости есть магглы. После войны министерству пришлось гораздо строже относиться к использованию магии в немагических районах. Им пришлось стереть память стольким людям, что они боятся, как бы повторное воздействие не повредило мозг. Мы не должны пользоваться палочками без крайней необходимости. — Ты знаешь, что это за район? — Он был ошеломлен. — Сколько здесь темных существ? Ты всегда должна держать палочку в руке. Они не собираются вежливо давать тебе шанса на бой. Когда они нападут, тебе повезет узнать об этом раньше, чем они вцепятся тебе в горло. Гермиона уставилась на него широко раскрытыми глазами. — Я не настолько забывчива, — сказала она, расправляя плечи. — Я держала ухо востро. Единственный человек, которого я видела, был ты. Ему хотелось встряхнуть ее. Он не мог сказать ей, что это потому, что он пометил этот район как свою территорию. Он не мог понять, как она могла быть такой идиоткой. Это было опасно. Он был опасен. Ее запах был невыносим, и его горло начало гореть от всего яда, который он заставлял себя глотать, заставляя свои клыки оставаться втянутыми. Он должен пойти в ванную и укусить полотенце для рук, чтобы попытаться избавиться от него, прежде чем полностью потеряет контроль. Он закрыл глаза и в отчаянии ущипнул себя за переносицу. Он глубоко вздохнул. — Ой! — взвизгнула она. Его глаза распахнулись, и он увидел, что у нее идёт кровь. Осколок от кружки зацепил ее нижнюю губу, алая жидкость собралась на рту и тонкой струйкой стекала по подбородку. Его реакция была непроизвольной. При виде ее крови его клыки выскользнули наружу, и он бросился к ней. Ее большие, невинные карие глаза едва успели расшириться, прежде чем он схватил ее за горло. Его тело дрожало от желания, пронизывающего его насквозь. — Спи, — прохрипел он голосом, полным магии. Ее глаза закрылись, и она без чувств упала в его объятия. Кружка выпала из ее безвольных пальцев и разбилась об пол. Блейз едва обратил на это внимание Он застонал от ощущения ее в своих объятиях. Он крепче сжал ее тело. Его сердце бешено колотилось. Он едва мог дышать, и каждый раз, когда он делал вдох, запах крови туманил его разум дымкой ненасытного желания. Он уставился на ее лицо, его глаза следили за струйкой крови, которая медленно спускалась по ее горлу, собираясь в ямочке между ключицами. Он видел, как бьется ее пульс под кожей, словно крылья маленькой птички. Она была такой крошечной. Такой хрупкой. Он мог раздавить ее в своих руках. Или осушить ее одним глотком. Он чувствовал, как кровь течет по ее венам, и слышал ровное биение ее сердца. Он застонал и прижал ее к себе, наслаждаясь ощущением ее мягких изгибов, сливающихся с плоскостями его тела. На мгновение он уткнулся лицом ей в плечо. Затем со стоном он отстранился от нее. — Открой глаза, — сказал он, и его голос снова наполнился магией. Ее глаза мгновенно открылись, остекленев. Разум в них маскировался оцепенением, которое его магия наложила на ее разум. — Завтра утром ты покинешь это место. Ты просто поймешь, что это слишком опасно, и переедешь куда-нибудь еще. Ты меня не вспомнишь. Ты не вспомнишь, как столкнулась с кем-то на улице. Если ты когда-нибудь увидишь меня снова, тебе станет страшно и ты будешь настороже. Ты сделаешь все, что нужно, чтобы убраться от меня как можно быстрее. Ты понимаешь? Она кивнула. Ее глаза все еще были остекленевшими. Он должен уйти. Он должен встать и уйти. — Поцелуй меня, — сказал он. Его голос был хриплым от желания, которое он испытывал годами. Она послушно наклонилась вперед и прижалась кровоточащим ртом к его губам. Ее вкус был прекрасен. Вкус ее крови. Он не мог остановиться. Он обнял ее, посадил к себе на колени и поцеловал. Его руки блуждали по ее телу, смакуя каждую деталь. Ее кожа была такой мягкой и гладкой под его пальцами. Он целовал ее глубоко, снова и снова. Вкус ее крови в каждом поцелуе был сладчайшим наркотиком. Он мог целовать и пробовать ее на вкус вечно, но этого никогда не будет достаточно. Он крепко прижал ее к себе, стараясь не выходить за пределы человеческой силы, но все еще желая испытать ощущение прижимания своего тела к каждому дюйму ее тела. Он продолжал целовать ее, пока она не начала задыхаться от недостатка кислорода. Правильно. Он отпустил ее губы и поцеловал в подбородок, оставляя за собой кровавый след. Проводя языком по ее коже, он убрал все следы крови, спускающиеся по подбородку на ее сладкое горло, которое она так послушно выгибала для него. Она была сама божественность. Лучше, чем все его бесчисленные фантазии о ней. Он не мог думать ни о чем, кроме того, как он хотел ее. Он положил ее на кровать и склонился над ней. Лакать ли ему лужу крови в углублении ее горла? Ее рука поднялась и легла на его подбородок. Он застонал у ее горла, он мог кончить от одного лишь ее вкуса. Если он укусит ее, позволит своим челюстям вонзиться в ее бледное безымянное горло, он был уверен, что кончит. Его клыки скользили по ее коже, яд скапливался, желая впрыснуться в ее вены и превратить ее, если он только позволит себе. Тогда она будет принадлежать ему. Пути назад не будет. Она будет его, чтобы обладать, обнимать, кусать, пить и трахаться вечно. Он хотел ее. Он провел руками вниз по ее телу к ногам и раздвинул их. Она раздвинула их для него, ее юбка собралась вокруг талии. Под ней были чулки до бедер. Он никогда не видел ничего сексуальнее. Он слегка ласкал бледную, чувствительную кожу ее бедер, пока она не начала стонать. Ему хотелось укусить ее там тоже. Выпить кровь, а потом смотреть, как красная струйка стекает вниз, контрастируя с белым, между ее ног до самой сердцевины. Он попробует ее и там, смесь ее естества и крови. Это было бы еще более захватывающе, чем ее наполненные кровью поцелуи. При мысли об этом он застонал. Он опустился на нее и снова поцеловал. Ее кровь почему-то каждый раз оказывалась вкуснее, чем он ожидал. Он мог потеряться, целуя ее. Ощупывая ее. Ее бедра обвивали его, и он прижался к ней, чувствуя место, в которое так хотел войти. Это было бы так просто. Она стонала и задыхалась у его рта. Когда его рука снова скользнула по ее горлу, он почти протянул руку и сорвал с нее трусики. Ничто не могло остановить его. Она не могла остановить его. Он замер. Она не могла остановить его. Он оторвался от нее и отшатнулся на другой конец комнаты. Она наблюдала за ним. Ее глаза были менее остекленевшими теперь, когда они были голодными от возбуждения. Искушение вернуться к ней едва не поставило его на колени. Он будет ползти по битому стеклу, чтобы снова прикоснуться к ней. Он судорожно вздохнул. — Если еще раз увидишь меня, беги. Беги и не подпускай меня к себе. Она кивнула. Ее глаза снова остекленели. — Спи. Ее глаза закрылись, и она откинулась на спинку дивана. Мгновение он смотрел на нее, все еще колеблясь. Его сердце бешено колотилось, и он снова потянулся к ней. Он никогда ничего так сильно не хотел. Он повернулся и заставил себя покинуть ее квартиру. *** Разочарованная Гермиона наблюдала из окна, как Блейз Забини устроился в тени напротив ее квартиры. Зазвонил мобильный, и она поднесла его к уху. — Гарри? — спросила она. — Да. Я устроилась и закончила свою первую зачистку. Отчеты были верны, этот город кишит вампирами. Сегодня ночью я поймала тридцать из них, оглушенных и помеченных. Все дикие типы. Они скрыты, но авроры легко найдут их, если воспользуются разработанным нами следом. На другом конце провода раздался вопрос. — Да. — Она кивнула. — Я приняла половину дозы. Скажи Луне, что нам нужно уменьшить концентрацию, чтобы эффект был не так высок. Он настолько силен, что к тому времени, когда я возвращалась, на улицах их были целые толпы. Я боялась, что мне придется выпустить взрывную волну, так их было много. Это был бы логистический кошмар — обрабатывать всю бумажную волокиту постфактум, даже при низком населении этого района. Еще один вопрос. — Нет...Мне не нужно было, — сказала она неопределенным тоном. Голос Гарри в динамике стал резче. — Что-то заставило их всех отступить, — сказала она, не сводя глаз с Блейза. — Слухи верны, здесь есть что-то еще. Я думаю, что это какой-то гибрид времен войны. Я думаю, что кто-то со старой магией обратился. Это создало новый тип вампиров. Она слегка фыркнула. — Нет. Я не собираюсь отменять зачистку. Потенциал этого открытия слишком важен. — Нет! — Она поджала губы. — Я знала, что там может быть гибрид, и приняла все необходимые меры предосторожности. Я не собираюсь менять тактику только потому, что это заставляет тебя волноваться. Ты своими глазами видел, как быстро я могу расправиться с вампиром без палочки. Ее карие глаза вспыхнули раздражением от того, что было сказано на другом конце провода. — Ты можешь обговорить это с Кингсли, но это моя миссия и моя прерогатива, как Невыразимца. Единственная причина, по которой я вообще общаюсь с вами и Департаментом авроров, — это координация захвата диких вампиров. Если вы собираетесь усложнить мне работу, я пошлю запрос, чтобы вас перевели. Ее лицо смягчилось, и она вздохнула. — Я знаю, но мне нужно, чтобы ты поверил, что я знаю, что делаю. Это мое задание. И... я почти уверена, что гибрид мне не угрожает. Ее щеки слегка покраснели. — О... — неопределенно протянула она. — Просто у меня такое чувство. — Спокойной ночи, Гарри. Она сунула мобильник обратно в карман и продолжала смотреть в темноту. Ее глаза потемнели, пальцы поднялись и легонько коснулись губ. Она ухмыльнулась и наклонилась к стеклу. — Я все еще буду здесь завтра, Блейз. Что ты будешь делать тогда?