***
Блогер голову на плечо рыжему кладет и шумно вздыхает. У Дани в волосах путаются упавшие с дерева листья, а сам он, кажется, уснул. Единственное, что выдавало битмейкера — сигарета между большим и указательным пальцем. Он делает затяжку и передаёт её темноволосому, но тот отмахивается. Вокруг парней оживлённая улица, но прохожие их, кажется, не замечают, хоть и лежат они на пешеходном переходе. Птицы летают низко, где-то гремит гром. Мама ведёт девочку лет пяти через дорогу. У девочки рыжие волосы и карие глаза, она видит их и улыбается почти беззубым ртом, показывая на Руслана. Мать лишь закатывает глаза и быстрее тащит девочку с дороги, светофор меняет цвет на красный. Улица окрашивается в бардовый, будто кто-то небу вены перерезал. Мир стихает. Остаются лишь Руслан, Даня и дым от сигареты. Кашин поворачивается к блогеру и смотрит. Не на него, а сквозь. В красной гамме глаза его сияют синим, выделяясь на общем фоне как нельзя сильно. У Кашина в руке рука Руслана, а сам брюнет чувствует спокойствие и удовлетворённость. Его нихуя больше не волнует. Птиц больше не слышно. Битмейкер целует Руслана вскользь, просто мажет по чужим губам и сжимает чужую руку, делая Тушенцову больно. Тот же, в свою очередь, изучает листья в рыжих волосах. Что, блять, тут происходит? Голубоглазый целует снова, но уже с намеком. Как голодный дикий пёс вцепляется в губы старшего, стараясь язык протолкнуть до желудка. Кусается, срывает корочку с обветренной нижней губы. Потом слизывает кровь новым поцелуем и снова кусает. Руслан теряется. Закрывает глаза и чувствует, что в пропасть летит. Резко открывает глаза и видит, как на краю обрыва, в свете солнца, аки бог, стоит Даня и как-то на отъебись, протягивает руку. Его глаза пусты. Ему плевать. Когда Тушенцова обнимает пропасть, то он открывает глаза и понимает, что Даня толкается в него грубее, жёстче, а горло саднит от рыка. Рыжий его в загривок кусает, заламывая пальцы и что-то быстро шепчет, но блогер никак не может разобрать. Внизу всё тянет то ли от боли, то ли от приближающейся разрядки. Руслан губы бывшего друга находит и кусает так сильно, что чувствует металлический привкус со смесью винстон икстайл. Пиздец дерьмовые сиги. А потом всё вновь красное, противное и Даня уже не рядом, а где-то в углу, себя обнимает за плечи и дрожит. — Оставь меня в покое, — спокойно говорит Кашин. — Ты мне противен. Тушенцову становится дурно. Светофор перестаёт гореть вообще, погружая весь город и особенно Руслана во мрак. Где-то визжит сирена машины, а Тушенцов находит себя на лавочке с пачкой винстон икстайл в кармане.***
Он открывает глаза в холодном поту и сжатым одеялом. Его трясёт так, будто ещё чуть-чуть, и он лично будет отмаливать грехи перед господом богом. Во рту отвратительный вкус хмеля и жижи, ужасно хочется пить. Часы напротив кровати показывают час дня. Руслан трёт глаза ладонями, отмечая про себя, что они тоже холодные. И хоть он спал в худи, под одеялом и с закрытым окном, температура в квартире ощущалась будто осенью. Тушенцову было мерзко и противно. От прошлого, от вчерашнего, от того, что он видел во сне. Его не покидало ощущение, что это всё что-то значит. Но в пизду обдумывания, надо собираться. Но встать было слишком сложно, блогеру хотелось теплее укутаться в одеяле, закрыть глаза и проснуться уже в Дубае, чтоб больше не чувствовать российской меланхолии на себе. Юлик звонит вовремя, Руслан вовремя отвечает. Поздравления, бессмысленные вопросы и пустые ответы. Но радость Онешко быстро передаётся Руслану, потому что он ещё никогда не слышал шатена настолько одновременно восторженным и встревоженным. Его хотелось обнять. Обнять и пожелать всего того, чего не видел никогда Тушенцов. А дальше сценарий простой: тёплый душ, кружка с чаем, зависание в телефоне. Руслан замечает, что вчерашние сообщения были отправлены и прочитаны. Но что-то отталкивает брюнета зайти в диалог, перечитать, написать что-то. Тушенцов уверен: Кашин приедет сегодня. По-другому и быть не может.***
Юлик едет в лимузине с Дашей, Никитой и Радиком. Все в прекрасном настроении, смеются и веселятся, Никита предлагает купить водку. Теперь уже Дарья Онешко несильно пихает друга молодой семьи в плечо, кидая фразу «двадцать минут осталось, потерпите!». В жизни Юлика всё лучше некуда: хорошие и верные друзья рядом, любимая женщина в самом красивом на свете платье. Уже скоро они так напьются, что весь Питер будет знать, что теперь у них на двоих одна фамилия. Даша наклоняет Юлика к себе и шепчет, что Кашин приедет в десять. Юлик кивает и немного напрягается. Он верит, что сегодня у его друга появится шанс тоже стать немного счастливее. Юлик не дурак, и видел дружбу Руса и Дани, будто стекло. Он никого не считал виноватым или правым, он просто думал, что они дети. Он ценил Руслана и уважал Даню, понимая, что они друг к другу относятся так же, если не лучше. Когда Тушенцов с рыжим видосы выкладывал или клипы там, Онешко невольно чувствовал невидимую нить, которая связывала двух абсолютно разных людей, хоть и казались они до тошноты одинаковыми. Юлик слишком много времени общался с СМН, чтобы уловить, как тот биполярку ловит. То брюнет с Кашина взгляд карих не сводит, то делает вид, что рыжего в офисе не существует. То смеётся с битмейкером в тон, то лицо такое сложное делает на каждое его слово, что самому Юлику душно. Хочется задать один вопрос: а ты с собой разобрался, друг? Но вопрос риторический. Юлик же Руслана знает. Они подъезжают к ресторану и начинаются поздравления, крики, конкурсы и всё, что подходит под понятие «свадьба». Тут и Андрюша Нойлз, и Ксюша, и родители Юлика, куча разных гостей, что в глазах рябит. Юлик пускается в пляс с Дашей с первых минут начала праздника, бесконечно восхищаясь её красотой и её любовью. Руслан приезжает немного пьяным, но слишком довольным. С ним приехали Слава КПСС и Коля Лида, сразу закидывая Дашу и Юлика поздравлениями, пожеланиями квартиры, дачи и пизды в придачу. Руслан был в стороне и лишь последним подошёл к паре, целуя Дашу в щёку и обнимая Юлика, как брата. — Ребят, — брюнет смотрит на друга и улыбается так искренне, что Юлик, кажется, чуть не заплакал. Он и забыл, как Тушенцов умеет своей улыбкой поднимать дух, хоть сейчас эту улыбку портит паралич одной стороны лица. — я не стану говорить избитые фразы, типа «живите в любви», «детишек побольше», нет. Я просто… — Руслан глаза опускает и берёт пару Онешко за руки. Жест некой привязанности и нежности. — Я просто желаю вам простого и человеческого — понимания друг друга. Юлик и Даша молчали. Каждый из них понимал, что это напутствие не только как «поздравление», но и личная травма блогера. — Чтоб, блять, и в мир, и пир, и в пожар вы друг друга держались. Чтоб в браке дружбу сохранили, потому что на ней весь свет Божий держится, — СМН руки молодожён держит, рассматривая дорогие, должно быть, кольца. — Творите хуйню, ебите весь мир, но друг друга никогда не отпускайте. Руслан кладёт руку Юлика поверх руки Даши, и все всё поняли. Юлик тихо благодарит, а бывшая Каплан, вытирая подступившую слезу, обнимает Тушенцова. — Русь, — шепчет девушка прежде, чем отстраниться. — ты всё делаешь правильно. Тебя «твоё» никогда не отпустит, ты только сам его от себя далеко не отпускай. Тушенцов кивает и отходит под грустный, но понимающий взгляд Онешко. А дальше песни, поздравление семьи Гобзавра, песни «Руки Вверх». Лился алкоголь, пелись песни про любовь, Руслан читал частушки. Он ждал. Ждал, когда и его настигнет радость. Ждал Кашина. Время перевалило за час ночи, все гости были пьяными, но довольными. Руслан собрался уезжать, когда его тормознул Давид GSPD. — Руслан, — мужчина наклоняется к блогеру и говорит тише. — Тебя там ждут. Руслан не пьян, но на веселе. Он последние три часа смеялся как не в себя, иногда даже наигранно. Лил в себя шампанское, танцевал хардбасс с Юликом и Кузьмой, вспоминал прошлое с Дашей и успокаивал её подруг. Солнцезащитные очки скрывали редкие дёрганья глаз, а громкий смех в согнутом состоянии — тики. Всё шло хорошо. Тушенцов кивает и музыкант хлопает его по плечу, мол «держись», уходя в сторону пьяного до «нельзя» Славы. Надо его отвести в уборную, пока он не упал лицов в еду. Брюнет выходит из ресторана и его обдаёт ночным промёрзлым воздухом Питера. Кажется, капает мелкий дождь. Тушенцову душно даже сейчас, на воздухе. Щёки горят нестерпимо, а глаза колит. Тело ведёт от алкоголя, а мурашки пробираются по самые яйца, прости, боже. Взгляд фокусируется через раз, хоть пил кареглазый и немного. Но белый кадиллак, в толпе других машин, было не заметить сложно. Он как бельмо на глазу, которое хотелось вырезать. Руслан стоит на месте. Он не хочет идти туда, ему страшно. Он помнил вчера, он не хочет этого сегодня. Но у рыжего планы другие. Он сигналит, мешая громкую музыку и весёлые возгласы на заднем плане в какой-то белый шум. Руслан идёт на встречу. Руки не дрожат, ноги тоже ещё не подкосились, но… Тушенцов не ебёт, что сказать другу. Да и друг ли теперь ему Даня? Он подходит к парковке и тормозит в нескольких метрах от машины. Даня смотрит на Руслана через лобовое и сигналит вновь. Тушенцов не двигается с места, поднося вейп к губам. Взгляд у Кашина тяжёлый, этого не скроешь ни стеклом машины, ни холодом Питера, ни темнотой ночи. Даня глубоко вздыхает и закатывает глаза, снимая с себя ремень безопасности. Он поставит точку сам, если Тушенцов лишь в переписке герой. Вансы ступают на мокрый асфальт и двигаются к блогеру. Тот собирает все силы в кулак, готовый уже и пизды получить, и превратить фанфики в жизнь. — Я вообще думал на огонь заглянуть, — Кашин кивает в сторону ресторана. — но вспомнил, что есть незавершённые дела. Рыжий тормозит в метре от Руслана и смотрит ему в лицо. " — Нахуя ему очки ночью?» Руслан всё ещё с хорошим настроем, но в душе не ебёт, что ответить. У него впервые слов нет нихуя, чтоб что-то идейное предложить или хотя бы диалог продолжить. Он помнил слова Даши, он видел одобрение Юлика, он понял Давида. Это накрывало. -… Но так как я опоздал, то решил просто сообщить тебе, что благодарен. — У Дани видок сейчас такой, будто он всех разом хоронит, что всё по пизде пошло и никто не может ему помочь. Голос ещё хриплый, видимо, курит чуть больше, чем «дохуя» и спит мало. — За видосы пиздатые, за всякие разговоры длинные. За то, что Питер показал и в мир ютуба привёл. За всю, кароче, нашу историю спасибо. Рыжий ещё ближе подходит и склоняется над Тушенцовым, снимая с него очки и замечая потерянность. — Но я не могу принять и понять тебя, Рус. Я так вымотался за эти дни, за эти два года, что готов на любой исход, чтоб всё закончить. — Руслан готов был уже тоже высказаться, но взгляд синих глаз тормозит круче, чем кнут по спине. — Я договорю, а потом скажешь ты. Руслан кивает. Даня ничего не делает, кроме как говорит и смотрит так пронзительно, что душа болеть начинает. — Ты когда общение прекратил, я решил, что я сам виноват. Когда избегал меня — я ночами не спал и думал. Когда на концерт свой не пустил — схавал, хоть и давился. Но когда ты вчера пришёл, то я понял одно: «если ото всех воняет говном, то, возможно, обосрался ты», понимаешь? — Руслан кивает и вслушивается в голос битмейкера, что в ушах отдаётся звоном. — Я не сомневаюсь, что ты всё вывозишь. Я знаю о твоих успехах больше, чем ты думаешь, — рыжий ещё ближе подходит и наклоняется к лицу Тушенцова. У того, кажется, сейчас начнётся приступ очередной, потому что он тоже заебался и за сегодня, и за целую жизнь. — но, пожалуйста, Рус… Ради прошлых нас, ради себя… — Кашин говорит всё тише, дыханием табачным опаляя лицо старшего. — Хватит меня держать. Я не могу отвечать за двоих, я, блять, тоже человек. Не нужно меня посвящать в свои чувства. У меня их нет. Больше нет. Я тебе всего себя до последней улыбки отдал, на гроб жизни и творчества душу положил. Сломался, сгорел, сдох, блять. Я пустой. И ты мне не поможешь, Тушенцов. Поэтому разойдёмся на этом. И Кашин отходит, оставляя на лице Руслана прохладу от тёплого дыхания. Тушенцов понял так резко весь свой сон, что рассмеялся. Что весь мир Руслана с 2013 года был однотонным, выделяя лишь Даню. Что тот его нехотя пытался спасти от бездны самокопаний, стоя на краю. Что Тушенцова похоть жрала, а не симпатия. И что Кашин, и его чувства были очередной хотелкой, игрушкой для Тушенцова, пока он сам не стал марионеткой в руках умелого актёра. Но он не нужен, он кукла. Он пустой. Блогер отшатывается от рыжего, продолжая хохотать так громко, что смех птиц затих. Фонари гаснут — скоро рассвет. Даня сводит брови и поджимает губы. Он всё сказал. Он не будет слушать Руслана, потому что понимал его без слов. Он садится в свой кадиллак и уезжает спать спокойно, с новой жизнью впереди. Руслан садится на асфальт и закрывает лицо руками в истерике.