Маска

      Неделя без Леви — это просто мучение. Обычных телефонных звонков катастрофически не хватает. Всего за пару дней я успел привыкнуть к убаюкивающему теплу рядом и нежности, что он дарил мне. Все те чувства, которые так не подходили его холодному голосу и на вид даже отталкивающему характеру. Но я знал, он тёплый и внимательный, хоть и со стороны совсем не выглядит таким. И только его ненавязчивые ухаживания, что так обыденно он проявлял, подтверждали моё общее мнение о нём.             Впервые ощущаю такую заботу от своего партнёра. Кажется, именно в этом и есть отличие от секс-партнёров, с которыми у меня отношения заканчивались только сексом. Ни свиданий, ни ужинов вместе. Я даже по ним никогда не скучал, а вот по Леви — безумно.       Мы созванивались каждый вечер, как Леви освобождался после работы, и он никогда, невзирая на усталость, не пропускал наших «созвонов». Видя, как он с каждым днём всё больше усыхает, так и хотелось наплевать на всё и приехать к нему, уложив эту уставшую голову себе на колени. Каждый раз говорил ему, чтобы он больше отдыхал, ведь я бы пережил, если бы наши звонки стали на час короче. Но его это не устраивало, и как он говорил: «я отдыхаю, когда слушаю твой голос.»       Такое, конечно, очень смущало, но я его понимал…ведь тоже ждал вечера с нетерпением.       Сегодня уже четверг, и вчера я закончил свою главную картину, отдав её профессору. Признаюсь, что отдал её с трудом. Ведь мне совершенно не хотелось, и одновременно хотелось, выставить её на всеобщее обозрение. Ною очень понравилась эта картина, он даже признался, что это лучшая студенческая работа, которую он видел. Подобный комментарий мне очень льстил и мотивировал двигаться дальше. С нетерпением и волнением ждал дня выставки, ведь я не только буду представлять свою работу. В этот день я планировал познакомить своих друзей с Леви. Не хочу, чтобы между нами было ещё больше секретов. Для меня это серьёзный шаг, ведь я никогда не знакомил своих партнёров с друзьями.       Вечером после пар, я, как обычно, сразу поехал домой, ожидая скорейшего звонка от Леви, который уже должен был освободиться.       По пути домой заехал в магазин и купил немного продуктов, а то не покупал еду с понедельника, перебиваясь едой то в столовке, то в кафешке. А вот сегодня появилось настроение что-нибудь приготовить, к тому же завтра приезжает Леви и надо приготовить что-нибудь вкусное, чтобы его порадовать. Он обещал приехать сразу из аэропорта ко мне, поэтому я буду первым, кто его увидит, и это не может не радовать.       Учитывая то, что в его квартире всегда невероятно чисто, подозреваю, что он тот ещё чистоплюй. Но моя квартира не блещет таким же порядком. Я это называю «творческим арт-хаосом», но Леви вряд ли оценит, поэтому меня ждала долгая борьба с пылью и засохшими красками. Когда я поднялся на свой этаж, увидел перед своей дверью коробку, что меня очень удивило. Странно, я ничего не заказывал. Сев на корточки, я прочитал записку, прикреплённую к ней: «Не скучай, я скоро буду» Л.А.       Это что за прикол? Леви это отправил? Ну, единственный, в принципе, кто мог подобное написать, — это был он. Но почерк точно не его, а вот инициалы родные, любимые, несомненно его. Я очень хотел открыть её и посмотреть содержимое, но в последний момент решаю, что будет прикольнее открыть её, когда он позвонит. Поэтому отставляю коробку в сторонку и принимаюсь за уборку. Работа кипела, я одновременно убирался и готовил незамысловатый ужин, который, к слову, выходил отменным, судя по запаху. На фоне играл мой плейлист, и я, не сдержавшись, повторил партию одного из своих танцев в дуэте с шваброй.       Время близилось к девяти вечера, и скоро должен позвонить Леви. Только успеваю включить ноутбук, как сразу же раздаётся звонок из Скайпа. Я быстро пригладил растрёпанные волосы и поправил растянутую майку. Бегло глянул вниз на шорты, убедившись, что не успел где-нибудь вляпаться, пока убирал. Чисто. — Привет, чего так долго отвечал? — Потягивая из рокса виски, сказал красивый бархатный голос. — Да я просто на кухне был, готовлю себе ужин, — ответил смущённо я. Он выглядел расслабленным, уже не таким хмурым как в начале своей поездки. — И что же ты готовишь? — Ничего особенного, — я поднял ноутбук и понёс его на кухню, чтобы не потерять свой ужин, — сливочную пасту с грибами. — Ммм, я люблю пасту, с удовольствием бы поел её, — он ослабил одной рукой галстук и, опираясь на другую руку, с интересом наблюдал за тем, как я помешал пасту, — что-то я проголодался, когда тебя увидел.       Я повернулся к монитору на звук и с намотанной на вилку пастой, отправляю её себе в рот. — Ошень фкуфна, но гофичоооо, — с набитым ртом сказал я, дёргая руками так, как будто собирался взлететь. — Эй, ты осторожнее, а то без языка останешься, — с нескрываемым блеском в глазах он наблюдал за тем, как я слизнул с уголка губ сливочный соус, и не мог не заметить этого. — Моя мама часто готовила её, когда я учился в школе, прям вкус из детства, — я опять отвернулся от камеры, помешивая блюдо. — Пф, нашёл мне старика, у тебя ещё всё детство впереди, — усмехнулся бархатно он, наливая себе ещё одну порцию алкоголя. — Да ты что, — язвительно фыркнул я, — в Дисней Лэнд отвезёшь? — Отвезу, — абсолютно серьёзно говорит он, ухмыльнувшись, как будто почувствовал, что его берут на слабо. — И кататься со мной будешь?! — Удивлённо спросил я, невинно хлопая глазами. — Буду. — Что, прям даже если на лошадке поскакать попрошу? — С усмешкой сказал я, облизав вилку, что была в соусе. — Только если ты будешь на моих коленях… — Ухмыльнулся он, увидев, как я от его слов покраснел. — Ну что, поедем? — Извращенец, не поеду я с тобой никуда, — я указал на него остриём вилки и подскочил к плите, выключив её, — а вообще, мне родители не разрешают с всякими незнакомыми дядечками разговаривать, мало ли… — Пф, допиздишься, — усмехнулся он, откинувшись на спинку кресла, — кстати, ты никогда не рассказывал о своих родителях. — На самом деле ничего такого, — уклончиво ответил я, накладывая себе в тарелку еду, — мой отец работает врачом в собственной клинике, а мама домохозяйка. На самом деле ничего интересного. — И почему же сын врача, у которого собственная клиника, работает стриптизёром ради денег? — С отцом я в затяжном конфликте, и не разговаривали мы уже три года, а что касается матери — мы созваниваемся периодически… — Я громко вздохнул, отправляя в рот намотанную на вилку пасту. — Расскажешь? — Осторожно говорит Леви, постукивая пальцем по столу.       Он смотрел на меня через монитор компьютера, а такое ощущение, что проникал прямо в душу и в моём ответе уже не нуждается, так как и сам всё понял. — Он никогда не питал ко мне особой отцовской любви и, думаю… цель моего рождения, для него, заключалась в том, что я со временем унаследую его дело. Но когда я на полном серьёзе сказал ему, что хочу посвятить свою жизнь искусству, он выгнал меня из дома. Сказав, что пока не передумал могу не возвращаться, — было так тихо, что я подумал, будто он выключил микрофон, но услышал постукивание кубиков льда в его стакане, — как-то так… — Достичь счастья в этой жизни можно, лишь занимаясь тем, что тебе хочется Эрен. То, что твой отец так отреагировал, лишь показывает, что срал он на твоё мнение и на твою жизнь. Ты правильно сделал, что ушёл, — он мягко улыбнулся и мне так захотелось его поцеловать в этот момент. — Да ты прав, так всё и было, — сказал я, тыкая вилкой в тарелку, — лучше расскажи про своих. — Хм… Аппетит себе испортишь. — Ничего не испорчу! Я очень хочу знать о тебе как можно больше. — Ну ты сам попросил. Мой отец был наркобароном, и его я знаю лишь со слов мамы. Она его любила и постоянно говорила, что он просто свернул не на ту дорожку, так что… Может, он и не был таким придурком. Через год после моего рождения его повязали и посадили на пожизненное, где он и прожил свои последние дни. Мама же серьёзно заболела, когда мне было шестнадцать лет, и вскоре умерла. Поэтому обо мне заботился мой дядя, Кенни, он мне и заменил родителей. Как-нибудь познакомлю вас.       В горле появился ком, но не от отвращения. Мне было обидно за него. Как я мог жаловаться на своих родителей, которые меня до восемнадцати грели и лелеяли, когда его были на том свете? Стало противно от себя. — Мне очень жаль, — сказал я, отложив вилку. — Это было давно. К тому же, не будь у меня такого прошлого, я бы не стал тем, кем являюсь сейчас, — Леви отпил содержимое стакана, полностью опустошив его, — сначала фирма Кенни терпела большие убытки, но когда я подключился к нему, стало лучше. А сейчас и вовсе могу похвастаться такими высотами, какими мой отец не мог. Думая об этом… Понимаю, что я, в отличие от него, выбрал правильную дорогу, а прошлое лишь сделало меня сильнее. — Это правда… к слову, отходя от темы, завтра же выставка, и я хочу тебя познакомить со своими друзьями… — Я уже доел свою порцию пасты и встал, чтобы помыть посуду. — Микаса тоже будет. — Ха, всё будет в порядке, уверен, она вспылит, но не надолго, — сказал он… с пошлой интонацией в голосе?       Я осознаю своё положение перед камерой, понимая, откуда у него возникла эта пошловатая интонация.       Стоя к нему задом, я во всю демонстрировал обтянутые шортами ягодицы, которые были выше колена… Значительно выше. — Эй, на что это ты так засмотрелся? — Я повернулся в полуобороте, глядя на реакцию Леви. — Почему я почувствовал, как меня сейчас облапали взглядом? — Только это почувствовал? — Удивлённо говорил он. — У меня в фантазии ты уже сидишь… — Леви! — Воскликнул смущённо я. — Ладно-ладно, — растянул он слова, мечтательно вздохнув, — подарок мой смотрел?       Точно посылка, я совсем забыл про неё, кажется, самое время. — Тебя ждал, чтобы вместе посмотреть. — Как мило, иди посмотри, — сказал он, ухмыляясь и допивая содержимое стакана.        Чувствуя азарт, я подпрыгнул и побежал в коридор, где находился этот ящик «Пандора». Взяв его, я спешно прибежал на кухню, освободив стол, и поставил перед Леви. Коробка не открывалась так просто, пришлось вернуться за канцелярским ножом. Но разобравшись с ней и увидев содержимое, я заулыбался как чеширский кот, взвизгнув. — Вау, Леви, это так офигенно! — Я достал из коробки подарок и начал поближе рассматривать его. — Иди примерь и возвращайся, — довольный собой сказал Леви.       Это были просто невероятно красивые портупеи. Они обнимали грудь и талию, плавно перетекая вниз, на бёдра, умеренно тонкими ремешками. На дне коробки нахожу кожаную маску с кошачьими ушками в комплект. Она была не на всё лицо, а лишь на половину, и безумно красиво дополняла картину. Мне понадобилось десять минут, чтобы полностью настроить все ремешки под своё тело. И увидев готовый результат в зеркале, я получил эстетический оргазм. Они были прекрасны.       Полностью уверенный в своей привлекательности, я вернулся к ждущему меня мужчине. У него приоткрылся рот, а глаза заблестели от увиденного. — Слюни вытри и челюсть подбери, — сказал насмешливо я, увидев его реакцию.       Я включил «блядский» режим и гибко повернулся, демонстрируя, как красиво ремни легли на талию и бёдра.       Развернувшись в полуоборота, я стрельнул глазами на экран. — Как тебе? — Я провёл пальцами по туго натянутому ремешку на бедре. — Жалею, что не прилетел сегодняшним рейсом, — выдохнул он с досадой, пожирая меня глазами.       Я захихикал и надел на верх майку, скрывая от голодного взора красивый вид. — Эй, — раздражённо постукивая по стакану, растянул он, являющийся явно против такого излишка одежды на мне, когда под ней всё намного интереснее. — Это тебе наказание за то, что не приехал сегодня! — Я снял маску и отложил её в сторону. — Кстати, во сколько мне тебя ждать? — Я буду к десяти, во сколько выставка? — Она вечером, не против если мы заедем к Крису? Он очень хочет познакомиться с тобой… — Он имел полное право отказаться, ведь всё-таки это будет нарушать цензуру нашего заведения. Но так как мы, в принципе, уже нарушили все правила, то терять особо нечего. — Да, конечно, — он тепло улыбнулся и вдруг надул губы, смотря на часть выглядывающих из-под майки портупей.       Обречённо выдохнув, он посмотрел на наручные часы и начал меня гнать спать. Уже завтра мы встретимся и расставания как не бывало. Кто бы мог вообще подумать, что эта неделя выдастся для меня такой тяжелой. Ещё немного поболтав и поупрямившись, что «я не хочу спать», всё же завершаю звонок, послав воздушный поцелуй. На что получил в ответ закатанные глаза со словами «иди уже спи».       Ночь обещала быть долгой.       Мне совершенно не спалось, и я даже проснулся без будильника в девять часов, чего ранее никогда не было. Ещё раз убедившись в чистоте своей квартиры, я решил побаловать Леви домашними блинчиками. Он не из тех, кто завтракает, как я понял, но всё же хочу его приучить к этому, потому что кофе натощак это едва ли полезно. Поэтому, уж лучше, это будут питательные блинчики. Когда-то мама научила меня готовить их со словами «будешь своей девушке готовить их». Ну-у, она почти была права.       Только я закончил с приготовлением, как послышался звонок в дверь.       Я побежал открывать, даже не глядя в глазок, ведь знал, на пороге стоит мой «мистер великолепный». Как только он переступил порог, я запрыгнул к нему на руки, обнимая всем, чем можно. А он с лёгкостью меня удержал, обнимая в ответ. — Привет, — сказал Леви, целуя меня в губы, — я запах почувствовал прямо на первом этаже, так и знал, что это из твоей квартиры пахнет. — Я скучал. — Отстранился, чтобы посмотреть в его лицо. Синяки под глазами стали больше, он был уставший и явно не выспался. Одной рукой я разгладил его морщинки у глаз. — Голодный? — Безумно, — он отпустил портфель, взяв меня поудобнее, и глубоко поцеловал, пытаясь утолить свой голод.       Он прошёлся по коридору, направляясь к дивану, который, я думаю, он заприметил ещё с порога. Сев на него, он принялся ласкать меня, нежно целуя, и в его действиях не было пошлого подтекста. А я в ответ одариваю его такой же лаской, массируя наверняка ноющий от работы затылок. В этот момент между нами была лишь нежность, которая копилась все эти дни. Наконец, оторвавшись от меня, он крепко обнял меня за талию, зарывшись носом в моё плечо и вдыхая мой запах. — Так скучал по твоему запаху… — Ммм, и я, — сказав это, я нехотя отстраняюсь, видя разочарование на его лице, — блинчики остынут… — Не позволю этому случиться, — усмехнулся он, наклоняясь за мной и крепко целуя, — съем всё. — Мы точно о блинчиках говорим? — Улыбнулся я в ответ, видя в его глазах подтекст.       Но неопределённо пожав плечами, и явно без какого-либо желания, он выпускает меня, и я направляюсь на кухню делать кофе.       Со спины услышал, как он снял своё пальто и подошёл на кухню, наблюдая за мной. Я же, закончив с кофе, обернулся и увидел, как Леви уже сидел за столом, с тёплой улыбкой смотря на меня. — Ты такой красивый, — я подошёл, поставив кружку кофе для него и сам сел напротив. — Домашний и лохматый? — Ага, как щенок, — сказал он, отпив кофе и взяв блинчик, — во сколько поедем к Крису? — Как позавтракаем, выдвигаемся, — сказал я, запихивая блин себе в рот.       Поев и обсудив его поездку, я быстро переоделся в излюбленную с недавних пор водолазку и серые джинсы. Взяв ключи от его машины, я вернул их хозяину. Леви же не удержался от издёвки над тем, что ему пришёл счёт с одним штрафом за превышение скорости. Я лишь пожал плечами, мол, «не знаю, как так вышло». На что мужчина многообещающе сжал мои ягодицу в лифте, когда мы спускались в паркинг. Кажется, вечером будет моё наказание. Жду с нетерпением.       Стоит отметить, что он не осмотрел машину на наличие царапин, но в целости этой малышки я был более чем уверен. А штраф… Ну просто так вышло. Конечно же, «не специально».       Мы зашли в больницу, и я уже по привычке сказал фамилию с именем, направляясь в палату. Крису значительно лучше. Да, на его теле всё ещё виднеются синяки, но энергии в нём хоть отбавляй. Один раз он пытался самостоятельно добраться до столовой под предлогом, что ему надоело лежать. Но вот незадача, прошёл он полпути. Там же его остановил любимый врач и, закинув на своё плечо, отнёс обратно в палату. Он запрещал ему ходить, пока полностью не восстановится, и я полностью поддерживаю его методы лечения. Ведь, кажется, Крису более чем хорошо от такого внимания. Я помню, как пришёл к нему как раз в момент его побега и, зайдя в палату, никого не нашёл. А через минуту открылась дверь, и на пороге стоял врач с барахтающимся Крисом на плече.             Довольно милая картина. Ну, а со слов Криса, я понял, что у них всё более чем хорошо.       Вот и сейчас в его палате неизменно сидит Мэйсон. — Эрен, привет дорогой, — радостно воскликнул Крис, протягивая руки в мою сторону.       Я подошёл и обнял своего друга. — Здравствуй, Эрен и… — Мэйсон посмотрел на Леви. — Леви, — представился он, пожав ему руку. Тот в ответ приветственно улыбнулся. — Ладно, Крис, я позже зайду, — с этими словами он поцеловал его и вышел из палаты. — Крис? — Меня удивило это действие. При всём уважении, но, как бы, я здесь — и Леви, — а вот их это совсем не смущало. Делать такое в больнице… С врачом. — А что? Ну, мы, вроде как, встречаемся, — смущённо сказал он, — а ты не хочешь познакомить меня с моим спасителем? — Эй, я вообще-то был тем, кто вёз тебя в больницу, — изобразив обиду, сказал я. — Да, лаааадно тебе, — похлопал он меня по плечу, — и всё же, Леви? Много о тебе слышал от Эрена…       Бля, Крис, вот говнюк. — Боюсь представить, как много ты слышал, — с неподдельным интересом, он посмотрел на меня. — Ооо, много чего интересного и интимного, но я, как хороший друг, не расскажу тебе, — явно намекая на что-то пошлое, а придвинувшись к нему, громким шепотом продолжил, — но, как моему спасителю, скажу, что ничего приличного… — Крис! — Взвизгнул я на него, хлопнув по спине, на что он засмеялся. — Лучше скажи, как ты? — Ммм, нормально, мне значительно лучше. Но вставать ещё не разрешают, мол, швы разойдутся, — вздохнул он. — А вот это правильно! Лежи и кушай побольше, — сказал утвердительно, махнув головой, а немного помолчав, я решаюсь спросить, — ты прости, что спрашиваю, но… как продвигается дело? — На самом деле, не очень, его не могут найти; анализы подтвердили, что он виновен и, как сказал адвокат, ему предстоит как минимум десять лет. Вот только эта тварь сбежала фиг знает куда, — он взял мандаринку и начал её чистить, смотря вниз, — его отец всё отрицает и не знает, где его сын. Ясное дело, он его скрывает где-то… — Вот тварь, надо было мне лично схватить его ещё в тот день, — это не могло не разозлить, такой человек не должен остаться безнаказанным. — Криииииис! — Резко в палату влетает Ханджи, чуть ли не с ноги выбивая дверь. — О, и вы тоже тут? — И тебе привет, очкастая, — Леви пытался оттолкнуть навязчивую подругу от себя, что принялась выцеловывать его щёки. — Крис, дорогой, как ты? — Спросила она, переключившись на него, когда Леви достаточно по её меркам покрылся помадой. — Нормально Ханджи, лучше, — Крис обнял её. — В клубе так сильно скучают по вам двоим… — Начала Ханджи, перебирая пальцы и смотря на нас. — Я ухожу, — сказал резко Крис. — Крис, я понимаю, то, что с тобой случилось — это непростительно для клуба, и я ожидала, что ты захочешь уйти… — Дело не в случившемся, — перебил её Крис, — в том, что случилось, есть и моя вина, как я говорил уже Эрену, мне не стоило начинать какие-либо отношения на работе. Но причина моего ухода в другом…       В палате повисла тишина. Все ожидали следующих слов Криса, которые были очевидны для меня, ведь я всё понимаю. — Я встретился с одним человеком, и у нас всё серьёзно, не хочу делать ему больно, поэтому принял такое решение, — Ханджи смотрела на него понимающими глазами. — О, сладкий, я очень рада за тебя, но давай подождём до конца твоего больничного, а потом… — Не будет «потом», я всё решил. Мне очень нравилось работать с вами, но с недавних пор я потерял это чувство… Кажется, я устал? Ха…       Мы с Леви наблюдали за их разговором, и у меня поднялся ком в горле. Как же я отвратителен, раз сомневаюсь в очевидно правильном ответе. Леви не был искренне счастлив за меня. Ведь какой человек будет счастлив за своего возлюбленного, которого хочет пол Манхэттена. Я очень люблю танцевать. Это то, что спасло меня несколько лет назад, придав уверенность в себе. Когда-то давно я начал этим заниматься из-за денег и… чувства одиночества. Я был очень одинок наедине со своими проблемами, а в клубе забывался, не чувствуя себя таким уж одиноким. Вот только, нужно ли мне это сейчас, когда я не один? Логичный ответ — нет. Так почему же я всё ещё сомневаюсь в этом? Почему мне кажется, что я, потеряв это, потеряю себя? А будет ли вообще так? Есть только один способ это проверить, и я его знаю, а остальное покажет время. Я не смог больше сидеть, чувствуя, как вот-вот взорвусь от нахлынувших чувств и просто сбегаю. Сбегаю, сказав, что пойду купить что-нибудь попить, лишь бы отдалиться от гула и подумать самому.       В коридоре было по приятному прохладно из-за сквозняка, а самое главное, спокойно. Я иду по нему, слушая собственные шаги, и погружаюсь в воспоминания, как последний раз шёл по «бриллиантовому» коридору. Тогда, когда не бежал сломя голову на выручку Крису. Тогда, когда называл этот путь «удовольствием».       В голове до сих пор картина, как я падаю на колени к окровавленному телу Криса, полный растерянности и паники. А потом, внезапно, картинка меняется на то воспоминание, как я, облокотившись об стенку, смотрю на себя в зеркало. Трогая свои искусанные губы и смотря на истерзанное Леви тело, покрытое помадой и засосами. Вспоминаю свои ощущения в эти два разные момента, и в каждом из них присутствовало одно чувство.       Отчаяния. Чувства отчаяния и своей беспомощности. Во время привата с Леви я обрёк себя на осуждения за то, что не сдержал себя и повёл себя как шлюха. А с Крисом… Даже не хочется вспоминать то чувство отчаяния, которое так разнились с другой ситуацией.       Ха… Точно, ещё одно чувство объединяло эти две ситуации. Чувство, что я в последний раз вижу этого человека и с наступлением полночи…всё исчезнет.       Я долго держал стаканчик с чаем в руке, смотря, как заварка медленным водоворотом окрашивает прозрачную воду в тёмно-коричневый цвет.       Знакомый парфюм окутывает своим мягким ароматом, и я невольно глубоко вдохнул его, вздрагивая, когда неожиданно чувствую руки, обнимающие меня со спины. — Знаю, о чём ты сейчас думаешь, но ты должен делать то, что ты хочешь, а я поддержу тебя, — Леви положил свою голову на моё плечо, и я не видел его лица, но понимал…       Твои ли это слова на самом деле? Я сомневаюсь. — А что если моё сердце говорит мне всё закончить? — Я откинул голову назад на его плечо. — Закончить всё к чёртовой матери и начать жить… правильно? Кажется…я тоже больше не могу, Леви. Не могу. Я сам себе противен от моей любви, которая была изначально обречена. Разве можно так любить, а? Это же просто танцы. — Это не просто танцы, Эрен, — сказал Леви, разворачивая меня к себе лицом, — это часть тебя, ты живёшь, танцуя, а люди…оживают, глядя на тебя. Ты можешь отдохнуть, но не бросить, потому что тогда ты потеряешь себя. — Хны… Почему ты такой мудрый, а? Почему заставляет меня ещё сильнее замечать разницу в возрасте? — Не сдерживая слёзы, что комом стали у меня в горле, я начал нести какой-то бред, который слушал Леви, вытирая пальцами мои щёки.       Меня накрыла истерика, и я срываюсь, обнимая крепко моего мужчину в объятьях, который гладил меня по голове. Не знаю, понимает ли он хоть на долю того, что я чувствую сейчас, но я надеюсь, что да. И что это его слова, а не совести. Искренние и без красок. — Я устал, Леви… — Отдохни, — говорит он, подтирая мне платком сопли. — А если я разлюбил? — Сказал я, смотря на него. — Если просто не смогу… — Это невозможно, — усмехнулся он, — невозможно просто взять и разлюбить. Ты просто устал. — Всё-то ты знаешь, — я взял из его рук платок и высморкался, пряча его себе в карман. — Эрен, я знаю это потому, что люблю, — говорит тихо он, а наклонившись ко мне ближе, сказал, — тебя. — П-почему так внезапно, — я раскраснелся, отстраняясь от него, но его рука, крепко прижимающая к себе, просто не давала мне сдвинуться. — Почему я внезапно тебя люблю? — Хмыкнул он, дав щелбан мне в нос. — Для этого не нужна причина, балбес. Переставай уже ныть и пойдём к Крису, пока его не съела Ханджи.       Я действительно успокоился после его слов, и мне стало намного легче.       И, идя по коридору, я плёлся за ним, смотря на его широкую спину, думая. А действительно, есть ли причины любить? Определённо нет, ведь тогда бы это было очень меркантильное чувство, но его принято называть самым глубоким и приятным чувством. Леви, как всегда, был прав, а ещё… Это что было за признание такое? У меня всё лицо было в соплях, а он начал такие речи толкать про любовь ко мне, боже… Всё не как у людей. Когда мы почти дошли до палаты, я дёргаю его за руку и, увидев на его лице удивление, притянул к себе, прошептав короткое: «и я тебя». На что Леви поцеловал меня, устало улыбаясь, мол, «какой же я детский сад тут устроил».       Таки добравшись до палаты, Ханджи мы там не обнаружили. Зато был врач, который тщательно исследовал рот Криса своим языком. — Ой, — я быстро закрыл дверь и, толкая Леви в спину, выбежал из отделения, смеясь как дурачок.       Что ж, судя по всему, сегодня необычный во всех смыслах день, и я это ощущал очень сильно. Будто тяжёлая ноша упала с моих плеч, и я обрёл крылья. Мы просидели ещё несколько часов в каком-то уютном ресторане, обедая, и совсем потеряли счёт времени, болтая и наслаждаясь вкусностями. Я обратил внимание на время, только когда у нас с Леви произошла борьба за счёт в ресторане, которую пришлось буквально зубами выгрызать, как только официант принёс счёт. Леви лишь хлопнул по моему лбу чековой книжкой, которую забрал у меня, ласково обзывая «слабаком». Но, конечно же, награждает меня поцелуем, увидев надутое лицо.       В следующий раз точно я плачý… — Леви, уже пять часов! — Спохватившись, сказал я, смотря на телефон, где были пропущенные сообщение. — Но ты же говорил, что выставка в шесть. К чему спешка? Успеем, — непонимающе посмотрел на меня Леви, придерживая дверь, когда мы выходили из ресторана. — Да, но участникам надо быть на месте раньше, так что мне надо поспешить, — я начинал нервничать, покусывая большой палец. — Эй, уймись ты, будем вовремя, — говорит он, убирая мою руку от моего рта, — я подвезу тебя, а мне надо встретить друга, мы вместе подъедем в галерею к шести. Он мой партнёр по бизнесу и лучший друг, я бы хотел, чтобы вы познакомились. — У нас сегодня какие-то смотрины получаются, — нервно усмехнулся я, садясь в машину и пристёгиваясь. — Почему бы и нет? Всех зайцев одним выстрелом убьём и больше никаких вопросов не будет.       Мы запрыгнули в машину, и уже через десять минут я был в галерее.       Она невероятно большая! Просто дух захватывает. Высокая парадная лестница, большие мраморные колонны. Всё выполнено в древнеримском стиле и выглядело очень величественно. Даже пугающе. Неужели, здесь будут мои картины? В это верится с трудом, но так и есть, и для моего будущего — это первая ступень на пути к мечте.       Зайдя в главный холл, я увидел красные бархатные диваны, на стенах висели картины знаменитых художников, в центре холла стояла статуя в виде полуобнажённой женщины. Меня поразили точности в изгибах тела и то, как на ней смотрелось платье в мокром стиле. Каждая складка завораживала своей лёгкостью и, глядя на эту работу, понимаешь — скульптор отдал душу, чтобы это произведение появилось на свет. — Эрен, рад тебя, наконец-то, видеть, — просто из ниоткуда нарисовался профессор Ной, и я дёргаюсь от неожиданности, прерываясь от просмотра. И когда он подошёл? Я так залюбовался, что не заметил его присутствия. — Добрый вечер, профессор, — я пожал ему руку, — мне очень жаль, я задержался. — Всё нормально, сказать честно, я сам пять минут назад приехал, уже хотел тебе звонить, — мы направились в главный зал, где суетливо бегали работники галереи.       Официанты разливали игристое вино по начищенным до блеска бокалам. Другие же сотрудники занимались картинами, проверяя, чтобы всё было чисто и готово для просмотра. Все делали последние приготовления к вечеру.       И даже в этой суете есть искусство.       Я зарегистрировался и одобрил товарный вид моих картин, убедившись, что при транспортировке не был нанесён какой-либо ущерб. С волнением смотрю на свою главную картину и почему-то очень грустно от мысли, что я, возможно, с ней расстанусь сегодня. Не стоит заранее предполагать, что первая же выставка увенчается таким успехом, что мою работу захотят купить, но всё же… — Волнуешься? — Спросил профессор, положив мне руку на плечо, когда я обводил пальцем силуэты. — Немного. Здесь всё пропитано искусством, это успокаивает и даёт понимание того, что я нахожусь там, где должен. — И правда, нахождение в этой галерее, меня успокаивало, если можно так сказать. — И во многом, это благодаря вам, профессор. Спасибо, что предоставили мне возможность увидеть свои картины в «золотых рамках». — Эрен, это всё твоё трудолюбие и талант, я лишь направил его в нужное русло, — он похлопал меня по плечу и ушёл, оставляя меня наедине.       Осталось десять минут до начала. Я выглянул в окно, чтобы посмотреть, много ли было людей.       Людей было очень много. Неожиданно много для меня.       Все приезжали на красивых машинах, в дорогущих костюмах. Я даже заметил камеру с телевизионного канала и тут уже мне становится не по себе.       Я позвонил Армину и Микасе, чтобы их встретить, и они оказались уже внизу. Спустившись в холл, я сразу заметил их и, улыбнувшись, направился к ним. Армин был в белой рубашке и клетчатых брюках в светло-голубым оттенке. Сверху рубашки он накинул кардиган, тоже светло-голубого цвета и идеально подходящий под брюки. Почему он раньше так стильно не одевался? Где были раньше эти вещи и почему он их не носил?       На Микасе же было красное платье с излюбленным разрезом на одну ногу. Это было в её стиле. Мне кажется, у неё нет ни одного платья, где нет какого-нибудь провокационного элемента. Зачастую, это вырез на спине или на ноге, а иногда и вовсе на животе. Вот такая вот она смелая.       Армин, увидев, что я их рассматриваю, показательно начал крутится, изображая смешные позы, дав рассмотреть себя получше. Это было так смешно, что я не выдержал. — Армин, с каких пор ты вообще такой стильный стал? — Я его обнял и осмотрел сверху вниз. — Стилиста себе нанял? — Пф, хочешь сказать, что я был не стильным? — Возмущённо ткнул меня плечом он, уже зная мой ответ. — Хахах, по-своему. — Я повернулся к Микасе, обняв её. — Ты как всегда прекрасна. — Привет, Эрен, — она смущённо поправила шлейку шёлкового платья. — Ну, пойдёмте, я покажу вам то, ради чего вы сегодня пришли… — Давай-давай, не томи, — сказал Армин, толкая меня в спину, демонстрируя этим свою нетерпеливость. Это было даже приятно.       Мы прошлись по галерее, посмотрев ещё несколько работ, написанных студентами и не только. Они все были по-своему прекрасны, и я вообще не понимаю, в принципе, как можно судить искусство. У всех работ свой характер, свои чувства, они все разные и такие не похожие ни на одну другую картину. Всё потому что они пишутся с чувством, а не от балды, и они у всех разные. Мои картины висели в комнате чуть дальше относительно главного зала, но в не менее живописном месте. Проведя своих друзей к ним, я оставил их, став слегка позади и с волнением, наблюдая за их реакцией.       Вот они смотрят картину с лесом, обсуждая детализацию картины, а вот с небом и нашими силуэтами. Они молча замирают, глядя на холст. Армин улыбается, разглядывая её и, конечно же, узнаёт себя, увидев книгу. В детстве он постоянно таскался с одной книгой про путешествия и зачитывал отрывки из неё нам, из-за чего у меня и возникла эта неизменная ассоциация с ним. У Микасы на глазах застыли слёзы, когда она увидела это шарфик, что я ей в детстве подарил. После этого она долгое время носила его, не снимая, и даже сейчас иногда его надевала. Они почувствовали все, что несёт эта картина для меня и для них. О моих чувствах к ним, которые я не скрываю. И мне стало очень тепло на душе, когда чувствую, как подошёл Армин и обнял меня за бок, не отрывая взгляда от неба. Микаса тоже пристроилась у другого бока, вытирая слёзы. — Давайте летом поедем на море? — Говорю неожиданно я. — Туда, где сможем увидеть такой же закат. — Обязательно, — сказал Армин, утвердительно кивнув, — спасибо тебе. — И вам, — я крепче сжал друзей. Они меня поняли, а я их, и это самый честный отзыв о этой картине. — А кто четвертый? — Микаса посмотрела на меня, указывая на фигуру Леви. — Я вас сегодня познакомлю, — будь что будет, они мои друзья, должны понять меня.       В кармане завибрировал телефон. — Ребята, погуляйте тут, я пойду ещё одного гостя встречу.       Армин и Микаса кивнули, переглядываясь и явно понимая, что гость — это тот самый человек.       Я вернулся в холл, где меня ждал Леви в компании с каким-то громилой. Офигеть, какой высокий и большой по сравнению с Леви. Я так привык к росту Леви, что теперь запрокидывать голову было даже неудобно. — Опаздываешь, — говорю я, подходя к Леви. — Как раз вовремя. — С этими словами он неожиданно взял меня за руку. — Эрен, это Эрвин, мой партнёр по работе, правая рука и лучший друг. Эрвин. это мой Эрен.       Мой. Эрен. Как. Мило. — Приятно познакомиться, Эрен, — он протянул свою руку, и я крепко пожал её. — Взаимно, — ответил я. — Леви говорил, что ты художник и на выставке есть твои картины, — начал Эрвин. Чёрт, какой же он был высокий. — Я ещё учусь, но стараюсь им быть, мои картины находятся чуть дальше… — Эрен.       Я повернулся на голос, там стояли удивлённые Армин и Микаса. Они подошли к нам, и я начинаю чувствовать тревогу, но рука Леви, крепко сжимающая мою, слегка успокоила. Я не один. Всё будет хорошо. — Леви? Что ты тут делаешь? — Сказала Микаса, смотря на него, нахмурившись. И я еле сдерживаю себя от смеха, ведь это чисто «Аккерманский» жест, который сейчас на лице и у Леви. — Я его пригласил, — я посмотрел на неё, привлекая к себе взгляд. Сейчас или никогда, — Мика, мы с Леви встречаемся.       Её взгляд опустился на наши руки, и, кажется, я вижу, как у неё над головой появляется «error». — Прежде чем ты что-то скажешь, стоит уточнить, что я не знал, что он твой дядя, ведь мы никогда не виделись с ним прежде, даже в детстве. Поэтому… — Я догадывалась, но думала ошиблась, — медленно сказала она, — машина, казалась мне подозрительно похожей на… Леви. — Она посмотрела на него свирепым взглядом. — Леви, я, конечно, знаю о твоей ориентации, но с моим другом…это уже слишком. Мог бы выбрать кого-то ближе к своему возрасту… — Да ты что? Сказала та, что сама любит постарше, — хмыкнул язвительно он, — как будто в таком деле, мы можем выбирать.       Микаса нахмурились и сжала кулаки. Казалось, ещё чуть-чуть и они начнут драться, вырывая друг другу волосы.       Леви ничего не говорил, смотря на Мику, они явно беседовали глазами. Похоже, это умение у них в крови. Боже, это все Аккерманы такие? Да что с ними не так? Я, закатив глаза, перевёл взгляд на Армина, чтобы отвлечь себя от их перепалки, и нахожу там реакцию ещё более странную. Армин смотрел на Эрвина с ужасом и как-то даже покраснел, бегая глазами из стороны в сторону. А вот сам Эрвин, не отрывая взгляда, буравил его глазами с усмешкой.       Что? Так, вот это уже, как минимум, интересно. — Микаса и Армин, мои друзья, — наконец-то, представил я их, отвлекая всех от игры в гляделки.       У меня возникло мощное чувство дежавю, ведь мне кажется, что все здесь, в принципе, знакомы. — Эрвин, — сказал мужчина, протянув свою руку в сторону испуганного Армина. — А-армин, — он что, заикнулся, что ли? Не понял. — Эрен, Леви, с вами мы поговорим потом, — сказала Микаса, буравя нас взглядом, — Армин, Эрвин, пойдёмте, мне нужно выпить.       И под мой удивлённый взгляд Микаса потащила их с собой, в сторону бокалов с игристым. — Эрвин ей как брат, нянчил её с пелёнок, — пояснил их связь Леви. — Вот как… Что думаешь, как всё прошло? — Я повернулся к нему и увидел, как Леви провожает взглядом моих друзей и Эрвина. — Ммм… Нормально? Надо дать ей время. Твой друг, смотрю, вообще не удивился. — Похоже на то… Его больше удивило присутствие Эрвина, ничего не знаешь об этом? — Сказал я, смотря им в след. — Он так посмотрел на него… — Хм, может знаю, может нет.       Ответ был очень интригующим. Я не стал расспрашивать его дальше, ведь интереснее всего послушать это из первых уст. Мы пошли через главный зал, параллельно останавливаясь и рассматривая другие картины.       Когда же мы проходили мимо моих творений, я сильно переживал, смотря на Леви после каждой картины. Его реакция вполне обычна и в его стиле, единственное, что отличается, это время просмотра моих картин от других. Он останавливался у каждой картины и пристально рассматривал их. Я пытался понять, о чём он думает. Нервно перебираю пальцы и дёргаю заусенцы, чувствуя, что вот-вот останусь без пальцев.       Но вот мы дошли до моей главной картины, и я замер. Казалось, что я и не дышу вовсе, наблюдая, как Леви медленно скользит взглядом по ней, рассматривая до мельчайших деталей. Помнится, он говорил, что разбирается в искусстве и мне стоило узнать об этом раньше, чтобы морально подготовиться. Но по приподнятым уголкам губ, понимаю его вердикт — ему нравится. — Это все твои? — Скорее утвердительно, чем вопросительно сказал он. — Да. — Они все прекрасны, Эрен, но эта… — Он крепче сжал мою руку, не переставая пялился на силуэты, — Это я? — Ага. — И за сколько ты готов продать мне этот шедевр? — Сказал он, посмотрев на меня и ехидно улыбнувшись. — Хм, думаю поцелуя вполне хватит, — сказал игриво я, бегло чмокнув его в губы пока в зале было только пару человек, не обращающих на нас внимание. — Не обесценивай свой труд, Эрен, — рука, которая держала меня, пальцами скользнула под рукав, вызывая табун мурашек. — Эту картину я не могу продать, Леви. Подарить тебе её — да, но не продать, — с этими словами я наклонился и мягко поцеловал его, — она бесценна, так же как и все чувства, которые я в неё вложил. И я рад, что она тебе понравилась. — И ты позволишь мне забрать у тебя что-то настолько бесценное? — Спросил он, ухмыльнувшись. — А не пожалеешь? — Я уже отдал, Леви, — я искренне улыбнулся ему, сжимая руку и надеясь, что он понял, что именно я ему отдал.       Леви неопределённо хмыкает и опять переключается на картину, буравя её взглядом. Рукой, что он трепетно сжимал мою, чувствую, как он круговыми движениями поглаживает тыльную сторону большим пальцем. — Эрен Йегер, — услышал я голос профессора и повернулся на него, увидев, как он идёт в нашу сторону, улыбаясь. — О, профессор, это Леви Аккерман… — Его парень, — перебил меня Леви, и от его слов я отчего-то чувствую лёгкое смущение. Всё никак не привыкну. — Очень приятно познакомиться, а я, кажется, вас знаю. — Сказал радостно он, пожимая ему руку. Обменявшись любезностями с Леви, он продолжил разговор со мной. — Я хотел поговорить по поводу твоих картин, их хотят купить, тебя это интересует? — А… Подождите, какие именно? — Сказал взволнованно я. — Эрен, всё твои картины хотят купить, все пять, — поясняюще говорит он, похлопав меня радостно по плечу, — мои поздравления, это ошеломительный успех для первого раза! — О боже, — выдохнул я, чувствуя, как из-под ног уходит земля от волнения, и я подкашиваюсь, но Леви крепко держит меня за талию, обеспокоенно смотря в лицо. — Ты в порядке? — Как я… Как я?! Да я просто в аху…! — Извините его, он перевозбудился, — Леви заткнул мне рот ладонью, перебивая на полуслове, — кто хочет купить эту картину? — Ох, эту… За неё предлагают больше всего, — Ной повернулся к картине и начал её разглядывать, — и я понимаю почему. — Я предлагаю больше в два раза… — Подождите! — Сказал я, убирая руку. — Эта картина не продаётся!       Я указал на картину с силуэтами. — Что? Эрен, хорошо подумай… — Профессор, я всё решил. — Я гордо смотрел ему в глаза. — Видите ли, она уже кое-кому обещана, поэтому я не могу её продать. — Хорошо, я понял, чуть позже я скажу тебе, кто покупатели, чтобы ты мог поблагодарить их лично, — сказал он и ушёл. — Обещана… Как это мило звучит, — промурлыкал Леви, ухмыляясь. — Не говори глупостей… — Смутился я, чувствуя, как в этой комнате заканчивается кислород, — быть честным, я и не планировал её продавать… поэтому, я буду только рад, если хотя бы одна моя картина будет у тебя. — Хмм… Боюсь одной картины будет недостаточно, — растянул он, обнимая меня за бок. — Тогда нарисую столько, сколько захочешь, — заулыбался я, ткнув пальцем ему между нахмуренных бровей, — не хмурься, я не собираюсь делать из твоей квартиры галерею. — Я был бы не против…       Остаток вечера мы наслаждались компанией друг друга, болтая о его поездке и о искусстве.       Микаса всё ещё дулась, хоть и пыталась не подавать вида. Она даже стала нормально разговаривать со мной и Леви, что не могло не радовать. Армин продолжал смущаться при разговоре с Эрвином, прячась за очередным бокалом шампанского, от которого у него уже щёки пылали. Надо уточнить у него, в чём дело, ведь любопытство этой ситуации с каждой секундой всё больше поглощало меня.       Общая сумма моих картин вышла в двадцать тысяч долларов. Я никогда не зарабатывал такую сумму за один вечер. Вспоминая, сколько я зарабатывал в клубе, понимаю, что, в принципе, чтобы заработать такую сумму, иногда хватало и выходных. Но получать эти деньги от своего творчества, за которое я сражался с детства, было намного приятнее. Это как награда за моё упорство и труд, а дальше только больше. Моему счастью не было предела, я понимаю, что могло быть больше, но своё «больше» я получил этой ночью.       Когда выставка закончилась, и мы попрощались с друзьями, Леви, даже не спрашивая, сразу поехал к себе. Там-то он и «рассчитался» за картину по полной программе, взяв меня во всех позах, на всех поверхностях. И это была жаркая ночь. Масло в огонь подлила разлука в виде нескольких дней, из-за которой разгорелся пожар. Мы оба отдались той накопившейся страсти, что не давала нам покоя и растворились в темноте наступающей ночи, в которой не было место сну.