немая исповедь (15&17)

В забитом до отвалу ночном клубе встретились как-то два одиночества. Тэхёну было пятнадцать. Его провёл незнакомый совершеннолетний парень, наплетя что-то охраннику. Юнги было семнадцать. Он просто прошёл, когда вход был без присмотра. Музыка отдавалась гулкой пульсацией в голове. Алкоголь казался невкусным, будто куплен за сотку в ларьке. Пьяные тела толкались, заполнили танцпол, столики, всё свободное пространство. Лишь помятый диванчик в самом углу пустовал. Кажется, там звуки были приглушёнными, не так душно и алкоголем в перемешку с парфюмом не несло. Юнги сидел и пил дешёвое пиво, а Тэхён просто свалился ему под ноги. Видимо, был достаточно пьян. Лёг рядом, и Мин без раздумий дал ему глотнуть с банки. Тэхён так и уснул, положив голову ему на плечо, хотя они знакомы особо не были. Через час ничего не поменялось, Юнги пытался разбудить его, но безуспешно. Так и забрал к себе в квартиру. Всё равно живёт один. Даже кошки или тараканов нет. Наутро они наконец перекинулись парой слов. Тэхён попросил остаться ненадолго, а Юнги так просто согласился. Всё равно в школу не собирался. Выпускной класс, посещать занятия никто не заставляет. Да и если бы заставляли, он бы нашёл оправдание. Не впервые. Юнги удивился, почему Тэхёну никуда не надо, на что тот просто отмахнулся. «Родителям плевать, даже если я неделю буду отсутствовать.» «А школа?» «Школа… Я не хочу туда возвращаться.» У Юнги нет родителей. Ему не понять это. Он не стал возражать против чужой компании. В конце концов, с людьми он уже давно не общался. Ни братьев, ни сестёр. После смерти опекунов он остался совсем один. Тэхён был у него весь день. Вечером только попросил подкинуть до клуба, откуда его забрали в невменяемом состоянии. Юнги тоже туда собирался, поэтому возражать не стал. На маршрутке они добрались до нужного места, там и разошлись. Через две недели Юнги опять сидел на том же самом диванчике с тем же самым дешёвым пивом. Тэхён на этот раз подошёл к нему, пошатываясь, а не упал. Опять они сидели в молчании. Опять разошлись к часу ночи, когда после выпитого начало клонить в сон. Через месяц Юнги подсел к Тэхёну. У того была бутылка виноградного соджу, которым он без лишних вопросов поделился. Юнги заметил на открытых участках тела Тэхёна синяки и ссадины. Тэхён заметил на запястьях Юнги красные порезы. Оба ничего не сказали, просто продолжили молча пить. В два часа ночи, когда народу стало только больше, разошлись, будто ничего и не было. Через три месяца у Юнги появился кот. Он нашёл его на улице в дождливый вечер — промокший, жалобно мяукающий. Уже через пятнадцать минут пушистый оказался у него в кровати, помытый, высушенный и накормленный. Юнги дал ему кличку «Ви», сам не зная, от чего. Красивый серый окрас и длинная шерсть подходили под имя. Большими жёлтыми глазами Ви всегда встречал и провожал Юнги в клуб, не важно, когда и во сколько. Четыре месяца, и Тэхён нашёл Юнги на крыльце во время перекура. Попросил дать ему попробовать. Юнги дал, не посмотрел даже, что в пачке почти ничего не осталось, а Тэхён явно курить не умел. Он действительно не умеел: закашлялся и сигарету выронил. Тогда Юнги показал, как правильно. Чтобы никотин в кровь попал и минутное наслаждение подарил. Тэхён тогда узнал, что Юнги любит красные мальборо. Тэхёну было шестнадцать. Он пришёл в клуб избитым, со сбитыми в кровь костяшками, кровоподтёками и следами от ногтей на шее. Юнги было восемнадцать. Он напивался после неудачной попытки бросить. «Тебя избивают родители?» «Если бы. Всё гораздо хуже.» Юнги не спрашивал больше. У него самого сердце терзалось, а в голове стояла пустота. «Я не хочу туда возвращаться.» Тэхён тогда скурил три сигареты за раз. У него оказалась своя пачка, в которой тоже почти ничего не осталось. Юнги оттащил его обратно на диванчик, и пока он приходил в себя, глушил с горла соджу. Юнги тогда узнал, что Тэхён любит горький винстон без кнопки. Тэхёну было шестнадцать. Он ошивался на перемене в коридоре, как и остальные. На лестнице его поймала группа одноклассников и затащила в туалет, пока никого поблизости не было. На крики никто не пришёл. Не услышали. Или просто не хотели слышать. Тэхёну было шестнадцать, когда ему под ногти всунули иглы и окунули на три минуты в унитаз. Тэхёну было шестнадцать, когда в тёмном переулке его подкараулили старшеклассники. Удары приходились по всему, до чего только можно было дотянуться. Ногами пинали под рёбра, бросали тяжёлые камни в колени, скручивали руки, наступали на горло, что нельзя было и вдохнуть, а перед глазами темнело. Никого рядом так же не оказалось. Никто не слышал крики, постепенно переходящие во всхлипы. Никто не пришёл на помощь умирающему подростку. Юнги было восемнадцать. После того, как на его глазах машина переехала его кота, он лежал под действием героина. Перед глазами всё плыло, потолок и стены казались так близко и так далеко одновременно. Отовсюду доносились непонятные звонкие голоса, а рядом лежал Ви. Мираж Ви. Единственный, кого Юнги считал другом. Кто был ему дорог. Он мирно спал и мурчал, пока Юнги его гладил и беззвучно плакал, всё ещё чувствуя под руками мягкую шерсть. Нежно проходился рукой по голове, чесал за ухом, гладил по спинке, кончиками пальцев цеплял длинный хвост с белым кончиком. Последний раз смотрел на него, желая запомнить каждую мелочь. Юнги было восемнадцать, когда он мечтал заснуть и не проснуться, чтобы отправиться к Ви. Юнги было восемнадцать, когда он понял, что жизнь потеряла смысл. Им даже не пришлось искать друг друга. Диванчик в самом углу всё ещё пустовал, будто храня места лишь для них двоих. На этот раз алкоголя было гораздо больше. Юнги ещё не оправился от наркоты, у Тэхёна было гораздо больше увечий. В два часа после клуба они снова направились к Юнги. В ту ночь они нашли утешение друг в друге: секс оказался лучшим обезболивающим. Их не тянуло друг к другу, они просто вымещали всю свою боль, что копилась долгие годы. Юнги толкался резко, Тэхён стонал едва слышно, чувствуя горячее дыхание на шее. И наоборот. Помимо синяков и порезов на теле появились бардовые засосы и укусы, на спине — полумесяцы от ногтей. Немая исповедь длилась час. Никто так и не произнёс ни слова. После оба вышли на маленький балкон и закурили. Юнги — красные мальборо, Тэхён — винстон без кнопки. Оба смотрели на безлюдный погружённый в ночь двор, и каждый думал о своём. Тэхёну было семнадцать, когда он вновь встретил Юнги в клубе. Юнги было девятнадцать, когда он вновь отвёл Тэхёна в свою квартиру. У одного вновь на теле синяки, у другого — свежие порезы. Они стояли на краю крыши девятиэтажки, держась за руки и наблюдая за ночным спальным районом. Решаясь на шаг. Два одиночества стали друг для друга нечто большим.