***
Восьмидесятые, казалось бы, началось то время постепенных перемен, которых требуют сердца многих. А если подумать? Чего же по настоящему требуют сердца? А может лучше вслушаться в куплеты, а не в заедающий припев известной, любимой многими песни? Ведь и правда, сигареты в руках, а чай на столе, схема эта проста. А что насчёт ловкости глаз и умелых жестов рук? Многие ли могут похвастаться их отсутствием (да, именно похвастаться, ведь только при высшей степени доверия люди могут понять друг друга без слов)? Наверное, всё-таки немногие. Но Космос Юрьевич Хологромов и Виктор Павлович Пчёлкин, как обычно, стали исключением, только подтверждающим правило.***
По захламленной, но от этого только более уютной, холостяцкой кухне разнёсся летний ветерок, впускаемый забытой форточкой. Такой приятный, нежный, не злой и суровый, как зимний, дующий с севера, а мягкий, обволакивающий. На столе стоит недопитая бутылка не очень дорогого вина, купленного на досуге, вечером. В углу стоит гитара. Немного пыльная, но тем не менее красивая, в хорошем состоянии и вполне подходящая для игры на ней. Но вот только на ней никто не играл, не перебирал струны и не поглаживал гриф, а это, между прочим, очень обидно. Рядышком с бутылкой вина и на подоконнике лежат две пачки с сигаретами: открытый, почти полностью скуренный всего за один день, красный «Malboro» и легендарный «Самец» (он же, на обычном человеческом, жёлтый «Camel»). На плите стоит пустой чайник и сковородка с чем-то неизвестным, но явно уже не пригодным для употребления внутрь. Солнце встаёт, медленно поднимается над землей, мягко обнимая своими лучами жилые и не только комнаты и спящих в них людей. Становится теплее. Люди просыпаются, по несколько минут валяются в теплой кровати или в обнимке с любимыми, а потом поднимаются. Замечательный день – воскресенье. В Москве нет привычной скорости (она есть, но не такая сильная). Люди отдыхают после сложной недели, с удовольствием, выспавшись, встают с постели, готовят завтраки, целуют лежащих рядом людей в лоб, в щеки и в губы, но легко-легко, чтобы просто разбудить. И, в коем-то веке, Кос и Пчёла не составили исключения. Они так же мирно проснулись. Точнее проснулся Пчёлкин, аккуратно выбрался из захвата возлюбленного, полюбовался им пару минут, так, для порядка, поднялся с кровати и ушел на кухню, чтобы приготовить завтрак. Он наполнил чайник холодный водой и поставил счастливую, наполненную влажной жизнью железку на огонь, греться, чтобы разлить по кружкам черный чай с сахаром. Сегодня выходной, от кофе можно отказаться. Затем он достал из холодильника масло, сыр и черный хлеб (удивительным образом, нормальная еда стала появляться в холодильнике Холмогорова сама, с появлением в доме Вити). Можно не торопиться. Брезгливо отмыв сковородку от неизвестного содержимого, Пчёла поставил ее греться на плиту, прямо к чайнику. Он отрезал несколько кусочков хлеба и выложил их на разгоряченное железо, чтобы сделать все «по фэн-шую». Пока хлеб томился на огне, масло успело немного подтаять, а сыр нарезаться толстыми ломтиками. Аккуратно достав кусочки булки, Витя ножиком размазал масло и выложил ломти, а затем вернул все на сководку, чтобы подтаяло. На запах пришел проснувшийся, но все ещё сонный, растрёпанный Космос. Он приобнял мужа, легонько поцеловал его в основание шеи в качестве утреннего приветствия и, нашарив рукой по столу, достал из своей красно-белой пачки сигарету. На подоконнике обнаружил зажигалку, черную, красивую, но не свою, Пчёлкина, открыл окно ещё больше и закурил. Закончив с готовкой, а точнее выложив бутерброды на тарелки и разлив чай по кружкам, к Косу пристроился и сам хозяин зажигалки. Достал сигарету из жёлтой пачки, прикурил из рук Холмогорова. Сохраняемая тишина и близость расслабляли сонный мозг, а вкусный запах еды наоборот, возбуждал и побуждал к действиям. Покурив, мужчины в унисон развернулись, забыв про открытое окно. Виктор отправился за стоящей на скромном кухонном гарнитуре посудой. Космос сел за стол. Следом за ним сел и Витя. – Приятного аппетита, – тихо проговорил Кос и принялся за заботливо приготовленный завтрак. В ответ кивок. Все как обычно. Мужчинам не нужны ни мудрость глаз, ни умелые жесты рук, ни слова, чтобы понять друг друга, ведь они делают это интуитивно. Слишком долго они друг друга знают, слишком сильно они друг друга любят. А такие моменты только укрепляли их ментальную связь. Тихо заиграло радио. Необычно, очень необычно, играют «Кино». Витя их любит, а Кос, хоть и предпочитает «ДДТ» и «АлисУ», любит Пчёлкина и «Кино» всегда с ним слушает, не может отказать, да и не хочет. Хорошую, всё-таки, музыку Цой пишет, не поспоришь ведь. Хотя по радио крутят подобное редко, обидно даже. Взяв тарелки со стола, но оставив стаканы, Кос поднялся и направился к раковине. Аккуратно промыл и протер кухонным полотенцем, не менее аккуратно поставил их в сервант. Даже необычно видеть такого Космоса. «Слона в посудной лавке» видеть нежным, аккуратным и терпеливым, в целом, Пчёла любит, очень любит. Но пока он сидит за столом и виду не подаёт, хотя очень хотел бы встать прямо сейчас, прижать двухметровое тело к себе, приподняться на носочках, надавить на затылок Холмогорова и, наконец-то, нормально поздороваться. Осторожно, словно в первый раз поцеловать возлюбленного в губы, провести пальцами по груди, пожелать доброго утра, и смотреть на него своими небесными, влюблёнными омутами, чтобы он смотрел в ответ не менее прекрасными зелёными. Космос словно прочитал мысли, с упрямым упорством крутящиеся в голове Вити, он подошёл к мужу, наклонился и прикоснулся губами к губам Пчёлы. Именно так, как тот любил и хотел. Нежно, прижимая возлюбленного поближе к себе, перебирая в пальцах светлые, волнистые, пушистые и растрёпанные после сна волосы. Сердца не требуют ни перемен, ни постоянства в государстве, сердца требуют любви, взаимопонимания, нежности и сохранения того самого идеального воскресного утра.