Никогда

      Линг Яо. Будущий император Ксинга. Человек с чистым сердцем. Прекрасный лидер. Король готовый защищать своих людей ценной собственной жизни. Человек с настолько сильной душой и уверенностью в собственных силах, что смог впустить в свою жизнь саму жадность и остаться в здравом уме. Казалось, он никогда не успокоится, что его душа вечно будет бороться с идеалами Грида. Обычный мальчик вертел гомункулом, как хотел, заставлял действовать, рушил его идеалы, заменяя на что-то более ценное. Так считали все кто, когда-то знал его. Все, кроме самого Грида. По мнению гомункула Линг был самым ленивым, эгоистичным манипулятором с глупыми мечтами и убеждениями. Но где же он теперь?       Грид всегда вспоминал парня с улыбкой и неким раздражением. Ему не хватало этого ухмыляющегося лица, абсолютно уверенного в своей правоте, не хватало этих мелких глаз полных решимостью. Конечно, гомункул никогда не признается даже себе, что скучает по Лингу Яо, по парню, который должен был стать императором Ксинга. В который раз Гридприходил в то самое, где, когда-то Линг пообещал, что они встретятся вновь.        – Ты от меня так просто не отделаешься, гомункул – с гордой ухмылкой и издевательским взглядом произнес принц ровно два года назад, в день их последней встречи.       Гомункул уже не ждал возвращения парня, он приходила сюда просто так. Приходил по привычки. Так он себя оправдывал. Но Грид никогда не сможет признаться себе, что до сих пор его сердце замирает от одного шороха, пропускает удар, желая верить, что это  тот самый парень с тупой прической. Воспоминания с их встреч, все эти моменты, когда он, Грид, желал лишь врезать пару раз этому зазнавшемуся Яо, когда они спорили, крича на всю улицу, когда дрались, будто на смерть, как кадры кино проносились перед глазами. Ох, как бы Грид хотел испытывать неистовую ненависть к Лингу, к этим воспоминаниям, но они были самыми лучшими в его жизни. И с этим ничего нельзя поделать. Но Грид, конечно же, никогда не признается себе в этом.       Ветер дул ему прямо в лицо, первые капли дождь упали на голову Грида. Совсем как в тот день, в тот день, когда они разошлись…  Перед глазами снова всплывает образ Линга, он стоит напротив Грида и что-то рассказывает, его глаза горят надеждой на яркое будущее, в котором ему, Гриду, никогда не будет места. Принц улыбается и смотрит только вперед, его вера в людей всегда поражала, смотря на то, как он упорно идет к своей цели, готов рискнуть жизнью ради близких, Грид всегда оставался в недоумение. Откуда столько решимость в этом подростке?       – Да когда ж ты успокоишься – вырывается из уст Грида  – оставь мой разум.       Гомункул садится на траву и, обхватив свои колени, плотно закрывает глаза, желая, как можно скорее избавиться от всяких принцев, лезущих в голову.  Хотя в глубине душе он был совсем не против. Люди уходят и приходят, привязываться к ним глупо, особенно когда ты прекрасно знаешь, что значит терять все, что значит смотреть, как умирают друзья. Раньше Грид был уверен, что он уже давно лишился всех этих сантиментов, что он никогда в жизни больше не привяжется ни к кому. Он прекрасно понимал, что нет смысла убиваться из-за ухода из твоей жизни какой-то души. Он понимал это, но его сердце продолжала терзать его глупыми надеждами. Привязанность. Само слово было ему уже противно, но он до сих пор не мог отпустить одного человека из своей жизни, как бы ему этого не хотелось. Но Грид никогда в этом не признается. Да кто такой этот Линг, чтобы он думал о нем? Но все это лишь попытки убежать от собственных чувств.       Жадность призывает нас к действиям, заставляет идти на отчаянные поступки. Если мы хотим завладеть чем-то, присвоить себе, мы соглашаемся на любые условия, совершаем безумные действия. И  Грид был самим воплощением человеческой жадности. Он хотел владеть всем миром, чтобы каждая мелочь, каждая пылинка, весь мир был в его власти. Но все эти желания были отброшены в дальний ящик, сейчас он хотел владеть лишь одним человеком. Ему было бы его достаточно. Но вместо того, чтобы действовать, кинуться вслед за Лингом Яо, как он и делал всегда, бросался в самое пекло, лишь бы получить желаемое, Грид просто бездействовал. Конечно, его жадность ни так просто усмирить, не раз он собирался уже кинуться на поиски, но в голове снова всплывала их последняя встреча и последние слова Линга усмиряли весь его пыл.       – Ты только это, за мной не кинься – почесывая затылок с глупой улыбкой, предупредил Линг – не ищи меня. Даже не пытайся.       – Больно оно мне надо, я и не собирался – даже здесь он врал, не только Лингу, но и себе самому, сам то уже перебрал несколько способов, как незаметно проследовать за принцем       – Кто тебя знает – улыбается парень.       Удивительно. Никто никогда не мог удержать желание Грида получить что-то, никакие уговоры не способны были переубедить его и остановить. Он всегда получает то, что желает, без исключений, его жадности нет границ. Но ни в этот раз. Почему-то просьба Линга имела вес и перевешивала все желания, ослабляла жажду, будто мнение Яо являлось решающим, словно Грид уважал его. Неужели этот парень действительно стал настолько важен для него?        Хоть Яо и пообещал, что они встретятся вновь, хоть сердце Грида продолжало ожидать сладкий момент встречи, его разум уже давно, еще в  тот самый день, смерился с бесконечной разлукой.       Грид не имел ни малейшего понятия, даже жив ли Линг Яо вообще. Что с ним? Где он сейчас? Скучает ли он по гомункулу также сильно?  Или и вовсе забыл о его существование?        Грид уже сам не понимал, чего он хочет: забыть Линга или встретить его снова? Конечно, все понимали, что он уже не сможет забыть принца, он ждет его, желает увидеть снова, посмотреть в его глаза, снова услышать эти детские убеждения, произносимые такими уверенным тоном, что хотелось верить в них, гомункул хотел просто быть рядом. Но сам Грид убеждал себя, что он хочет стереть из своей жизни все, что связано с Лингом, каждое воспоминание, отдающееся теплом в сердце. Всегда, когда мы не можем получить желаемое, чтобы усмирить свою жадность, люди пытаются убедить себя, что хотят совершенного противоположного. Пытаются противится собственным чувствам… И гомункул поступал так же.       – Когда уже ты прекратишь мучить меня, Линга Яо – усмехается Грид, снова закрывая глаза – когда уже оставишь меня в покое, тупой принц?       – Как невежливо, два года прошло, а ты так и не придумал мне нового прозвища, гомункул.       Что это? Галлюцинации? Хах, кажется, Грид уже сходить с ума раз слышать голос Линга. Но парень невольно улыбается, этот голос казался ему сейчас приятнее всего, был таким близким, родным. Грид встряхнул головой, пытаясь избавиться от этих мыслей, этот голос точно такой же, как и миллион других, ничем не отличается…  Но почему-то он не мог так думать.       – Я бы очень хотел, чтобы это было по-настоящему, а не моей голове – как можно тише прошептал Грид.       – Так глаза открой и голову подними. Я вернулся Грид       Все это казалось чем-то нереальным, ему же кажется, так ведь? Грид поднял голову, но глаза все еще оставались плотно закрытыми. Он ничего не ждал, хотя сердце колотилось, как сумасшедшее. Он боялся, что откроет глаза и ничего не увидит, боялся, что все это просто игры его обезумевшего разума. Но голос Линга казался таким настоящим, таким живым.       Внезапно, он ощутил чье-то прикосновение к его лбу… И снова нечто знакомое, то что навивало воспоминания. Глаза стали медленно открываться, а затем его брови взлетели вверх, зрачки расширились. Ему хотелось закричать от того сгустка эмоций, что он испытал за эти несколько секунд. Перед ним, также как обычно, сложив ноги по-турецки, сидел Линг Яо, упираясь своим пальцем в лоб Грида. Все та же беззаботная улыбка, все та же дурацкая прическа. Это все правда? – Ну ты и тугодум – протянул Линг – я рад встречи Грид       Сердце гомункула пропустила несколько ударов, он так и сидел вытаравшись на принца, не способным произнести и слова. Он не мог поверить собственным глазам. Тот, кого он столько время ждал сейчас стоит перед ним, тот, кого он упорно старался забыть.       – Ты говорить разучился? – облокотившись на руку, спросил Линг       –Ты… – Грид вскочил, ступор прошел, теперь в нем бушевала ярость – ты… да как ты… чертов принц…       Это неожиданное появление Линга злило, казалось неким издевательством. Обида за то, что он ушел один, ударила в голову Грида, словно стрела, выпущенная из лука. Яо же тоже поднялся, он выглядел растерянным.         – Что? Я что-то сделал не так? Почему ты орешь, будто я совершил нечто ужасное?       – Ты еще спрашиваешь?       Линг опустил голову, а уж не так он представлял их встречу спустя столько времени. Получается он зря спешил… Его уже не ждали, конечно, с чего он решил, что Грид вообще будет рад видеть его снова. Он скорее ненавидит его. Да и навряд ли он думал, что они встретятся, трудно поверить, что кто-то вроде Грида будет ждать возвращения обычно паренька, пусть и будущего императора Ксинга. Сейчас гомункул что-то безостановочно кричал, но Яо будто не слышал его, все слова проходили мимо ушей. Только какие-то обрывки доносились до него. «Кто вообще так поступает», «Ты хоть немного думал, когда делал это», «Да ты издеваешься» и так далее…        – Прости – поднимая глаза прямо на Грида, начал Линг, он решил, что будет лучше, как можно скорее закончить эту встречу  – видно мне не стоило приходить. Еще раз извини, что снова появился в твоей жизни…       Линг медленно развернулся и пошел прочь, оставляя Грида одного. Но слова принца успокоили гомункула, раскрывая настоящие чувства. Сейчас Грид смотрел в спину, уходящему Лингу и понимал, что он скучал все это время, что все воспоминания с Лингом стали чем-то действительно ценным в его жизни, чем-то с чем он не хотел расставаться ни при каких обстоятельствах. Он признался себя в том, что Линг и был тем, человеком способным влиять на него, на саму жадность. Что все это время Грид лишь лгал самому себе, просто убегал от правды, так как боялся себе признаться. Признаться в том, что хочет быть рядом с Лингом. Но что это? Он снова уходит? Снова оставляет его одного? В голове Грида осталась одна мысль, одно единственное желание.       – Нет, нет, нет… – повторял он – НЕТ. СТОЙ!       И он кинулся вслед за Лингом, схватил его за плечи и резким движением повернул к себе.       – Дурак – прошипел он – не смей снова оставлять меня. Слышишь? Не смей. Потому что на этот раз я не сдержу обещание и пойду за тобой!       Только сейчас Грид смог полностью. Разглядеть своего друга, которого он не видел уже два года. Линг почти не изменился, разве что чуть выше стал. Сейчас в глазах парня читалось удивление, смешанное с некой тоской. Это снова заставило биться сердце Грида чаще и быстрее.       – Я не хочу, чтобы ты снова ушел. И не позволю тебе вот так вот просто уйти, опять. Ведь я Грид, гомункул. Я сама жадность.  Я хочу, чтобы весь мир принадлежал мне…       Но он не успел договорить. Линг трепетно коснулся столь желанных губ. Все вокруг словно перестало существовать, холодные капли дождя, будто исчезли. Мир словно замер, не желая мешать этим двоим. В душе Грида разливалось тепло, сердце забилось чаще. Прикрыв глаза он, аккуратно ответил на столь неуверенный поцелуй, удивляясь, как легко это получилось. На своих щеках он ощущал чужие руки, это прикосновение обжигало, Гриду казалось, что он вмиг стал весь красный. Линг отстранился первый, в его взгляде плясали привычные дерзкие нотки. Они так и стояли, смотря друг на друга, пока, принц не окунулся в чужие объятия, которые были такими теплыми, такими долгожданными. Лингу казалось, что все это время он жил лишь в предвкушение этой встречи…       Грид дождался, пусть  ему все еще казалось, что все это лишь сон, игра его разума, сейчас он ощущал тепло чужого тело, тепло любимого человека, он все еще ощущал этот сладкий привкус на своих губах от столь неуверенного, но определенного самого лучшего поцелуя.          – Линг, я хочу владеть всем миром, хочу, чтобы весь этот мир был у моих ног. Я не раз говорил эту фразу… Ничего не изменилось, я жажду обладать миром, только теперь миром для меня стал ты…       – Тогда не отпускай свой мир, гомункул – улыбаясь, ответил Линг       А Грид лишь тихо посмеивается. Казалось, он никогда не признается даже себе, что именно этот человек стал для него самым важным и ценным, что все это время он желал не забыть все, что с ним связано, а быть с ним. Но сейчас стоя в его объятиях, он чувствовал себя самым счастливым человеком, хоть он и был гомункулом.        Нет понятия никогда, ведь всегда наше никогда, когда-нибудь, да наступит.