full of stars

☆       Жан не помнил, как написал Рене, не помнил как впервые за долгое время попросил о помощи. Он не помнил, как собирал вещи и собирал ли их вообще. Не помнил, как они выбрались из Гнезда.       Ему казалось, что это сон, галлюцинация, кошмар. Что это — всё, что угодно, но не реальность. Ведь он не мог сбежать. Он — собственность, не человек, и он не должен быть так далеко от своего хозяина, от Рико.       Но начинающее светать небо, которое только-только тронули тёмно-синие и фиолетовые всполохи, он помнил прекрасно. Впервые за одиннадцать лет он видел, как зарождался день. Жану показалось это до тупого символичным. Новый день — новая жизнь.       И звёзды. Много звёзд, которые вот-вот начнут меркнуть.       Всё то время, что Рене везла его, и что он провёл в относительном сознании, он мог видеть исчезающее в светлеющем небе созвездие Ворона. ☆       Первое, что сделал Жан, когда Эбби позволила ему, наконец, вставать с кровати, — это подошёл к окну. Небо было чистым, ярким, непривычным, неправильным. Вся комната была такой.       Эбби не задёргивала здесь занавески, с тех самых пор, как Рене помогла ему добраться до кровати в первый день. Кажется, это тренер Лисов попросил Эбби не занавешивать окно. Он не знал, чем заслужил такое проявление доброты к себе со стороны этого мужчины, и поэтому с опаской и холодной готовностью, что за эту неожиданную заботу нужно будет платить, смотрел на него каждый раз, когда тот был в комнате. Ваймак на этот взгляд никак не отвечал, разве что иногда на его лице мелькало какое-то странное, несчастное, выражение, когда он думал, что Жан не видел.       Жан с нетерпением ждал ночи. Ему хотелось снова взглянуть на миллионы мелких точек в небе, в которых люди находили героев своих мифов и легенд. Он впервые за долгое время что-то хотел и мог это «что-то» получить. И все, что ему нужно было для этого сделать, — подняться с кровати и подойти к окну.       Раньше, он мог видеть небо, только до, во время и после выездных матчей. И то оно всегда было дневное. Ярко голубое или свинцово-серое. Чистое или облачное. Жан так давно не видел ночного неба с холодным светом луны, мерцающими звёздами и яркими точками планет.       Звёздное небо Южной Каролины отличалось от неба Западной Виргинии. Четыре вороньих звезды находились с другой стороны. Воздух здесь менее прозрачный, и слишком блеклые звёзды были едва-едва видны. Но вполне достаточно, чтобы они казались жестоким напоминанием: «ты навсегда останешься Вороном, не человеком, собственностью, меньше, чем собственностью, где бы ты ни был».       Зато Орион сиял во всей своей красе. Жан помнил, как его любимая малютка-сестра однажды пробралась к нему в комнату поздно ночью, разбудила его и, указывая на Небесного Пастуха, едва слышным шёпотом, чтобы не разбудить родителей, сказала:       — C'est ma constellation préférée., — она поочерёдно соединила звёзды. — Le livre dit que quelque part, Orion était considéré comme le roi des étoiles.       — Pourquoi?       — Je ne sais pas. Mais… probablement parce qu'il est si brillant?, — на секунду задумавшись, предположила сестрёнка. — Jean, quand je serai grand, je veux me faire tatouer cette constellation!       Жан тогда только тихо рассмеялся. Сейчас же он невольно задумался, смотря на яркий Орион, который с наступлением лета исчезнет, набила ли сестра себе тату. И если да, то где? Было ли ей больно? Было ли ей страшно?       Жану было. И больно. И страшно. Но, возможно, из-за того, что он никогда не хотел этой тройки у себя на лице.       В эту ночь он дал себе обещание. И он был намерен его сдержать. Если не сейчас, то в будущем точно. ☆       Джостен написал ему о том, что Лисы обыграли Воронов.       В следующем сообщение было сказано, что Рико мёртв. Его убил лорд Морияма. ☆       В тот день, когда Жан прилетел в Южную Калифорнию, был сильный ливень. ☆       Черная с красным форма стала красно-золотой. Тройка на джерси и футболке — семёркой. Больше не было холодных стен, вечной темноты. Только слепящее глаза солнце Южной Калифорнии и ярко раскрашенные стены стадиона Троянцев.       Его капитаном теперь являлся Джереми Нокс.       Жан встречался с ним на поле, часто опекая его. Он знал привычки Нокса в игре. И Жан слышал многое о нём от других Воронов, от прессы, от болельщиков. Слышал о его дружелюбии и принципах. Слышал, что Кевин попросил помощи у Джереми, и тот согласился. Но Жан слишком хорошо знал, что такое игра на публику. ☆       Первая неделя была не самой приятной в жизни Жана. Но бывало и хуже. Намного хуже. Нокс всё ещё играл дружелюбного идиота с горящими от ненужного и бесящего молчаливого понимания глазами, когда Жан просыпался от кошмаров. Когда Жан открывал очередную, не совсем легально купленную, упаковку кетонала, хотя прошлая не должна была ещё закончиться. Когда Жан следовал за ним тенью, куда бы Нокс не шёл. Когда Жан мгновенно замирал, прижимая голову к плечам, от слишком резких движений или неожиданного шума. ☆       После трёх недель в Лос-Анджелесе Жан, наконец, снова мог выйти на поле. Снова мог почувствовать тяжесть клюшки в руках. Снова мог ощутить такой до боли родной приступ клаустрофобии, стоило Ноксу закрыть за ними прозрачную дверь. Жан всей душой ненавидел экси, но только играя мог вновь почувствовать себя собой.       В этот день, Жан впервые просыпается (новый режим сна был всё ещё до дикости неудобным и раздражающим, но он хорошо научился ценить время отведенное на отдых, особенно, когда кошмары ночью, казалось, выматывали больше, чем самые жестокие тренировки в Гнезде, поэтому тратил его на какой-никакой, но сон) ко времени ночной практики без дикого, сжигающего его изнутри, ужаса, стыда. Ему не нужно лежать, ничего не делать, смотря в потолок, он снова мог быть на поле. Он снова мог быть нужным.       Жан ждал наказания за то, что был бесполезным, слабым, но Нокс не спешил что-либо предпринимать.       — Ты куда? — Нокс поднял на него удивленный взгляд, откладывая в сторону ноутбук.       — На тренировку.       Нокс пару раз моргнул, поднял левую руку со спортивными часами, посмотрел на время. Потом на Жана. Потом снова на время.       — Сейчас десять вечера.       Жан кивнул, не понимая к чему этот разговор. Может ему было не разрешено участвовать в ночных тренировках? Но тогда ему нужно будет нагонять всё упущенное за время утренней и вечерней (почему-то в расписании Троянцев не было дневной), чтобы не отставать, чтобы не получать новые наказания.       Жан ненавидел себя за эти дурацкие мысли о наказаниях. Он знал, что надумывал, что Нокс не злился на него, что все в порядке. Знал, но не мог ничего поделать с этим холодком страха, который твердил, что он проебался. Знал, но не мог ничего поделать с желанием выпить очередную таблетку кетонала, потому что у него всё тело болело. И ему было страшно.       — Жан, здорово, что ты хочешь вернуться в форму, но сейчас уже поздно для тренировки. — Нокс посмотрел на него внимательно этим своим серьёзно-заботливым взглядом       Жан нахмурился. Почему поздно? Джостен, попав в Эвермор, не удивился ночным тренировкам.       Разумеется, Джостен никак не отреагировал на них, он же сокомандник Кевина.       — У троянцев нет и ночных тренировок?       — Разумеется, нет, — голос Нокса прозвучал как-то странно. — У Воронов были тренировки ночью?       — Технически, вечером, — поправил Жан. — Для вас сейчас ночь.       — EAC и USC находятся в одном часовом поясе? — какая-то неуверенность проскользнула в голосе Нокса.       Жан глубоко вздохнул, закрывая глаза. Накатило противное ощущение дежавю. Он уже однажды объяснял особенности дня в Гнезде. Хоть и при абсолютно других обстоятельствах. Он начал считать про себя до десяти и обратно на английском, потом французском и, наконец, на японском, насильно отвлекая себя от набегающих волнами воспоминаний, которые, казалось, ещё чуть-чуть и утянули бы его на самое дно.       — У нас шестнадцатичасовые дни.       Нокс посмотрел на Жана так, словно у него выросла вторая голова. Он не знал, сколько ему было известно о происходящем в Гнезде. Дэй говорил с Ноксом по телефону очень долго и так тихо, что Жан ничего не слышал с кровати в гостевой комнате Эбби. Но, похоже, такую деталь как количество часов в дне Воронов он решил упустить.       — Жан, — Он вздрогнул от тихого голоса Нокса, возвращаясь в реальность и замечая, что из его взгляда исчезло всё замешательство, и теперь голубые глаза смотрели до невозможности серьёзно, — вороны — это культ, а не команда, — Нокс морщится от резкости в собственном же тоне, но всё равно продолжает. (Жан насторожился от скрытой злости в чужом голосе. Нельзя злить капитана.) — Ты — Троянец. У нас двадцать четыре часа в сутках. Из которых час с утра и три вечером — тренировочные часы. У нас также трижды в неделю есть час, иногда полтора, в зале. В субботу мы занимаемся вечером на час меньше. В воскресенье у нас тренировок нет.       Жан сжал и разжал кулаки. Он понимал, что, возможно, это и считалось здоровым количеством тренировок. Но ему нужно было чем-то себя занять. Он должен был чем-то себя занять.       — Мне нуж… — Жан сглотнул ком в горле. — Я на пробежку.       Джереми пошёл с ним. ☆       В конце первого месяца начали приезжать остальные Троянцы.       В мусорке слишком часто начали появляться темно-рыжие баночки. ☆       Жан сорвался на Троянцев после двух недель совместных с ними тренировок. Он критиковал их способности играть ещё начиная с первой, никак не ограничивая себя в выражениях. Вороны никогда не скупились на оскорбления. Поле — единственное место, где он говорил всё (почти всё), что думал в такой привычной ему язвительной манере. Первый раз, когда он, достаточно грубо, указал Алварез на ошибку, Нокс выглядел удивлённым. Не ожидал услышать такое от вечно тихого в его присутствии Жана. Но ни он, ни хозяин Риман не сказали ни слова, так что он не собирался останавливаться.       Жан чувствовал себя собакой, которая проверяла длину своего поводка. И, казалось, он, наконец, узнал её.       — Жан, — Нокс ни повысил на него голос, ни ударил, даже ни прикоснулся к нему. Просто остановился слева в шаге от него. — Поговорим?       Жан послушно пошёл за ним, не сказав ни слова.       — Есть ещё ошибки, на которые ты хочешь указать? — Жан моргнул, останавливаясь на расстояние вытянутой руки от Нокса около выхода с поля.       — Да.       — Хорошо, — он кивнул. — Тогда мы можем разобрать их после тренировки вдвоём, а после подумаем над тем, что может сделать допустивший ошибку, чтобы не совершать её вновь?       — Почему не сказать о ней сразу? — Жан нахмурился, наклонив голову в бок.       — Жан, честно? — Нокс фыркнул. — Даже мне стало страшно и плакать захотелось от твоих замечаний. А я был на другом конце поля!       — Если вы не способны выдержать критику, как вы вообще играть можете? — зло сказал Жан, не совсем понимая, что Нокс от него хотел.       — Ты скорее унижал, чем критиковал. Это разные вещи.       Жану оставалось только кивнуть. ☆       — Он всегда указывал на ошибки так, — Жан не мог пока сказать его имя, но этого и не требовалось. — Бывало, он ограничивался словами. Это было редко, очень редко, — Жан на секунду замолчал, сжимая баночку с обезболивающим в кармане спортивных штанов. — Такое случалось четырежды, — Нокс, сидящий, на противоположном конце скамейки, не шевелился, смотря на Жана большими глазами. На его лице было слишком много эмоций, имена которых были не знакомы Жану. — В такие моменты, мне казалось, что я не в Гнезде, а где-то в другом месте с другой командой. Обычной командой, — Жан тихо, болезненно, рассмеялся, проклиная себя за всё только что сказанное.       Разве он имел права жаловаться?       — Жан…       — Мы можем пойти на стадион и выключить свет?       Нокс смотрел на него долго и очень внимательно, прежде чем кивнул.       Это был первый раз за долгое время, когда он смотрел на звёзды с кем-то. С Джереми. ☆       Второй раз был после первого матча сезона. Только в этот раз инициатором был Нокс.       Это была первая ночь, когда Жан не увидел созвездие Ворона. Это была первая ночь, когда Жан не вспоминал о кетонале. Это была первая ночь, когда Жан был по-настоящему счастлив. ☆       В середине учебного года Жан перестал просыпаться каждую ночь в холодном поту от кошмаров. И количество выпитых таблеток обезболивающего тоже уменьшилось. ☆       Маленькое тату с Орионом Жан набил перед четвертьфиналом. ☆       Жан неотрывно смотрел на горящие 7:8 в пользу Penn State. Троянцы вокруг громко обещали взять реванш в следующих играх, а Жан только и мог, что до боли сжать клюшку.       Неприятная дрожь зарождалась где-то внутри. Дышать вдруг стало сложно. Жан пытался вспомнить, что советовала ему делать психотерапевтка, если вдруг паника начнёт накрывать его с головой. Но из головы исчезли все, абсолютно все, мысли, оставив после себя только белый шум. Даже крики болельщиков доносились как будто сквозь огромную толщу воды.       Тату Ориона обжигало ребра с левой стороны.       — …н… Жан?       Жан дёрнулся в противоположную от голоса сторону, чуть не спотыкаясь на ровном месте. Нокс медленно опустил клюшку на землю, неотрывно смотря Жану в глаза.       — Ты находишься на стадионе Южно-Калифорнийский университета. Ты — Троянец. Твой номер — семь. Твоя форма золотая с красным, — Джереми не сделал ни единого шага в сторону Жана. Он не замахнулся и даже не начал оскорблять. — Ты больше не Ворон. Ты имеешь право на проигрыш.       Паника не прошла мгновенно, нет. Но дышать стало чуточку легче. ☆       Джереми предложил устроить пикник, и хоть он не сказал, почему именно сегодня, но Жан догадывался. Ровно год назад Рене вытащила его из Гнезда.       — Но скоро важная игра. Нам нужно готовиться, мы не можем проиграть.       — Мы можем позволить себе ещё сутки на отдых.       Жан молча кивнул, смотря на нетронутую ни разу за месяц баночку с кетоналом. В голове пронеслась мысль, что надо бы её выкинуть. ☆       Жан знал, что вдали от города звёзды ярче. Но он и представить не мог, что настолько. Он мог поклясться, что были видны даже самые далёкие и блеклые из них.       — Никогда не замечал насколько ночью может быть красиво.       — А мне казалось, что ты романтик, Нокс, — усмехнувшись, протянул Жан, смотря на красную точку в небе. Вроде как, это был Марс.       — В смысле?       — Разве это, — Жан обвел всё пространство вокруг, — не классический пример идеального свидания? — максимально серьезно закончил он, выжидающе смотря на Джереми.       Тот подавился сэндвичем.       — Эм…       Жан, не выдержав, рассмеялся. В голос. Громко. Запрокинув голову. Слишком уж забавное было выражение лица у Джереми.       Он не мог вспомнить, когда так смеялся в последний раз.       Джереми издал какой-то задушенный звук, заставляя Жана, всё-таки, перевести на него взгляд.       — У тебя красивый смех, — неожиданно сказал он.       Жан в удивлении поднял брови, не моргая уставившись на Джереми. Тот, кажется, немного смутился под столь пристальным взглядом.       — Это не свидание, — почему-то это больше прозвучало, как извинение.       Жану было интересно, за что же Джереми просил прощение.       — Я знаю.       — А ты… — он замялся.       — Сейчас — нет, — Жан покачал головой. — В будущем… я не знаю, возможно, — он замолчал, ему нужно было пару мгновений, чтобы упорядочить мысли. — Я привык к тебе. Ты… я чувствую себя в безопасности, когда ты рядом, но…       Джереми покачал головой.       — Всё нормально, ты не обязан ничего объяснять, — он улыбнулся и эта улыбка не была грустной или натянутой, она была мягкой, доброй. — Я понимаю, что тебе сейчас не до этого.       Жан только кивнул. ☆       — Если мы обыграем Лисов в финале, то давай устроим свидание под звёздами? — за неделю до последней игры спросил Жан, не отрывая взгляда от книги.       Джереми уронил кружку, каким-то чудом не разбив её.       — Свидание как свидание? Как «классический-пример-идеального-свидания»? — переспросил Нокс.       — Да. ☆       Троянцы — Лисы. 10:9.       Это была первая победа Жана, которая подарила ему всепоглощающую радость. Его кровь буквально кипела от неё.       Это была первая победа, после которой он позволил Троянцам, своим сокомандникам, обнять себя.       Это была первая победа, которая лучше знаменовала начало его новой жизни, нежели чем восход солнца.