Первая кровь

А она появилась вдруг из ниоткуда. Такая маленькая. Она кричала и звала на помощь. Звала охрану. Потому что папочку убили. И папочка лежит в луже крови. С простреленной головой. Тсуна вот уже несколько часов сидел в каком-то дешёвом баре. Пьяный туман обволакивал всё заведение, шум, грубый смех мужчин, визги и хохот девушек лёгкого поведения, едкий запах дешёвых сигар, всё перед глазами плыло и кружилось, как в каком-то сумасшедшем танце. Тсуна подумал, что, наверное, тоже стоит взять какую-нибудь девочку да снять номер в ближайшей гостинице, но от подобных мыслей на душе стало ещё противнее. Стоило только закрыть глаза, как перед ними вставал размытый образ маленькой девчушки. Две дрожащие косички, розовая рубашечка, по низу обрамлённая рюшами и кружевом. И в руках большой плюшевый заяц. Девочка стояла сначала неподвижно и удивлённо смотрела то на Тсуну, то переводила взгляд своих больших карих глаз на мужчину, лежащего на полу. - Папочка! - тихо, почти шёпотом произнесла девочка. - Папочка! - почти прокричала, она, кажется поняв, что произошло. Она рванула к папочке, шлёпая своими босыми ножками по холодному скользкому паркету. Это было неожиданно. Слишком неожиданно для Тсуны. Он сам не понял, как навёл на неё дуло пистолета. Руки дрожали. - Стой! Но девочка не слышала его. Там на полу лежал папочка. Весь в крови. Ему же нужно было помочь! - Стой! Девочка упала. Поскользнулась на багровой липкой луже, растёкшейся из папочкиной головы. Девочка замерла и уставилась на Тсуну. Такой страшный, в этом лунном свете. И шторы за спиной из-за открытого окна развеваются. Человек в чёрном костюме. На фоне белых штор. В их гостиной. У них дома! И папочка лежит на полу. И не шевелится. Ножки девочки и подол её ночнушки испачкались в крови. Девочка сжала зайца, которого так и не выпустила из своих рук. - Это ты сделал с папой? - Тихо. - Ты обидел папу?! - девочка заозиралась по сторонам. Никого рядом. А в доме полная тишина. Ночь. Все спали, а охрана, наверное, не слышала, как этот человек пробрался и обидел папочку. - Не кричи, пожалуйста, - руки Тсуны дрожали так же, как дрожал его голос. - Охрана! Дядя Кверано! Помогите! Папе плохо! Кто-нибудь! Пожалуйста! Она закричала так внезапно и так громко. Такая маленькая. Думала, что её папе просто плохо. Тсунино сердце начало отплясывать чечётку. - Замолчи! Пожалуйста, замолчи! - Савада обхватил пистолет двумя руками. - Помогите! Папа! - девочка не унималась. Глухой выстрел и девочка упала. Рядом с папочкой. Кровь тонкой струйкой потекла из пулевого отверстия в голове. Заяц выпал из маленьких ручек и его стеклянные глазки-пуговки стукнули, соприкоснувшись с холодным полом. Девочка лежала на спине, раскрыв рот и раскинув руки в стороны. Кровь стекала по её белоснежному лбу и пачкала тёмные волосы. Стало совсем тихо. Что произошло дальше, Тсуна не помнил, не помнил, как выбрался из дома, как вёл машину, как остановился у этого дешёвого бара. Помнил только, как хлестал виски, рюмку за рюмкой и как ему всю дорогу казалось, что девочка сидит на заднем сидении его автомобиля. А ещё пронзительное "папочка" так и звенело в ушах. - Что такой красавец делает в таком тухлом заведении? - к Тсуне подсела непрошеная гостья. Молодая шлюшка, лет шестнадцати на вид, в ярко-алом платье и такой же ярко-алой помаде. Это единственное, что Тсуна видел из-за упавшей на лицо спутанной чёлки. Он почти лежал на столе, крутя в пальцах, пустую рюмку. - Уйди, - тихо ответил он. - Нуууу! - надула губки девушка. - Уйди. Девушка почувствовала, как ей в рёбра ткнулось что-то холодное. Она опустила глаза и, увидев дуло пистолета, дёрнулась и зашептала, - Сеньор, умоляю вас, не надо... Тсуна быстро убрал пистолет, - Уходи. Девушка отпрыгнула от странного парня как от горячей сковороды и, не оборачиваясь, понеслась куда-то в толпу людей. Пожалуйста! Не надо! Та маленькая девочка кричала так же. У неё были большие тёмные, как переспелые вишни, глаза. И мягкий белый кролик, который испачкался в густой крови. Тсуна вложил кролика девочке обратно в руки и закрыл ребёнку веки. Савада стоял посреди тёмной комнаты, это был кабинет босса семьи Кверано. Тсуна, только что убил и самого Кверано и его семилетнюю дочь. Кажется, её звали Мари. Занавески развевались на ветру. На тёмном небосклоне блестели звезды, и они видели, как Тсуна убил сегодня двоих человек. А потом Реборн скажет, что Тсуна поступил, как требовала того ситуация и, что в этом нет ничего страшного. Отругает Тсуну, потому что тому уже восемнадцать лет, а он вон рыдает, как красна девица, да ещё и напился. А это неподобающее поведение для босса мафиозной семьи. - Ты убил наркобарона. Из-за него погибли сотни, тысячи людей. Ты поступил правильно. А Тсуна знал, что неправильно, что это для них Дон Кверано влиятельный наркобарон, а для маленькой Мари он был просто папой. - А та девочка... Ну, что ж, из неё все равно ничего путного бы не выросло, - Реборн говорил так, словно Тсуна нечаянно раздавил таракана. И от этого так мерзко становилось. Эту отвратительную ночь Тсуна долго будет помнить. Пока снова не убьёт и пока убийство не войдёт в привычку. Пока лица всех жертв не сольются воедино. До тех пор Тсуна будет каждую ночь перед сном видеть ту маленькую Мари, её пушистого зайца и лужи крови, отражающиеся в глазах мёртвой девочки.