Оберон

      Северус       Все той же компанией: я, Габриэль, Малфои и Мордред, переместились камином поверенного рода Поттер в главный зал банка. Никогда там не был, но не время осматриваться. Хотя, есть на что посмотреть, как и фасад, колонны, центральный холл, пол, стены, потолок, даже стойки поверенных родов, главный зал отделан белым мрамором, словно молоко с едва заметными серыми прожилками, витиеватыми узорами, с потолка льется белый свет, освещая каждый дюйм помещения, заглядывая в угол и трещинку мраморной плитки.       Свет исходит от магических светлячков, никаких свечей и кристаллов с энергией, только магия гоблинов. Чистый, белый свет от их магией зачарованного потолка. В центре стоит черный обсидиановый камень, вокруг него рунный круг, с древними письменами и заклинанием призыва.       Гоблин, как и обещал все подготовил. И был не один. К поверенному рода Поттер присоединился поверенный рода Перевел, и поверенный рода Блэк, поклонившись Нарциссе. За всем молча и в ожидании, за моим плечом стояла группа поддержки.       Лишь раз гоблины вздрогнули, когда переступил порог банка Люциус, Великий и Могучий, как и его спутник Мордред, тут гоблины совсем потеряли лицо и бухнулись друиду в ноги, прося милости оказать им честь и пообщаться с Воплощением древнего. Мерлин смотрел на смутившегося Мордреда и издевательски скалился, но не долго. Гоблин тоже желал с ним пообщаться. Драко и Нарцисса не участвовали во всем этом поклонении, лишь поддерживали Габи. Нарси гладила парня по плечу, а Драко вцепился в руку и тряс ее с угрозами:       - Поттер, только попробуй рассудок потеряй, я найду способ вернуть тебе мозги на место, - спрашивая: - веришь? – угрожающе.       - Верю, Драко, верю, - улыбался Габи, пока шел разговор у гоблинов с древними. Потом я положил руки на его плечи, провел по ним и привычно взял за лицо, он тут же поднял взгляд на меня, улыбаясь. Руки поверх моих, он ластится о ладонь, мои пальцы гладят по его щекам, и я спрашиваю уже в сотый раз за день:       - Ты не передумал? – смотря в такие родные глаза цвета Авады.       Габи кивнул, мол, не передумал, ничего не сказал, лишь прижался ко мне и отдал палочку, кинжалы и шел за поверенным, на ходу снимая через голову водолазку, расстегивая ремень и скидывая одежду, оставаясь в нижнем белье, его так же снял, но сначала белую ритуальную мантию на голое тело. Надел, лег и ждал, пока трое гоблинов о чем-то договорятся и разойдутся, выказав Габи почтение и пожелав удачи в пробуждении.       В ритуальном зале остался лишь поверенный рода Поттер. Подозвал нас и мы встали рядом, держа Габи. Я за голову, Люц и Мордред за ноги, Драко и Нарси за руки. Поверенный Поттеров возвышаясь над телом Габи упирался ритуальным посохом в солнечное сплетение.       - Призывайте свою магию и молитесь Персефоне, его матери-создательнице, чтобы мистер Поттер не потерял разум и вернул контроль максимум за пол часа. Если не вернет, то он больше не будет тем, кого вы знали как Габриэль Поттер или Оберон, как угодно. Это будет темная тварь, ведомая ненавистью и желанием всех убить, - ужаснулся, пытался уговорить одуматься и отказаться от этой опасной затеи. Но он упрямый, как олень, уперся, что надо и гнет свое. И мы рядом, и сила наша для него родная. Так что не обезумит.       Поверенный выслушал его приведенные доводы и сказал: «Ваша воля, Владыка» и призвав свою магию, начал петь ритуальный призыв. Поднялся столп магической энергии, шла она от камня, резонируя с нашей магической силой и сущностями.       Энергетический и магический потоки поднимались к потолку, закручиваясь по спирали, мы стали углами пентаграммы, а исходящий из камня энергетический всплеск стал кругом, барьером силы. Замкнулось призывное поле. Было тяжело, руки подрагивали. Я хоть и темный, но все равно почувствовал глубину тьмы, как говорится в легендах, сила их и магия, такая же темная, глубокая и ледяная, промораживающая каждую клеточку ледяными иголками, как озеро фейри клана Ши.       От тьмы, исходящей от Габи и Блэков, было не по себе Малфою, с его светлой силой и направлением, присутствие среди нас было как в пустыне среди бури. Нам его свет неудобств не доставлял. А магия и энергия гармонично сливалась и образовывала нужный контроль. Тогда как он кряхтел и пыхтел, а еще до крови прикусывал губу, было ему больно, по рукам шли разряды, тьма Габи больно била его по каналам магии.       - Еще немного, Люц, - сказал я.       - Вижу, - голос едва дрогнул, - продержусь, - прошептал он, сила потекла в пентаграмму все таким же ровным потоком. Гоблин закончил призывной ритуальный катрен, опустил посох и просил нас всех разойтись в стороны. Особенно леди и Драко. Мерлин как только дали команду и он отпустил магию - стал падать. Его вовремя поймал Драко.       - Папа, - тот был без сознания. К ним подошел Мордред, приложил два пальца к пульсу, пустил силу и сказал, что он просто устал и заработал истощение. Пара дней в постели, зелья и Люц будет в норме, - я рад, спасибо.       Но ответить у Мордреда, так и не получилось. От Габи шарахнула такая волна энергии, что даже у меня ноги подкосились. Вздрогнул Драко, закрыл собой Нарси, отца. А я загородил их собой, надеюсь, у меня получиться усмирить то, что вылезло из Габи. А тьма и гнев, вперемешку с сущностью, спавшей несколько столетий, бушевала и уничтожала прекрасный белый мраморный зал.       Габи превратился в нечто, облаченное в Зов леса, тьма этой способности его полностью окутывала, облегая, как кожаный комбинезон из кожи василиска. По груди и спине шел костяной, из панцирей жуков доспех. На пальцах смертоносные, острые лезвия-когти, режущие что угодно. За спиной четыре стрекозиных крыла. Лица не было видно, так как его скрывал шлем, из той же тьмы, принимая форму пасти сколопендры, с ползущими подопечными, сверкали лишь зеленые изумруды глаз.       - Габи, - шепнул я, но он не отреагировал, лишь взревел еще раз, приняв неестественную позу, выгнувшись в спине, расставив руки и резко пригнувшись, готовился к нападению, ему не важно на кого, сила и тьма требовала крови. За нарушенный сон и призыв не во время.       Мордред спрашивал у меня что я буду делать, ведь это не Габриэль и не Оберон, а растормошенная сущность фейри, жаждущая открыть нас как банку с консервами и проверить что внутри. И как раз открывалки есть, десять штук. Ответ прост:       - Буду драться с ним. Надеюсь, он не убьет меня, - не шел разговор о том, чтобы я убил его. Нет. Тут все куда сложнее. Если бы со мной дрался Габи, то я бы поборолся за право быть первым, но увы, с древней, спящей сущностью драться опасно, особенно под острым соусом ненависти и тьмы из самой бездны.       Поверенный понял, что нужна защита, активировал экстренный купол защиты, точнее накрыл им большую часть зала. За пределы купола был вынесен Малфой, вышла Нарси и Драко. Мордред покинул банк, по моей просьбе перенесся ко мне за аптечкой, она нам всем в ближайшее время понадобиться. А Габи, удлинил свои когти и приготовился драться.       В моих руках парные клинки, призываю сущность. Ловлю на себе шокированный взгляд Драко, но мне не до рассказов. Едва успеваю заблокировать несущуюся на меня машину смерти, его когти скрежетают о мои клинки, летят искры, глаза Габи сверкают тем самым смертельным огнем, в них нет жизни, лишь глубина озера Ши.       Между нами начался танец, я бы сказал со смертью. И пока смерть была близка, ко мне так точно, пару раз когти Габи задели меня, и было чертовски больно. Кровь хлестала из ран, силы меня покидали, как и время, чтобы вернуть Габи в нормальное состояние.       - Прости, - шепнул ему я, когда подставился еще раз, чтобы оказаться близко и поймать его в ловушку множественного режущего проклятия: - Сектусемпра, - срывается с моих клинков.       Множественное, усовершенствованное мной проклятие, специально для холодного оружия, а не палочки, опаснее ее легкой формы. Если бы было использовано с применением палочки, броню так просто не разрушило бы, пришлось бы применять еще раз, но второго раза я не выдержу. Когти и так отняли много сил и крови, я потерял две трети своего резерва магии и был на грани физически.       Но я таки достал его проклятием, броня треснула, и трещала до сих пор. А Габи держась за голову, не обращая внимания на раны и боль, метался по залу, бился в конвульсиях, сдирал с себя когтями броню, выдирал из груди куски доспеха. Весь в крови и тьме, он лежал на полу и извивался, кричал и плакал.       - Габи, - отозвав клинки, держась за бок, сажусь к нему. Он в крови, я в крови, через пальцы текут струйки и не останавливаются, пропиталась кровью рубашка, в глазах от потери бегают мошки, немеют пальцы рук. Больно, но я зову: - Габи, - мне разрешают к себе подойти, прижаться, - Габи, пришел в себя?       - Сев, - шепот, - больно, - показывает на грудь, руки, ноги и живот, который весь исполосован режущими, но потом видит меня и мою кровь, боль на лице, взгляд, еще немного и я потеряю сознание, - это я тебя? – шепот и дрожащая рука тянется к ране на боку, - прости, - шепот и он утыкается мне в грудь, а потом тишина.       Он теряет сознание. Я не далеко от него отхожу, лишь прошу Драко о нас позаботиться, как и вернувшегося с моей аптечкой Мордреда. А дальше боль, темнота и вкус зелий на губах. Но рядом морозная свежесть, остролист и какао. Запах того, кого люблю.       Габриэль       Опасная штука принудительный призыв. И не только для тебя, но и для окружающих. Сам-то я быстро пришел в себя, а вот Северус восстанавливался всю неделю каникул. Первые два дня мы лежали вместе, в одной кровати, под одеялом, оба перевязанные, как мумии египетские, были исключительно на Кроветворном и Обезболивающем.       Помогал нам восстанавливаться Мордред. Приходил каждый день, менял повязки и капал зелья. Малфой, как и планировал, уехал с семьей к родственникам в Париж. Отошел он быстро. В тот же день. Пара капель виски, Умиротворяющего бальзама и он на ногах. Магия, как и обещал Мордред, вернётся через пару дней.       Сам же восстановился через два дня, а Север все еще лежал, я за ним ухаживал. Лишь на один вечер я его покинул. Как и обещал, навестил Рона и подарил им с Блейзом определенного направления подарки. Блейз оценил, а вот Рон обещал отомстить. Но буркнул: «спасибо» и посмотрел на мулата так, что тот на страх и риск притянул парня к себе и увел в поцелуй, зарываясь и натягивая волосы лиса, прижимая за талию и шепча: «шалунишка». Я тут же предупредил о вездесущих близнецах и их любви к шантажу. Парни прекратили насиловать мои глаза и обещали рассказать в подробностях или показать воспоминания применения моих подарков.       - Упаси меня Персефона от таких воспоминаний! – сказал я.       Меня, как всегда одарили свитером, в этот раз темно-синий, со стрекозой на лопатках. Миссис Уизли превзошла все ожидания. Через меня, для профессора передала черный, со змеей на груди. Я обещал передать и заставить его носить. Теплый, с горлом, мягкий. Думаю, оценит.       Потом праздничный ужин и снова к Северусу. Его лечить и быть рядом. Свитер он принял, поблагодарил и прижав меня к себе, просто уснул. Раны его тяжелые, мои когти могли отнять жизнь, но он вопреки опасениям умереть, подставился под удар, проклял, заставил почувствовать жуткую боль, тем самым вернул мне разум. Было невероятно больно, а потом стыдно за то, что ранил его. Но он просил не заострять на этом внимания. Мы живы и почти здоровы, остальное - не важно.       И вот, каникулы закончились. Мы снова на платформе. Все тем же составом. Я, Драко, Мио, Рон и Блейз. Джинни в этот раз поехала с Луной и общими подругами. Взглядом нашел брата, кивнул ему и зашел в купе. Он все так же играет роль истинного избранного, готовящего отряд против тирании и узурпаторства, а с директором они ищут осколки душ лорда, чтобы его уничтожить. Бла, бла, бла. Но мне все равно, просто просил брата не прыгать выше головы, а звать меня, если что. Он не отказывал, говорил, что обязательно позовет меня, если что.       А мы ехали. Было поздно и темно. Оставался час от силы и мы приедем. Все, кроме меня и Мио спали. Драко на плече подруги, а Блейз обнимая Рона. Я смотрел в окно, не отрывая взгляд от мелькающего пейзажа, спросил:       - И как долго ты надеешься выжидать, Моргана? – мне ответом стал смех, по купе разлилась птичья трель. Она смеялась в кулачок, при этом не дрожа и не выгибаясь, смотря на парня. Тот спал на ее плече, скрестив руки на груди, нога на ногу, не обращает внимания на тряску в поезде и смех Морганы над ухом. Она тем временем, перелистывая книгу, спросила:       - Как давно ты знаешь, Оберон? Или мне тебя Габриэлем называть?       - А ты даже отрицать не стала, - процедил, пропустив вопрос про обращение и имя, которым она меня называла. Не важно это. С ней я больше разговаривать не стану. Этот раз для того, чтобы понять, на сколько крепко к подруге прицепилась ее сущность. В противном случае бы я с ней не разговаривал.       - Зачем? – словно удивившись, спросила она, - Ты давно в курсе. Думаю, с первых моих попыток завладеть телом. Кто еще обо мне знает? Мордред, я уверена в этом. Этот друид побежал к тебе, стоило мне показаться в этом мире, как и Мерлину воплотиться. Малфой и Мерлин, кто бы узнал, - снова смех, - как и о его женушке и сынке. Темные вейлы, твари, которых вырезали и уничтожали, - а потом смотрит на меня и сидящих волшебников, - как и нас, собственно.       - Зачем этот разговор? У тебя время ограничено, а ты его на болтовню пустую растрачиваешь. Говори что надо и оставь Мио в покое. А лучше вообще от нее отцепись, - на что девушка улыбнулась, откинула назад свои кудряшки, посмотрела на спящего Малфоя, потянулась рукой к волосам Драко, поглаживая и перебирая белые пряди между пальчиков, ответила:       - Какой ты грубый, Оберон. Неужели ты так зол из-за того, что я использовала тебя, выбрала твоего брата, а потом убила тебя? Это было давно, в первое твое и мое воплощение. Все никак простить не можешь, - надув губки, обиженным голосом, сказала она.       - Не ты убила меня, - процедил сквозь зубы, - я простил бы тебя, вонзи меч в мое легкое, пригвоздив к дереву самолично, своими руками, но не чужими, запудрив ему голову, промыв мозги и навесив кучу закладок и проклятие «кукла», - она насмехалась взглядом, мимикой, но словами была выказана просьба о прощении, то, что раскаивается, - иди к дракклу, Моргана! Говори, что надо от меня!       - Скажу, раз такой нетерпеливый, - говорит девушка, - предлагаю лишь раз, потом будет поздно. Прими мою сторону. Мою и Докрейт, - я не удивился, - знаю, она не вежливо поприветствовала тебя, убила твою любимую птицу. Это юмор у нее такой, - фыркнула Мограна, - но она - Великая жрица старой религии. С нашей помощью волшебные народы вернут себе права в магическом мире. Восстановятся и возродятся старые традиции. Волшебный народ перестанут считать темными тварями. Всего лишь захватим власть, скинем нынешнего министра, поставим на пост нашего, проведем чистку. Уничтожим тех, кто против перемен, сделаем мир таким, какой он был. Люди будут знать о нас, считаться с нами. Бояться нас.       - Как при Утере или Артуре? Где магия под запретом, а нас казнят за сущность на кострах! Ловят по лесам и разоряют поселения! Выкуривают огнем, поджигают лес и дома, а потом в кандалы и на помост! Такой мир хочешь? – спрашиваю, а сам понимаю, еще немного и я ее просто фриям скормлю или мухоловкам.       - Да, нас ловили, жгли и отрубали головы, - ее личико кривится от воспоминаний, - но тогда я не могла ничего сделать, была при дворе, как леди, - что было, то было. Ее отец был дружен с Утером, и на смертном одре отец Мограны просил Утера приглядеть за дочкой. А Моргана и рада, она была по уши влюблена в Артура и думала, станет королевой, но Артур выбрал простушку Гвен и отдал всего себя ей, но это другая история, - так что в этой жизни я хочу помочь таким, как ты, я, Мордред и все эти дети.       - Ты и помощь – вещи несовместимые, - говорю я, - так что не строй из себя спасителя. Тебе не идет. Роль пакостницы, ведьмы и предательницы как раз по тебе, но точно не мессии.       - Значит – отказ? – ответ так и не услышала, ее время вышло, а я смотрел на Мио, которая не понимала что произошло. Видит Драко, спящего на ее плече, ее нежная улыбка, касание к макушке и поцелуй. Вот она Мио, настоящая, нежная, заботливая. Я найду способ сохранить ее, сделаю все что угодно, лишь бы подруга избавилась от тени Морганы, - Габи, я уснула? – потирая глаза и зевая, спрашивает Миона.       - Да, Мио, ты уснула…