disease

Родители снова уехали в загородный дом, не спросив Бомгю, хочет ли он поехать с ними. А хочет ли он? Ответ очевиден: хочет. За последнее время он общался с ними всего пару раз и то, когда случайно натыкался на уставших предков посреди ночи. Они спрашивали, как у него дела, на что Бомгю всегда отвечал: «Нормально». Сам не понимал больше смысла слова «нормально». Нормально – это положительное, нейтральное или негативное слово... Смысл потерялся. Бомгю уже вторую неделю чувствует себя как «ненормально». В его жизни появился некий аноним (парень-аноним, что важно), к которому он испытывает симпатию? Точно нет, какая симпатия?! Может, л-любовь? Смешно, конечно же нет! Вожделение? В точку! Теперь в его жизни появился аноним, к которому Бомгю испытывает вожделение. Он ненавидит себя за это, хочет сломать себе пальцы, печатающие очередное сообщение, ударить по губам, которые улыбаются, когда получает уведомление, и кусать их до крови, когда пускает слюни на оголённую кожу цвета мякоти спелых персиков. Каждый день он говорит себе, что пора бы остановиться, но рука снова тянется к телефону, глаза сами блуждают по рельефному телу, а другая рука к выступающему возбуждению. Он снова и снова готов встать на задние лапы и начать гавкать, когда перед ним снова и снова предстаёт это «произведение искусства». Жалкое зрелище. Это состояние сидит у него на шее и давит морально и физически. Даже просыпаться стало тяжелее, чем раньше. Выматывающе. Хочется, чтобы жизнь снова стала прежней, без парней, одетых в костюм горничной, без этого дурацкого приложения, где нужно тратить уйму денег, чтобы просто помастурбировать. Хочется простой обыкновенной жизни без самопоедания. Браво, Бомгю, ты попал по полной. До  Бомгю доносится тявканье Джесси, и он будто выходит из транса собственных мыслей. Он сидит на качелях, понурив голову и рассматривая собственные кроссовки. Вокруг него бегают дети, не обращая никакого внимания на парня, переживающего о собственной жизни и собственном «я», которое доселе ему было неизвестно. Он чувствует, как апрельское солнце греет его спину и макушку, но от этого ему не жарко, не холодно – внутри бушует море, нещадно топя все положительные эмоции. Он переводит взгляд на болонку, машущую крошечным хвостиком, но ничего не чувствует. Она иногда приносит радость, но это бывает очень редко. Жаль, что даже она сейчас не может заставить засветить солнце внутри парня. Море поглотило, кажется. Он медленно встаёт с качели, подходит к Джесси и берёт её на руки. Счастливая собачонка лижет щёку хозяина, смотрит на него преданными глазами, будто никого в этой жизни не существует, кроме него, самого любимого хозяина. Но тут происходит нечто непонятное для Бомгю.   Болонка начинает вырываться из рук юноши, тявкая на всю детскую площадку. Родители своих отпрысков стали наблюдать за начавшейся сценой не без любопытства. Даже сами дети перестали бегать или копаться в песочнице. Бомгю понятия не имел, что с ней происходит. Он изо всех сил пытался держать собачку на руках, при этом осторожно, чтобы не пережать её пухленький живот и не причинить боль. Когда болонка громко тявкнула Бомгю прямо в лицо, тот опешил и выпустил её на землю. Он сорвался за побежавшей куда-то собачкой. Даже возникла мысль, что, возможно,  приехала мама, и она учуяла её запах. На парня нахлынула паника, когда он потерял Джесси из виду. Он несколько раз обогнул близ лежащие кусты, надеясь, что она просто так играет с хозяином, пошарил по колючим веткам, исцарапав руки. После этого он осмотрелся вокруг в надежде увидеть счастливую мордашку, но только начал задыхаться, потому что Джесси не было в округе. «Не могла же она сквозь землю испариться», - себе под нос шепчет юноша. Когда он слышит за углом дома знакомое тявканье, то его сердце гулко начало стучать где-то в районе горла, и он бежит на источник звука. Бомгю роняет челюсть на землю, когда видит открывшуюся картину. Джесси радостная, как это бывает только с Бомгю, сидит на руках немного шокированного парня и лижет ему щеку. Тот пытается отодвинуть собаку, но она только сильнее впивается ему в руку грязными когтями, чтобы не отпускать его. Растерянные большие ланьи глаза встречаются с не менее растерянными и округлёнными глазами Бомгю. Чхве за пару шагов долетает до блондина и тянет свои руки к своему питомцу, шипя на парня: – Какого хрена ты её, блять, держишь? Джесси скулит, не хочет отцепляться от парня. Бомгю вырывает её из рук блондина, из-за чего остаются царапины на предплечьях юноши. Он, сглотнув слюну, с ужасом оглядывает свои исполосованные когтями маленькой собачки, медленно окрашивающиеся тонкими розовыми полосками руки. Бомгю охает. Он вовсе не хотел причинять боль парню. Это вышло случайно. – Сука, блять, – ругается Бомгю, так же оглядывая руки парня. – Прости, Тэхён, я не специально, клянусь. Блондин поднимает голову от своих исцарапанных рук, чтобы взглянуть на юношу, который когда-то заставлял сердце радостно трепетать. Что тут уж скрывать, даже ещё сейчас заставляет. Бомгю действительно выглядел виноватым и даже понятия не имел, что ему делать в такой ситуации. – У тебя есть перекись? – спрашивает парень Бомгю энергично кивает. Он быстрой походкой идёт к подъезду с махающей хвостиком болонкой, смотрящей с сердечками в глазах на семенящего сзади Тэхёна. Когда Тэхён вышел из такси, к нему на руки сразу же прыгнуло это милое создание. Тэхён в растерянности осматривался по сторонам в поисках хозяина болонки. Даже в голове пронеслась мысль, что, возможно, придётся взять её к себе и искать хозяина: размещать объявления на различных сайтах, расклеивать объявления. Собака для него – большая ответственность. Дома он бывает редко, да и ему нужно много места для своих фотосессий, чтобы хранить костюмы и реквизит. Нет, ему точно не нужна такая ответственность в виде собаки. Увидев Бомгю, Тэхён сначала не подозревал, что именно он окажется хозяином этой очаровашки, а потом случилось то, что случилось. В квартире Бомгю Тэхёну показалось много пространства с большим количеством абстрактных картин в виде разбрызганной краски по холсту, геометрических форм и скульптур, причудливых форм похожих на непропорциональных и слишком высоких людей. Бомгю сразу же поспешил за аптечкой, выпустив из рук собачку, пока Тэхён с интересом рассматривал квартиру. Он присел на кожаный диван. Его взгляд упал на вазочку, заполненную почти до краёв презервативами, и открыл рот в немом шоке. Это было для него немного экзотично. Даже для него. Бомгю приносит перекись, вату, бинты и пластыри, больше похожие на детские. Похоже, он не был в курсе того, что нужно делать при царапинах, но Тэхёну до бабочек в животе приятна забота парня. Тэхён замечает на руках Бомгю тоже мелкие царапины.   – Нужно промыть ранки, – указывает Тэхён на руки Чхве. - Можно подцепить столбняк. – Тебе тоже, – с нотками паники произносит Бомгю, беря парня за запястье и тащит его за собой по коридору в ванную комнату. – Ты первый, – он открывает дверь в ванну для гостя, перед которым он испытывает чувство вины за свою собаку и за свою глупость. У Тэхёна кожа пульсирует в области запястий после прикосновений юноши, и сердце барахлит, будто старое радио, пропуская удары. Тэхён намыливает свои предплечья. Из-за мыла ранки щиплет, но это не сравнится с тем, что сейчас чувствует Кан. Он мог только в самых лучших снах думать о том, что Чхве Бомгю станет тянуть его за запястья куда-либо. Будучи подростком у него было весьма романтическое представление о любви, о жизни, и лишь тогда он мог о таком мечтать. Сейчас же, будучи двадцатилетним юношей, растратившим всю свою романтичную натуру, он и представить не мог, что такое может случиться. Он себя чувствует так, словно снова вернулся в те времена, когда был счастлив лишь тайком увидеть солнечного парня, заражающего всех вокруг позитивом и энергией. Он был похож на летний и жаркий день во время долгожданных каникул. Кан не мог устоять перед ним и влюбился, потому что сам Тэхён был похож на тусклый и прохладный ноябрьский день. – Ты там не уснул? – спрашивает Чхве, сначала постучав, а потом открыв дверь. Тэхён видит юношу в зеркале, держит возле груди полотенце, которым усердно вытирал руки, и неуверенно кивает, сглотнув слюну. Он проходит мимо него, не дыша. Ему нужно держать себя в руках, иначе Бомгю снова оттолкнёт, скажет обидное слово, и Тэхён не знает, что будет чувствовать на этот раз. Он возвращается в гостиную, улыбается Джесси, энергично виляющей хвостом – он не злится на питомца, она ни в чём не виновата. Тэхён думает, что теперь придётся фотографироваться в перчатках, чтобы скрыть свои царапины. Тэхён всё делает сам, пока Бомгю промывает свои царапины в ванне. Он нервно постукивает по кожаной обивке дивана пальцами и думает, что ему лучше уйти немедленно, раз он уже сам всё сделал. Бомгю заходит в гостиную, как раз тогда, когда Тэхён встаёт со своего места. – Я вижу, ты справился, – указывает брюнет на пластыри с сердечками на предплечьях Кана. – Поможешь мне? Сам я никогда не обрабатывал раны. Тэхён открывает ещё шире свои глаза, не веря своим ушам. Он едва заметно кивает, еле заметно улыбаясь, и садится обратно, дожидаясь, когда Бомгю сядет рядом. Блондин с осторожностью обрабатывает ранки юноши, обращается с его руками, как с венским хрусталём, боясь причинить боль нечаянно. Тэхён не может не рассматривать выступающие вены на тыльной стороне ладоней юноши, взгляд скользит по длинным изящным пальцам, будто они созданы искусными скульпторами из Флоренции. Чёлка Кана почти скрывает его глаза, поэтому Бомгю не видит, как у Тэхёна глаза блестят от наступающих слёз. – А ты где научился так хорошо обрабатывать раны? Голос Бомгю заставляет Кана взять себя немного в руки, и он незаметно для брюнета смахивает слезу, скопившуюся в уголках глаз. – Да так, приходилось иногда, – приглушенно отвечает Кан. Он решается поднять голову на Бомгю, думая, что увидит презрение в глазах парня за эти прикосновения и за то, что так тщательно изучал его руки, но видит в чужих глазах лишь заинтересованность и заметно расслабляется. Готов расплавиться и превратиться в лужицу от такой близости с парнем. Они просто сидят, а Тэхён уже теряет голову. – Теперь как новенький. Бомгю с улыбкой рассматривает пластыри с сердечками у себя на руках, и тут Тэхён понимает, что ему лучше уйти, иначе его не останется – испарится под этой согревающей, словно апрельское солнце, улыбкой. Он резко встаёт с места, напугав и Бомгю, и болонку. – Спасибо за пластыри, – тянет улыбку Тэхён. – Мне пора. – Прости, я всё ещё чувствую вину за это, – Бомгю встаёт следом, указывая на руки юноши. – Мне не стоило так вырывать Джесси. Сердце Тэхёна делает кульбит пару тысяч раз, дышать становится почти невозможно, поэтому он просто улыбается еле-еле и кивает. Он быстро идёт к двери, бросает из коридора: «До свидания!» и захлопывает дверь. Будто астматик, Тэхён хватается за горло, тяжело дыша, и бежит на свой этаж. Бомгю вздыхает, когда остаётся один в пустой квартире. – Ну что, Джесси, снова будем рубиться в плойку все выходные? – спрашивает он у болонки, трепля её за макушку.  

🏀🏀🏀

  Субин чувствовал себя прекрасно этим солнечным весенним днём. Он с родителями приехал после обеда в больницу на УЗИ, чтобы поскорее узнать пол малыша. Субину не терпелось узнать, кто будет: девочка или мальчик. Он даже уже имя придумал. Если это будет девочка, то Суджин, а если мальчик, то Ёнджун. Ой, Ёнсун. Ёнсун, конечно, Ёнсун. Субин чуть не захлебнулся жгучим американо из-за собственных мыслей. Кофе пролилось по пальцам, обжигая их. Не допив, он бросил стаканчик с остатками напитка в урну. Он сморщился от неприятный ощущений в пальцах, шагая прямиком в уборную, чтобы охладить их под холодной струёй. Он с облегчением выдохнул, когда вода коснулась после поцелуя его пальцев с горячим кофе. Пальцы всё равно немного покалывали и неприятно пульсировали. «Ну ничего, это всего лишь кофе. Могло случиться что-нибудь похуже», - успокоил себя Субин и зашагал к палате, где должны были принять маму с минуты на минуту. – Сынок, что с тобой? – спрашивает мама, оглядывая пятно от кофе на светлом худи. Субин мысленно ругается, когда опускает голову и видит светло-коричневое пятно от горького кофе, которое не сразу заметил, а затем натягивает улыбку на себя, чтобы не волновать маму: – Всё в порядке. Просто немного неудачно попил кофе. Женщина качает головой, мол, как так и тут же вскакивает на ноги, когда видит открывающуюся дверь в кабинете доктора. Мужчины испугались от такого внезапного порыва беременной. Субин моментально подбегает к маме, хватая её за руку, а отец Субина поддерживает её за талию. Медсестра, выходящая из кабинета за четой Чхве, тоже от неожиданности чуть случайно не захлопнула дверь кабинета. Мама Субина извиняется перед всеми и решительно шагает в кабинет. Она всего лишь на седьмом месяце беременности, но всё равно ещё помнит свои первые роды, поэтому ей немного страшно, хотя это было осознанное решение, а Субина женщина родила ещё совсем юной, когда ей было всего восемнадцать. Тогда мало кто знал о сексуальном просвещении, но женщина была счастлива, когда впервые увидела маленькое личико сына с такими же ямочками, как  у неё самой.   Мужчины стояли за ширмой, чтобы не смущать женщину, но могли видеть экран. Субин был вне себя от счастья и не знал, куда себя деть. Отец смеялся над ним, наблюдая, но самому тоже не терпелось узнать пол малыша. Он нащупал руку сына и сжал её, когда на экране появился плод. Субин с открытым ртом наблюдал за маленькой жизнью, и у него в голове не укладывалось, как такое может быть. Как маленький человечек может поместиться в женском теле? Наблюдать за тем, как двигается малыш в животе у мамы, было настоящим чудом. Они с отцом подошли ближе к экрану, чтобы рассмотреть каждую деталь, но юноша не мог ничего разобрать толком. Субин удивлялся врачам, как можно было что-либо понять исходя из этого немного расплывчатого изображения. – Это девочка, – произносит из-за ширмы врач. У Субина тепло разливается по телу от услышанного. У него будет сестра. Сестричка Суджин. Субин чувствует, что уже любит её всеми фибрами и хочет защищать её от всего плохого на свете. Хочется, чтобы она выросла хорошим человеком, который не знает, что такое горе или печаль. Субин чувствует, как отец ещё сильнее сжимает его руку, а потом обнимает сына. Субин видит в отцовских глазах слёзы, которых никогда раньше не видел, и у самого начинают пощипывать глаза. Мужчины резко оборачиваются к двери кабинета, когда слышат грохот. Они оглядываются, затем смотрят на ширму, за которой мама, и проходят к двери. Они так же видят, как остальные высовывают из своих кабинетов головы. Субин слышит женский голос, мужской крик и снова грохот. – Я убью его! Я ему яйца, нахуй, вырву, чтоб мучался, сучёнок!!! Субин застывает на месте, не решаясь выйти в коридор или зайти вернуться обратно. Но сейчас он хотел вернуться обратно больше всего. – Что там происходит? – спрашивает папа у Субина. Субин не слышит его вопроса, так как зациклен на том голосе. Когда мужчина выходит из кабинета врача, Субин его отдёргивает и говорит: – Не ходи, пап. Мужчина в непонимании выгибает бровь и быстро направляется к источнику шума, куда спешит персонал и обыкновенные зеваки. Субин с колотящимся сердцем присоединяется к ним. Субин прикрывает рот от удивления, когда видит незнакомую женщину, держащую за локоть молодого человека с горящими от ярости глазами возле опрокинутого пуфика.   «Какого чёрта он здесь делает?», – проносится в голове у Субина.   Взгляд Ёнджуна безумный и дикий, будто он зверь, которого ранили. Он оглядывает всех присутствующих зевак с видом, мол, какого хрена сюда пришли, и затем останавливается на бледной и долговязой фигуре. Он будто сразу же успокаивается, глядя в глаза парню. Его глаза слегка потухают, но затем начинают блестеть, а тело начинает мелко дрожать, будто у него лихорадка. Субин сглатывает слюну и убирает руку от лица, следя за метаморфозами в состоянии нового знакомого. Он оглядывается по сторонам, видя в глазах остальных осуждение, страх и любопытство. – Нечего пялиться, – голос Субина дрожит, – это вам не театр. Он понятия не имеет, откуда у него взялась такая храбрость, но остальные, будто поняли о чём он говорит и стали расходиться. – Ты их знаешь? – спрашивает отец Субина.   Субин кивает. Женщина с благодарностью смотрит на незнакомого юношу, вытирая с лица солоноватые дорожки и снова пытается оттащить парня из эпицентра урагана, устроенный им самим. Он смотрит на женщину, резко вырывает руку и быстрым шагом направляется в сторону лестничного пролёта.   – Я сейчас, – бросает Субин отцу и спешит за старшим. – Ёнджун! – окликает он парня.   Ёнджун не останавливается, потому что не слышит его, и спешит выйти на свежий воздух. На улице, не доходя до курилки, он достаёт пачку сигарет из кармана широких серых джинсов, чиркает зажигалкой, рычит, когда даже после нескольких попыток не получается. Из неё выходят только блядские искры вместо огня. Он с психу выбрасывает зажигалку в траву и боковым зрением замечает бегущего брюнета к нему. Он мысленно стонет и просит его вернуться обратно.   – Ёнджун! – снова окликает Субин и равняется с ним. – Куда ты так спешишь?   – В ларёк, – отвечает ему Ёнджун, пытаясь, чтобы голос звучал ровно, – хочу купить зажигалку.   – Стой, Ёнджун, стой же ты, – просит Субин, чувствуя усталость от быстрого шага.   Ёнджун останавливается и поворачивается к юноше. Субину захотелось убежать сейчас от такого злобного и агрессивного юноши, но отчего-то ему хотелось узнать причину такого поведения. На свой страх и риск.   – Что ты от меня хочешь? – спрашивает Ёнджун, немного теряя терпение. – Что ты вообще делал там?   – Я был с мамой на УЗИ. Представляешь, у меня будет сестрёнка.   – Поздравляю, – ухмыляется юноша и хмурит брови. Сейчас его сердце кровью обливается. Ещё он готов взорваться, и не хотелось бы, чтобы этот ангелочек оказался рядом в эту секунду.   – Это была твоя мама?   Ёнджун кивает. Он сам себе начинает удивляться, когда постепенно начинает успокаиваться, услышав низкий голос, задающий такие очевидные вопросы. Он концентрирует своё внимание от внутренних разрушительных эмоций на юношу. Он чётко видит его родинку рядом с носом, бантиковые губы, и это помогает ему успокоиться. Он чувствует, как негативные эмоции покидают тело, оставляя после себя тревогу и тяжесть. Его ноги становятся деревянными, а разум заполняют различные мысли. Ему стыдно за то, что устроил погром в больнице, что Субину пришлось увидеть его в таком состоянии, и у него переплетаются куча различных мыслей, роем заполняющих голову.   – Приходи сегодня проведать Евон. Я думаю, она тебе будет рада, – произносит Ёнджун, ломая пополам сигарету, до этого держащую в руке. «Я тоже», – остаётся не озвученным.  

🏀🏀🏀

  Ёнджун был зол. Внутри него бушевал нескончаемый поток злобы и агрессии по отношению к одному человеку, которого хотелось придушить собственными руками, мучить до скончания веков, вырвать сердце голыми руками и скормить бездомным собакам его плоть. У Ёнджуна вместо души царил хаос, и он старался заглушить его различными способами: работой, заботой о сестре и маме, и скейтбордингом. Если бы не было этих составляющих, его душа давно бы прогнила. Сестра и мама спасают его каждый день от хаоса. Когда врачи сообщили новость, что его сестра беременна, Ёнджун готов был превратить в руины эту чёртову больницу, сравнять её с землёй. Это была бы не такая большая проблема, если бы не одно но. Его сестру изнасиловали. Её, самого доброго и светлого человечка, сломали. Она была ангелом, которой вырвали крылья самым бессовестным и жестоким способом. Благо, у неё есть поддержка в лице семьи, иначе она бы сделала что-нибудь с собой, считал Ёнджун.   У Ёнджуна было огромное желание превратить святилище Гиппократа в руины, пока он не заметил нового знакомого. Лишь одного взгляда хватило для того, чтобы слегка утихомирить свой внутренний ад и трезво оценить ситуацию. Евон и без него было тошно и больно, а он мог её лишь напугать своими вспышками гнева и громкими криками. Нет, меньше всего он хочет пугать её, меньше всего хочет видеть её поломанные крылья.   После объявления результатов анализов Евон впала в истерику, Ёнджун вместе с ней. Но вместо слёз и громких рыданий, он предпочёл крушить всё на своём пути. Субин похож чем-то на Евон. От него тоже исходит чистый и белоснежный свет, словно он был ангелом. Ёнджун решил, что в следующий раз спросит у него прямо: «Не больно было падать с небес? Ты же ангел». В отличии от Ёнджуна, Субин приносит за собой лишь свет и спокойствие. У него это хорошо получается. Когда в дверь звонят, Ёнджун идёт открывать, так как мама на ночной смене, а сестра спала в своей комнате. На пороге стоит «ангел» с клубничными капкейками в руках. Ёнджун отходит в сторону, чтобы пригласить Субина в квартиру. У Ёнджуна на душе теплеет – он только думал о нём, а тот уже стоит перед ним. – Какими судьбами? – интересуется Ёнджун. Его голос под конец фразы становится сиплым. – Ты же сам меня пригласил, – растерянно произносит Субин. – Я принёс Евон пирожные. Её любимые. Прочистив горло, Ёнджун указывает в сторону кухни и произносит: – Я забыл, прости. Проходи на кухню. Я поставлю чайник. Кивнув, Субин проходит уже в знакомую кухню. – Есть чай чёрный, зелёный и успокаивающий с ромашкой, – произносит Ёнджун, открывая шкафчик, и нажимает на кнопку электрического чайника. – Евон, кстати, спит. – Я вообще хотел только отдать Евон капкейки и уйти, а чаепитие в мои планы не входило, – говорит Субин, вежливо улыбаясь. Ёнджун отворачивается, чтобы юноша не видел его выражения лица, и умиляется его ямочкам. Рядом с ним, действительно, отрицательные эмоции уходят на второй план, а то и на третий. Ему хочется узнать его лучше: откуда он, кто его родители и чем он живёт. – Ты скейтбордист? – спрашивает Субин, удивив Ёнджуна, который только что сам хотел спросить у него про балет. – Вчера я видел доску.   – Да, я занимался скейтбордингом, – отвечает Ёнджун, выключает бурлящий электрический чайник и наливает кипяток в кружку. – Так ты не ответил, чёрный, зелёный или с ромашкой? – Чёрный, – отвечает Субин, наблюдая за парнем. – Почему больше не занимаешься? – Ну как не занимаюсь, – улыбается Ёнджун, берёт кружки и быстро идёт к обеденному столу, ставит их. – Занимаюсь, когда есть время. А почему спрашиваешь? Хочешь покататься? – Субин отрицательно мотает головой. – А что? Поехали. Научу тебя кататься на доске. – Не думаю, что это безопасно, – говорит Субин, откусывая пирожное и закатывая глаза от наслаждения. На носу остаётся крем. Ёнджун едва сдерживается, чтобы не коснуться его носа и не вытереть этот аппетитный крем своим пальцем. – Я всё таки играю немало важную роль в постановке. – И кого же ты играешь? – спрашивает Ёнджун, садясь напротив парня и немного подавшись вперёд, наблюдая за тем, как парень увлечённо рассказывает о своей роли, но Чхве пропускает его слова мимо ушей. Ненарочно. Его внимание полностью приковано к розовому крему на кончике носа. Наконец, он не выдерживает и стирает указательным пальцем крем, а затем подносит палец к рту, пробуя на вкус сладкий и нежный крем, тающий прямо на языке, словно сахарная вата. Он с наслаждением упивается краснеющими щеками на бледном лицо парня, его растерянным взглядом, рассматривающим скатерть на столе. Он явно не ожидал такого. Ёнджун заталкивает язык за щеку и оттягивает хитрую улыбку. Ему явно нравится смущать Субина.   Субин ставит откушенное пирожное на место. – Я лучше пойду, – произносит Субин, не глядя на Чхве. Он даже забыл, что пришёл сюда на самом деле к подруге. – Я обещал родителям, что проведу вечер с ними. – Приходи ещё, – говорит Ёнджун с улыбкой, словно у лиса. – Тебе здесь рады. – Угу. Субин почти бежит к лифту, подставляя ладонь ко рту. «Что сейчас, чёрт возьми, произошло?», – думает он, вызывая лифт. Прикасаясь к своему носу, где ещё несколько минут назад был палец Ёнджуна, он не понимает, что чувствует. Когда он увидел, как Ёнджун приложил свой палец к губам, Субин почувствовал то, что не должен был чувствовать: у него потянуло внизу живота. Субин признаёт, что это было сексуально, будто он попал не в романтическую дораму с платонической любовью, а в самый настоящий откровенный лакорн! У Субина забилось сердце ещё сильнее. Он решает больше никогда не возвращаться в эту квартиру – будет видеться с Евон только в университете или у себя дома. Ёнджун такой невозможный лис.