My little flower

Хенджин тихо вздыхает, наблюдая за младшим, кто милуется с Минхо, продолжая флиртовать. Феликсу, кажется, снова не до него. Но Джин и не обижается, ведь кто выберет его, если рядом стоит такой прекрасный хен, как Минхо? Никто. Феликс тоже не выбирает. И Хван правда не против, ведь младший счастлив. Как там говорится: «если любишь человека, то должен радоваться за его счастье», да? Поэтому Хенджин тоже радуется, не обращая внимания на то, как дыхание спирает, а внутри образуется что-то, что просто физически необходимо выплюнуть, пока оно горло не разорвало. Именно поэтому Джин уже второй раз за последние три дня стоит над раковиной, замечая нежные лепестки, что сейчас покоятся на холодном кафеле. Таком же неживом, как и внутренности Хвана, пока средь них растет что-то более живое, так и норовящее разорвать его изнутри, совсем не жалея хрупкое тело. Хван правда счастливчик. Нет, он, конечно, знал, что его там родили под какой-то настолько счастливой звездой, что приходилось каждый раз находить новые пути, чтобы получать хоть какое-то удовольствие от жизни. Спорить с родителями насчет того, чтобы поступить туда, куда он хочет, а не пойти по стопам отца и становиться юристом. Трудиться до ночи, чтобы, наконец, показать, что он стоит того, чтобы называться лучшим студентом курса. И во всей суматохе ссор с родителями, учебы, работы, у него был его маленький лучик солнца - его друг – кто всегда ему помогал и поддерживал. Хенджину, в целом, для счастья на самом деле нужно было немного – лишь Феликс, кто дарит ему свою улыбку и все. И так правда было. Они проводили множество дней вместе, то смеясь над глупостями, то разговаривая на разные серьезные темы. Ликс любил таскать его вещи, из-за чего всегда утопал в хенджиновых безразмерных футболках, а потом, кажется, привык покупать такие же, что и сам Хван начал промышлять тасканием чужих вещей (словно парочка, что не может удержаться от покупки парных вещей). Они готовили часто вместе, особенно какую-то выпечку, потому что младший становился другим человеком, полностью погружаясь в свою стихию и создавая свой особенный собственный мир. И пускал он в этот мир только Хенджина, который старался помогать, как мог и не испортить что-то. Они ночами смотрели разные фильмы, список которых составляли в начале каждого месяца, желая найти что-то интересное, что понравится другому. У них был свой мир на двоих и все было хорошо. Они даже думали съехаться, потому что спокойно жили иногда неделями друг у друга, что, казалось бы, зачем лишний раз тратить на проезд деньги? Тем более, они учились в одном университете, специально выбрав тот, в котором будут нужные им направления. Все шло хорошо. Хенджин утопал в своих чувствах, совсем не обращая внимания на это, ведь Феликс дарил ему столько тепла, что хватило бы еще на одного человека. И вот проблема… правда хватило. На такого замечательного прекрасного Минхо-хена, кто появился так неожиданно и резко, что Хван даже не заметил, как Ли старшего в их жизни стало в разы больше. Не заметил и не успел подготовиться к тому, что похоже Минхо не просто друг, а кто-то больше, потому что глаза Феликса каждый раз сияли в разы ярче, когда тема разговора заходила начет Хо или когда тот появлялся в поле зрения Ли. Хенджина откровенно это злило по началу, потому что Минхо совсем не церемонился и полностью забирал на себя все внимание Феликса, мастерски игнорируя чужие раздраженные взгляды. Хенджину правда кажется, что, если бы не Енбок – они бы уже давно друг другу врезали. Но младший так старался подружить их, что противиться его желаниям просто невозможно. Даже если после каждой из этих встреч Хван видит перед собой отвратительные белые лепестки. Возможно, это был вопрос времени, ведь Феликс никогда не показывал, что заинтересован в старшем в романтическом плане, но пока не было Минхо, было проще тешить себя надеждами на непонятное воздушное совместное будущее. После появления Ли делать это уже было невозможно. Минхо показал каким бывает Феликс, когда влюблен и Хвану остается лишь мило улыбаться на каждое их взаимодействие. Так и эти чертовы иберийки только добавляют лишней боли уже не просто моральной, но и физической. Хенджин, честно, никогда не знал, что такие цветы существуют, пока не начал выплевывать пару лепестков, ощущая, как сердце внутри сжималось не то, чтобы от боли, больше от страха. Правда везунчик. Таких как он, болеющих ханахаки, совсем небольшой процент и тебе нужно быть невероятным счастливчиком, чтобы оказаться среди них. Хван даже был удивлен, когда узнал, что врачи нашли выход в лице операции по удалению чувств или же добровольной эвтаназии, что была разрешена только для людей с ханахаки. Хенджин правда не знал, что делать. И даже не уверен был, что мог бы с кем-то посоветоваться. Обычно он разговаривал с Феликсом, но тут… тут нельзя. Не в этот раз. Наверное. - Не знаю, мне кажется, болеть ханахаки – ужасно, - они были на кухне, готовя лимонный пирог, рецепт которого был найден совсем недавно самим Хенджином. С Ликсом хотелось провести время и выпечка оставалась самым лучшим предлогом для этого. – Ты представь, влюбиться и мало, что невзаимно, так и еще потом страдать от цветов, поселившихся в твоем сердце. Я бы никому такого не пожелал, Хени. «Кажется, я представляю даже слишком хорошо, цветочек» - Но что тогда делать? Ты же знаешь о том, что обычно предлагают врачи, - Хван подпирает голову рукой, слегка надувая губы и наблюдая за тем, как Ликс постепенно начинает хмуриться, возможно, пытаясь дать хороший ответ. Есть ли он тут? Это уже совсем другой вопрос. - Либо ты делаешь операцию по удалению чувств, либо ты можешь умереть с помощью врачей. Я не знаю, Хени, оба варианта такие ужасные. Наша жизнь ведь всего одна и умирать, потому что чертовы цветы раздирают твое горло, несправедливо. - Но если выбрать жизнь, то можно ли ее будет таковой назвать, если ты чувствовать ничего не будешь, цветочек? Какая тогда разница: живой ты или нет? – Хенджин помогает Феликсу достать из печи форму с пирогом, ощущая приятный запах лимона и то, как внутри появляется не просто желание, а радость от того, что они сделали вместе что-то вкусное. И вот от этого должен будет отказаться Хенджин? Может, тогда смерть все-таки лучший вариант? - Но, может, все-таки получится хоть немного так прожить и понять, а точно ли это простое существование, Хени? Может, это просто нам сейчас так кажется, потому что мы рассуждаем с чувствами, но, когда ты уже на грани, может, страх за свою жизнь и нежелание ее потерять будет сильнее? Я бы не хотел умереть, не узнав: получится ли у меня так прожить или нет. Не дав себе шанса, - Феликс отрезает маленький кусочек пирога и, предварительно на него подув, дает его Хенджину. Хвану, конечно, пробовать не обязательно, так как, итак, знает, что вкусно получилось, потому что готовили они вместе. Но, ярко улыбнувшись и съев этот кусочек, Хенджин показывает палец вверх на что получает солнечную улыбку солнечного мальчика. Хоть и чувствует, как внутри что-то прорастает, надоедливым ощущением надавливая на легкие, не давая делать спокойно вдохи. Дышать становится немного тяжело, но Хван держится стойко рядом с Ликсом, даже когда тот, удобно уложив голову на его плечо, засыпает словно коала на дереве. Именно в этот момент Джин чувствует тепло младшего и, кажется, что он просто знаки неправильно прочитал и просто выдумал чувства Ликса к Хо. Но младший чуть ли не сразу же после этой мысли, словно все прекрасно понимая, улыбается во сне ярко и шепчет тихо: «Минхо-хен». Тихо, но так мягко. Так, как никогда не называл Хенджина по имени. Внутри в этот момент что-то сильно трещит по швам, наровясь сломаться окончательно и так, что не только чертовы цветы будут раздирать его сердце, но и осколки того Хенджина, что начал умирать с этого «Минхо-хен» сильнее и в этот раз уже точно без приторной надежды на непонятно что. Глупый наивный мальчишка. Вот как его можно было описать. Хвану всегда было интересно, почему именно эти цветы решили прорастать внутри него, а потом он понял. Осознание внутри происходило медленно, небольшими шажками. Но Феликсу он больше не был нужен. Совсем не так, как раньше. Да, это не полное безразличие, как писали в некоторых источниках, но что-то очень похожее. Их раньше недаром называли неразлучниками, потому что казалось, что друг без друга они не могут. Словно кусочки пазла, так идеально подходящие друг другу. Вот только Феликс без Хенджина оказывается может, даже если это не сразу оказалось заметно. Даже если проявлялось со временем. Тем, когда их встреч становилось все меньше и меньше. Ежедневные посиделки превратились во встречи раз в неделю, и о чудо, если все-таки получилось встретиться два раза. Списки фильмов, как и рецептов, стали постепенно забываться. Енбок часто говорил, что готовил недавно, но свою выпечку больше не приносил, потому что оказывается, она была сделана для Минхо. Хенджин лишь улыбался и заверял, что все в порядке. Но до этого «все в порядке» ему было слишком далеко, пока цветы ибериса уже начинали бутонами выходить из него. Было далеко, когда он увидел, как один лепесток пророс на его ключице. И именно в этот момент понял, что, кажется, он не просто запустил свою болезнь, а позволил ей прогрессировать дальше. И вот же чертова проблема – делать что-то с этим он явно не собирался. Позволял Феликсу быть рядом и продолжая слушать про Минхо-хена и даже, блять, давать чертовы советы. - Как думаешь, если я наряжусь, это будет слишком заметно? – Енбок стоял перед раскрытом шкафом со слегка надутыми губами, пытаясь понять, что лучше будет для их прогулки-свидания. Он, в очередной раз, выглядел очаровательно, но все это было совсем для другого человека, не для него. - Я не совсем понял, куда вы идете, - Хенджин отрывает взгляд от телефона, где открыта вкладка с клиникой и отзывами о ней. Возможно, сделать все-таки что-то стоит. - Минхо пригласил меня на прогулку в ботанический сад рядом с его домом. Оказывается, сегодня есть возможность прогуляться там ночью, поэтому Хо хотел бы, чтобы я составил ему компанию. – Феликс показывает на шелковую небесного цвета блузу и, получив кивок со стороны Хвана, начинает переодеваться. – На самом деле, я так сильно надеюсь, что это будет свидание, Хени. Последнее время мы с Хо вроде сильно сблизились и он правда замечательный. Я никогда еще не испытывал ни к кому такие чувства. Он делает меня счастливым сильнее, чем кто-либо. — Это замечательно. – Хенджин сдавленно улыбается, ощущая, как грудную клетку распирает сильнее, чем когда-либо. Больно. Невыносимо больно. Что-то там, кажется, все-таки окончательно умирает, забирая последнюю надежду на будущее. Это что-то обволакивает своими стеблями его сердце, впиваясь так, словно старается раскрошить его на мелкие кусочки, желая оставить целое ничего после. Но Хенджин сглатывает, принимая эту боль, как уже что-то родное, и улыбается, прощаясь с Феликсом и желая хорошего вечера. «он делает меня счастливее сильнее, чем кто-либо» Хенджин скатывается по стене в душевой кабинке, ощущая, как внутри, все-таки, невыносимо жжет. Сжигает последнее, что там оставалось от его чувств, пока новый бутон ибериса прорастает под его ребрами. Хван до смешной наивности думал, что к этой боли уже привык, но, оказывается, нет. К такому привыкнуть просто невозможно. Никто бы не смог. Он тоже. Феликс, впрочем, уже на следующий день написал про то, что с Минхо-хеном они, все-таки, пара и вечер прошел замечательно. Так, как хотел этого младший. И Джин, кажется, правда счастлив за своего друга, потому что на отправленной фотографии Ликс выглядит очень радостным, поэтому Хван не может, просто не может поступить по-другому. Енбок заслуживает счастья. Даже если не с ним. «Вы записаны на 5 мая на 8:30. Пожалуйста, соблюдайте все рекомендации. Это очень важно.» Хенджин мило улыбается на слова девушки и прощается, желая той хорошего дня. Хоть у кого-то он должен быть хорошим, потому что у Хвана есть неделя. Неделя на то, чтобы почувствовать все, что можно прежде, чем он потеряет эту возможность. Именно поэтому пальцы автоматически набирают сообщение, позволяя ему побыть эгоистом хоть один раз в этой чертовой жизни. Ему нужно это. Почувствовать счастье с любимым человеком. - Хени, не расскажешь, почему ты попросил меня побыть с тобой эту неделю? – Феликс перебирает чужие прядки, кажется, на подсознательном уровне чувствуя, что старшему сейчас нужна поддержка и любовь с его стороны. Объяснения такому странному поведению друга Ли найти не может, но Хенджин похож на маленького котёнка, которого бросили, и это было бы большой ошибкой, если бы Енбок проигнорировал чужую просьбу (которая, почему-то, ощущается как мольба). - Можно я сделаю это чуть позже, цветочек? Сейчас я хочу досмотреть фильм, пожалуйста. – Хенджин меняет их местоположение, обнимая Енбока со спины, ощущая, как внутри цветы ибериса продолжают сдавливать что-то, оставшееся от его сердца (Хван удивлён, что там что-то еще болит, когда, казалось, выгорело все, что можно и нельзя. Но нет, Что-то еще продолжает болеть). Но это последний вечер, когда запах Ли приносит такое удовольствие, а мягкие касания дарят невероятное ощущение нужности. Чужая нежность иголками под кожу впивается, заставляя балансировать на грани боли и счастья, заставляя испытывать то, что хочется забыть. Одновременно с этим желая повторить эмоции не один раз. Хенджин на ебанной грани самоуничтожения. Но такого, кажется, больше никогда не будет. Анестезия расслабляет тело, полностью выключая голову и прежде, чем Хван закрывает глаза, он чувствует, как прохладная слеза скатывается по его щеке. И это, наверное, последнее, что чувствовал Джин. Всепоглощающую боль прежде, чем не чувствовать ничего более. Врач посоветовал избегать того, кто довел его до этого состояния, намекая на Феликса, но Джину было избегать самого себя, вот только отражение в зеркале не позволяет сделать этого. Но целых две недели у Хенджина получается минимизировать их общение, возможно, тем самым причиняя боль Енбоку. Но до этого, впервые, дела ему нет. Смутное ощущение сожаления напоминает о себе, но следом пустота засасывает и его. Даже когда он смотрит в глаза младшему, где ранее видел звезды. - Хени, расскажешь, что успело произойти? Ты так резко стал мне меньше писать, - Феликс мягко улыбается, прикасаясь к чужой руке, пока Хван старается выдавить на лице что-то похожее на эту чертову улыбку. - Прости, если я еще могу такое сказать. Последние месяцы были для меня тяжелыми, я даже не знаю, как точно это объяснить, учитывая, что сейчас я уже не испытываю этого. Я был влюблен в тебя, Феликс, довольно продолжительное время, которого хватило для того, чтобы во мне начали прорастать цветы. Помнишь наш тот разговор? – Хенджин дожидается кивка Ликса, в чьих глазах он сейчас видит слезы, но в голове ни одной мысли как поддержать младшего. Что нужно говорить и что нужно сделать. Кажется, раньше он его обнимал, но мысли о прошлом почему-то такие призрачные, словно происходило это с другим человеком. И, в целом, так и есть. Хенджин до операции и после - совершенно разные люди (вот общее у них все-таки остаётся: права на счастье нет у обоих). – Я сделал операцию по удалению цветов, потому что твои слова о том, что необходимо попробовать хоть немного прожить вот так. Без чувств. Возможно, мне не стоило выливать все это на тебя, учитывая, что из нас двоих с чувствами сейчас сидишь именно ты. Мне, наверное, жаль, но мне трудно сейчас говорить такие слова, Феликс. - Все нормально, Хени. Мне жаль, что ты столкнулся с этим и проживал все это один, ведь ты такой замечательный, ты заслужил почувствовать настоящую любовь и найти человека, который бы подарил тебе то счастье, которое ты заслуживаешь. И я правда надеялся, что в скором времени у тебя появится кто-то… – Енбок быстро стирает слезы, сначала порываясь обнять старшего, и только сейчас он впервые ощущает неуверенность в своих действиях. Имеет ли он право на это теперь, понимая, какую боль приносил Хенджину? - Не вини себя. Ты не был обязан влюбляться в меня, даже если бы знал о моих чувствах, Феликс. Никто не обязан влюбляться в ответ, потому что это не подвластно нам, поэтому, постарайся не накладывать себя эту ношу. Возможно, мне не стоило говорить это, но, я хотел быть честным с тобой, когда согласился на операцию. Только смелости рассказать до неё мне не хватило, сейчас все делать в разы проще. - Что ты планируешь делать дальше? – Енбок прикусывает губу, совсем не зная какой ответ ожидать. Он не может попросить Хенджина сохранить их дружбу, как бы сильно не хотел быть в жизни старшего. Сейчас право голоса остаётся за Джином и Енбоку останется лишь согласиться на все то, что ему сейчас скажут. - Скажи мне честно, Феликс, нужен ли я тебе? – Хван слегка наклоняет голову, наблюдая за каждой эмоцией младшего. Тот словно открытая книга и все его волнение отражается на лице парня и в его глазах. В них Хенджин видит страх. Страх потерять его. – Моим цветком был иберис, необычный и нераспространенный, который означает безразличие и то, что человек не нужен своему возлюбленному. Он же не просто так начал прорастать во мне. - Но ты мне нужен, Хени, правда. Возможно, появление Минхо заставило тебя так думать, но… - Но я больше не нужен тебе так, как раньше, Феликс. Мы были миром друг для друга и практически никогда не расставались, сейчас же у тебя новый мир и я был счастлив за вас, правда, просто подумай хорошо. Мне, если честно, как ты понимаешь, нет разницы. Нужен ли я буду тебе таким, Феликс? Без эмоций, без ничего, совершенно другой Хенджин, с которым тебе придётся заново знакомиться, - Да. – Енбок, даже не думая, отвечает. Он дорожит Джином, независимо от того: есть ли у него чувства или нет. Феликс не может просто так отпустить Хенджина. – Независимо от того, насколько сильно ты сейчас поменяешься, Хени, прости, я не могу отпустить тебя просто так. Енбок чувствует легкое прикосновение к руке и видит мягкую улыбку. Даже если она больше не такая теплая, а в глазах Хвана пустота, Ли правда не может просто так потерять того, кем его сердце так сильно дорожит. Даже если все поменяется. Даже если Хенджин продолжит надевать на себя старую маску, пытаясь выдать себя за кого-то другого. За кого-то, кого собственными руками убил, когда лег под операционный стол. Но Хенджин пытается. Пытается снова жить так, словно ничего не произошло. Устраивает ночевки с Феликсом, начал спокойно разговаривать с Минхо на радость младшего, продолжает учиться и даже становится лучшим учеником на его курсе. Пожалуй, без эмоций некоторые вещи делаются в разы проще, потому что больше не приходится думать о чем-то другом. Не приходится думать о своих чувствах к близкому другу. Но Хенджин не знает, что делать дальше. Рисование не приносит былого удовольствия, затягивая в пучину пустоты постепенно. Хван чувствует целое ничего каждый день, словно Белла из Сумерек проживает день за днем, не обращая внимания на все остальное. Все кажется таким одинаковым и, возможно, Хван почувствовал бы отвращение. Но вот чертова проблема – он не может это почувствовать. Хенджин не может понять как на все реагировать и Феликс, вроде бы, пытается быть рядом и поддерживать его, пытается делать вид, что все как раньше. Но как раньше уже не будет. Хенджин смотрит на то, как младший готовит брауни и пытается улыбнуться. Но внутри пустота съела последние остатки того живого старого Хенджина, который до последнего пытался выжить. Пытался снова сделать что-то, что могло бы сделать его жизнь лучше. Но он больше не может. - Знаешь, цветочек, это был самый вкусный брауни за последнее время, - Джин прикасается к чужим волосам, проводя по ним своими пальцами. Сегодня на удивление все кажется совсем другим. - Хени… Я видел твою запись, - Феликс поджимает губы, пытаясь сдержать слезы, вот только смотреть старшему в глаза очень тяжело. Енбок прекрасно понимает, что сейчас происходит. - Мы можем просто побыть счастливыми сегодня, пожалуйста? – Хенджин пальцами спускается до чужого подбородка, приподнимая его нежно, со всей аккуратностью и любовью, на которую способен. Кажется, впервые за год он чувствует, как сердце начинает трепетать сильнее, пока в глазах младшего снова появляется его звездное небо. - Хорошо, Хени. Феликс обнимает старшего крепче, чем когда-либо, понимая, что остались считанные часы, потому что больше шанса такого не будет. Сердце внутри ноет, потому что Ликс в Хенджине нуждался сильно и Минхо никогда бы не смог заменить друга, с которым провел множество невзгод и потерять его из-за чертовой болезни – несправедливо. Феликсу всегда нужен будет Хенджин, хоть и на чувства того ответить он никогда бы не смог. Но боль от утраты останется с ним навсегда. Енбоку лишь остается улыбнуться и принять выбор старшего, когда тот прикрывает глаза из-за начала действия снотворного. Минхо сзади сжимает плечо Феликса, желая хоть немного утихомирить боль своего возлюбленного, пока Хенджин с легкой улыбкой на лице засыпает. Джин правда старался прожить без эмоций, стараясь построить что-то новое на руине старого. Вот только это новое было построено полностью фальшивым с черной дырой внутри. Он засыпает в последний раз в свой двадцать четвертый день рождения, пока рядом с его кроватью стоит букет ибериса. «Надеюсь, что ты не будешь винить себя, мой цветочек, и будешь жить счастливо, как бы ни было больно от утраты. Я недавно снова смог увидеть то звездное небо в твоих глазах, которое видел последние несколько лет до операции. Я буду освещать тебе путь, становясь самой яркой звездой на ночном небе, мой цветочек.

С любовью, Хенджин».