Ты

Я люблю поспать, и моей ответственности не всегда хватает, чтобы пересилить это и прийти вовремя. Но в этот раз не так, даже будильник не откладываю, а сразу поднимаюсь и после недолгих сборов отправляюсь на студию. Я знаю, что ты уже там. Ты почти всегда приходишь раньше остальных и уходишь позже, забавно, что у меня всё с точностью до наоборот. Ты не обращаешь внимания на то, как каждый раз остальные ребята дурачатся, даже Гониль, который с момента знакомства казался мне очень серьёзным, самым серьёзным, шутит и валяет дурака вместе с ними перед началом репетиции. Но не ты. Ты сидишь за своим ненаглядным инструментом – ты когда-нибудь расстаёшься с ним вообще? – с сосредоточенным выражением лица, в ушах наушники, что отделяют тебя от этого мира еще сильнее, качаешь головой, полагаю, в такт тому, что в них играет, и терзаешь записями помятый лист бумаги с нотами. Погружён в работу настолько, что, даже когда тебя окликают, не поднимаешь взгляда. Да мне это и не нужно. В этот раз в репетиционном зале непривычно пусто, ведь здесь только ты и, как ни странно, я, который обычно опаздывает и не застаёт такой картины; и темнее обычного – половина освещения выключена. Такая приятная атмосфера, навевает мысли "вот бы поспать ещё". Но сон не стоит того, чтобы упускать возможность посмотреть, как ты работаешь. Работаешь, не обращая внимания на то, как я пришёл и поздоровался, как подтащил стул и сел у противоположной стены, устраивая гитару на коленях и используя её как подставку под подбородок. Наблюдаю. Тонкие пальцы касаются клавиш, и каждое такое касание отдаётся в пространстве студии изящной мелодией. Ты смотришь за движением этих пальцев, чтобы не допустить ошибку в исполнении. Я смотрю за ними же, представляя, как они накрывают мои собственные в попытках поставить нужный аккорд, не на привычном грифе гитары, а на этих клавишах, что так завораживающе звучат, когда с ними взаимодействуешь именно ты. Тебе удобно слушать одновременно звук в наушниках и то, что ты играешь сам? Интересно, в этот раз нет привычной исписанной бумаги под рукой. Просто отрабатываешь мелодию? Не знаю что это, но звучит красиво. Как и всегда. Но что это вдруг? Что случилось, хён? Почему ты перестал играть и так обречённо опустил голову на клавиатуру? Ты просто устал, или... Неужели у тебя, да что-то не получается? Я откладываю свою бас-гитару в сторону, всё равно не собираюсь играть пока, подхожу к тебе и кладу ладонь на светлые волосы на макушке. Ты вздрагиваешь и так забавно вскидываешь голову, отчего один наушник вываливается. Во взгляде читается растерянность, может даже вперемешку с лёгким испугом, ведь ты уверен, что был один здесь. – Хён, тебе стоит отдохнуть. Если сделаешь небольшую паузу, это не будет значить, что у тебя что-то не получится и ты недостаточно стараешься, – я произношу это, стараясь выглядеть не слишком неестественно, хотя даже так знаю, что ты начнёшь отмахиваться и ворчать. Но ты успокаиваешься и смотришь уже не с растерянностью, а с теплотой и благодарностью. Или мне показалось? – А тебе стоит быть уважительнее и не пугать меня так, иначе до выхода альбома твой престарелый хён не доживёт, – пока ты смеёшься, прикрывая глаза, я второй раз таскаю стул по студии и усаживаюсь рядом. – Ты не старый, ты балбес, – скалюсь в ухмылке, заранее зная твою реакцию. – Ну вот о чём я и говорю, никакого уважения, – твоё возмущение настоящее, но ты всё равно улыбаешься, и моя ухмылка трансформируется в ответную улыбку. – То использует как дворецкого, подай то да сё, то балбесом меня называет, то игрушкой и средством. – Да-да~ Ещё я тебя тогда ворчливым назвал на том XQXA, и не ошибся, – ты прав, мне стоило бы иметь побольше уважения, но вместо этого я бесстыдно треплю тебя за щёку, чем вызываю ещё больше возмущения и тычку в рёбра. – Ай! Ещё я сказал, что у тебя доброе сердце, но, кажется, ошибся! – А вот нечего руки распускать, – несколько секунд милейше дуешься, ну точно как игрушка, а потом смягчаешься. Я уверен, что могу наблюдать за переменами твоего настроения вечно. – Кроме всего прочего, ты тогда заявил, что мне просто нужно больше любви. Я жду, когда ты продолжишь говорить, но вместо этого ты, кажется, точно так же ждёшь слов от меня. Или, может быть, действий. Я не думал, что ты запомнишь всё то, что я тогда нёс в переписке на XQXA и теперь в растерянности. Впрочем, это ненадолго. Мои пальцы опускаются на клавиатуру, и твоё личико морщится от кривого трезвучия, получившегося от этого жеста. А затем ты, будто мои недавние мысли воплотились в реальность, кладёшь свои ладонь на мою кисть и правишь положение так, что при новом нажатии аккорд звучит мелодично и приятно, совсем не так как в первый раз. – На басу у тебя получается лучше, – это чистая правда, но мне кажется, что ты снова вредничаешь. – Чистая правда, – я снова ставлю до безобразия неправильный аккорд, хотя моих познаний в музыке достаточно, чтобы не ошибаться так нарочито. А ты снова недоволен и исправляешь мои ошибки. Так происходит несколько раз, прежде чем это занятие наскучивает обоим. Мы просто сидим перед твоим синтезатором в пустой студии, положив друг на друга головы – твоя голова на моём плече, а моя на твоей. Видимо, не только я готов погрузиться в сон в окружающей нас обстановке, потому что ты так сладко зеваешь, прежде чем посмотреть на время. – С минуты на минуту должны прийти ребята, – сев ровно потягиваешься и бросаешь взгляд на дверь, и я, вынужденный выпрямиться следом, почему-то слежу сперва за твоим движением, а потом за направлением взгляда. Дверь открыта, в проёме пусто, но мне и правда пора бы вернуться на свою позицию и тоже порепетировать, а то бессовестно бросил инструмент скучать в одиночестве в углу студии. Несколько минут уходит на то, чтобы подкрутить колки, выравнивая строй, протереть корпус, полюбоваться на своё отражение с гитарой в руках в зеркале во всю стену. Зачем оно нужно вообще, когда вы инструментал-группа и не практикуете танцы? Только для самолюбования и пригодится. От мыслей отвлекает твой голос. – Что толку, что ты не опоздал сегодня, всё равно готов работать только сейчас. Что вообще привело тебя, соню, в такую рань сюда? Я несколько секунд смотрю молча, стараюсь улыбаться как можно более загадочно и вообще смутить тебя, а затем коротко отвечаю: – Ты.