Capricorn

После ужина и официального сигнала к отбою, Леви пробрался на крышу. Ту, на которой он любил находить для себя нежную тоску, любил разглядывать бесконечно-синее небо с рождающимися не нём звёздами. Раньше он бывал здесь с ними. Это было тем местом, где они втроём сидели и мечтали о будущем. Или Леви, бывало часто слушал щебетания Изабель о Поверхности, а потом опять какой-нибудь глупый их раздор с Фарланом. Но это всё не бралось в расчёт с тем зрелищем, с которым им посчастливилось встретится. Они могли наблюдать бесконечность здесь. А теперь всё что осталось — боль. Она была такой ноющей, и ещё пару месяцев назад избавиться от неё было невозможно. Сейчас она притупилась. А может быть лишь затаилась, отступила перед новыми чувствами... Бывало так, что ещё немного и она сведёт его с ума. Затопит. Так казалось Леви, когда он лежал на койке, на которой место его соратника и друга теперь уже занимал чужой солдат. Но тем не менее крыша, хоть и напоминала о прошлом, но дарила спокойствие. Порою он стоял и чувствовал, как холод сковывает его руки и ноги, как немеют щеки и нос, но всё это давало почувствовать себя живым. А может он просто настолько привык к холоду. Или может он бывал здесь, только лишь чтобы не слушать чужой храп и копошения. Но как бы то ни было ночь стояла прекрасная, и залюбовавшись, он не заметил темный силуэт человека, который не спешил выдавать себя. Иногда Леви придавался хандре, как сейчас. Хоть и был сильным во всех смыслах этого слова, но когда дело касалось чувств и доверия - здесь он оставался бессилен. Он знал не только, как умирают близкие, но и как этот же близкий, даже не близкий, но человек, которому ты доверял и безгранично уважал берёт и бросает, даже не объяснив ничего. Всё равно, что каждый раз тебя бездушно протыкают в грудь ржавым ножом. Не приятно. Поэтому эти стороны жизни Леви предпочитал никому не раскрывать. Леви вновь побыл бы на крыше в такой тишине и ворохе своих мыслей, если бы всё-таки не шаги позади себя. Этот сгусток темноты сдвинулся с места. В секунду Леви развернулся. Быстрая, маленькая фигура рядового сверхбыстрой стрелой метнулась к противнику и готова была к более решительным действиям, как: — Тьфу, это ты, что ли? — Извини. Я... — не нашёлся замерший Эрвин. — Любишь подкрадываться ты — проворчал Леви, отраняясь. Он не то чтобы испугался, но просто не любил неожиданности. — Вовсе нет. Просто... Я искал тебя. Почему-то ты не пришел и я подумал, что смогу обнаружить тебя здесь. Леви однажды и правда отыскался на крыше. Тогда Эрвин попытался заговорить, но разговора не получилось, были лишь попытки, но они однако же смогли растормошить Леви. Он встал и решил сам идти, но на деле просто повис у него на руках приправ к груди лицом. «А, это ты, блондинчик», - промямлил Леви, нагревая ткань рубашки своим дыханием. Эрвин так и не понял, что ему сообщалось, кроме как «блчик». Он Лишь бережно опустил драгоценную ношу на свою же постель: спальня казармы даже не бралась в расчёт. Снял обувь Леви и накрыл его своим одеялом, а сам достал себе махровый плед и уселся за бумагами, но как ни старался, уснул за письменным столом. Сейчас же ситуация была немного иной. Изящно изогнув бровь, Леви скрестил руки и уставился на возмутителя спокойствия. — И, кстати, здесь довольно прохладно, а ты не только нарушаешь прописанный устав, но и разгуливаешь по крыше только... В одном шарфе, изо всех тёплых вещей. Леви, простудишься. — Подумаешь, прогуляться решил. Это же не у тебя в кабинете до поздней ночи засиживаться. Или это тоже в уставе прописано? — наступила тишина, от которой Леви поморщился. «Дурак», было подумал он про себя, когда прохладный мартовский ветер вознесся на крышу и окутал Леви, обнимая его беззащитные плечи, укрытые лишь форменной курткой. Леви поёжился. На самом деле он привык к холоду. По мере того, как он рос, его организм подстраивался, мимикрировал к реалиям даже ещё более жёстким, чем холодный, но свежий воздух Поверхности. В таком тёмном месте, как Подземелье, не каждый выживает. Поэтому даже будучи ещё маленьким, Леви не боялся холода. Хоть и ненавидел это чувство. А что говорить сейчас. Он невольно начал впадать в свои воспоминания, как почувствовал обволакивающее тепло: Смит накрыл его своей шинелью. В изумлении рот Леви приоткрылся, а аккуратные брови поднялись наверх к растрепавшимся прядкам волос. Эрвин стоял перед ним, словно каменная статуя в лунном свете, но выразительные брови чуть-чуть сведенные и губы замершие в полуулыбке выдавали его с головой. Он был доволен собой, а ещё был очарован тем, каким прекрасным казался Леви в его шинели. — Да, давай сейчас добей меня и произнеси ещё какую нибудь романтическую хрень, — с минуту Леви вновь привычно заворчал, пытаясь унять смущение, тем не менее удобнее кутаясь в Эрвинову вещь, в ней было теплее и приятно пахло капитаном. — Могу принести. Леви стушевался сильнее. Этот человек был невыносим. Просто не выносимым: то зефир к чаю притащить целую гору, то яблочный пирог оставит у себя на столе, пока Леви протирает марлевой тряпочкой на полках его шкафа, то душистое мыло или зубной порошок Леви обнаружит у себя на личной полке, то просто напрямую подарит Леви свой шарф, при чем свой собственный, потому что Леви однажды засмотрелся, как пушистые снежинки медленно и легко кружатся в воздухе, а через мгновение его шею и плечи укрывал нежный, молочного цвета шарф из ангоры. Или вообще нахваливал то тут, то там его навыки перед другими. Он и смущал и вроде бы ничего такого не делал. Впрочем Леви не жаловался. А самому же Смиту потом всегда приспичит ненароком поинтересоваться, например, его гигиеническими новинками. Леви, разумеется, поначалу от всего этого воротил свой аккуратный нос и никак не комментировал даже, но на деле ставил во главу угла правило: иногда можно довериться, если это не угрожает жизни. Одним словом — Эрвин для Леви был загадочным. И все же его тянуло к Смиту невидимыми красными нитями. И то, что сейчас тот искал его по всему штабу, забив наверняка на письма, отчёты о доставках, в общем, волокиту по грядущей экспедиции. Всё, чтобы только провести своё время вместе с ним, Леви — это очень трогало. В итоге, они оба остались на крыше смотреть на бесконечные звёзды. А точнее Эрвин рассказывал что-то про них, а Леви было просто приятно его слушать. Сегодня было полнолуние и все вокруг было озарено. — Леви, а когда у тебя день рождения? Ты никогда не упоминал. — А? — Хочу показать тебе кое-что. Если повезёт. Леви скептически приподнял одну бровь. Но выдал: — Двадцать пятого... Декабря. — Хм, а почему не сказал раньше? — А нужно было? — Ну, мы же моё отметили, — застенчиво напомнил Эрвин. — В следующий раз успеется. Смит воодушевившись, покинул свое место и поспешно стал искать что-то на небе. Созвездие. — Чего ты творишь? — О вот! Иди же сюда. Эрвин по-мальчишески замахал руками и указал на мерцающие жёлтые фигуры. Когда Леви подошёл ближе, совсем близко, он оказался почти под мышкой у Эрвина, но так стало наиболее понятней на что смотреть и Леви увидел их — пять точек. — Неужели и правда оно. Это удивительно! — Что это? — Обычно... Обычно оно проявляется в августе месяце. После будущей экспедиции обязательно покажу тебе нашу рощу, — глубоким ровным голосом проговорил Эрвин, но пояснил. — Это созвездие — Козерог, видишь, если так соединить эти звёзды здесь и вот эти здесь, то выходит его мордочка. — Выходит треугольник какой-то, Эрвин, — фыркнул Леви. Леви наконец оторвал взгляд от созвездия и уставился на Смита, но так и замер. С этого ракурса невольно можно было разглядеть его длинные ресницы и его мужественный профиль. Леви нравился Эрвин. Он не был понятен для него в полной мере, но узнавать его было одним из приятнейших занятий. А ещё у Эрвина были красивые глаза. Такие лучистые они олицетворяли собой небесную бескрайнюю лазурь. Он был для Леви такой необыкновенно статный и... Породистый щенок, как сказал бы Кенни. Казалось, Леви никогда не насмотрится. Особые места несомненно помогали восстановиться более-менее, но ничто не могло ему заменить Эрвина. Теперь, когда он становился для него всё ближе и ближе. — Откуда так хорошо ты это знаешь? — В школе мне нравился предмет астрономия. Вот и всё. — Что-то мне подсказывает, что тебе все предметы нравились. Эрвин тепло улыбнулся, но вместе с тем как-то грустно засмотрелся снова на небо. — А вот мне, кажись, только физическая подготовка нравилась бы. — Мм, думаю, ты себя недооцениваешь. — Возможно. — Если бы мы учились вместе, то я непременно помогал бы тебе. — О, давал бы мне списывать? — Был бы твоим частным педагогом. — Зануда. Чего греха таить, было бы здорово будь они знакомы раньше. Намного раньше. Но сейчас они так близко стоят к друг другу. Это должно смутить, нужно, наверное держать дистанцию, вдруг кто-то тоже может «выйти, подышать». Ну вдруг. Однако, честно говоря, было так всё равно. Правая рука Эрвина невольно расположилась на плечах Леви и тепло руки пропитывало кожу, проникая сквозь ткань. — Кхм, и ещё это твое созвездие, то есть, когда ты родился, солнце находилось в его знаке. И с того самого времени он покровительствует тебе и даже влияет на характер. — О. Я похож на козла значит. — Ну-у. Ты весьма упёртый и решительный. — Уй, больно, — поморщился Эрвин. Его хватка на плече от этого бессознательно усилилась. Леви тоже нахмурил лицо. Но расставаться они всё равно не спешили. — Заслужил, — всё же улыбнулся уголком губ Леви. Эрвин поймал его взгляд. — Заслужил, — прошептал он, всматриваясь в казавшиеся сейчас темными глаза напротив. И всё же, лунного света вполне хватало. Особенно, чтобы разглядеть блеск и отражение серебряного диска в этих глазах. Эрвин не выдержал и склонился, накрыл очень осторожно и мягко губы Леви своими. Просто прижался ими на пару секунд и медленно отстранился. И только его осенило, что он натворил, как Леви провел прохладными пальцами по его щеке, провел по его немного отросшей чёлки, за ухом провел так ласково. «Все-таки ты странный, Эрвин Смит, но определенно искренний», — пронеслось подобно весеннему ветерку мысль в голове. — Извини. Я каждый раз такое себе позволяю и каждый раз переходу черту дозволенного. Но, но ты мне правда нравишься. Очень сильно, — прошептал Эрвин, краснея и млея от ласки. — Да я уже это как-то понял, — смех сам высвободился из Леви. — Знаешь, вот вы все говорите роща, а ведь мне и правда интересно, — вкрадчиво начал Леви. — Я слышал от солдатни, что там не только пикничок можно устроить. Вот же находка неподалеку от замка расположилась. Так что жду не дождусь, как ты меня просветишь. Да, Леви хотел перевести стрелки с себя. Да, получилось весьма слащаво и очевидно, что Леви пытается быть соблазнительным к тому же. Но кто ему запретит? У него не было, конечно, такого опыта в избытке, но флиртующего время от времени с различными девицами Фарлана и выкидоны Кенни с женщинами вполне сформировали кое-какой образ. Да и мамины подруги часто болтали всякую любовную чепуху между собой. Леви до недавнего времени понятия не имел, какого это даже на деле делается, но на Эрвине, судя по его выражению лица и розовым щекам срабатывало. Ему нравилось такое поведение. И самому Леви это не могло не тешить самолюбие и не повышать самооценку в этом плане. Да и было безумно интересно испытывать терпение Эрвина. — Да, покажу нашу рощу. Только ещё одну. Она находится немного дальше, но и куда просторнее. И там можно разглядеть и друге созвездия, которые я знаю хорошо. — Хорошо, только ребра мне не сломай. И всё же Леви выгнулся упругой стрелой в больших и надёжных руках Эрвина. Притёрся торсом к чужому. И уже было пожелал замурлыкать на ушко какие-нибудь глупые пошлости, от которых Эрвин покраснеет, как его бесцеремонно отстранили. — Прошу меня извинить, — немедленно отодвинулся Эрвин. Мозг отчаянно просил остановиться Леви: он захотел либо треснуть эту морду, либо... Леви требовательно притянул Эрвина за нагрудный ремень. Передние зубы ударились, но они не прервали поцелуй, который через мгновение стал более мягче и чувственней. Они впервые поцеловались в небольшом кабинете Эрвина. На его день рождения. Они целовались, целовались, целовались. И не было в пределах всех трёх стен людей счастливее их в те мгновения. Просто что один, что второй наконец-то высвобождали томившиеся так бесконечно долго чувства наружу. Это были живые сердечные чувства. — ...М-м, так-то имениннику что-то полагается подарить... — Думаю, самый лучший подарок я уже получил. Но, если говорить серьёзно, то я бы хотел, что бы ты был со мною. Всегда. Прости, но это всё, что я смею желать. Говорил тогда Эрвин. Да, он находится в полнейшей эйфории от праздника, от Леви в конце концов. И говорил прямолинейно то, что было на уме. Тёплая улыбка отразилась на губах Эрвина, а его лоб прижался ко лбу в нежном жесте. Утро медленно вступало в свои правда, а двое людей нежно-нежно целовались и отдавали друг другу не поддельные чувства на маленьком диванчике. Теперь они стояли на холодной, безразличной к потерям и радостям крыше и просто обнимались. Эрвин обнимал всем своим существом Леви, и плавно покачивался из стороны в сторону под такт какой-то старомодной песни, которой Леви не знал. Он только подстраивался, как уже привык, потому что сам никогда ничем подобным не занимался, даже не загадывал. Комета то была или звезда, но оно ярко, ослепительно пролетело над их головами. Оставляя за собой длинную линию звёздной пыли. — Эрвин, это что? — Звезда упала, кажется, — проговорил разомлевший Эрвин, расположив голову на макушке Леви. — Можно загадать желание. — Чего? — М, есть такое поверье. Что когда на землю падает звёздное светило, то можно попросить у него что-нибудь. Загадаешь — оно обязательно сбудется. — Тц, вы, верхние люди, такие странные. Никак вас не пойму. Тут, глядишь, божество какое с неба шибанулось, а вы и радуетесь. — Леви, — снисходительно проговорил Эрвин. Он остранился от приятно пахнувшего зубным порошком человека, чтобы тут же накрыть своими ладонями самое прелестное лицо на свете. Он закрыл свои удивительные глаза-алмазы, зажмурился и вновь открыл их, пронизывая до глубины души. — Ладно, я попробую. Но не скажу тебе ничего. Эрвин кивнул, сдерживая улыбку. На самом деле, Леви не знал, что загадывать. Но сделав глубокий вздох, он всё же решился. — Эрвин... «Хочу, чтобы ты никогда меня не покинул» — Леви? — Я всё. Что? Нужно ещё что-то сделать? — Обязательно. И Эрвин склонился за поцелуем. Мягкие и чувственные от предыдущего поцелуя губы доверчиво раскрылись. Языки немного напористо переплелись. Эрвин сладко перекатив и посмаковал нижнюю губу Леви и отстранился насладившись. Но не удержался и чмокнул на посёлок ещё раз. Леви расположил голову на груди Эрвина, оплетя руками талию. Было хорошо, тупая игла в сердце таяла. Эрвин, обнял голову Леви, сдул чёлку и поцеловал в середину прохладного лба, окончательно побеждая навязчивую боль. В шинели было безумно тепло. Но Эрвин сам хоть и обладал даром сохранять и распространять тепло, всё равно оставался человеком и он явно рано или поздно начнет замерзать. Поняв это Леви ещё крепче обнял Эрвина. — Эрвин? — Да? — Мы действительно как сопляки сейчас. — Нет, мы не сопляки. Мы лишь наверстываем упущенное. — Ладно. Тогда пойдём обратно. А то, я гляжу мы скоро станем сосульками с этим чёртовым холодом. — Мм, сосульки, будет прискорбно, я полагаю. — Весьма, весьма, — Леви изящно выпутался из объятий Эрвина и гордо зашагал к выходу. — А то чем ты будешь в меня тыкать? Своей сосулькой? Долетело до капитановского слуха. — А вот это, как раз-таки по-ребяческим, — спокойно сказал Эрвин и сложив руки за спиною, мерно последовав за неуёмным рядовым. Однако быстро сдался и в два шага нагнал наглеца, схватил за талию со спины, щекоча и имитируя возмущение на сокрушающегося от смеха Леви: — И, если тебе будет интересно, то мне с тобой всегда приятно просто полежать, пообниматься, Леви. Я же не совсем озабоченный! — Ой, да?! — Да! — Ну-нууу. — Да, Леви, я правда не такой. — Хорошо-хорошо. Я тоже вообще не такой. Не знаю даже, о чем ты... . Сейчас, когда рядом находился такой заботливый, такой удивительный Эрвин пережить боль и утрату куда легче. В конечном счёте есть для чего жить дальше. Ведь он будто заново возродился и готов к свершению новых подвигов во имя человечества и во имя Эрвина Смита.