Снова в ловушке

Он не идёт следом за Се Лянем, который приглашает отобедать после университета в новом кафе. Он не дразнит Фэн Синя в надежде, что тот наконец сорвётся со своей цепи и пойдет соревноваться вместе с ним в том, кто и сколько закинет мячей в баскетбольную корзину. Он не спешит решать проблемы с надоевшим Ци Жуном, который, на самом деле, не такой грозный, как о нем многие шепчутся( и часто только для того, чтобы создать лишнюю шумиху). Нет, он послушно идёт в кабинет математики и останавливается в дверях. Рука непроизвольно опускается на металлическую ручку и хлопает дверью совсем не нарочно, потому что ладонь сама соскальзывает с рукояти. А потом Хуа Чэн роняет на пол свой рюкзак и отвлекается от вида пишущего за своим рабочим столом Му Цина, чтобы прокрутить несколько раз ключом в замке и на всякий случай проверить то, что дверь действительно заперта. Теперь пространство заметно сузилось. Бежать куда-то не представляется возможным, а Хуа Чэн обессиленно садится прямо на крышку парты, совсем не заботясь о непрочности дерева. Он смотрит на Му Цина растягиваясь в улыбке, немного любознательной, немного с детской наивностью и лукавством, горящим в бездонных глазах. Хуа Чэн следит за тем, как с каждой сделанной прописью ручкой, очки на переносице другого легонько подрагивают и норовят скатиться по ровной линии носа прямо на классный журнал. Му Цин недовольно сводит брови - он не любит, когда на него смотрят так пристально, так вожделительно со стороны, но вместе с тем он мирится с фактом, что Хуа Чэн любит играться с ним. И Му Цину начинает видеть параллель между Хуа Чэном и кошкой, играющей с клубком ниток. Для неопытного студента ничего не значит интрижка со своим преподавателем, а вот для Му Цин за его десятилетний стаж работы - такой опыт представляется впервые. Он уже не чувствует себя таким молодым и энергичным, хотя ему всего тридцать два года и в это время силы только начинают приобретать свои реальные очертания, находящие себя в подтянутых, ещё не обвисших щеках и аккуратно очерченными, далеко не впалыми, глазницами. Му Цин понимает, что чаще становится заложником общепринятой системы - начинает ходить на пробежки, как примерный молодой папаша, только без детей и жены; все чаще зависает с Пэй Мином в барах и под строки из караоке пытается заглушить свои проблемы и нервозность; а ещё он любит смотреть новости и читать газеты, которые он получает в обязательном порядке по четвергам. Любит делать себе омлет под звуки джаза из собственного плейлиста на телефоне. Любит делить вечера со своим диваном и специально ложится головой на правую сторону, чтобы нечаянно не напороться на торчащую из-под разорванной ткани пружину. И среди всей этой мерно текущей рутины он нашел свой выход в Хуа Чэне - студенте, который однажды отличился своим остроумием, а потом Му Цин, незаметно для себя, стал замечать, что всегда с нетерпением ждёт новой встречи со смышлёным студентом и ходит весь на взводе, если тот пропускает пары и не появляется целую неделю. И он как раз думал о том, что если у этого парня есть все шансы на то, чтобы покорить сердце ещё одно не менее умного и амбициозного Се Ляня ( Му Цин вряд ли мог ошибиться в его имени), то пусть не упустит свой шанс и оставит его, гордого и холодного, в покое. Му Цину нравилось одиночество, потому что до этого момента он даже не подозревал, что может вот так отдаться с головой в чувства, подобные этому. Но теперь он знает, теперь он может отпустить Хуа Чэна и остаться наедине со своими тараканами - и Пэй Мином, если он все ещё продолжит заваливать его приглашениями на ужин в дорогой ресторан и обещаниями любить его больше самого себя( чего, Му Цин мог предположить, добиться было очень сложно и вновь чувствовал себя обманутым всеми). Он осторожно отодвинул в сторону свое рабочее кресло и сделал несколько уверенных шагов в сторону Хуа Чэна, но заметно замедлился, когда увидел, с каким ожиданием смотрит на него студент, как он игриво манит к себе указательным пальцем. Му Цин чувствует, как бьёт в голову ясность. Он останавливается всего в шаге от парня и смотрит немного настороженно, как будто зверёк, который знает, что лежащее на самом виду мясо окажется огромным капканом, но который слепо ведётся у разыгравшегося голода на поводу. И Му Цин ощущает эту аналогию на себе, проводит ее и уже сомневается в правильности своих действий. Он чувствует, как сердце начинается забиваться в груди сильнее, а ноги становятся ватными - пошевелить ими практически невозможно. Голова пустеет, а живот ловит горячие импульсы и Му Цин начинает верить в то, что он и правда голодный, истосковавшийся по ласке зверь, которого приручил и обуздал такой же питомец, но который этой лаской распоряжается так, как сам того хочет. Му Цин не помнит, когда оказывается возле Хуа Чэна. Когда целует его грязно, размазывая по чужим губам вязкую слюну, вбирая чужой язык в свой рот и посасывая плавно, с чувством. Хуа Чэн заходится в периодично повторяющихся стонах, которые сопровождаются языком Му Цина, с силой вдалбливающегося в чужую глотку, скользя по небам и зубам - в общем, пользуется всеми прелестями французских поцелуев. Руки Хуа Чэна находят свое место у чужого затылка. Несмотря на то, как постепенно сокращаются его запасы кислорода в легких, он продолжает ловить язык Му Цина своим и старается перехватить первенство, в конечном итоге полностью растворяясь в чужих, немного грубых ласках. Му Цин лапает Хуа Чэна бесстыдно: сжимается бедра и раздвигает их, а потом бесцеремонно вставляет колено в чужой пах и продолжает им круговые движения, пока не ловит своим ртом очередной стон Хуа Чэна и не кладет его на парту спиной. Следующие несколько минут Му Цин, как образцовый преподаватель, наглядно проводит лекцию о том, как правильно доводить своих студентов до судороги в стопах лишь одними прелюдиями. Хуа Чэн лишь скребет когтями по кардигану Му Цина не в силах устоять перед очередным засосом посередине груди. Парень не чувствует свое тело и не в силах больше терпеть, зарывается пальцами в аккуратно завязанный хвост Му Цина, на что тот перехватывает чужую руку в запястье и подносит к своим губам, вбирая носом и губами солоноватый вкус и терпкий запах пота. Хуа Чэн имел привычку перед их регулярными встречами зайти в спортзал и продемонстрировать немногочисленной толпе новеньких студентов-первокурсников несколько профессиональных бросков. Что до Му Цина, он знал о чужих пристрастиях к баскетболу и не раз ходил на игры Хуа Чэна. Но постоянно уходил на моменте награждения, потому что не хотел видеть выискивающей его взгляд Хуа Чэна. Иначе он мог не укрыться от чужой насмешки и постоянных покалываний, а гордость Му Цина все ещё плыла по венам в бешеном ритме и временами давала о себе знать. - Ты.. сегодня опять тренировался? - Му Цин оставил лёгкий поцелуй у основания ладони. - Да, - простодушно ответил Хуа Чэн, сдерживая рвущийся наружу смешок из-за рефлекторных действий на щекотку. Му Цин на секунду остановился, думая о том, что мог бы прямо сейчас провалиться сквозь пол и раствориться в пространстве, слыша то, как надрывается чужой голос. Но он вновь вернулся к своему занятию даже не обращая внимания на то, как догадка промелькнула перед глазами Хуа Чэна, но он только расплылся в улыбке, зарываясь носом в воротник своей рубашки. - Мм, ты невероятно сексуальный, когда тяжело дышишь, - Му Цин оставил ещё один поцелуй немного выше, у "линий жизни". Хуа Чэн тихо скулил, когда губы Му Цина оставляли на внутренней стороне ладони свежие поцелуи, а вместе с ними и наводящие вопросы. - Ты ведь так же тяжело дышишь, когда перехватываешь мяч у.. как его, Фэн Синь? - мужчина облизнулся, прежде чем оставить новый поцелуй на кончиках длинных пальцев. - А твои пальцы.. наверняка, такие высоко ценятся в большом спорте. Интересно, а как бы они смотрелись у меня во рту? - с этими словами он вобрал несколько пальцев себе в рот, с удовольствием заглатывая их как можно сильнее. Хуа Чэн наконец позволил вывести его на неприкрытые ребром свободной ладони стоны. Му Цин придерживал одну руку у своего рта, а вторую вжимая в парту, чтобы не позволить парню и дальше дразнить Му Цина своим молчанием и несколькими жалкими произнесенными вслух всхлипами. Так продолжалось до тех пор, пока Му Цин в одно движение не стянул с Хуа Чэна его брюки и не принялся целовать подкачанные годами беспрерывных тренировок бедра и икры. Му Цин то целовал нежно, то грубо впивался в бледную кожу и с остервенением оставлял на одном месте сразу несколько засосов. Хуа Чэн мелко вздрагивал, иногда хихикая себе под нос от того, как чужой нос проходил по внутренней стороне бедра. - Твои бедра.. они сводят меня с ума, - оставляя новый синяк, добавил Му Цин и наблюдал из-под лба за мелким румянцем на щеках Хуа Чэна. - Да? - не успел сорваться вопрос с губ, как Хуа Чэн неконтролируемо простонал, а звук, отбившись от окружающего пространства растворился в воздухе, превращаясь в протяжное эхо. Му Цин тут же укоризненно зашипел, боясь придавать этому преступному роману огласки, за которым точно последует увольнение, а Хуа Чэна наверняка отстранят. - Тогда, почему бы тебе не дать волю себе в своих действиях? - шепотом спросил Хуа Чэн, улыбаясь краешком губ и опускаясь обратно на парту, когда замечает заинтересованный взгляд снизу. - Вот я, например, представляю вас по вечерам и трахаю себя своими пальцами. А потом иду в душ и дрочу там, представляя то, как вы вжимаете меня в холодную плитку или в свой рабочий стол. А ещё я.. - З-заткнись, - прорычал Му Цин, кусая наглеца за живот в отместку за такие откровения. - Оу, Му-гэ разозлился? Надеюсь, что я смогу удовлетворить вас, дабы вернуть ваше доверие обратно.. и если позволите, - не договаривая, Хуа Чэн зазывно поерзал бедрами, сгибая ноги в коленях и подбирая к своей груди. У Му Цина дух перехватило от этой развратной картины. - Что, заинтересовал? Смазка у меня в рюкзаке, передний карман, ну, конечно, если вы ещё осмелитесь, хаха.. Му Цин ни теряя ни минуты подскочил с места и выудил подготовленную смазку из рюкзака. Не доходя до Хуа Чэна он вылил себе на ладонь достаточно для того, чтобы спокойно растянуть и не причинить боль - ни себе, ни горячу любимому студенту. Пока Му Цин, тяжело дыша от предвкушения, тер смазку между пальцев, чтобы хоть как-то согреть ее у себя в руках, Хуа Чэн продолжал бесстыдно вещать: - Хотите знать, какая моя самая любимая эротическая фантазия с вами? Там, где вы вот так же, как сейчас, берете меня на парте, а под дверью нас слушают другие студенты и кусают щеки изнутри.. особенно, те студентки, которые кладут на вас глаз, а вы и дальше продолжаете безучастно вести свои лекции.. продолжаете не замечать эти краснеющие мордашки.. вы такой забавный. Му Цин, пытаясь совладать со своими силами, приставил к входу Хуа Чэна несколько пальцев, плавно массируя сжавшееся от резкого прикосновения колечко мышц. - Расслабься, - коротко советует Му Цин и Хуа Чэн следует указанием, расслабляет тело и плавится в неге чужих пальцев, двигающихся у него внутри. Му Цин нащупывает простату достаточно быстро и жмёт на нее несколько раз, чтобы отомстить Хуа Чэну за его росказни. Он злится не потому что, ему жутко неудобно от подробностей, которыми с радостью кормит его студент, а потому, что Му Цин понимает, как похож с ним. Мужчина не раз представлял похожие сценарии, возможно, не настолько извращённые, но представлял - и от этого сердце обрастало неприятным осадком, а рука продолжала ласкать возбуждённый член. Пальцы входили легко, непринужденно проскальзывая в чужое нутро, а Хуа Чэн нетерпеливо тёрся задницей о край парты. Му Цин решил, что растянул достаточно и со всей присущей ему педантичностью расстегнул кожаный ремень, а затем и сами брюки. - Чего вы ждёте? - Хуа Чэн закусил губу, не в силах противостоять соблазнам подразнить немного Му Цина и получить привычно закатанные глаза и грубо сжимающие его ягодицы пальцы. Тот с глубоким вдохом вошёл в чужое нутро и выдохнул ничуть не облегчённо, сразу же ощущая приятно обволакивающие его член стеночки. Хуа Чэн не дал сорваться новому стону, грозившему стать его отчислением из университета, а Му Цин как можно сильнее стиснул зубы, продолжая вбиваться в напрягшееся нутро сначала медленно, а затем быстрее, подбиваемый Хуа Чэном на более смелые толчки. В итоге парень застыл в немом вскрике, лишь изредка выдавливая из себя полу-стон, полу-шепот, царапая чужие предплечья. Му Цин постепенно выровнял дыхание, все так же вбиваясь в податливое естество Хуа Чэна. Последний, почувствовав скорую разрядку, обхватил свой член рукой, подстраиваясь под ритм толчков. Му Цин накрыл его ладонь своей, выравнивая его движения на вставшем члене. - Гэгэ, скажи что-нибудь, прошу, - Му Цин сразу же понял, к чему клонит Хуа Чэн, опускаясь к его уху, продолжая толчки в вперемешку с перекатыванием в одной ладони яичек. - Я возбуждался, глядя на то, как ты играешь, - напоследок Му Цин укусил мочку уха, постанывая в такт толчкам. - Ты.. ты такой красивый.. - Так, вы все таки ходили на мои игры? - Хуа Чэн улыбнулся, уже зная ответ на свой вопрос. Он осторожно коснулся черной оправы очков, которые сейчас держались на волоске от того, чтобы упасть и разбиться. Парень ловко схватил их, когда Му Цин наконец кончил, продолжая бессвязные толчки, чтобы привести Хуа Чэна к разрядке. Парень все ещё держал не успевшие упасть очки в одной руке, а другой продолжал двигать по члену под чутким руководством Му Цина, который заметно истощился, но продолжал верно подводить Хуа Чэна к оргазму. После несколько особо сильных и болезненных для Му Цина толчков, студент кончил себе на живот, заходясь в тяжёлой отдышке. Десятью минутами позже Му Цин, отдраивший буквально каждый уголок парты, предложил проводить Хуа Чэна до остановки. Тот, на удивление, очень быстро согласился, не став пугать Му Цина тем, что за ними могут подсмотреть. Уже стоя под огромным навесом, Хуа Чэн немного неловко даже для самого себя поцеловал Му Цина. Мужчина не помнил, чтобы они хоть раз за все эти многочисленные встречи так целовались. И не помнил того, чтобы инициативу проявлял Хуа Чэн, а не Му Цин, который набрасывался на него, словно голодный хищник. Он знал, что испытывает к студенту весьма непростые и противоречивые чувства. Знал, что так делать нельзя, но прекратить не мог. После роковой встречи на самой первой паре в качестве учителя математики, Му Цин узнал в себе все того же шестнадцатилетнего несмышлёного юношу, у которого были проблемы с доверием( а исчезли ли они вообще?). Словом, мужчина никогда не спрашивал, взаимны ли его чувства и жил последним днём, каждый раз думая о том, что это будет его последняя встреча, что Хуа Чэн найдет кого-то помоложе и лучше собой. И как бы не убеждал себя Му Цин, но на самом деле он не хотел отпускать студента. И эти чаяния постоянно терзали, душили и мучили: на работе, в метро по пути домой - да где бы то ни было. Но сейчас Му Цин был уверен, что Хуа Чэн, несмотря на свой темперамент, испытывает к нему чувства, отнюдь не отдаленные от чувств самого Му Цина. Интересно, как давно? - а какая разница, если этот парень сейчас здесь, рядом с ним, стоит под навесом и неловко отворачивается в сторону. Они поговорят об этом потом, и о многих других вещах, которые не успели обсудить, а пока Му Цин возьмёт его за руку и заведет выбившуюся прядь черных, как смоль волос, за ухо, улыбнется искренне, наверное, впервые за последние годы, и позволит себе быть любимым хотя бы на миг.