Мир

Мир разваливался на части. Крушился, трещал по швам, взметался ввысь грязными клубами пыли. Грязь, чернота и смерть. Привычное явление. Под его рукой гибли сотни. Тысячи обращались в прах. В этот раз было по-другому. Всё внутри сжималось. Спёртый смрад рушащейся конструкции крал воздух из лёгких. Хрупкое человеческое здание складывалось на его глазах, словно нечаянно задетый карточный домик. Хрупкое, человеческое сердце Вергилия норовило разорвать ему грудную клетку. Это просто дом. Там больше никто не живёт. Он разрушится, сравняется с землёй, и никто никогда о нём не вспомнит. Семьи, населявшие его, наполняющие бетонную коробку муравьиным копошением, уже давно в безопасности. Или в братской могиле. В этот дом вошёл Неро. Он услышал из недр здания тихое демоническое шипение и рванулся разбираться. А Вергилий за ним не пошёл, потому что нет смысла избавляться от пары мелких сошек в две пары рук. Ну, это сейчас - в две пары рук. А раньше было бы в полторы. Из-за того же Вергилия. Неро сотню раз шутил об этом, но отец ни разу не улыбнулся. Отец. Он отец. Неро, вошедший в полуразвалившееся здание без него. В этот дом вошёл его сын. А за Неро - грохот, рокот, скрежет, лязг. И больше ничего. Стоит сделать два оторопелых шага назад - и сапожный нос всё равно настигает один из отлетевших обломков. Поцарапает же обивку, даже немного жаль. Хотя, весь его плащ в считанные секунды оказывается полностью накрахмален пылью. Вергилий сдавленно кашляет в локоть, отфыркивает попавшие в нос мелкие песчинки. Поднимает бледные, прищуренные глаза на обломки. Ничего нет. "Неро?" - негромко зовёт он. Его голос тонет среди звенящих осколков стекла и визжащих от ударов об асфальт кусков арматуры, захлёбывается и осекается от нового приступа кашля. Мир смещается и ревёт ещё несколько долгих секунд - и всё наконец намертво стихает. Слышно только, как в скелетном каркасе нижних этажей эхом скрипят одинокие вырванные с корнем оконные рамы. Вергилий наконец может разглядеть сквозь песчано-грязные клубы пыли хоть что-то. Проявляющийся в мути остов бывших стен, полуразваленную плоскую крышу, накрывшую первые этажи, как колпак. Никого нет. Только бетонные глыбы и горы песка. "Неро!" - он запоздало слышит в своём же крике хрипловатые нотки. Что это? Глотка болезненно сжимается уже не от душащей песчаной копоти. Неро живёт на этой земле уже двадцать с небольшим лет. Вергилий знает о существовании Неро лишь шесть месяцев. Неро его сын уже целых полгода. Сын. Он его сын. Матери Неро Вергилий не помнил. Или не знал. Или всё сразу. Двадцать с небольшим лет назад люди для Вергилия были пустым местом. Слабыми отродьями. Сто восемьдесят дней с белобрысым мальчишкой, лишь на четвертинку демоном - и при виде исчезающего за рушащимися бетонными стенами силуэта что-то внутри панически кричит и рвётся наружу. Это его мальчик. Его мальчик, в человеческой крови которого сокрыты демонические силы. Значит, от какого-то ненароком упавшего дома с ним ничего не будет. Потому что если в твоих жилах демоническая кровь - любая рана затягивается за считанные минуты. Но почему-то всё равно в голове блуждает незнакомое смятение. Слишком тихо. "Неро!" ... Вергилий звучит почти... отчаянно? А потом небольшой угловатый камешек, прилетевший под ноги выдергивает его внимание. И задорный, чуть приглушенный крик: "Чего ты разорался, старик?" В мгновение ока Вергилий поднимает глаза на один из завалов. На горке сероватых обломков стоит Неро. Его волосы воинственно взъерошены, их идеальная белоснежность запятнана неприятно-тёмной сажей. Тут и там всё его тело усеяно багровыми подтёками - а ему хоть бы хны. Стоит себе с донельзя довольным видом, и выбивает забившееся пистолетное дуло от пыли, ритмично постукивая пушкой по ляжке. Прежде чем Вергилий успевает открыть рот, юнец снова заходится в несносном щебете. "Ты видел? У, домину в щепки разнесло! Там, короче, на цокольном этаже-" - парнишка встаёт вполоборота и машет правой рукой в сторону руин, - "Кто-то взрывчатку заложил. Ну, я как хуйнул, думал, там чуть-чуть, не заденет, а оно ебануло мама не горюй!" Вергилий всё ещё поражённо молчит, а Неро успевает небрежно отряхнуться и шумно дунуть в дуло пистолета, все еще не слишком успешно воюя с пылью. "Тю! Там такие мразоты на цокольном мерзкие были просто. Чем-то рожами на тебя похожи. Ну, я и разозлился, решил, горит сарай, гори и хата. А откуда мне знать, что там этой взрывчатки несколько сотен мешков?" Трубчатый короткий гул, доносящийся из пушки, будто привносит до этого подавленное осознание в запыленную голову. "Неро." - когда мальчишка замолкает и отрывает глаза от пистолета, взгляд Вергилия устремлён в землю, не на него. Он лишь хмурится, в его светлых радужках беснуются невыраженные эмоции. Их много, слишком много. Для такого, как он, сдержанность даётся легко. Но сейчас он хмурится с особенным сосредоточенным усилием. Когда он снова подаёт голос, в его тоне покоится едва уловимая теплота. - "Неро, Неро..." Мальчишка только оторопело косится в сторону своего старика. "И чего ты заладил? Тебя заело на старости лет, что ли?" Вергилий глубоко вдыхает, шумно выдыхает через нос, и наконец снова смотрит на перемазанного в грязи и копоти мальчишку. Руки-ноги на месте. Скверный, заносчивый характер - тоже. Не на месте только что-то, мучительно распирающее грудную клетку. Вергилий снова хмурится, оглядывает паренька с головы до ног, фыркает и одёргивает пыльные полы плаща. Под его рукой гибли сотни. Тысячи. А один грубоватый мальчишка умудрился чуть не похорониться из-за своей нелепой неосторожности - и холод сковывает диафрагму об одной мысли об ещё одной смерти. Ещё одна хрупкая человеческая жизнь. Не совсем человеческая - но все еще хрупкая. Наверное, что-то подобное ощущали все эти вопящие от ужаса люди, когда он голыми руками разрывал их родных на части. Вот каково это. Теперь он понимает. И не хочет больше знать это чувство. "..Идём." Неро счёсывает пыль с залепленного засохшей кровью и грязью виска и тянет неопределённое "Хмммм". Они уходят, сбивая обувью на ходу мелкие осколки стекла и сероватые бетонные камешки. За ними никаких домов больше нет. Ничего не осталось. Прямо по правую руку Вергилия - целый мир. Бодро шагает себе, отпускает колкости по поводу серьёзного, холодного взгляда отца и что-то с беззаботным видом напевает под нос. Сто восемьдесят дней Вергилий отец. Сто восемьдесят первый день ознаменуется тем, что Неро ненароком окликнет его на "бать" вместо привычного "отец". А Вергилий только глянет на сына - ерошащего левой рукой свои буйные вихры и пререкающегося с дядькой - и улыбнётся одними уголками губ. Непривычно. Но, почему-то, совсем не противно. По-человечески как-то даже мило. "Бать", значит?