***
Этот день оба ждали с февраля, когда звучание песни приблизилось к желаемому. Юля в красках расписывала, какой хочет видеть обложку, а Марк читал наизусть строчки из любимых им творений Владимира Маяковского, когда не знал, чем дополнить размышления девушки. Она почти всегда заканчивала за ним, но когда слышала незнакомое — дослушивала молча, внимая его словам и рисуя красками в голове клип. Юля потом предложила фотосессию у Полины Набока, еë хорошей знакомой, очень креативной и талантливой девушки, которая, по еë словам, знает потрясающее место, подходящее предполагаемой тематике. Даты назначают на более тëплую погоду. Они туда приезжают уже в апреле, но двигатели автомобилей нарушают здесь всë. Тишина. Умиротворение. Место вне времени, обстоятельств, этого мира с его бесконечной суетой. Внешний вид Марка, конечно, доводят до идеала быстрее, и он в молчаливом ожидании вглядывается в линию горизонта. Юля подходит неслышно, тихой поступью, и замирает совсем рядом с ним, невесомо касаясь плечом его. Они переглядываются и почти одновременно вздыхают, поворачиваясь обратно. Они настраиваются на предстоящую фотосессию для записанной и уже бесконечное количество раз переслушанной, но от этого ничуть не приевшейся дуэтной песни. Тишман улыбается, зная, что кадры будут красивейшие — это их первая совместная фотосессия как пары, поэтому без лишних переживаний можно сделать красивейшие кадры, передающие их ощущения в полной мере: они без предосторожности позировать так, как пожелают. Мысли в этом месте как-то очищаются — остаëтся самое нужное, важное, глубинное, теперь вырывающееся наружу. Юля уже некоторое время назад обратила свой взгляд в сторону рядом неподвижно стоящего задумавшегося Марка, в глазах которого отражались окружающие пейзажи. Она так легко и свободно отпускает поток своих мыслей, но они в который раз за эти минуты приводят еë к одному-единственному, что остаëтся, даже когда кажется, что совершенно не за что ухватиться. — С тобой так хорошо, как ни с кем и никогда в жизни не было, — звучит уверенно, спокойно, но из самого сердца: Юля сама чувствует, что признаваться в этом удивительно легко — идëт напрямую, искренне, просто, но честнее всех красивых слов. — Как ты это чувствуешь? — ему правда важно и интересно, ведь им обоим есть что вспомнить. Как минимум он хочет сравнить и сделать вывод: если они и здесь совпадут — он поверит в судьбу окончательно и бесповоротно. Вообще парадоксально получается: Марк верит в сильнейшее человеческое чувство, столько о нëм пишет, говорит, поëт, но испытал его по-настоящему, как сам понял, глядя на Юлю, только сейчас. — Не знаю, как это описать. Как будто всю жизнь чего-то не хватало, и только теперь я понимаю, чего именно. Всë на своих местах, как будто и нечего менять. — Тогда я тебя отлично понимаю. Примерно как тут, да? — он обводит глазами окрестность, ведя ладонью вдоль Юлиной спины, а другой рукой останавливаясь в районе еë груди, обнимая со спины и аккуратно прижимаясь к волосам. — Именно так, — она прикрывает глаза и даже не обращает внимания на поднятые ветром полы их пальто. — Маркуша. Тишман от этой формы своего имени дëрнулся: так его называют только самые близкие люди, а Юля… Юля в такие моменты всегда говорит что-то важное, после чего его мир переворачивается с ног на голову. Признание в любви для неë — не пустой звук, отнюдь. Она впервые назвала его так, когда собиралась сказать именно об этом. — М? — он ведëт носом вдоль еë висков, вдыхая аромат какого-то непонятного, но дорогого лака для волос. — Я хотела бы, чтобы мы не бегали больше ни от кого, но всë-таки счастье любит тишину. Вот как тут, понимаешь? — Юля расслабляется в руках Тишмана, укладывая голову на его плечо и опираясь на него. Марк не сразу вспомнил, зачем они вообще сюда пришли, если бы непривычно уложенные Юлины волосы не коснулись его шеи. Он осознаëт, что такой покой при огласке охранять будет сложнее, но в голове звучат нужные строки, отзывающиеся внутри даже когда музыка замолкает. — А я тебя люблю. И удивляюсь, как мы до сих пор на целый мир не закричали. Они оба тихо смеются — песня ведь с них списана, правда, и об огласке они действительно думают, потому что прятаться тяжело и уже слегка бессмысленно. Марк невесомо целует еë в щëку, а Юля накрывает ладонью его руку на своей талии, сжимая его пальцы. — И почему вы ещë не женаты — тоже вопрос хороший, — Полина появляется из ниоткуда, заставая их врасплох и смотрит сначала виновато, но тут же загорается идеей. — А теперь повторите всë то же самое на камеру. — Повторить что именно? — Тишман руку не убирает, но отстраняется чуть дальше, игнорируя попадание Полины в предмет его размышлений в последнее время. Он не видит Юлиного лица, но знает, что она прячет улыбку. Паршута тщательнее обдумала решение о том, чтобы в ближайшее время перестать представлять Марка как своего друга. В первую очередь, они, конечно, и есть друзья, потому что без этого ничего бы не случилось, но считает неправильным всë-таки ставить это на первое место, хоть и в качестве какой-никакой, но конспирации. — Сделайте вид, что меня не существует, и просто продолжайте друг друга касаться. Вот как стояли, только давайте отойдëм вот куда-нибудь туда, — девушка указывает на растущее позади неë полусухое дерево. Они с Юлей переглядываются по дороге, Марк подбадривающе касается еë спины, убеждая, что у них в любом случае выйдет что-то потрясающее — не может не получиться. Он прогоняет сомнения как в успехе их дуэтной песни, так и вообще все лишние догадки, скопившиеся внутри. Но Полина не была бы профессиональным фотографом, если бы упустила этот момент и не сохранила его в памяти своего фотоаппарата, придумывая уже на ходу цветовое решение. Остальное проходит спокойно — оба втягиваются в процесс и предлагают свои идеи, одобряемые командой. Домой едут удовлетворëнные и настроенные на дальнейшую работу. Юля, с его позволения, за рулëм его мини-купера везëт их в давно полюбившееся им кафе, где они уже постоянные клиенты, а Марк, пользуясь случаем, любуется еë внешним видом без отвлечения на дорогу и благодарит того, кто может слышать его мысли: он уверен, что без вселенского начала их жизнь не обошлась.***
Они выходят чуть более трезвые, и свежий воздух возвращает ощущение ясности мыслей. Не пройтись по Невскому проспекту в Петербурге — преступление. Марк подставляет Юле локоть, и они идут под руку, увлечëнные уже неизвестно какой по счëту, но занимательной историей. Когда они останавливаются, чтобы подождать, пока сестра Лики переговорит со своей знакомой, Юля достаëт смартфон и аккуратно фотографирует Тишмана, пока он не видит, а потом решает запечатлеть ночной Невский. — Юль, я понимаю, что надо использовать пятьсот двенадцать гигабайт, но… — мужчина, разворачивающийся обратно, явно не ожидал увидеть объектив камеры телефона. — Люди писали, что соскучились по нашим инстаграмам. Ну Марк! Давай запишем сейчас видео и я торжественно обещаю тебе, что потом я достану его только завтра в Михайловском дворце. — Торжественно пообещаешь кое-что слегка в другом месте, — Марк целует еë правую руку с подаренным им помолвочным кольцом и победно улыбается: должный эффект произведён. — Марк, клянусь, ещë одна выходка — я всë выложу, — Паршута, вопреки актëрскому таланту, звучит отнюдь не угрожающе — слегка смущëнная счастливая улыбка на лице не позволяет. — Так хочется кричать на целый мир, как тебя полюбил, — он в один шаг оказался совсем близко, притянул еë к себе и оставил миллиметры между их губами. Юля, чувствуя их смешанные дыхания, недолго думая, нарушает правила своей же игры сама, целуя со всей нежностью и зарываясь рукой в его аккуратно уложенные ранее волосы. Марк, предварительно оглядевшись по сторонам ночного проспекта, ответил, думая о том, чтобы постричься, потому что Паршута каждый раз приводит их в полнейший беспорядок, а ему не нравится сам процесс укладки. — Ну выкладывай, — он кивает на торчащий из кармана смартфон. — Что? Ты уверен? — Юля, ещë не слыша приближающихся шагов друзей, большим пальцем касается щеки Марка, поддаваясь порыву. — Абсолютно. Хватит с нас уже пряток.