На кончике сигареты

Кэйа вытащил сигарету из рукава заношенного любимого жёлтого свитера и проверил её целостность. Сигарета была целой, только по краям листа начал высыпаться табак. Кэйа поспешно сунул ее в рот и прикурил от спички. С крыши капнула дождевая капля, и попала прямо на сигарету. Зашипев от раздражения, Кэйа прикусил никотиновую палочку, сминая её зубами. — Ты что, обалдел? Дилюк был совершенно не вовремя. Первым прорывом было сигарету спрятать, но Кэйа сумел сдержаться и остаться стоять, как стоял, прислонившись спиной о стену сарая, выстроенного за винокурней. Дилюк, наведавшийся в его тайное место аккурат тогда, когда он занимался наказуемым действом, смотрел на него во все глаза. — Ты еще слишком молод, чтобы курить! — наконец, нашёлся с порицанием этот юный аристократ. Кэйа закатил глаза — видный и скрытый за повязкой. Вытащил сигарету изо рта и с горечью понял, что её прокусил. Сигарета рассыпалась в его руках, но Кэйа изо всех сил старался выжать из неё все, что мог. Оторвав часть с фильтром, Альберих упрямо сунул табачный огрызок в рот и снова зачиркал спичкой. Спичка не зажигалась. Дилюк стоял, укоризненно молчал и смотрел на него. — Я все равно её выкурю! — Кэйа начал злиться и обратился напрямую к своему наблюдателю. — Ну давай, подожги мне её! Приказ был слишком дерзким, Кэйа был почти уверен, что Дилюк сейчас вырвет сигарету у него изо рта или же просто уйдёт. Но Дилюк шагнул к нему. Вытаскивать сигарету у него изо рта он не стал, вместо этого придвинувшись к ней губами. Поцелуй в кончик сигареты, мгновение, и от огненной магии Дилюка зажглось пламя. Кэйа вдохнул табак и его скрутило от кашля. Дилюк успел выхватить сигарету у него изо рта. Откашлявшись, Кэйа униженно посмотрел на Дилюка. Тот держал сигарету и не собирался вроде бы издеваться. Он держал, держал её, а потом — Кэйа застыл на этом моменте — приложил к собственным губам. Вдох. Ресницы Дилюка чуть дрогнули, а затем он закрыл глаза и очень красиво выдохнул кольцо дыма. У Кэйи занемели губы. Он облизнул их и мучительно выдавил: «Откуда ты знаешь, как это делать?» — Я курил мундштук, — признался младший Рагнвиндр и протянул дымящийся бычок Кэйе. — На, если хочешь. Но вообще-то это вредно. Кэйе обидно, обидно до слез, потому что все, что он делает, он делает, чтобы впечатлить Дилюка. А Дилюк все умеет лучше него. И он круче него. Кэйа отолкнул руку Дилюка и шагнул в утреннюю росу. Владел бы магией, приморозил бы сейчас Дилюка с его сигаретой дурацкой, с его крутизной, с его всеми этими «я-знаю-все-лучше-тебя». Но не может сделать ничего, может только убежать прочь. От Дилюка и от самого себя. И он убегает. * Когда умер Крепус, курить стало бессмысленно. Горький дым поселился в лёгких, отравил болью и печалью, и больше не стало светлого детства, утренней росы и украденной у отчима первой сигареты за сараем. Не стало больше косвенного поцелуя, когда коснулись губы Дилюка кончика сигареты. Не стало и первого настоящего поцелуя. Он растворился, как утренний туман, как первая зябкая дымка. Кэйе больше не хотелось курить. Ни сигареты, ни мундштук, ни сигары, ничего. Хотелось только обнять Дилюка, крепко-крепко. Но словно бы с годами поменялись их роли. Теперь Кэйа — живительное пламя, закованное в ледяную броню. А Дилюк словно бы не умеет ничего; сидит на винокурне сиднем, спрятавшись от прошлого, от друзей и от всего. Кэйа хотел помочь. Но что делать не знал. И все решил случай. Снова тот же сарай на отдалении, перекрашенный, чуть достроенный, уплотненный, но тот же. И снова сигареты. Партия товара из Ли Юэ, пришедшая вместе с алкоголем. Подарок местных торговцев. Кэйа на доставке, Дилюк на приёме. Быстрые взгляды. Нужно делать что-то прямо сейчас, Кэйа понимал. Разорвать упаковку быстрее, чем Дилюк успел восприпятствовать. — Подожги. — А спичек нет, что ли? Голос недовольный, но — совсем немного — заинтересованный. Уже что-то. Дилюк снял перчатку, создал пламя из кончиков пальцев. Кэйа прислонился кончиком сигареты к ладони. — Ну как? — Отвратительный табак. Да и знаешь, — Кэйа вытащил сигарету изо рта и смял в ладони, не боясь обжечься. — Я больше не курю. Глаза в глаза, секунда, вторая, третья. Ресницы Дилюка чуть дрогнули. — Останься, — тихо произнес он. На губы Кэйи прорвалась по-детски счастливая улыбка. — Мне нужно помочь распределить товар. Я разрешу тебе продегустировать одну бутылку. — Я останусь насовсем. Объятие. Крепкое и нежное, тёплое, сильное. Дилюк вздрогнул, замер. А потом расстаял огромной глыбой тлеющей каменной крошки. Превратился в пламенную лужу. И обнял в ответ. — Останься насовсем, — тихое, дрожащее и нервное. По-детски искреннее, полуиспуганное и облегчённое. — Я люблю тебя. Они произнесли это одновременно и даже в один тон. Пошёл дождь, и вскрытые сигареты отсыревали, но капитанам не было до этого никакого дела — они целовались, держа друг друга в объятиях. Валялась на земле стянутая перчатка Дилюка. Капли дождя стекали по ящику с алкоголем.