…ать!
Я услышал свой собственный голос, но лишь так, словно он находился где-то совсем далеко. Он был как будто отделён от меня, словно я был на дне какого-то глубокого водоёма, а голос плыл на самой поверхности, совершенно без моего контроля над ним, будто уже и не был моим.
Вокруг стояла абсолютная темнота, по крайней мере, кругом было черным-черно, ни лучика света. Абсолютная пустота и ничто. Но возможно, мне это только казалось, потому что открывая глаза, я не видел перед собой совершено ничего. Может быть, я и глаз-то не открывал. Как теперь тут разобраться? Может, случилось что, и я зрение потерял? Жутковато, если честно, хотя не страшно. Перед предположительно открытыми глазами стояла такая темнота, что даже образы в голове походили лишь на расплывчатые пятна сознания, и я никак не мог ничего выцепить из них, словно в жизни своей ни разу и ничего не видел. Или видел только абсолютное ничто. Сложно было разобрать. Поморгав неколько раз, я всё ещё не мог разобрать, открывал ли я на самом деле глаза, или это мне лишь думалось, что я их открываю. Короче говоря, темно. Темно и влажно.
Попробовал что-то сказать. Хоть пару словечек. Позвать кого-то. Говорят, что если ты в коме, то ты кричишь, а тебя снаружи никто не слышит. В коме ли я? Вот попробуем проверить. Сейчас как выкрикну пару непристойностей для родственников... Но не вышло. В лёгких словно не было воздуха, как будто бы они и не расширялись в груди, а рот словно не желал открываться как следует, и снова это странное чувство, он вроде бы открывается, а вроде и нет. Да и горло ощущалось совсем по-иному, будто я никогда, прямо ни разу в своей жизни не произносил ни звука. Решил всё же ощупать себя, если уж не получалось осмотреть. Руки, ноги, всё было на месте, и казалось целым. Только вот одежды на мне не было. Одни странности кругом, ужасная ситуаця. Может, всё-таки кома? А это лишь моё больное сознание пытается подбросить мне образ собственного тела, чтобы я не сразу сошёл с ума? Но как я до этой комы в таком случае добрался... Что-то же ведь должно было меня в неё вогнать?
Неуж то, все эти росказни об оторвавшисхя тромбах не такая уж и ерунда? Потому что я всегда считал себя сильным, крепким и здоровым, и представить себе какую-то кому по совершенно неизвестным причинам просто не мог.
Попытался вспомнить что было до того, как я очутился в этом странном месте, если оно было местом. Для простоты, давайте назовём это состоянием. Да. Давайте попробуем вспомнить, как я оказался в этом состоянии — какие-то отрывистые воспоминания осколками ринулись в голову. Я непроизвольно дёрнулся, ощущения были не из приятных. Никогда бы не подумал, что воспоминания приходят так болезненно. Пускай даже неожиданные, но по собственной голове-то стучать зачем?
Вот я мальчик лет семи: играю с друзьями, иду в первый класс, мне дарят мою первую собаку. Счастливый ребёнок, в общем-то.
Ладно, что там вспоминается дальше? Ага. Мне пятнадцать. Ах, да, Маринка. Красивая девчонка. Жаль не получилось у нас ничего. Эх. Ну, кто старое помянет… О, а это что за воспоминание?
Универ, выпускной. Ага-ага, алкоголь…
Нет, на это я смотреть не хочу.
Эй, мозг, есть там что поприличнее? Где я? Что я тут делаю? Где воспоминания непосредственно до?
Тишина. Вспоминать это мы не хотим. Ну хорошо. Ещё немножко посидим и что-нибудь вспомнится. Всегда так было — присядешь на дорожку и тут же а голове звучит: «Ах! Как это я паспорт чуть не забыл!». Вот и сейчас как на дорожку посидим, поразмышляем.
Теперь уже я отчётливо понимаю, что вокруг меня вода. Может, меня утопили, и это всего лишь мысли и чувства моего бренного тела, силящегося сохранить осколки вот-вот исчезнувшего сознания?
Чем бы ни был этот водоём вокруг меня — дискомфорта не ощущалось. Словно вода идеально совпала по температуре с моим телом, и теперь нежно обволакивала меня своим теплом.
Приятная темнота успокаивала разум, казалось, ещё чуть-чуть и я растворюсь в этой пустоте.
Но внезапно, я вспомнил.
***
На улице стояла тёплая майская ночь, я гулял по парку в полном одиночестве. Знаете, как это бывает? Когда долго живёшь один уже и привыкаешь к нему, и прогулки с самим собой уже не кажутся чем-то удивительно-волнующим.
Вот и эта тёплая майская ночь не была волшебной — я всего лишь хотел потеряться в этом парке. Потеряться, и забыть обо всех проблемах и бедах. Прокручивая в голове всё, что я сделал в этой жизни, я подумал о том, что было бы неплохо начать всё заново — поступить по-другому здесь, поднажать там, сами понимаете.
Но я в такое не верил. Перерождение души, вот эта вся чепуха, это меня не интересовало. Интересно об этом помечтать, но не больше.
В следующую секунду я почувствовал резкую боль в голове. Я успел лишь мельком взглянуть на человека, замахнувшегося на меня битой.
— Бля-а-а-а… — я закричал, но вдруг меня настигла темнота.
***
Так я… умер?
Я снова попробовал оглядеться по сторонам. Как и в первый раз — ничего не получилось. Начал вспоминать различные верования о жизни после смерти, но нигде я не мог вспомнить такого места. Да и сознание моё со мной, и я всё помню.
Так. Нет. Это совершенно не похоже на то, что нам подают как загробную жизнь. Паника нарастала. Последнее, чего мне хотелось в этой жизни, это бесконечно мотаться по вселенскому ничто. Я не мог принять это.
Поворочавшись ещё немного, я понял, что нахожусь в чём-то, что напомнило мне кокон. Значит, должно же быть что-то за его пределами?
Эй! Вы там, снаружи! Явно же здесь есть кто-то! Да вытащите же меня отсюда!
Я кричал в своём сознании, ворочался и пинался, крутился изо всех сил. Вдруг чувствую — становится тесно, будто кто-то пробку выдернул, и вся вода из ванной вышла, а тебя поверхностным натяжением снизу приклеило. Сразу стало невозможно дышать, меня охватили страх и негодование.
Ох чёрт, ох нет, только бы не это!
Я почувствовал, как меня потянуло куда-то в неизвестном направлении, и сопротивляться этой силе было невозможно. Она тащила меня с невероятной мощью, а я мог только повиноваться этой тяге.
С каждой минутой становилось всё светлее.
— Бля-а-а-а-ать! — прокричал я, начиная подозревать, где, как и почему я оказался.
***
— Поздравляю! У вас мальчик! — проговорила медсестра, передающая на руки измученной матери ревущего новорождённого сына.
