После падения

— Как дела в школе, милая? — спросил папа. — В школе? — наморщила я лоб так, будто сто лет не была в таком заведении. — Да, в школе, — пустил смешок папа. — Ну… Всё ровно, — немного подумав, сделала я заключение и пошла на кровать (Зае слишком одиноко валяться в таком мягком царстве). — Благодаря школе я узнала, что мечтаю стать роботом. — Кем? — поднял глаза от документов папа. — Одной из тех штук, которая оставила мне этот шрам, — похлопала я себя по коленке. — Хочу быть трансформером-кроликом с глазами-лазерами. — Какой красочный пример того, что школы открывают в детях новые мечты, — с патетикой в голосе прокомментировал Нерайо. — Сама в шоке, — деловито кивнула я. — Насколько мне было известно ещё совсем недавно — ты не интересовалась ничем подобным… — задумчиво сказал папа и его тут же осенило. — Тсуна подсадил? — Что сделал? — Увлёк тебя своими развлечениями.       Ага, глубоко раздвинул мои горизонты. — Нет, просто так вышло. На самом первом уроке Кояма-сенсей спрашивала всех о мечтах. Тсуна сказал, что хочет вырасти роботом, сенсей его за это наругала и сказала, что это очень глупая мечта, поэтому я сказала, что хочу быть роботом. В поддержку Тсуне, — скороговоркой рассказала я свою первую школьную драму.       Папа покачал головой. — Слишком серьезную учительницу вам подобрали. — А какая у тебя настоящая мечта? — спросил Нерайо. — Северное сияние, — не раздумывая ляпнула я.       Не могу сказать, что когда-то прям грезила увидеть это волшебство в небе. Как уже упоминала раньше, в моём первом детстве я хотела родителей. Однако мне что-то вспомнилось, что однажды одна из воспитательниц сказала, что когда видишь северное сияние, у тебя складывается чувство, будто ты видишь волшебство. — Я хотела бы увидеть его с друзьями, — добавила я, зарываясь в одеяло. — Вот как… — задумиво кивнул папа.       Дальше он принялся обсуждать проблемы Эша с Нерайо (оказалось, что мой компаньон пришел с какой-то информацией). До того как уснуть, я услышала, что Калколло отрубил Эшу ногу. От этой новости меня пробрал озноб и я крепко обняла Заю.       Вскоре я всё-таки уснула. Через какое-то время я почувствовала, что стало теплее. На миг выйдя из царства Морфея, я ощутила как папа обнял меня. Развернувшись, я прижалась к нему и снова полностью вернулась в царство сна.       А проснулась без него. Папа уже был в делах.                               ***       В Палермо я провела неделю. Без каких-либо дел. Просто развлекалась. Покупала сувениры, пробовала сладости, общалась с Нерайо о всякой ерунде (он снова был в своей чешуе). Даже с папой один раз прогулялась.       В Вонголу возвращалась с ним же. И была весьма напряжена. Насколько я могла знать, Девятый уже был в курсе о том, что я отказалась выполнять поставленную мне задачу. Опять       Я была наряжена, да.       В кабинет Девятого меня позвали не сразу. Я отдохнула в своих покоях, а позже пошла искать Миху. И нашла его в саду не одного: тощий мальчик одного с ним роста сидел на дереве (я назвала это дерево Жанной, ведь оно было тем самым). Он раскинулся на одной из толстых ветвей и смеялся с потуг Михаэля, который из-за лишнего веса не мог забраться к нему. Этот незнакомый мне кадр первым заметил моё приближение и прищурился, в попытке разглядеть. Но не меня. А Заю, который шагал сзади меня на своих двух плюшевых лапах. — Привет! — воскликнула я, находясь в метрах пяти от Михи.       Он обернулся и на его красном от физических стараний лице отразилась радость. — Мива! Ты вернулась?! — Ага, вот она я, снова, — лучезарно улыбнулась я.       Он подбежал ко мне и мы обнялись. — Чем ты на этот раз занималась? — нетерпеливо и тихо спросил он.       Ему и мне запрещали говорить о моей работе, однако иногда я всё равно что-то при нём упоминала. — Ничем. Просто гуляла в Палермо, потому что моя помощь не оказалась нужна. А кто это на дереве? — Мой двоюродный брат, Алессио! — довольно улыбнулся Михаэль и тут же замялся. — Он теперь член Вонголы, потому что… Его родители умерли… — Ой… — тихо вырвалось из меня. — Я сам представляюсь! — с опозданием воскликнул мальчик.       Он ловко спрыгнул с дерева и подбежал к нам. Теперь мы могли рассмотреть друг друга получше. Алессио обладал симпатичным лицом с угольными глазами, смуглой кожей и короткими черными волосами. — Алессио Манчини, — перестав косить глаза на Заю, просто сказал он, протягивая мне руку и добавляя: — Мои родители были убиты, и дядя передал меня в Вонголу. — А я Мива, — также просто представилась я, пожимая его руку, — Ни в какой семье раньше не состояла, но мой папа родился в Калабрии.       Я ничего не сказала о смерти его родителей, как вы уже заметили. Никаких слов соболезнования, хоть этого требовал этикет. Этикет часто требует обращать внимание на чувства людей, но… В наш приют иногда прибывали дети, лишившиеся родителей. И им не нужны были никакие слова. Им нужно было одно действие от нового знакомого: игнорирование раны, а не её расковыривания. — Прикинь, Алессио, Миву взяли в Вонголу не как дочку синьора Викензо, а как полноценного бойца! — сказал Михаэль. — Чего?! — недоверчиво зыркнул на него Манчини. — Ты врёшь! Ей же всего пять! Как её могли… — Во-первых, мне семь. Во-вторых, я получаю деньги за то, что делаю здесь, — принялась объяснять я.                               ***       Кабинет Девятого Вонголы. — Следовательно, мы инсценировали смерть «шпиона Калколло» и босс остался доволен, — закончил Викензо отчёт о проделанной в Палермо работе. — Вот как… — вздохнул нахмуренный Девятый Вонгола. — Печально, что твой подчинённый потерял ногу из-за моего поручения. Отправь его на хороший отдых и подготовь лучший протез. Повезло, что он остался жив, и Калколло не успел сделать худшего. — Кстати об этом, Девятый, — Викензо уставился на Дона немигающим взглядом как кобра на другое животное, — Он попросил у вас «хорошее средство для пыток». И вы дали ему Миву.       Внешне Девятый и бровью не повёл, но внутри у него всё напряглось от взгляда Викензо. Тот самый взгляд, который на уровне первобытных инстинктов заставлял всех вокруг замереть от чувства опасности. Именно из-за Викензо Безымянных сравнивали со змеями. Потому что он был похож на змею. Королевскую кобру. — Да… Я отправил в Палермо Миву, и если бы ты не подоспел случилась бы страшная трагедия: член Вонголы убил бы члена Вонголы… — Мива не стала бы тем самым «хорошим средством для пыток» даже если бы я не оказался там, — возразил Викензо, не переставая напрягать глаза босса Вонголы своим гипнотическим взором. — Моя дочь настолько подавлена вашими действиями, что попыталась выброситься из окна, когда поняла, что вы вновь обвели её вокруг пальца. — Что?.. — опешил Девятый. — Прямо сейчас ей не подходит роль, которую вы пытаетесь дать, босс, — почти шипящим голосом начал объяснять Викензо. — Её способности прямо кричат о том, что она должна повелевать человеческими пытками, без сомнений. Однако Мива имеет железную волю и не поддается этому. У неё нет желания купаться в жестокости или упиваться чужой болью. Пока что. Поэтому я хотел бы попросить вас сбросить с неё ваше давление. Или ослабить его. — Извини, Викензо, — попросил Девятый, хоть в его глазах не было и намёка на связь этих слов с чувством вины. — Я считал, что Мива слишком наивна для мафии и нужно это исправить. Вы с Мисой чуть не потеряли из-за меня дочь. Я немедленно извинюсь перед Мивой и исправлюсь. — Благодарю, босс. Просто оставьте обучение Мивы на моего брата. Он справится, — заверил старика Викензо и наконец моргнул.       Девятый с облегчением это заметил и тут же снова подобрался, когда глава Безымянных добавил: — Ещё кое-что, босс. Вам стоит иметь ввиду, что Миве известна истина своего появления в Вонголе. — Ей известно, что она обманом стала членом Вонголы? — переспросил старик. — Да. Не я ей об этом рассказал. Сама догадалась, — просто сказал Викензо и пошёл к двери.       Перед тем как выйти, он обернулся и добавил: — Вы зря беспокоитесь о наивности Мивы. Она далеко не такая, какой показывает себя.       На самом деле его дочь очень хитрая и манипулятивная.                               ***       Алессио поверил в то, что я на самом деле работаю в Вонголе только тогда, когда за мной лично пришел хранитель Тумана, чтобы сопроводить в кабинет Тимотео. — Мне достанется? — поинтересовалась я, когда мы с ним отдалились от мальчишек. — Достанется, — усмехнулся Деймон, — Кукла и притворные извинения.       Оу, лучший исход, чем могло бы быть. Похоже, Девятый ценит моего папу точно так же как Емитсу.       Жду не дождусь момента, когда кукол мне дарить будет уже не по возрасту. — Как же я буду учить тебя искусству иллюзий, если ты такая нежная? — вдруг спросил Деймон.       Я косо глянула на него и, не меняя детской радости на личике, тихо прошептала: — Я отказываюсь пытать людей не из-за нежности. Просто считаю, что могу выбрать, что делать в жизни, когда познаю предел своих возможностей. Извини, основатель, но саморазвитие у меня сейчас на первом месте. — А Вонгола на втором, значит? — Ага. — В таком случае… Остаётся побыстрее покончить с первым местом, — беззаботно улыбнулся Деймон.                               ***       Девятый извинился передо мной, следуя тому сценарию, который я предположила по дороге в его кабинет: маска заботливого дедушки, которую он не показывал мне со времён своего посещения дома Савад, слова, что он хотел как лучше ДЛЯ МЕНЯ, различные обещания, кукла в компенсацию.       Как же мне хотелось выкинуть эту фарфоровую красавицу. Руки почти чесались, будто к ним прилип чертёнок из адского котла. И всё же мне пришлось отнести её в комнату и посадить на прикроватную тумбочку спиной к постели. На ночь я убирала её в шкаф, потому что было слишком пугающе различать в темноте маленький человеческий силуэт. Каждое утро Я боролась с желанием оставить её в темноте или закинуть под кровать и забыть, но всегда победу одерживал здравый рассудок: я должна была хорошо относится к кукле, иначе слуги мигом доложили бы старому пеньку, что его подарки вызывают во мне страх и омерзение.       Я выкинула её в аэропорту Японии за несколько минут до того, как заметила вдалеке Вино и маму, приехавших забрать меня у Нерайо. — Как думаешь, сколько ещё этих искусственных трупов Девятый подарит мне до того момента, когда я вырасту до возраста украшений? — спросила я и своего компаньона. — Хм… — на миг Нерайо задумался. — В мафии девочкам дарят украшения с четырнадцати лет. — Гх… Мрак, — подавилась я воздухом.                               ***       До окончания моего первого года в начальной школе я была в Вонголе ещё пять раз и мне было значительно легче дышать в ней, потому что больше Девятый не преподносил мне никаких гадостей. Я частенько гуляла с Михаэлем и Алессио. Также познакомилась со своей одногодкой по имени Лукреция, но отказалась дружить с ней из-за её странной любимой игры: она изрисовывала некоторых кукол-пупсов красным маркером, выдвигала им обвинение по статье «Уродство», а потом устраивала им публичную казнь: натягивала им на шеи резинки для волос и «вешала» их на пряже. За всем этим процессом «наблюдали» её «более красивые» куклы и мягкие игрушки. Увидев этот спектакль в первый раз я стартанула от неё на дерево Жанны, где меня нашли Алессио и Миха. Последний рассказал, что многим взрослым нравится игра Лукреции. А когда сама Лукреция узнала, что я могу делать так, чтобы игрушки оживали (сперва она знала это из слухов, а потом своими глазами увидела Заю), то решила, что мы должна стать лучшими подругами, потому что «это сделает её суды более прекрасными» (слышите в этой фразе восторженный мрачно-детский лепет? Я да). Я отказалась делать её игрушки живыми (тратить пламя на эту жуть? Нет, спасибо, моя крыша ещё не настолько протекает), Лукреция очень расстроилась, потребовала в качестве извинений подарить ей Заю, потом, снова получив отказ, объявила меня своим «заклятым врагом». Каждую мою поездку в Вонголу она донимала меня снова и снова. Бегала по всей территории с маркерами, ножами и прочими штуками типа ножниц, чтобы навредить либо мне, либо Зае, который невероятно её нервировал. В свой последний визит её нападка на Заю кончилась тем, что он отшлепал её своими длинными ушами. Мы с Михаэлем и Алессио вдоволь наржались с этого.       Также я вместе с молодой мамой побыла на дне рождения Вино, отпразднованным в имении Калабрии. Даже папа смог на нём присутствовать. Бабулита держалась на расстоянии от молодой мамы, и та отвечала ей тем же, помня, что она участвовала в покушении на её жизнь. В этот раз имя Жанны не упоминалось. Оказалось, что у моего молодого красивого дядюшки очень много друзей. И поклонниц, соответственно. — Мне было непривычно видеть его подростком в нашем доме, — сказала молодая мама папе, наблюдая как Вино флиртует с какой-то милашкой, — Но теперь мне непривычно видеть его в реальном возрасте. — Потому что Вин круглосуточно ведёт себя как подросток, — хмыкнул папа.       Спустя время мы с папой заметили как мой дядя и та милашка исчезли из главной залы. Мы оба знали, по какой причине. Но-о-о… По идеи я этого ещё знать не должна. Поэтому я ненадолго превратилась в тролля. — Пап, папа, а почему Вино и та девушка ушли? Ещё же не все поздравили его.       Услышав меня, мама, болтавшая с какой-то женщиной, обернулась. Папа наклонил ко мне голову и лукаво ухмыльнулся. — Ну… Возможно, той девушке стало плохо и он повёл её в медпункт. — Может, ока-сан нужно принять в этом участие? — наивно хлопнула я глазками и папа поперхнулся какой-то жидкостью, которую отпил из бокала.       Мама легонько похлопала его по спине. С очень красным лицом. — С чего бы маме… — начал папа, но я его перебила. — Обычно, ока-сан повелевает аптечкой, когда мы дома. — А в этот раз Винченцо, — сказала молодая мама, стараясь не кривить личико. — Мы же не у себя дома. А у дедушки. Вин лучше знает, где здесь… — Можно уединиться? — закончила я за неё. — Что?! — вытаращила на меня глаза мама.       Её муж подозрительно пригляделся ко мне. — Уединиться, — поразительно-спокойно повторила я. — З… Зачем? — начала заикаться молодая мама, смотря на меня так, будто я сказала ей, что знаю камасутру наизусть. — Ну, мафия ведёт себя странно, когда кому-то плохо, — принялась объяснять я. — Они начинают паниковать и бегать вокруг. Поэтому Вино отвёл ту девушку в другую комнату, чтобы помочь ей в тишине и спокойствии? Без паники? — Эм… — мама замялась, её красные щёки красноречиво всё объясняли. — Да, именно поэтому, милая, — спокойно подтвердил папа, однако в его глазах я заметила блеск веселья аналогичный моему.       И почему людям нравится смеяться над теми, кто чего-то не знает? Над дураками. Потому что это дарит им какое-то чувство превосходства? Поднимает самооценку? Я вот знаю, что значит умереть, и никто больше в этом зале (возможно) понятия не имеет. И что? Почему я не чувствую себя лучше других?                               ***       Однажды я задалась вопросом: как проходит исполнение планов моего дядюшки? Когда он только прибыл в Японию, он хотел поступить в школу, стать лучшим, влюбить в себя девушку из женской школы и бросить её. Я знала только, что первые два пункта выполнены: сразу после переезда в Японию, Вино поступили в ту школу, где должен учиться Ирие Шоичи, и стал там первым в школьном рейтинге. «Ученик по обмену».       Сперва я решила просто спросить. — Вино, а, Вино, как продвигается твоя жизненная цель? — выбрав момент, когда молодая мама отошла в ванную купать Дайкона, поинтересовалась я. — Хм? — дядя оторвал взгляд от телевизора и вопросительно посмотрел на меня.       Краем глаза я заметила как незаметно его левая рука движется к моим отросшим до середины спины волосам, и отскочила на пару метров. Вино удивлённо ухмыльнулся (обычно я всегда позволяла ему проникать в мою голову) и переспросил: — Жизненная цель? Ты про то, чтобы влюбить в себя твою маму, бамбина? — Да, я про то, что ты хотел влюбить в себя девушку из школы Мидори и написать мемуары. Как продвигается?       На красивом лице Вино растянулась соблазнительная улыбка. — А-а-а, ты об этом… Так я уже давно влюбил и бросил. — Что-о-о?! — округлив глаза подскочила я на ноги. — Кого? Когда? А мемуары?! — Мемуары всё ещё пишутся, — заверил меня дядя, откинув золотистую чёлку со лба.       Я подозрительно прищурилась на него. — Ты рили сделал это? — Ох, брось, Фемида, я сделал это не настолько плохо, как ты думаешь, — рассмеялся он. — Ага… — недоверчиво протянула я. — Всего лишь пару раз за руку взял, улыбнулся, слова прекрасные вымолвил — и она вручила мне письмо с признаниями. — А ты?.. — А я сказал, что мы не можем быть вместе и ушёл. — Скотина. — Ещё какая.       Кивнув, я обернулась к экрану, вновь принимая сидячее положение, а дядя тихо посмеивался с меня на заднем фоне.       Приняв его ответ, я хотела продолжить жизнь дальше без этой темы, но не смогла, так как одним солнечным вечером мы с Аюми шли к её дому и заметили Вино. Вернее, моя подруга его даже не узнала без иллюзии, а я сразу узнала. Высокий, широкоплечий блондин, с мягкими глазами и чуть лукавой блуждающей улыбкой на губах. Он шел на другой стороне дороги вместе с аккуратной девушкой в красивом платье и лёгком пальто. Она выглядела как студентка. Аюми уже ушла далеко вперёд, продолжая рассказывать мне о прелести разведения кактусов, а я стояла на месте и смотрела в спину удаляющегося дяди. Вот они остановились у светофора. Вино что-то сказал, девушка тихо рассмеялась, он наклонился, она смутилась и… Вино приник к её губам.       В моей головёшке появилась сотня вопросов. Он её любит или просто использует, потому что природа зовёт его с кем-то спать? Если он эту милаху любит, то приведет её в наш дом?       Внезапно Вино почувствовал на себе мой взгляд, за долю секунды обернулся… Но меня уже поблизости не было. За такую же долю секунды я распалась на блестящую синюю пыль и появилась уже у дома Аюми.       Идя ей навстречу, и вслушиваясь как колышутся на поддонах весов сапфиры, я твердо знала, что Вино никогда не поступит так, как поступил папа: не обручится с девушкой извне мафии. Он тот, кто станет следующим боссом Калабрии, раз старший брат отказался от этой чести, поэтому ему нужна будет девушка из кровавого мира. Для его детей, для будущего семьи, для бабулиты. Вино очень любит свою мать. Как я мою молодую маму. Поэтому осчастливит её хорошим выбором жены. Он будет лучше моего папы.