После падения

      К молодой маме я приступила уже перед сном, когда она пришла ко мне в комнату пожелать спокойной ночи. — Ока-сан, а что ты чувствуешь, будучи влюблена в папу?       Мама удивлённо моргнула. — Ми-чан, ты спрашиваешь, что я почувствовала, когда влюбилась в Викензо? — Ага.       Вот, кто с первого неправильного вопроса меня понимает. — Эм… А почему ты спрашиваешь?       Арг! Опять! Даже мамочка! — Что я почувствую, когда влюблюсь? — в лоб спросила я.       Мама опешила. А потом догадалась. — В тебя влюбился кто-то в Италии? — Михаэль. — Тот маленький пакостник, который изменился ради тебя?       Не ради меня, а ради того, чтобы Зая его не повесил, но мыслишь в верном направлении. — Он. Признался мне, а я пообещала к нему присмотреться. — Ты пообещала ему это, потому что он твой друг? — вдруг нахмурила брови мама. — Это глупость?       Молодая мама погладила меня по голове и взяла за руки. — Ми-чан, дружба держится не только на верности, но и на искренности. Любовь не настигает тебя тогда, когда ты хочешь этого. Ты не влюбишься в Михаэля только потому, что будешь рассматривать его как кандидата. Любовь либо возникает сразу, либо не возникает вообще. Я… — мама замялась, опустив глаза. — В тот первый в моей жизни мафиозный приём, когда Викензо облил меня вином, я впервые в жизни почувствовала бабочек по всему телу. Лёгкую волнительную дрожь. Сперва я списала это на страх перед членом мафии, хоть Викензо вовсе не был пугающим. Я сбежала. А когда он появился на пороге квартиры, которую я снимала… С букетом лилий… Снова появились эти бабочки и… желание узнать Викензо получше… Как человек — он был отличным. Но всё остальное… Его семья, друзья, «работа»… Я понимала, что мне нужно отвергнуть его и сбежать. Я мечтала о милом, добром менеджере какой-нибудь компании, которого каждый день встречала бы горячим ужином. Двоих детей, работу переводчицы в городской конторе… Викензо не всегда был со мной, он добр ко мне, влюблён в меня. Но он убийца, редко бывает дома, о втором ребёнке не может быть и речи, потому что малыш тоже пойдет его дорогой, как ты. Я забыла о всех своих мечтах и планах ради Викензо. Из-за бабочек в теле, которые не оставляют меня по сегодняшний день. Из-за того, что несмотря на многочисленные минусы, он делает меня счастливой. Потому что любить его всё равно прекрасно. Я никогда не признавалась кому-либо в том, что… Я пригрозила Викензо разводом, когда забеременела, не потому что устала терпеть его семью. Я… — молодая мама сильнее сжала мои пальцы. — Я боялась, что у меня родится сын и он пойдёт по стопам Викензо. Моё счастье не знало границ и облегчения, когда родилась ты. Девочка. Я была уверена, что мафия никогда не увидит тебя, а ты не увидишь её. Я была готова лгать тебе всю жизнь, как Емитсу лжёт Нане. Но потом Викензо познакомил тебя с Девятым и этот старый лицемер тонко потянул тебя в мафию, потому что кровь Калабрии взяла верх над моей и у тебя появились зачатки сверхъестественной силы. Я думала, что не смогу оправиться, после того как ты стала членом мафии. Даже сейчас, спустя столько лет, я ненавижу Девятого. Но уже понимаю, что теперь ты такая же как Викензо — мафия твоя жизнь, а трупы людей для тебя не больше, чем мертвые кролики. Моё счастье вышло не таким, о каком я мечтала. Но я не сожалею о том, что влюбилась в Викензо, даже если не выбирала его. Просто иногда жалею, что Викензо родился в мафии или я не родилась в ней, — грустно закончила молодая мама и бодро улыбнулась. — Не мечтай о каком-то определенном человеке, Ми-чан. Не создавай идеалов. Твой человек сам тебя найдет, когда придёт время. — Хорошо, — закивала я.       Итак, я, наконец, достигла нужного уровня. Мама рассказала мне о своих мыслях и чувствах к папе. Мне стало её жалко и я уже хотела начать утешать её, но взглянув ей в лицо поняла, что она не нуждается в жалости. — Кстати, я хотела рассказать тебе ещё кое-что, — вдруг сильнее оживилась мама. — Я ходила подавать твои документы в среднюю школу Намимори, и мне предложили работу учителя английского языка. Я хочу согласиться. Теперь у тебя будет больше занятий, ты вступишь в какой-нибудь клуб и будешь ещё позже появляться дома. Винченцо целыми днями работает и ему нужна тишина. Я остаюсь одна. Поэтому решила занять себя преподавательством. Что думаешь? Викензо точно не будет против. — Ну-у… Здорово, — улыбнулась я на секунду, а потом сделала серьёзную мину. — Но подумай ещё раз, ока-сан. Я буду рада видеть тебя как можно чаще, однако всё же осмелюсь предупредить тебя о том, о чём ещё никто не знает. — Ты про что, Ми-чан? — заволновалась мама. — Средняя Намимори вскоре станет местом сборища мафиозных подростков. Появится несколько единиц детей мафии. И не просто детей, а бойцов и убийц. — Из-за тебя и Тсунаёши-куна? — Из-за Тсуны. Даже я теперь — одна из его смотрителей. — Неужели его начнут подготавливать уже сейчас? — спросила мама в шоке и прикрыла рот ладошкой, после моего утвердительного кивка. — Боже, он же ещё такой маленький. — А Девятый уже такой старый, что не может быть уверен в верности новых поколений, с каждым годом приходящих к власти, поэтому ради безопасности Тсуны больше нельзя ждать, — сказала я.       Молодая мама поджала губы. — Ты правда веришь, что он беспокоится в первую очередь о Тсунаёши-куне?       Я улыбнулась маме улыбкой доктора, увидевшего несмышлёного ребёнка. — Естественно в первую очередь нужно думать о наследнике. Ведь он тот, кто продолжит твоё дело. — Да, это именно оно, — горько улыбнулась мамочка. — Я рада, что ты достаточно умна, чтобы понимать игры власти, дорогая.       Ох, мам, хотела бы я сказать тебе, что сама уже давно одна из игроков.       Молодая мама до сих пор думает, что я просто нахожусь в подчинении Девятого и исполняю его поручения. Ни папа, ни Вино не говорили ей, что я — справедливая судья-карательница Фемида, а моя Палата — место палачей. По власти я могу сравниться с хранителями. — Иногда в школе может быть небезопасно, — вернулась я к главной теме. — Точнее, я знаю, что как минимум раза два там что-то да произойдет.       Какуе и Конфликт Колец. — Я справлюсь, — решительно сказала мама       Я улыбнулась. — Знаю, ты очень стойкая, ока-сан.       Кинуть свою жизнь в вечный риск ради любимого — подвиг сильной духом женщины.       А физически я сама тебя защищу.                               ***       Канон приближался неумолимо, как я и желала. Раньше. Теперь же я молила Тота, чтобы время замедлилось и я смогла решить, что делать: рассказать Тсуне до появления Реборна, что я — член мафии, или подождать, пока это сделает Реборн. Второе было определенно худшим. Я должна была перестать трусить и рассказать свой секрет, не касаясь истории Тсуны. Иначе потом у Савады будет повод сомневаться во мне. А я этого не хотела. В мой последний визит в Вонголу Девятый приказал мне присматривать за Тсуной и сообщил, что начал поиск репетитора. Мне стоило поспешить, потому что было неизвестно, когда точно начнётся канон.       Возвращаясь домой из магазина, я остановилась возле какой-то стены и сжала ручку пакета с помидорами.       Тяжело жить, когда вас хотят убить, знаете ли. Я едва успела пройти половину пути как на меня напал киллер. Пришлось использовать Взгляд боли, чтобы узнать имя нанимателя (оказалось, что он сам по себе), потом применить Взгляд стирания, чтобы избавиться от киллера, не оставляя труп в городе (никого из смотрителей Тсуны не было поблизости, чтобы вывезти труп за город, да и не их эта работа, я уже сама отвечаю за свою безопасность). Вследствии двойного комбо я ослепла больше, чем на сутки и теперь развлекала себя поведением слепой, хотя спокойно могла добраться домой (думаете, я не научилась жить без глаз? Ещё как научилась). Намимори был относительно безопасным городом (попался один киллер — второго не будет), поэтому я не стала на всю катушку врубать шестое чувство и просто шла вперёд, мысленно прикидывая путь домой, заинтригованная тем, куда попаду.       Отлепившись от стены, я сделала шагов пять, почти не прислушиваясь к окружающей меня среде, внезапно уловила что-то подозрительное и врезалась в кого-то прямо перед собой: в человека, который передвигался почти бесшумно. Это напрягло меня и из-за этого я решила врезаться в него, готовая атаковать, если этот тихий человек пришёл всё-таки по мою душу (эй, Намимори, дважды одного человека не пытаются убить так скоро! Жалобой в тебя, неверный городишко!) — Ох, простите. — Внимательнее нужно см… — послышался больно знакомый голос, который оборвался на полуслове.       Видимо, Хибари Кёя увидел, что я не вижу. — Тяжело взять во внимание человека, чьи шаги будто кошачьи среди слоновьих, — сказала я голосом, пропитанным патокой, и сделала микрошаг назад. — У тебя нет ни трости, ни сопровождающего, — клиническим голосом заметил глава дисциплинарного комитета.       Видимо, злиться на инвалидку для него слишком. — Я потеряла трость. И обычно я принимаю лекарства, чтобы поддерживать зрение, но сегодня не приняла. Поэтому потеряла себя сразу же после трости.       Легенда о моей загадочной болезни давно появилась в моём окружении. Из-за тренировок с Вино и домашек от Деймона я часто пребывала в слепоте, поэтому у меня появились поддельные справки о редкой болезни, которая ещё недостаточно изучена, чтобы проводить операции (мифы, обожаю их). Эта болезнь у меня появилась в следствии той самой аварии на аттракционах в детстве, когда я очнулась в этом мире. Тсуна и Нана тоже были в курсе. У них дома даже хранились мои таблетки (баночка с витаминами, ага).       Ответа от Хибари не послышалось. Неужели он ушёл сразу, после своих слов? Нет, я бы уловила колебание воздуха. Позор мне, если я разговаривала с пустотой и на меня косились мимо проходящие пиплы.       Я подняла руку и неуверенно потянула её вперёд. Не успела она полностью вытянуться, как кончики пальцев наткнулись на ткань одежды. Опа, не ушел Кё-сан. — Где ты живёшь? — спросил он.       Я назвала адрес и глава собственноручно изобретённой дисциплины острожным движением крепко обхватил моё правое запястье.       Ого, как мило! Неужели ему стало настолько жалко меня, что он решил помочь?! Удивительно! Мир треснул пополам!       Хотя… Треснул ли? Хибари не отказывал в помощи кому-либо из старушек или инвалидов. Думаю, если бы он был таким говнюком, Амано не забыла бы нам это продемонстрировать. — Как тебя зовут? — спросила я, не желая идти молча. — Хибари Кёя, — последовал ответ.       Ой, не знала. — Мне стоит представиться? — Как хочешь, — безразлично ответил Хибари. — Тогда оставлю это интригой. Прочтёшь табличку на заборе.       На этом наш разговор кончился. Я не стала надоедать Хибари больше, чем может вытерпеть его нежная психика психа.       Спустя прекрасную вечность (медленно следуешь за кем-то в приятной темноте, ветер ласкает лицо и волосы… что может быть лучше?) Хибари остановился, предварительно сжав моё запястье секунд на пять. — Ковата? — Да, это моя фамилия. Мой дом, — подтвердила я.       Дом… Это слово до сих пор вызывает во мне ликование вместе со словом «мой».       Хибари отворил калитку и повёл меня к порогу. Нажав на дверной звонок, он запоздало спросил: — Кто-то есть в доме? — Ока-сан или дядя. Ежели они куда-то отошли — у меня ключи в кармане штанов.       Я потянула руку, которую Хибари перестал держать, к голубым джинсам, и двери отворились. — Забыла принять лекарство? — послышался голос Вино, обращённый ко мне.       Его вопрос подразумевал совсем другую тему для беседы: «Тебя пытались убить?» — Так получилось, — ответила я, покорно опустив голову, — Этот человек, Хибари Кёя, вызвался проводить меня, потому что я потеряла трость.       Вышла молодая мама и тут же принялась благодарить Хибари. Она пригласила его к нам на ужин, но он, ожидаемо, отказался и просто ушел. — Этот мальчик учится в средней Намимори и, судя по форме, состоит в дисциплинарном комитете, — за ужином сказала мама. — Он — глава этого комитета, ока-сан, — поправила я её, ковыряясь палочками в тарелке. — Откуда знаешь? — спросил Вино. — Успели узнать друг друга получше, пока шли сюда? — Нет, я знала, что стоит за его именем, задолго до нашей встречи, — ответила я.       Бросив нелепые попытки поесть, я схватила чашку со своим любимым молочным улуном, сделала глоток и только тогда добавила, отвечая на ещё не вылетевший из губ родственников вопрос: — Я знаю, как зовут главу дисциплинарного комитета, потому что хочу вступить в этот комитет. — В дисциплинарный?! — одновременно воскликнула мама и Вино.       Одинаково потрясённо звучали их голоса. Так, будто им показалось, что их слух искажён. Будто я пошутила. — Слышали бы вы собственные голоса сейчас — поняли бы, что они звучат так, будто я совершила каминг-аут… — недовольно прокомментировала я. — Ну… Информация, которую мы от тебя услышали, очень похожа на это, — хмыкнул Вино.       И я почувствовала мягкое прикосновение к губам, а в нос ударил запах грибов. Открыв рот, я приняла съедобное извинение от дяди, но мрачные тучи над головой, наколдованные мною для пущего эффекта, не рассеяла. — Просто… В младшей школе ты всегда была недовольна правилами, Ми-чан… Может, тебе понравился этот мальчик? — высказала теорию мама. — Как, если я его не видела? — Но откуда-то ты же знаешь, что он глава дисциплинарного комитета. — Откуда-то. Но я не видела его ни разу в жизни.       В этой. А в той видела по ту сторону экрана. Это не считается.       Вино скормил мне брокколи. Пока я методично пережевывала, молодая мамочка перебирала в голове мысли, которые могла бы озвучить. Когда Вино дал мне тушёный помидор, она сказала: — Мне нравится твой выбор, Ми-чан. Состоять в дисциплинарном комитете — очень ответственно и почётно.       Ага, а под началом такого персонажа как Хибари Кёя — вообще улёт. Тебе никогда не будет известно, какую дичь он отморозит в следующую секунду во имя средней Намимори.       Кстати, об этом… Хи-и-и, а если он скажет, что быть слепой против школьных правил?!       Тогда я скажу, что иметь эмоциональный диапазон кирпича против жизненных правил. И достану меч.       Битвы всегда способствуют сближению.       Ва-ха-ха-ха, я гений! — Ты же сказала, что не видела его ни разу в жизни, — тихо заговорил Вино, подслушивающий мои мысли, — Так откуда так много знаешь о нём? — Ну-у-у… Он тот, кому суждено быть хранителем Облака Дечимо, — прошептала я в ответ, прислушиваясь к маме, делавшей мне новую порцию улуна. — Оу, ему уже подобрали хранителей? — Пока нет. Рассматриваются и будут рассматриваться куча разных людей, но Хибари Кёя теория, в которой я абсолютно уверена. — Ты хочешь быть рядом с этой теорией, чтобы удостовериться в ней? — Нет, я давно думала о дисциплинарном комитете, потому что у них красивые повязки.       Вино хмыкнул и продолжил меня кормить.                               ***       Я решила рассказать Тсуне о себе за день до поступления в среднюю школу. Чтобы, если его шок затянется, отвлекающим от этого фактором стала новая среда обитания. Как ни пыталась успокоиться, волнение мелкой дрожью бегало по телу. Сильные порывы вечернего ветра словно бешеные змеи хлестали тело то ли подначивая приступить к разговору, то ли приказывая не осуществлять его. — Ты не замёрзла? Может, в кафе пойдём? — предложил Тсуна, заметив как я в очередной раз поежилась. — Не-а, лучше здесь, — лениво улыбнулась я.       Я позвала Саваду на ту самую детскую площадку, на которой когда-то нам померещились ёкаи (нам, ха!) Если бы мы пошли в кафе или другое людное место, вероятность того, что наблюдатели Вонголы подслушают меня, достигла бы ста процентов. Здесь же они в силах лишь издалека смотреть и читать по губам, не смея приблизиться, иначе Фемида сделает мозговой коктейль в их черепушке.       Девятый определённо отчитает меня за то, что я поведаю Тсуне.       Ох, как же мне плевать, люди. — О чём ты хотела поговорить со мной, Мива? — спросил Тсуна, присаживаясь на качели.       Моё заявление о том, что я хочу «срочно потолковать с ним о нашем мире» взволновало его настолько, что он даже не обратил внимание, что сидит на тех самых качелях, которые однажды пытались снести ему крышу. — Тсуна… Ты — мой лучший друг. У меня никогда не было от тебя кучи секретов. Только один. После нашего знакомства у меня появился один секрет. Я не знаю, сколько ещё молчала бы, если бы моя вторая жизнь не затронула тебя. — Вторая жизнь? — переспросил Тсуна. — Я… Это… Уже вторая жизнь… — я глубоко вздохнула. — У меня правда есть родственники в Италии, но не к ним я улетаю так часто. — А... к кому? — спросил Савада, начиная ещё больше утопать в реке непонимания.       От следующих слов появилось тяжёлое ощущение во рту, но на сердце становилось легче. — Мафия. В Италии есть криминальная семья, в которой я состою, потому что мои предки тоже члены мафии. После нашего с тобой знакомства меня заставили вступить в мафию из-за неких необычных способностей, пробудившихся во мне. Понимаю, звучит полной дичью, однако лучше сперва выслушай меня, не задавая вопросов, а потом брось их в меня тяжёлой кучей. Все эти годы я ни разу не летала в Италию именно к родственникам. В первую очередь мафия. Я давно хотела рассказать… Но не хотела обременять тебя этим. Да и запрещали мне это. И сейчас запрещают. Я решила пойти против приказа босса, потому что… Возможно, ты тоже скоро окажешься в мафии. — Что?! — офигел Тсуна. — Но не по моей вине! Сама была в шоке, когда узнала! — поспешно добавила я.       Далее мне пришлось скормить бедному Тсуне байку о том, что я слышала одним ухом, что его далёкие предки (о Емитсу и буквы не было по понятными причинам) тоже входили в Вонголу и что это великое совпадение: наше житьё в одном городе.       Савадой овладели леди Паника и синьор Страх, хоть я и постаралась убедить его, что на него просто посмотрят. На площадке повисло молчание. Я чувствовала себя на несколько ошейников свободнее. Теперь во время появления Реборна у Тсуны даже и плохой мысли не родится в мой адрес.