Новый опыт

– Любопытно, сколько ещё ты планируешь ждать. Удивительное терпение для человека, который обычно им не отличается, – Кайл закидывает в рот виноград и садится на диван, опираясь о подлокотник и складывая свои ноги на бедра Стэнли. – О чём ты? – Стэн отрывается от экрана телефона, где просматривал последние политические сводки и оборачивается. – О нашем разговоре как-то ночью в Нью-Джерси. Помнишь? Пять месяцев прошло, а «подходящего момента» всё нет… Хочу спросить, наконец, может, есть какие-то проблемы? Так давай их решим... Стэн помнит. Отлично помнит, как Кайл устроил ему подробный импровизированный допрос на тему сексуальных предпочтений, после которого они договорились «когда-нибудь попробовать». И не было ещё ни одной недели, чтобы Марш не вспоминал об этом, но решимость всё никак не приходила. – Итак, что нам мешает? Почему ты ещё ни разу не связал меня? – очередная виноградина отправляется в рот. Однажды Стэнли привыкнет к этой простодушной прямолинейности, с которой Кайл обсуждает вещи, заставляющие большинство людей хотя бы как-то смутиться. – Потому что, – он откладывает телефон в сторону, так как избежать долгого разговора уже не выйдет. – ..шибари — это не просто обмотать кого-то верёвкой и трахнуться после этого. Это своеобразный ритуал. И никогда нельзя предугадать, как подсознание человека отреагирует на новые ощущения, отсутствие возможности освободиться, обязательно должно быть абсолютное доверие к партнёру… – Я доверяю тебе полностью, – перебивает Брофловски. — Ты всё ещё в этом сомневаешься? – Я не сомневаюсь, что ты искренне в этом уверен, но мы не можем знать, так ли это на самом деле, пока твоё тело и разум не окажутся в подобной ситуации… – И мы никогда этого и не узнаем, если не попробуем, – Кайл забирается к нему на колени, обвивая шею руками. – Что мешает? Ты же хочешь, я знаю. – Откуда? – Марш, хмыкнув, кладёт руки на его талию. – Ты слишком часто пытаешься меня обездвижить, пока втрахиваешь в кровать, – Кайл улыбается обманчиво-невинной улыбкой, и Стэнли очень хочется немедленно заняться тем, о чём он только что упомянул, но раз они уже начали этот серьёзный разговор, он готов и потерпеть. – Я не стану читать тебе лекций, но ты сам прочтёшь пару статей. Я настаиваю на этом, чтобы осознать в более-менее полной мере то, что я хочу с тобой сделать. И если после этого ты всё ещё не передумаешь.. – Хорошо, – кивает Брофловски. – Давай сюда свои статьи, посмотрим, что в них такого страшного. *** – Хм… – Брофловски задумчиво трёт кончик носа пару часов спустя. – Это всё действительно сложнее, чем я представлял. И ты умеешь.. вязать все эти красивые узлы? – Мне уже нравится, что ты считаешь их красивыми, – Марш смотрит на него с улыбкой. – Да, я учился этому. Довольно давно, но.. руки всё помнят. – Но разве вы с Венди не.. – Кайл был уверен, что с Тестабургер подобные практики были для Стэна привычными, неужели… – Мы попробовали как-то раз.. И, скажем так, ей не понравилось, – Стэн определённо хотел бы забыть тот вечер. – Давай только без подробностей, умоляю. – Но теперь ты боишься, что не понравится мне, – Кайл не спрашивает, он утверждает. – Это вполне возможно, – кивает Марш. – Мои опасения даже не в том, что ты больше никогда не захочешь повторить это, а в том, что такие вещи могут повлиять на отношения в целом.. Как в лучшую сторону, так и в худшую. Это на уровне психологии, ты можешь сам не понять, что именно случилось. – Есть какие-то конкретные причины, по которым ты думаешь, что мне может быть дискомфортно? Помимо того, что я ещё никогда ничего такого не делал? – Да. Есть одна, – Стэнли тихо ухмыляется. – Обычно я в тебе это просто обожаю, но для шибари, мягко говоря, может стать проблемой. – Я заинтригован. – Ты непокорный, и меня чертовски возбуждает, когда ты делаешь вид, что поддаешься, но тут всё иначе.. Чтобы всё получилось как надо, притворяться нельзя. Совсем. Кайл пару минут молчит, о чём-то размышляя. – Я не могу тебе пообещать то, в чём сам пока не уверен, как видишь, – он смотрит Стэну прямо в глаза. – Но.. приготовь всё, что нужно, к нашей следующей встрече. Давай уже рискнём. *** Когда Кайл выходит из душа, Стэн ждёт его, сидя на кровати. Из одежды на нём только лёгкие брюки, висящие на бёдрах, обуви нет вовсе. В комнате приглушённый свет, тихо играет расслабляющая музыка, и в целом всё это выглядит довольно безобидным, пока его взгляд не натыкается на аккуратно сложенные мотки верёвок. В горле мгновенно пересыхает. – Волнуешься? – Стэн подходит к нему и, подняв голову за подбородок, оставляет на губах короткий поцелуй. – Немного, – Кайл ещё раз обводит комнату глазами. – Не вижу ничего такого, на чём ты мог бы меня подвесить, и это успокаивает, – он издаёт тихий смешок. – Боги! Ты что, всё это время думал, что я могу.. – Стэнли берёт его за плечи, ободряюще поглаживая. – Никто не начинает с подобного. Это совсем другой уровень, куда более сложный и опасный. Нужно много тренироваться, прежде чем… Послушай, если у тебя появились сомнения, если ты передумал, просто скажи, и мы сейчас пошлём всё это к чёрту. – Нет, – Кайл развязывает пояс халата, а потом сбрасывает его на пол, оставаясь полностью обнаженным. – Что я должен сделать?.. – Просто садись на край кровати и постарайся расслабиться. И запомни главное: если ты почувствуешь боль или поймёшь, что тебе всё это не нравится, сразу же дай мне знать. – Нужно какое-то.. особое стоп-слово? – Я равнодушен к этим шаблонам, если честно, – Стэн пожимает плечами. – Просто останови меня в любой момент, если это потребуется. – Ладно.. тогда, наверное, мы можем начинать? – Кайл садится на кровать, ощущая внутреннюю дрожь, от которой тщетно пытается избавиться. Ему бы хотелось, чтобы это было предвкушением, но, скорее, это всё же страх перед неизведанным. Стэнли отходит в сторону и делает пару глубоких вдохов. Он сейчас видит его насквозь: и панику, которая плещется в глубине зелёных глаз, и подрагивающие пальцы, и стиснутые в попытке всё это скрыть челюсти. Сам Марш чувствует себя несильно лучше. Во-первых, он уже несколько лет не практиковал это, хоть и попытался потренироваться, готовясь к сегодняшнему вечеру. Во-вторых, ему слишком сильно хочется, чтобы Кайл разделил с ним эту его страсть. И он знает, что будет глубоко разочарован, если этого не случится. И вот она, та истинная причина, по которой он так долго оттягивал этот момент. Но сейчас единственное, о чём он должен думать — Кайл. И он обязан сделать всё, что в его силах, чтобы у них получилось. – Я завяжу тебе глаза, – Стэн опускается на корточки перед кроватью и, получив несмелый кивок, затягивает чёрную атласную ленту вокруг головы. – Не давит? – Брофловски в ответ слабо качает головой. Отсутствие возможности видеть отнюдь его не успокаивает. – Вытяни руки перед собой и сложи их ладонями друг к другу, – произносит Марш, разматывая самый маленький из заготовленных мотков верёвки. Он лично выбрал её в магазине на прошлой неделе, где почти вывел из себя двух продавцов, которые никак не могли взять в толк, почему какой-то верёвке уделяется такое внимание. А после покупки нарезал её на части и дотошно обработал каждый конец, чтобы исключить малейшую возможность повреждения нежной кожи. Он складывает верёвку пополам и делает петлю, в которую продевает сложенные ладони Кайла, прежде чем надёжно стянуть запястья и завязать свободные концы узлом. Кайл вздрагивает, когда первая веревка затягивается вокруг груди, пальцы Стэна почти невесомо касаются его кожи, медленно обвязывая плечи, протягивая жгут под руками, фиксируя узлы между лопаток. Лишившись зрения, Кайл воспринимает всё совсем иначе. Не видя и не имея возможности предугадать, что Марш собирается сделать с его телом дальше, он не может подготовиться, настроиться на это, и оттого каждое прикосновение ощущается намного острее. Страх постепенно покидает Брофловски, уступая место лёгкому возбуждению. Стэн кладёт верёвку идеально ровно, виток к витку, внимательно следя, чтобы не перетянуть сосуды, но вместе с тем наслаждаясь покраснением кожи в тех местах, где она оказывается чуть сдавленной. Он не торопится, растягивая удовольствие от контраста между бархатной кожей и немного шероховатой верёвкой под своими руками. Традиционно шибари не предполагает разговоров, поэтому удостовериться, что с партнёром всё в порядке, Стэн может лишь по косвенным, но весьма очевидным признакам: грудь Кайла вздымается чаще, чем в спокойном положении, а тело сладко подрагивает каждый раз, когда верёвка глубже врезается в кожу после глубокого вдоха. Кажется, отвращения к происходящему тот точно не испытывает. Проходит около часа, прежде чем Стэн заканчивает с хитросплетениями на его торсе и останавливается на несколько минут, любуясь своим творением. Ему пришлось поломать голову над схемой, чтобы получилось то, что хочется, но результат того стоит. Чёрные треугольники, переплетённые между собой в чётком узоре, идеально подчёркивают бледность кожи. Он долго сомневался, какой цвет выбрать — красный тоже смотрелся бы неплохо, но чёрный просто восхитителен. Однако, ему следует сохранить самообладание хотя бы до конца обвязки, поэтому он отрывается от созерцания этого роскошного зрелища, и фиксирует ещё один моток веревки на животе, пропуская свободный конец между ягодиц и под яичками, а потом осторожно укладывает Кайла на спину. Согнув его ноги в коленях, он накидывает на них петли, делая несколько витков вокруг лодыжек в двух разных направлениях, и после скрепляет узлами. В этот самый миг Кайл в полной мере осознаёт, что имел в виду Стэн, говоря о покорности и о том, что подсознание может повести себя совершенно непредсказуемо. В какой-то момент то, что у него поначалу получалось воспринимать, как просто ещё одну эротическую фантазию, перестало ей быть, уступив место чему-то другому, чему-то, чего он никогда раньше не чувствовал. Беспомощность — вот, что он сейчас ощущает каждой клеткой своего тела. Невозможность пошевелиться, отсутствие возможности видеть, и совершенно бесстыдно разведённые в стороны ноги, открывающие взгляду Стэна абсолютно всё. Если Марш захочет, то сможет сделать с ним что угодно. Он в его власти. И, даже появись у него желание освободиться, ничего бы не вышло. Брофловски прислушивается к себе в попытке отыскать самые логичные для данной ситуации эмоции: стыд, страх или злость, но ничего из этого не чувствует. Он принадлежит Стэну, полностью зависит от него, и это не вызывает никакого отторжения. Прикосновение губ к левому соску оказывается настолько неожиданным, что Кайл вздрагивает, натягивая верёвки и мгновенно чувствуя, как по всему телу проходят лёгкие волны удовольствия. Маршу нравится эффект от этой незамысловатой ласки, и он проделывает то же самое с другой стороны, заставляя Брофловски пытаться выгнуться, но вместо этого каждый раз задевать жгутами различные чувствительные участки тела. Всё повторяется несколько раз подряд, и к концу Кайл уже почти готов умолять о более близком контакте. Сорванная с глаз повязка в первые секунды шокирует его настолько, что он даже не сразу понимает, что произошло. Лишь потом он видит Марша с каким-то новым незнакомым выражением лица, прикладывающего палец к губам, показывая, что разговоры всё ещё нежелательны, и опускает взгляд вниз, всё же не сумев удержаться от восхищённого возгласа. Его просто ошеломляет, как то, что он довольно равнодушно рассматривал на картинках в интернете, выглядит на его собственном теле. Это действительно искусство. Он сам — произведение искусства, которое Стэн так долго и терпеливо создавал виток за витком, подчёркивая его красоту. И в этом неожиданно оказывается куда больше любви, чем в самом эмоциональном письме, разговоре или дорогом подарке. Он никогда ещё не чувствовал себя таким ценным и таким желанным. Единственное, чего ему сейчас хочется — стать единым целым с человеком, сотворившим с ним подобное, позволить сделать с собой всё, что тот захочет. И он надеется, что Стэнли поймёт его без слов. Между ними сейчас такая эмоциональная связь, что это действительно срабатывает, и одного взгляда оказывается достаточно для того, чтобы Марш оказался максимально близко к нему. Кайл смеживает веки, полностью расслабляясь и предоставляя Стэну карт-бланш. Марш бездействует около пары минут, скользя глазами по подрагивающим ресницам, чуть приоткрытым губам, чётким линиям жгута, покрывающим обнажённое тело и блестящей от выступившего предъэякулята головке, ярче прочего демонстрирующей, в каком состоянии сейчас находится Кайл. Стэн хочет сделать с ним такое множество разных вещей, что, кажется, им потребовалось бы несколько дней и ночей целиком для того, чтобы воплотить всё это в реальность, но сейчас он возбуждён настолько, что член почти болезненно натягивает ткань брюк. Слишком долго сегодня ему пришлось проверять свою выдержку на прочность. Он стягивает брюки, откидывая их в сторону, и с наслаждением несколько раз проводит рукой по члену. На долгую подготовку у них сейчас точно нет времени, оба не продержатся до её окончания, поэтому он надеется, что завтра Кайл не будет слишком зол на него за то, что пару дней ему придётся избегать твёрдых поверхностей. Сложенная вдвое верёвка между ягодиц пропущена таким образом, чтобы при малейшем движении бёдрами надавливать на кожу возле узкого колечка мышц, стимулируя нервные окончания, и Стэн раздвигает её в разные стороны, вводя внутрь сразу два влажных пальца. С губ Кайла срывается короткий выдох. Марш растягивает его мышцы быстрее, чем обычно, и совсем скоро пальцев внутри уже три. Стэн умышленно почти не касается его простаты, неплохо представляя, какое воздействие на тело оказывает верёвка и не желая, чтобы Кайл кончил раньше, чем он ему это позволит. Запрет на разговоры и движения оказывается мучительно-сладкой пыткой, испытывающей на прочность покорность Кайла. Брофловски хочет сказать Стэнли о том, что он выдержит это, хочет умолять его, наконец, соединить их вместе, чтобы стать единым целым, хочет притянуть к себе сильное тело, обхватив торс ногами, помогая войти внутрь до упора. Но сегодня всё решает не он, и единственное, что ему сейчас остаётся — ждать, когда Стэн решит, что он готов. К счастью, ожидание не затягивается надолго. Щедро выплеснутый гель приятно холодит кожу перед тем, как в него медленно проникает контрастно-горячая головка. Он прикусывает губу почти до крови, подавляя непроизвольно рвущийся наружу стон, потому что это оказывается гораздо больнее, чем он рассчитывал, за время их отношений привыкнув к тому, что обычно Марш крайне внимателен по части подготовки. Стэнли ждёт какое-то время, давая ему привыкнуть и лаская пальцами его бёдра, прежде чем одним резким движением входит на всю длину, и сдержать стон во второй раз у Кайла уже не выходит. Но теперь к боли постепенно примешивается наслаждение, потому что Стэн начинает медленно двигаться, задевая простату и заставляя чаще дышать и выгибаться. Его тело, стянутое жгутами, пребывает в состоянии лёгкого онемения, но там, где сейчас Стэн, он чувствует всё гораздо острее, чем обычно. Стэнли обхватывает пальцами напряжённый член Кайла, постепенно увеличивая амплитуду своих движений. Шероховатая верёвка между ягодиц Брофловски то и дело задевает тонкую кожу на члене Стэна, добавляя остроты в происходящее сейчас между ними. Они будто оказываются связанными одной и той же верёвкой, и уже почти не метафорически. Он сжимает Кайла у основания, когда чувствует, что тот близок к краю, не давая кончить прежде, чем сам сделает это, и через некоторое отпускает, изливаясь внутрь его тела, парой резких движений руки вдоль члена толкая его за грань. Тишина, воцарившаяся в комнате, пока они оба пытаются прийти в себя, становится почти осязаемой. – Можешь открыть глаза, – голос Стэна доносится до его сознания сквозь какую-то пелену. Кайл с трудом разлепляет веки, чувствуя себя абсолютно обессиленным. – Как ты? – Стэнли уверенными движениями развязывает узел и разминает запястья рыжего. – Разговаривать уже можно, – на всякий случай уточняет он, так и не получив от Кайла никакого ответа. Но Брофловски, на самом деле, просто не знает, что сказать. Он хочет одновременно смеяться и плакать от того, насколько неожиданно-невероятным оказалось то, что он сегодня испытал. А ещё почему-то хочется куда-нибудь сбежать из-под внимательного взгляда, чтобы наедине с собой осознать произошедшее и понять, что со всем этим делать дальше. – Кайл, – Стэн быстро распутывает верёвки на его ногах, начиная ощутимо волноваться. – Пожалуйста, скажи хоть что-то. Может, хочешь воды? Или поесть? – Выпить не откажусь, – произносит Кайл, используя это, скорее, как предлог для того, чтобы хотя бы на несколько минут остаться одному. Едва Стэн выходит из комнаты, он с трудом спускается с кровати, едва не падая в попытке удержать свой вес на онемевших ногах, и медленно бредёт по направлению к ванной комнате, рассчитывая смыть подсыхающую сперму и остаться там до тех пор, пока не вернётся в нормальное эмоциональное состояние. Если он теперь вообще способен в него вернуться. Проходя мимо зеркала, он бросает туда быстрый взгляд, и его ноги буквально прирастают к полу. Он не знает, сколько стоит там, растерявшись ещё больше, разглядев, наконец, каким именно рисунком была украшена его грудь. – Я должен был догадаться, – Стэнли появляется из ниоткуда и набрасывает халат на его плечи. – И куда ты собрался? – Почему шестиконечная звезда? – тупо спрашивает Кайл в ответ. – Я просто не смог придумать символа, который ассоциировался бы с тобой больше, чем этот. Тебе.. не нравится? Давай я всё это сниму.. – Не надо, – Кайл мягко отводит его руку в сторону. – Просто я.. чёрт, Стэн, я просто не знаю, что мне теперь делать… Наверное, ты был прав, когда сомневался… Мгновение спустя он оказывается в крепких объятиях Марша, надёжно прижатым к его обнажённой груди. – Ответь мне, только честно, на один вопрос, – шепчет Стэнли ему на ухо, чувствуя как его собственное сердце начинает биться чаще. – Ты сейчас хочешь остаться или уйти? Кайл утыкается носом в подключичную ямку и обнимает его руками за талию в полуосознанном стремлении стать ближе. И панический бег мыслей в его голове внезапно прекращается, словно это единственное правильное место в мире, где ему следует находиться. – Остаться. Определённо. – Тогда у нас определённо всё в порядке по части моих опасений, – улыбается Марш, целуя его в макушку. Им, конечно, потребуется какое-то время, чтобы адаптироваться к неизбежным последствиям произошедшего, к той новой степени близости, открывшейся для них сегодня, но одно уже ясно точно — теперь они связаны друг с другом чем-то большим, чем несколько часов назад. А верёвка — всего лишь инструмент.