***
На самом деле Люси любила ананасы и пироги. Первые ей особенно нравились в законсервированном виде; такие сочные, сладкие, покусывающие язык и губы. Помнится, первый раз она их попробовала, когда мама была беременна младшим братом. Лейле Хартфилии вообще-то совсем не нравился этот фрукт; ей было все равно, свеженарезанный он или уже много времени настаивающийся в железной банке — она просто его не любила. Но малышу, видимо, было плевать: еще в первом триместре Лейла неожиданно открыла для себя и дочери новую любовь. (Однако стоит отметить, что после рождения второго ребенка Хартфилия-старшая вернулась к старым пищевым привычкам.) Если говорить о пирогах, то они ассоциировались с отцом, а не бабушками, как это обычно бывает. Что бабушка по папиной линии, что по маминой — обе не любили возиться на кухне. Однако Джуду это нравилось. Особенно часто он готовил шарлотку — пирог с яблоками. Люси и после смерти отца нередко вспоминает этот пряный запах корицы, смешанный с ароматом запеченных яблок. Но несмотря на то что вкусы ее были вполне разнообразны, смешение этих вещей приводило ее в замешательство. Ананас словно становился слишком сладким, а тесто просто не сочеталось с этим приторным вкусом. Так что в итоге Люси хотелось как минимум выплюнуть это яство, а как максимум — прочистить желудок. Однако с его появлением этого кушанья стало слишком много в ее жизни. Сначала Люси просто терпеливо ела, проклиная свою безотказность. Но новый одногруппник в любом случае был слишком настойчив в том, чтобы угостить старосту в знак благодарности за оказанную помощь. Так что она все равно проиграла бы в этом бою. — Идиотка, — сказала Эрза. — Он мог что угодно подмешать тебе в еду. — Идиотка, — вторила ей Кана. — Всегда таскай на такие случаи презервативы. Беспокойства подруг были, безусловно, оправданы (почти). Поэтому Люси и действительно начала настраивать себя, что есть буквально с рук малознакомого человека — бред, даже если боишься обидеть. — Знаешь, я могу снова приготовить ананасовый пирог. Да и вышел новый сезон "Очень странных дел", так что мы могли бы посмотреть его. Вместе посмотреть. — Его улыбка была почти такая же сладкая, как ананасы в этом самом пироге. — Конечно, я не против. — И Люси не смогла отказать. Снова. И на этот раз она правда взяла презервативы.***
Встречаться они начали не сразу. Хотя, если быть точным, они обговорили этот вопрос чуть позже, когда его друг позвал его на свой юбилей (двадцать лет, как-никак). — Он сказал, что я могу взять с собой свою девушку. Так что мы могли бы пойти вместе, если ты не занята. — Он разливал чай по кружкам, в то время как Люси нарезала ананасовый пирог и раскладывала кусочки по блюдечкам. — Мы?.. Возможно, интонация Люси была слишком удивленной; возможно, это она от шока потерялась в одной секунде. Но он как-то слишком быстро поставил чайник на место, слишком резким движением снял фартук и слишком шустро сел на стул. — Ну да. Говорю же, он сказал, что я могу смело приходить со своей девушкой. — Да, конечно. — Люси поспешно подняла на него взгляд, криво улыбнулась и странно сощурила глаза. — Тогда давай вместе выберем ему подарок. Да и расскажи о нем хотя бы. — Отлично, — улыбнулся он, принимаясь за завтрак. И сейчас Люси неожиданно для себя отметила, как решительно его лицо.***
После этого Люси думала, что ее новые отношения, наверное, самые взрослые за всю ее жизнь. — Он с самого начала говорил про отношения, понимаете? Не про интрижку, а про долгую и крепкую связь! — Люси взбудоражено взмахнула руками; казалось, ее восторгу не было предела. — Никаких лишних слов, только дела и еще раз дела. Это же... — Она начала нервно постукивать пальцами по столешнице. — Стереотипно? Скучно? Неуважительно? — с беспристрастным выражение лица продолжила за нее Кана. — Ну а что? Он должен уважать ее возможное желание быть свободной во всех отношениях барышней. — Ответила Альберона на немой упрек со стороны Эрзы. — Я могу понять, почему он был уверен, что вы в отношениях. Возможно, он просто так воспитан. — Пожала плечами Скарлетт, поливая гортензии. — Плохо воспитан, значит, — строго вынесла вердикт Альберона. — Слушай, — обратилась она к Люси, — на первых порах оно, может быть, и здорово: ему не нужно намекать, ждать и прочее. Но это только пока ваши желания хоть немного сходятся, понимаешь? Потом вы просто будете жить так, как он скажет, потому что сейчас ты не дала понять, что твое слово тоже имеет вес. Эрза неопределенно передернула плечами, вроде бы и соглашаясь, но в то же время выражая слабое сомнение. — Он, кстати, пирог вам передал. — Выпалила Люси после долгой паузы.***
— Да он помешан на этой гадости, — прогремел Гажил, когда Люси в очередной раз притащилась к нему с десертом. Люси махнула головой, якобы не соглашаясь с другом, но они оба знали, что в глубине души она даже испытывает что-то вроде признательности за выраженную вслух мысль, которая сидит в ней уже очень давно. — Как давно ты здесь убирался? — с отвращением в голосе спросила Люси, зайдя на кухню, где не было видно ни единого чистого места. — Очень давно, — как довольный кот проурчал Редфокс, опираясь о дверной косяк. — Знал же, что опять с помоями заявишься. Вот, подготовился. — Очень смешно, — нахмурилась Люси, понимая, что на этот раз пирог просто придется выкинуть. Что-то внутри нее от этой мысли радостно бултыхнулось.***
— Хочешь, научу играть в шахматы? Люси удивленно взглянула на него.***
— И не было никакого секса на шахматной доске? — разочарованно протянула Кана, попивая мартини.***
— И все же... почему ты так любишь этот пирог? — спросила Люси, проигрываю уже бог знает какую партию. Она все никак не может научиться у него выигрывать. Они лежали на полу в гостиной ее квартиры и играли в шахматы уже почти весь день. Если бы Люси сказала, что ей очень нравится, она бы соврала. Но почему-то ее затягивало почти все, что связано с ним. Казалось, она была готова заниматься с ним всем, что он захочет. — Я приготовил его маме на день рождения. Мне было около одиннадцати, если я не ошибаюсь. — В этот момент Люси почему-то подумала, что он никогда не ошибается. — И она сказала, что это ужасно. Люси зависла. С одной стороны, она не знала как реагировать, с другой же — неожиданно для себя отметила, что снова испытывает удовлетворение от мысли, что не одна она так считает. Но эта определенно ужасная мысль (он же был ребенком!) исчезла так же быстро, как и появилась. — Не переживай так. Это не настолько грустная история, — хмыкнул он. — Просто теперь я пытаюсь достигнуть идеального вкуса или что-то вроде того. — Он несдержанно хохотнул и резко подорвался с места, крича вслед что-то про туалет. А Хартфилия подумала, что он в первый раз допустил в речи такие фразы, словно является живым человеком, а не книжным персонажем.***
Люси гуляла по парку после университета, рассматривая фонтан, плитку и резвящихся рядом детей. И попутно обдумывала то, что ее жизнь, кажется, слишком скучна. Через полчаса он за ней заедет, они быстренько доберутся до его или ее квартиры, поужинают, возможно, поиграют в шахматы и лягут спать. А завтра, как и положено, он приготовит ананасовый пирог***
С наступлением очередного утра Люси в очередной раз замечает, что вставать совсем не хочется. Никогда. Да и зачем? Они все равно не делают ничего интересного. Хотя это не очень верная формулировка. Ей просто наскучило все, чем они занимаются. На днях он предложил покататься на роликах. И Люси согласилась. И вроде бы была у нее надежда, что раз это не что-то сидячее, то веселья будет явно больше, чем при игре в те же шахматы, нарды или гонки. Но на самом деле она прекрасно все понимала. Понимала, что и это приестся. Хотя, если честно, Люси надеялась, что раздражение от занятия пойдет лишь через недельки две, когда новому совместному хобби он начнет уделять время почти каждый день. На то, что бесить это дело начнет сразу же, она не рассчитывала. Так что когда она сделала вид, что потянула ногу, она еще и "ненароком" сломала колеса.***
Люси была счастлива. Он дарил ей отличные подарки, помогал в учебе и поддерживал при ссорах с матерью. Еще он вкусно готовил, забирал из университета и рассказывал замечательные истории. Он много чем увлекался и пытался делиться своими интересами с ней. Но... Чем увлекалась она? С тех пор, как Люси начали посещать подобные мысли, она начала слушать тяжелый такой рок. Даже специально купила новые наушники (до этого у нее были древние, у которых микрофон и все остальное было еще более дерьмовое, чем технического оснащение преподов при занятиях онлайн). Это отвлекало ее, помогало забыться и не думать о том, что она почему-то очень устала. Она даже хотела спросить совет у Эрзы или Каны, но передумала: где-то внутри она чувствовала, что это не нужно. И в какой-то степени это даже начало помогать: Люси стала спокойнее, умиротвореннее. Даже начала говорить "нет" тогда, когда правда не хотела что-то делать. И это оказалось даже проще, чем она думала всю жизнь до этого. Она не испытывала буквально ничего. Правда, ощущение непомерной усталости никуда не девалось. Однако думать все еще не хотелось.***
Через несколько недель после его дня рождения, на который она подарила ему компьютерное кресло (просто невероятное, к слову), Люси начала замечать, что уже просто не может есть пирог. Даже через "не хочу". Казалось бы, только недавно ей казалось, что его вкус стал настолько никаким, что можно просто жевать да глотать — и все, все счастливы, все очень здорово. Но по итогу это было просто затишьем перед бурей. Каждый раз, когда она чувствовала тонкий шлейф ананасов, в ней поднималась огромная волна раздражения. Господи, да этот запах ей под кожу лез! — Нацу. — Ее голос дрожал от сдерживаемого раздражения. Сегодня она снова пришла к нему домой (к ней они почему-то почти не ходила, но против Люси не была: тем больше остается личной территории), но на этот раз она принесла с собой свой любимый нынче десерт — круассаны с фисташковым кремом. Так сильно, как их, Люси сейчас не любила просто ничего. Такие странные на вкус, но безумно приятной консистенции, идеально подходящие именно ей!.. На пороге ее встретил знакомый запах. — Я купила мои любимые круассаны. — Люси нахмурилась, сжала пакет с фирменным знаком пекарни и медленно прошла ко входу на кухню. — Положи их на стол, — не отрываясь от нарезки овощей, попросил Нацу. — Отец отправил овощей и фруктов с фермы, так что я решил приготовить жаркое и десерт. Полноценный ужин, — улыбнулся он. Почему-то Люси совсем не улыбаться.***
— Ну это, конечно, хорошо, — пробубнила Кана, пытаясь жевать и поддерживать диалог одновременно. — Имей совесть, — устало протянула Эрза. Люси усмехнулась, наблюдая за поглощающей круассан за круассаном Каной. Ей же кусок в горло не лез. Должно быть, она сильно переела, когда была у Нацу. — Ну а что? Ну, не нравятся ему круассаны, не стал человек их есть, мне же лучше, — пожала плечами Альберона. — Вопрос в другом, — она перевела взгляд на Люси, — Почему ты просто не съела круассан, как того хотела? — Поддерживаю, — кивнула Эрза, не отрываясь от экрана ноутбука. В последнее время она слишком много времени проводила в компьютере. — Что? — Люси с непониманием взглянула на подруг. — Не хлопай глазками, дорогуша, — усмехнулась Кана. — Кажется, я поняла в чем твоя проблема. — Кана выдержала недолгую (так думала только она) паузу. Для красоты звучания. — Ты просто помешанная, — гордо выдала она. В комнате повисла тишина, нарушаемая только стуком пальцев по клавиатуре и шумом выдыхаемого воздуха. — Чего? — Я ждала этого вопроса, — широко улыбнулась Кана и перебралась на стул рядом с Люси. — Объясняю: ты помешанная на драме настолько, что плевать ты на все хотела. Эрза вдруг прекратила мучить ноутбук и решила прислушаться к разговору. — Ну что тебе мешало самой съесть этот дурацкий круассан? Точнее не дурацкий, он очень даже вкусный, но смысл остается таким же. — Кана пододвинула к себе тарелку с угощением и на секунду зависла, после чего отодвин ула ее обратно. — Тебя бесит то, что ты страдала, ела его этот ананасовый пирог, а он не согласился есть это доказательство существования Бога, чем не подверг себя мучениям. Повисла тишина. Кана, весь свой монолог гипнотизирующая круассаны, подняла взгляд на подруг. — Ну или просто дура. На том и закончили.***
Сегодня Люси целый день была одна. Во всех смыслах. Соседки по квартире не было уже неделю, а Нацу уехал к дяде, чтобы помочь тому в гараже (предварительно занеся девушке целую кучу еды, включая первое, второе и десерт), и Люси решила, что это идеальная возможность подлечиться. Морально. С самого утра она танцевала под Джастина Бибера (которого давно не слушала, к слову), пила газировку, которую не приветствуют "все, хоть сколько-нибудь беспокоящиеся о своем здоровье", и объедалась чипсами. Её настроение прямо-таки резвилось в облаках, не собираясь опускаться на грешную Землю. Ох, сколько всего она успела сделать за это время! И пересмотреть "Красотку", и написать статью в университетский журнал, и послушать новый альбом Гажила, и... <tab>И при этом не соскучиться по Нацу.***
Люси любила ананасы. Ну нравился ей этот фрукт (с утробы). И еще она любила пироги. О, выпечка была её страстью в определённом смысле! Круассаны, пирожки, пончики и тортики — все это она просто обожала. Люси любила "Очень странные дела", "Друзей", шахматы, нарды, ролики... И любила как вместе, так и по отдельности. Но без Нацу. Она любила его. Любила голос, запах, ощущения, когда касалась его тела, его руки (особенно когда он трогал ими её спину и ладони), мягкий животик и красивые глаза, такие красивые и уже родные. Она была без ума от его историй и друзей, которые всегда хорошо к ней относились. Все в нём вызывало стаю мурашек по её телу и желание быть рядом вечность. Но теперь все иначе. Теперь она прячется в Интернете, потому что не хочет отвечать на его сообщения, что он шлет не так уж и часто, сидит дома и притворяется больной, чтобы не встречаться с его приятелями, слушает музыку, когда Нацу готовит пирог, пьет колу, чтобы словить его раздражённый взгляд. Теперь она не хочет угодить ему; она хочет заставить его злиться, негодовать... — И ты к этому пришла, просидев день в одиночестве? — спросила Кана, уставившись на неё ошалелыми глазами. — А чему ты удивляешься, — отозвалась Эрик, убрав, наконец, ноутбук. — Кто её постоянно сомневаться заставлял? — Да это тут причём! — Кана возмущенно всплеснула руками. — И вообще: если бы все было гладко, то и придраться у неё бы не вышло, даже если она и впрямь меня наслушалась. — Нет-нет, — Люси рьяно замотала головой. — Все немного не так, как вы подумали. Но это не так и важно. — Она потянулась за стаканом с пивом. — Совсем. И теперь, кажется, она поняла, что действительно имеет значение. Для неё. — Подожди, Люси, — вдруг заговорил Лаксас, которого жена уговорила пойти с её подружками в бар. — А пирог-то ты зачем выкинула?