Желание

      Если спросить людей об их истинном желании, что же это будет? Не том которое загадывают на день рождения или пишут на Новый год. Нет. Те о которых даже подумать стыдно, страшно. О которых мы даже не догадываемся, боясь заглянуть в темноту подсознания. Что это будет? Власть? Или может быть страстная любовь до гроба?        Том Реддл без заминки ответит: вечная жизнь. Быстро сверкнёт злая ухмылка и также быстро смениться безукоризненной вежливостью. Гарри Поттер же, лишь смущённо улыбнется и пробормочет одно: семья. Но если уж вы сможете узнать его мысли, то там вы услышите одно лишь слово, не сильно большое и необычное, но на удивление, очень действенное и неприятное для людей. Смерть.       Когда всё начиналось их глаза ещё не умели врать. Не блестели безразличием, умело скрываемым мимикой. Но это пришло с опытом. Вот только маски они избрали разные, Том выбрал абсолютную вежливость и приторную доброту. От такой тянуло тошнить. Уже позже Том отработал и это. Доброта казалась настоящей, сочувствие тоже. Любовь всё также была невыносимо приторной. Поэтому Том не любил. Зачем пытаться изобразить эмоцию которая по сути не очень нужна? Гораздо позже Том понял. Любовь была всем. Не для него конечно, но всё же. С её помощью можно было заставить даже самых преданных, предать. Как красиво звучит! Том смотрит на Бэллу. Его первый эксперимент. Неудавшийся, надо сказать. Слишком помешанная, яркая, безумная, слишком сгорающая в пламени любви, что пожирало её разум. Благо позднее он научился правильно действовать. На взгляд Тома любовь всё ещё оставалась невыносимо приторной. Не то чтобы это его останавливало.       Гарри не выбирал. Он просто подстроится под окружение, как привык с детства. Тогда, в те не такие уж и далёкие годы, ему удавалось спастись лишь одним способом. Он копировал привычки, эмоции и реакции своих родственников, заставляя их чувствовать умиротворение рядом с ним. Ведь в основном, тем кого больше всего любит и ненавидит человек, является он сам. Уже в Косом переулке Гарри понял. Наивный, добрый мальчик. Мессия света. Вот кем его хотят видеть. Гарри благородно отверг руку Малфоя и со всем старанием показывал ненависть к Снейпу. Играть было легко. От него не требовали чего-то сложного, играть дурака даже весело. Что бы ты не совершил, все всё поймут. Дурак же. Что с него взять? Люди смотрят на него и видят яркую улыбку. Авадовые глаза скрываются за стеклами очков и прищуром от смеха. Маска выплавляется в лицо и честно говоря, Гарри и сам бы с трудом отличил себя и «Героя», если бы не то, что он привык к этому с детства. К ласковому взгляду Петуньи когда он смеётся, подражая Дадли и откидывает книжки в сторону, замечая лишь телевизор. К нравоучительному тону Гермионы, когда мессия света, опять совершает ошибку. Такую же наивную и глупую как и он сам. А Гарри читает книжки и магия ровными потоками течет по его венам. Кажется, будто бы выдрать его сердце будет легче чем ядро, равномерно распределяющее магию по телу Гарри Поттера.       Они оба были сильнейшими, вот только именно таких первыми перемалывали люди. Даже не жизнь. Кто хочет себе соперника? Сильного, прекрасного, такого, которого любят люди, за кем идут и за кого умирают. Гарри и Том были такими. Два сильнейших человека своих столетий. Они никогда не забывались в пересудах народа. Люди вообще любили чужие проблемы и страдания. Благо Воландеморт и Мальчик который выжил, были масками. До безумия правдоподобными, искусными и прекрасными, но никогда настоящими.