Если ты упадешь, я тебя подниму.
А если не смогу поднять, лягу рядом с тобой.
— Обвиняемый Мехмед Греогери, Вам есть, что сказать? — Да, уважаемый судья, — от его голоса Лайю передернуло, и она уперлась ненавидящим взглядом в спину поднимающегося со своего места Мехмеда. — Я любил Милли и не убивал ее, — его голос звучал искренне, он был словно пропитан болью потери любимого человека, но это все было фальшью — Лайя знала это. И сейчас, сжимая зубы, чтобы из ее горла не вырвались проклятья, она мечтала лишь об одном: увидеть, как убийца ее сестренки сгниет за решеткой. — Да, она пришла ко мне ночью после ссоры. И да, у нас с ней был близкий контакт — я этого не отрицаю. Руки Бернелл сжались в кулаки, а ногти впились в ладони. С каждым его словом к горлу подкатывал ком омерзения, хотелось встать и сплюнуть этот ком Мехмеду в лицо. Сделать это так же легко, как он выкинул бездыханную Милли в мусорный бак. Ощутив на себе взгляд, Лайя повернула голову вбок. Туда, где было место прокурора. Туда, где сидел Лео. В его зеленых глазах сверкало предостережение: «Держи себя в руках, он только и ждет, что ты сорвешься, это все ему на руку». Лайя слегка кивнула головой, давая молчаливое обещание. Лео напоследок лишь смерил ее сочувствующим взглядом и снова обратил свое внимание на Мехмеда. — Но после, когда я признался Милли в своих чувствах, она испугалась и убежала, — Мехмед взялся правой рукой за голову, массируя висок, а потом, будто что-то вспомнив, подался вперед, щелкнув пальцами: — Да, я же потом поехал к Илине. Она подтвердила, что я провел всю ночь у нее. Господин уважаемый прокурор не даст соврать, — Греогери мотнул головой в сторону Нолана. — Это правда, господин прокурор? — судья выпрямился, размыкая сжатые в замок ладони, и повернулся полубоком к мужчине. — Да, девушка подтвердила алиби господина Греогери, — кивнул Лео в знак согласия. — Однако есть основания полагать, что показания даны под давлением. Лайя про себя кивнула на эти слова. Она была уверена, что девушку либо запугали, либо купили. Возможно, Мехмед и был той у ночью у этой Илины, но приехал он к ней вовсе не в час ночи, как заявил на допросе. — Доказательства? — от вопроса судьи Лайя зажмурилась и резко мотнула головой: доказательств у них не было, было лишь знание правды. Лео пришлось отступить. — Уважаемый судья, — Мехмед снова подал голос, возвращая внимание к себе, — я ни в коем случае не желаю обидеть господина прокурора, но разве доводы следствия считаются доказательством? Насколько я знаю — нет. С Илиной я провел всю ночь и вернулся домой лишь во второй половине дня, когда тело уже было обнаружено. Удар. Резкий. Оглушающий. Все затихли. Судья обводил всех присутствующих в зале внимательным взглядом, Мехмед обернулся назад, а Лео лишь с сожалением выдохнул, заранее зная, что произошло. Лайя не сдержалась. Не смогла. Поддалась провокации. Она дала ему обещание, но безмолвное. И может его нарушить: оно не подтверждено словами. Лео знал, что сейчас раздастся и второй удар. Потом, возможно, третий. И тогда Лайю не удержит даже его строгий взгляд. Так и произошло. Сверкая карими глазами, перед которыми стояла пелена гнева, полыхая негасимыми пожарами, Бернелл, не задумываясь о боли, с силой опускала ладонь на соседний стул. — Не смей, — прошипела она, встречаясь взглядом с самодовольным Мехмедом. — Не смей про мою сестру говорить «тело», — она не поднималась с места, а будто готовилась к огромному прыжку перед тем, как перегрызть противнику горло. — Мисс Бернелл, — предупреждающе начал судья, надеясь успокоить девушку. Лео же знал, что это теперь невозможно. — Не смей. У нее есть имя, подонок! — Мехмед на ее слова лишь сильнее растянул губы в улыбке, добившись желаемого. Ему нравилось, как Лайя все сильнее распаляется. Как пытается безрезультатно уничтожить его своим гневом. Это его забавляло. — Мисс Бернелл, покиньте заседание, — Лайя встрепенулась, с паникой смотря сначала на судью, а потом на Лео, будто прося его остановить это. Нолан отрицательно покачал головой: сейчас он уже был не в силах предотвратить это, судья Росу ясно выразил свое условие, при котором разбирательство продолжится. — Но… — Мисс Бернелл, покиньте заседание, о решение Вы узнаете позже, раз не можете держать себя в руках, — не принимая возражений, припечатал судья, и Лайе пришлось сдаться. Схватив сумку и громко цокнув каблуками, она вышла из зала. — Черт, — ругнулась девушка, с силой притопнув ногой. Стук каблука эхом раздался по коридору, привлекая лишние взгляды, но Лайе было все равно. Ее сумка отлетела куда-то к стене, а сама она начала наматывать бесконечные круги возле двери, где сейчас разбиралось самое важное в ее жизни дело. Расследование еще продолжалось, сейчас решался лишь вопрос о предварительном аресте. Для Лайи было важным, чтобы судья удовлетворил ходатайство и согласился с доводами, которые приведет прокурор. Хоть Лео и говорил ей, что улик очень мало и вряд ли примется решение о заключении Мехмеда под стражу, Лайя хотела верить в чудо, хотела верить в справедливость. Он ведь сам ей признался, что убил Милли! Убил, а потом холоднокровно выкинул ее в мусорный бак. Как ненужный хлам. Как поломанную игрушку. Лайя почувствовала, как ее снова пробрала мелкая дрожь. Воспоминания вспышками мелькали перед глазами. Улыбающаяся Милли, ее звонкий смех, лицо Лео, сообщившего личность убитой девушки, морг, бледная кожа на лице с потухшими будто веснушками, похороны, слезы родителей, признание Мехмеда и его самодовольная улыбка в зале суда. «Ненавижу!» Лайя прорычала что-то неразборчиво под нос и почти упала на скамейку у двери, вцепившись руками в волосы и взлохматив их. Его должны задержать. Судья должен принять правильное решение. Мехмед не может ходить по улице, смотреть на солнце, дышать воздухом — не может делать всего того, что уже никогда не сделает Милли. Там Лео, он поможет… Секунды текли медленно. Минуты превращались в бесконечность. Это была какая-то пытка временем, проверка ее стойкости. Хотя о какой стойкости говорить, когда она сидит, впиваясь ногтями в голову, и раскачивается из стороны в сторону, не в силах унять нарастающее в груди волнение? Нужно было держать себя в руках! Она и пыталась. Правда. Но это оказалось выше ее сил — слушать его вранье, его оправдания. Но лучше слушать это, чем сидеть в ожидании. Оторвав руки от головы, Лайя снова ударила ладонями по сидению, злясь на себя. На этот раз звук был негромким — скамейка будто нарочно была с мягкой обивкой. Это злило еще сильнее. Нужно успокоиться. Как говорил Лео? Вздохнуть три раза и представить, как ее гнев доставляет Мехмеду удовольствие? Помогло. Злость уходила, оставляя после себя лишь липкое волнение. Стало жарко; Лайя стянула с себя кремовый пиджак, оставаясь в шелковой белой блузке. Легче не стало, коридоры будто нарочно душили. Отбросив пиджак на противоположный конец скамьи, Лайя потянулась к валяющейся на полу сумке. Порывшись в ней, достала бутылочку воды, с благодарностью вспоминая заботливые зеленые глаза прокурора, протягивающего ей бутылку перед слушаньем. Сделав пару больших глотков, Бернелл почувствовала, как ей стало легче. Дверь открылась, и Лайя подскочила, бросая бутылку куда-то к сумке. Сейчас выйдет Лео с улыбкой, она бросится к нему в объятия, после засмущавшись от этого порыва, а потом будет с разлившимся внутри теплом наблюдать, как конвойные уводят Мехмеда в наручниках. Лео вышел. Только вот на его лице не сияла улыбка, образовывая милые ямочки на щеках. Бернелл ринулась к нему с немым вопросом в глазах, но Нолан не успел ответить. Ответ вышел сам, с наслаждением вдыхая воздух и ослепительно улыбаясь. — Лайя, — прошептал Лео, но девушка его не слышала. Обувь будто приклеили к полу: двинься она — и сразу упадет. — Хорошего Вам дня, уважаемый прокурор, — обернулся к ним Мехмед, победно сверкнув глазами. — И Вам тоже, уважаемый адвокат, — обратился он уже к Бернелл. Еще раз сладко втянув носом воздух, Греогери развернулся и прогулочным шагом двинулся на выход. Лайя все еще не двигалась. Его отпустили. Убийца ее сестренки сейчас выйдет на свободу, пойдет обедать в ресторан, пить кофе, когда Милли лежит под землей, в могиле. Мехмед почти исчез из ее поля зрения, когда Лайя наконец очнулась. Она дернулась, готовая его догнать и придушить собственным руками, но холодные пальцы Лео осторожно обхватили ее, словно горящие огнем, запястья, заставляя посмотреть на него. Ее затуманенный поначалу взгляд прояснился, и Лайя брезгливо отбросила его руки. — Ты обещал, — начала она ледяным тоном; ее ноздри раздувались от гнева, а кулаки то сжимались, то разжимались — Бернелл нашла, на кого можно выплеснуть скопившиеся отчаяние. — Обещал, прокурор, что его задержат, что он отправится в тюрьму, — она сделал шаг ближе, ударяя Лео в грудь. — И что я вижу?! Этот подонок идет на свободу, — еще удар. — На свободу! — снова. — Когда. Моя. Сестра. Мертва! — каждое слово сопровождалось ударами, что не усиливались, а наоборот — слабели, будто силы совсем иссякли и вот-вот покинут девушку; стоящие неподалеку конвойные двинулись к ним, но Лео остановил их жестом руки. Понимал, что Лайе нужно выплеснуть эмоции. Перехватив ее руки, Лео пододвинул девушку к себе — так, что они почти столкнулись лбами. В суде было много лишних глаз, но сейчас была важна только Лайя. Ее нужно было успокоить. — Лайя, посмотри на меня, — по слогам произнес Лео и дождался, пока Бернелл перестанет брыкаться. — Посмотри на меня, — он аккуратно отпустил женские руки и обхватил ладонями ее лицо, чтобы она не отнимала взгляда; пальцы девушки впились ему в предплечья. — Это не конец, расследование не закончено. Я докажу, что это сделал Мехмед. Верь мне. На несколько секунд Лео увидел в ее взгляде то, что он хотел. Веру в него. Веру, что он сможет доказать вину Греогери. Но Лайя закрыла глаза, а когда открыла, эту веру он уже не увидел. Резко отстранившись, Бернелл схватила сумку с бутылкой. Руки Лео всего на мгновения зависли в воздухе от неожиданности, но он быстро убрал их, разочарованно выдохнув. Или ей показалось? Бросив напоследок взгляд, смысл которого Нолан не успел осознать, Лайя быстрыми шагами направилась к выходу, не оглядываясь. Обернувшись, Лео заметил оставленный пиджак. Схватив его, он хотел окликнуть Лайю, но ее фигура уже скрылась за поворотом. Лео так и остался стоять в коридоре, сжимая ее вещь в руке.Спустя 16 часов.
Было холодно, очень холодно. Так, что онемели кончики пальцев на ногах и руках. Лайя попыталась приоткрыть глаза, но затылок пронзило болью, и она резко зажмурилась. Машинально потянувшись рукой к голове, Бернелл почувствовала что-то склизкое на кончиках пальцев. Затылок снова отдал болью, и Лайя поспешила убрать ладонь, опуская на землю. Земля. Пальцы нащупали траву. Где она? Подул ветер, и девушка вздрогнула от холода. Рядом что-то зашуршало. Это… листья? Листья на деревьях? Прислушавшись, Лайя уловила аукание совы. Попыталась снова открыть глаза. Вокруг было темно, была ночь. Она в лесу? Как она тут оказалась? Лайя приподнялась на локтях, и только тогда поняла, что другой рукой что-то сжимает. Повернула голову. Нож. В ее руке был окровавленный нож. Лайя откинула его в строну, и в испуге поползла спиной назад. В голове снова стрельнуло, и она хватилась за затылок рукой. Напоровшись на что-то сзади, Бернелл замерла. Что-то твердое, холодное. Бревно? Осторожно оглянувшись через правое плечо, Лайя в ужасе замерла. На нее уставились стеклянные глаза. Это был Мехмед. И он был мертв.