Рука об руку со смертью

Империя Лян, 1-й год правления Императора Шенши Дади, Имперский Дворец

Белые полы одежд волнами укрыли пол комнаты, словно пена бушующих волн не исчезла, а осталась на прибрежных скалах. Вокруг валялись свитки и книги разного возраста — некоторые уже были настолько старыми, что символы на них были едва различимы. Немногие же были свежи, словно их написали всего пару дней назад. Молодой мужчина, облачённый в белое, держал в бледных руках один из таких свитков. Его тёмные глаза не выражали ничего, но их покрасневшие, опухшие веки и раздраженные щёки говорили за все эмоции. Всего три года назад он был пятым принцем, молодым дарованием Небес, юношей, что не интересовался ни женщинами, ни деньгами и выгодами, его сердце было отдано сражениям, стратегиям и боевым искусствам. Совсем недавно Цянь Цзянь был беззаботным юношей, любимым сыном Императрицы Сюнь. У него была семья, статус, всё. Три года назад… Но, правду говорят, огонь хуже зверя — он безжалостен, пожирает всё на своём пути. Так и Цянь Цзянь лишился всего — его родители и братья сгорели в огне, половина дворца превратилась в прах, а от жизнерадостного юноши не осталось ничего. Императора Шенши Дади родился с даром Небес — его руки могли даровать жизни. Умирающее растение вновь раскидывало свои изумрудные листья к солнцу, раны на телах людей затягивались на глазах. Но даже от этого дара не осталось ничего. Однажды, чтобы взбодрить перенесшего такое горе Пятого Принца, его близкий друг Ли Шу принёс ему птичку с переломанной лапкой. Никто тогда и не догадывался, что стоит Цянь Цзянь взять её в руки, как она сдохнет. После этого молодой человек заперся в своих покоях на несколько дней, не впуская никого внутрь. А когда по истечению пятого его другу удалось войти, та картина, что предстала перед тем, заставила его колени затрястись. Все растения, коих в комнате принца было много, были мертвенно-черны. В углу сидел, сжавшись в клубок, молодой человек, его рукава были в пятнах от засохшей крови, а руки перемотаны множеством тряпок. Так дар жизни Принца Цянь стал проклятьем смерти. С тех пор он никогда не снимал перчаток со своих рук. Чиновники, которым не нужно было нести трёхлетний траур, в отличии от двух выживших детей Императора Чу — его младшей дочери Сяньмэй и Пятого Принца, — говорили новоиспечённому Императору, что ему надобно в скором времени завести хотя-бы наложницу, а некоторые настаивали на Императрице. Продолжение рода было важно для всей Империи, это понимал и Цянь Цзянь, но отказывался. Какой толк в наложнице, что от одного его прикосновения сляжет замертво? О каких детях тут может идти речь?! Правда, ему всё же пришлось взять в наложницы двух девушек, дабы утихомирить народ и чиновников. Принц прятался от них за грудами бумаг, отговариваясь, что для близости нет времени, слишком много дел, да и траур ещё не закончился. Никто из его окружения, кроме Ли Шу, не знал, что его руки убивают, поэтому все были в неком негодовании, насколько же юный Император серьёзно отнёсся к своим обязанностям перед Империей и родителями. Цянь Цзянь вздохнул, закручивая свиток обратно. Он уже столько времени просидел здесь, в такой комнате, перечитывая рукописи его Отца и других правителей. Спина ужасно болела, шея ныла, а голова гудела. Император выгнулся, заводя руки за спину, дабы размять их, после помассировал пальцами в перчатках виски, нечаянно наткнувшись на ожог, оставшийся на его лицо. Изуродованное пятно тянулось от левой скулы почти до задней стороны шеи. В тот день он был единственным, кто выжил в том кошмаре, его сестра тогда была далеко от Дворца. Император Шенши Дади покачал головой, убирая волосы, что упали его на лицо. Прошло три года, траур, наконец-то, должен был кончиться. Но сможет ли он вновь вернуться к обычной жизни? Конечно же нет. Он не сможет вновь помогать людям своим даром, сражаться с наставником на мечах или другом орудии, вести дискуссии с Ли Шу по поводу военных стратегий. — Ваше Величество? — раздался тихий голос за спиной. — Я же говорил, когда мы наедине, не надо меня так звать, — чуть скривился Цянь Цзянь, оборачиваясь. Ему не нравилось такое обращение к нему, он всегда считал, что только Отца могут так называть, но не его. — Прости, — Ли Шу улыбнулся, делая пару шагов к молодому человеку, садясь рядом с ним на колени. — Просто странно называть тебя так неформально. — А мне просто неприятно слышать такое, — Император прикрыл глаза, но тут его нос уловил знакомый запах. Быстро открыв веки, он с интересом оглядел друга. Ли Шу вынул из-за пазухи свёрток промасленной бумаги, протягивая Цянь Цзянь. — Лучше перекуси, траур уже кончился, ты можешь спокойно насладиться едой, — мужчина улыбаясь скрестил ноги, пока собеседник разворачивал бумагу. — Я попросил приготовить для тебя пару блюд. Видел бы ты их лица! Они были так удивлены… Не удивительно, ты ведь так редко ел эти три года по своей воли. Вон какой худющий. — Сам ты худющий! — недовольно пробурчал Император Шенши Дади, уже пережевывая половину лепёшки с ослиным мясом. — Я-то нормального телосложения! Ты попробуй, обхвати своё запястье, — Ли Шу потянул руку, чтобы показать, насколько оно тонкое, но Цянь Цзянь вовремя отшатнулся. — Не трогай! — взвизгнул от страха тот, чуть не повалившись на спину. Между молодыми людьми наступила тишина. Пока бледный Император потирал запястья, его друг виновато потупил взгляд. — Прости, я совсем забыл, — Ли Шу вздохнул. Он пришёл сюда приободрить приятеля, но лишь напугал его ещё сильнее. Нахмурившись, мужчина положил свои руки на белые плечи Цянь Цзянь, крепко сжимая их. — Обещаю, я найду способ, как вернуть тебе твой дар. Или вовсе стереть его из твоей жизни, если придётся. Император посмотрел прямо в светло-зелёные глаза напротив, что сейчас светились решимостью, которой он ещё никогда не видел у друга. Сердце чуть дрогнуло, потеплев. Он чуть прикрыл веки, посмотрев на руки на своих плечах. — Тогда, этот Цянь будет ждать.