no more secrets

      Уилл проезжает мимо Майка и Эл – те, кажется, даже не замечают этого, продолжив нарезать бессмысленные круги на роллердроме – направляясь к уголку с едой, чтобы купить чего-нибудь вкусного и отдохнуть на диванчике, а не лицезреть перед собой влюбленную парочку, чувствуя себя третьим лишним. Он и так делал это большую часть дня: сначала в аэропорту, потом в кафе, где они завтракали тако по просьбе Эл (как бы он ни любил ее, это была ужасная затея), а теперь здесь… Разве он не заслуживает перерыва?       Уилл берет себе небольшую упаковку мармеладок и маленькую коробку сока, которую быстро опустошает, ожидая, пока освободится столик с двумя диванчиками. Вскоре сразу три компании покидают заведение, и Уилл выбирает место ближе к выходу, даже не зная почему – может, чтобы быстрее уйти от влюбленной парочки, если ему окончательно надоест их воркование. Он забивается в угол, отстраненно закидывая в свой рот разноцветные кусочки мармелада, и смотрит на роллердром, где не обнаруживает своих друзей. Это заставляет его запаниковать, потому что… они что, бросили его одного, а сами пошли гулять? Эл плохо ориентируется в большой местности, а Майк здесь вообще в первый раз, они ведь…       — О, круто, что ты занял нам место, — неожиданно Майк ставит на столик два стакана, а следом облокачивается на него сам, чуть не накрыв своими руками нервно постукивающие по деревянной поверхности ладони Байерса. — Ух, вот это поездка была, — сначала он садится на диванчик напротив сам, а потом утягивает за собой смеющуюся Эл.       Уилл чувствует стремительно нарастающее возмущение в своей груди, но у него нет сил его выражать, поэтому он просто закатывает глаза и продолжает молча уплетать мармеладки.       Эл и Майк решают выяснить, чей милкшейк вкуснее, по очереди пробуя напитки друг друга, и Уилл снова чувствует себя третьим лишним. Что он здесь делает? Майк мало того, что был не рад его видеть впервые за несколько месяцев, так еще и не поздравил с днем рождения и продолжал делать вид, что с ним как будто только одна Эл. Лучше бы он послушал маму и Джонатана, которые этим утром предлагали ему провести этот день дома, в семейном кругу, и пусть Майк наверняка бы в какой-то момент забрал Эл на свидание – это было бы, конечно, обидно, но не унизительно. А именно так он себя сейчас чувствовал. Однако он сказал маме, что сегодня гораздо важнее приезд Майка и он не хочет акцентировать внимание на себе.       — Уилл? — вдруг зовет Майк, и Уилл вздрагивает, поднимая взгляд и обнаруживая, что они за столиком только вдвоем. Майк выглядит обеспокоенным и одновременно раздраженным, и на мгновенье Уиллу кажется, что тот спросит его о настроении, самочувствии, как раньше – «Ты в порядке?» тем же взволнованным голосом, словно ему все еще есть дело до Уилла. Однако… — Раз тебе так скучно с нами и уже не терпится быть в другом месте, то мог и не идти сюда, а сразу поехать к своей девушке.       — Девушке? — растерянно уточняет Уилл, сминая в руке пакетик от мармеладок, с которым раньше просто игрался.       — Джонатан сказал, что заедет за тобой в шесть, — говорит Майк так, будто это разъясняет его непонятный гнев. — И ты даже прихватил с собой картину, чтобы ей подарить. С каких пор на день рождения принято обмениваться подарками?       — Что? — Уилл все еще не понимает, как Майк пришел к таким выводам и что он хочет от него услышать.       — Майк, — их разговор прерывает вернувшаяся Эл, которая, ощущая напряжение между ними, переводит непонимающий взгляд с одного на другого, неловко улыбаясь, — Уилл, давайте покатаемся напоследок. Джонатан скоро приедет за нами.       — Подожди, он заберет нас всех? — спрашивает Майк. — Ты же сказала, что мы тут будем до семи или восьми.       — Это было утром, а после кафе я попросила его приехать раньше, потому что здесь нечего делать так долго, — объясняет Эл, не понимая, почему эта тема его так волнует. — Ну что, прокатимся?       Майк кивает, озадаченно хмурясь, и поднимается из-за стола, а Уилл смотрит между ними. Он не хочет в очередной раз кататься где-то позади, наблюдая за весельем перед собой, и выслушивать необоснованные претензии Майка, поэтому через минуту раздумий отрицательно качает головой.       — Скажи Джонатану, что я пройдусь до дома пешком, — он мягко улыбается Эл, в последний раз смотрит на Майка, который выглядит недовольным его отказом, и встает с диванчика, прихватив с собой два пустых стакана и упаковку от мармеладок. — Наверно, я буду там раньше вас.       — Хорошо, — Эл улыбается в ответ, хотя и не совсем искреннее, потому что все еще чувствует напряженную атмосферу между ними двумя, и едет на роллердром, а Уилл отворачивается, направляясь к мусорному баку. Он ощущает на себе тяжелый взгляд Майка, а потом слышит, как Эл возвращается и, вероятно, дергает Майка за рукав, судя по ее голосу и шуму от роликов: — Майк, давай.       Уилл выкидывает мусор, сдает ролики и в последний раз смотрит на роллердром, не надеясь увидеть что-то новое, кроме щебетания влюбленных пташек, однако Эл катается вместе с толпой, наслаждаясь движением, а Майк… Они пересекаются взглядами, и Майк даже спотыкается, бросаясь в его сторону, будто хочет догнать и остановить, но, прежде чем это происходит, Уилл выбегает на свежий воздух. Он остается возле входа еще на пару минут, пытаясь собраться с мыслями – и, может, в глубине души надеясь, что Майк сейчас действительно выбежит к нему и попросит поговорить, объяснит свое странное поведение и…       Уилл вздыхает, наконец уходя от этого места и отрекшись от всяких надежд. Ему хочется побыстрее прийти домой и одновременно вообще туда не возвращаться – по крайней мере, эти две недели, пока Майк будет жить у них. Однако он не хочет волновать свою маму и брата, поэтому все-таки направляется домой. Может, он просто запрется в своей комнате, сославшись на то, что ему надо подтянуть учебу или закончить какую-нибудь важную картину.       Ауч. Последнее ранит сильнее, чем он думал, ведь он уже так делал, рисуя картину для Майка.       Дорога до дома занимает где-то двадцать минут, и на протяжении всего пути Уилл размышляет о том, что имел в виду Майк. С чего он решил, что у него есть девушка, которой, к тому же, он хотел подарить картину, которая на самом деле предназначалась Майку? Он работал над ней в последние две недели каждый раз, когда у него выдавалось свободное время, и думал, что это будет важно не только для него самого, но и для Майка, хотя, как оказалось, он ошибался.       Уилл подходит к двери и стучит по ней пару раз, надеясь, что действительно добрался раньше. Будет забавно, если мама куда-то ушла и ему придется сидеть здесь до приезда Джонатана.       — О, маленький Байерс, — однако от еще одного унижения его спасает открывшаяся дверь, и перед ним предстает вовсе не мама, а ее друг, с которым она стала общаться почти каждый день после совместного спасения мира в прошлом году – Мюррей Бауман. Он удивленно осматривает мальчика с ног до головы и открывает дверь шире, будто приглашая войти, хотя это его дом. — А мне твоя мама сказала, что вы вернетесь после шести большой компанией.       — Я… немного отстал от этой компании, — уклончиво отвечает Уилл, проходя внутрь и обнаруживая на плите и возле нее небольшой творческий беспорядок.       — Понятно, — Мюррей провожает его до кухни и останавливается возле стола, задумчиво стуча пальцами по подбородку. — Я бы предложил тебе водки, но, боюсь, твоя мама меня за это убьет, так что давай ты поможешь мне накрыть на стол, а я сделаю тебе самый вкусный и сладкий чай.       — Э, ладно, — Уилл пожимает плечами и подходит к раковине, чтобы намочить тряпку и протереть стол. — А где мама? И… что Вы здесь делаете?       — Она собирается в срочную командировку в Аляску, пакует вещи и все такое, — объясняет Мюррей, возясь с чайником и периодически проверяя другие кастрюли. — И она попросила меня поехать с ней, потому что я, похоже, единственный во всей чертовой Америке, кто знает русский, а там, как ты знаешь, есть русские, — он чертыхается на секунду, и если бы Уилл слушал внимательнее, то заметил бы какие-то несостыковки и очевидную ложь, но он слишком погружен в собственные мысли. — Я решил помочь с ужином, чтобы мы сообщили вам все это в более подходящей обстановке, но пришел ты и теперь любопытничаешь раньше времени.       — Извините, — отстраненно отвечает Уилл, но затем, словно до него только дошли его слова, с удивлением уточняет: — Подождите, Аляска? Что там вообще может быть по ее работе?       — То, что вам, маленьким засранцам, знать пока необязательно, — Мюррей мило улыбается и протягивает ему кружку с чаем.       Уилл принимает ее, делая пару глотков, и с наслаждением смакует, после чего довольно выдыхает – это действительно сладко и вкусно. Как удивительно и одновременно горько, что человек, с которым он не виделся чуть дольше, чем с Майком, и был просто знаком, позаботился о нем в день рождения, наверняка даже не зная об этом, в то время как его лучший друг…       — Что случилось? — спрашивает Мюррей, когда Уилл, желая отвлечься от тяжелых мыслей, ставит кружку на стойку и берет бумажное полотенце, чтобы вытереть стол. Он знает, что этот человек хорошо читает эмоции из рассказов Джонатана и мамы, поэтому не удивляется такому вопросу.       — Не знаю, — отвечает Уилл спустя полминуты, подходя к ящикам, чтобы достать оттуда нужное количество столовых приборов, тарелок и стаканов. Он медлит, потому что не знает, включать ли в этот список себя, но в конце концов достает всех предметов на семь человек.       — А тот, кто расстроил тебя, знает?       — Не уверен, — Уилл оставляет тарелки возле плиты, чтобы Мюррей потом положил в них еду, а все остальное раскладывает по столу. — Мне кажется, он что-то не так понял, а я просто… не смог ему объяснить.       Уилл заканчивает накрывать на стол, так и не дождавшись ответа от мужчины, и это пугает его – неужели он настолько хорошо читает людей, что каким-то образом догадался о чувствах Уилла к Майку, и теперь испытывает к нему отвращение? Он оборачивается, ужасно нервничая, но стараясь этого не показывать, и натыкается на пристальный взгляд Баумана, позади которого…       — У Вас там что-то… — Уилл кивает ему за спину, и Мюррей моментально подскакивает, выключая плиту, — подгорает, кхм.       — Оставим это твоему обидчику? — предлагает Мюррей, когда разбирается с кастрюлями, вызвав у мальчика смех.       Уилл ничего не отвечает, берет кружку со стойки и выходит с кухни.       — Подожди, ты же придешь отведать мой ризотто?       — Конечно, мне просто нужно немного побыть одному, — Уилл делает еще один глоток, улыбаясь. — Спасибо.       — Пожалуйста.       Они кивают друг другу – Уилл выглядит гораздо лучше, чем когда только зашел в дом, но он все еще отстраненный и грустный, и Мюррей берет на себя обязательство разобраться с этим. Когда он думает, как лучше разложить еду, пытаясь предугадать, куда сядет маленький Байерс и его друг, чтобы подложить последнему порцию с подгоревшим соусом и иметь лучший обзор на их взаимодействия, в дом разом заявляется оставшаяся компания.       — Уилл? — первым Мюррей видит Майка – того самого друга, который посмел обидеть маленького Байерса и в которого тот, по-видимому, был влюблен. А еще эти чувства, судя по взволнованному тону и отчаянным глазам, были взаимны.       Боже, он уже обожает ужины с Байерсами.       — Где Уилл? — требовательно спрашивает у него Майк, морщась. — И что Вы здесь забыли?       — Как грубо, — Мюррей корчит недовольную гримасу и, решив, что этого наглого подростка надо проучить и заодно проверить свою теорию, отвечает: — Уилла здесь нет.       — Что? — тот моментально взрывается, подбежав к нему и бросив остальных позади. Впрочем, два каких-то укурыша, одним из которых, видимо, был старший Байерс, тащат вещи наверх, а нахмуренная девчонка уже без сверхспособностей садится за стойку. — А где он? Он сюда приходил? Вы его видели?       — Да здесь он, расслабься, — Мюррей, несмотря на свой явно недовольный тон, остается крайне доволен вызванной реакцией. Значит, он был прав – в очередной раз. Кое-кому сейчас придется вправлять мозги. — Он просто хотел побыть один, поэтому я соврал, но, видя, как ты тут все вверх дном готов перевернуть… Я все-таки корпел над этим ризотто.       Майк сразу сдувается, но не успокаивается окончательно, плюхаясь на стул сбоку возле его места, поэтому Мюррей примечает, куда поставить испорченную порцию.       — Значит, он не хочет меня видеть? — сокрушается он, в отчаянии обхватив голову руками. — Хотя это неудивительно, я ему такого наговорил…       — Да, он пришел расстроенный, — отвечает Бауман, пристально разглядывая Уилера и думая о том, стоит ли совершать их с маленьким Байерсом месть. Тот вроде понимает, что обидел друга, чувствует себя виноватым…       — Я даже не знаю, почему я это сказал, я просто…       — Ревновал? — услужливо подсказывает Мюррей, получив в ответ предсказуемо возмущенный взгляд, в котором также угадываются нотки страха. Если бы ему платили пять долларов каждый раз, когда он вправляет Уилерам мозги, у него было бы уже десять долларов, что не так уж и плохо.       — Поэтому ты… попросил перерыв? — в разговор вмешивается девчонка, медленно проговаривая свой вопрос, будто обдумывая его.       — Нет! Он не знает, о чем говорит, не слушай его! — возмущенно кричит Майк, словно слова Баумана задели его до самой глубины души, и обвинительно указывает на него пальцем. — И вообще… Вы не ответили, что здесь делаете!       — Готовлю ужин, — невозмутимо отвечает Мюррей и отворачивается к плите, выскребая весь подгоревший соус в тарелку Уилера.

***

      Уилл аккуратно, чтобы не привлекать внимание мамы, закрывает за собой дверь, хотя очень хочется ею хлопнуть, и сразу же натыкается взглядом на мольберт, где совсем недавно рисовал картину для Майка. Он помнит, как загорелся идеей изобразить день их знакомства, ведь это, по словам Майка, было таким важным воспоминанием для них обоих. Он помнит, с какой внимательностью и одновременно нетерпением рисовал сначала эскиз, а потом смешивал краски, чтобы найти подходящий цвет. Он помнит, как боялся испортить что-то, но все выходило настолько гладко и идеально – может потому, что он вкладывал в эту картину все свои чувства, а тогда он чувствовал лишь радость от скорой встречи и окрыляющую любовь. Он с усмешкой думает, какой бы вышла эта картина сейчас, когда он пребывал в ужасно смешанных чувствах.       Уилл усаживается на кровать, делая еще несколько глотков самого сладкого и вкусного в его жизни чая, и оглядывает комнату, не зная, чем занять себя до ужина. У него были планы – просто провести этот день с Майком, но…       Внезапно за пределами комнаты раздаются приглушенные голоса, среди которых слишком легко угадывается Майк, и Уилл разрывается между желанием подслушать разговор и заткнуть уши. Вместо этого он просто остается на кровати, не двигаясь и погружаясь в свои мысли, чтобы не поддаваться искушению, как вдруг слышит приближающиеся шаги. Он замирает, перестав дышать, потому что не уверен, что готов к разговору с Майком, однако тут же расслабляется и выдыхает, когда по двери стучат необычным образом. Они договорились всей семьей, что перед тем, как заходить к кому-то, сначала нужно постучать и дождаться разрешения. Через некоторое время Уилл предложил Джонатану придумать специальный стук для них двоих, потому что им (в основном Джонатану) надоело дергаться каждый раз, когда в дверь стучали, и быстро прятать все доказательства.       — Можно? — спрашивают вслед за стуком, и Уилл благодарен брату за то, что тот дает ему место и некое подобие контроля.       — Да, конечно, — Джонатан заходит вместе с рюкзаком, из которого выглядывает та самая картина, которая, по словам Майка, уже должна была быть у какой-то непонятной девушки. Он прослеживает взгляд Уилла, который не отрывается от свертка, и вздыхает.       — На роллердроме что-то случилось? — мягко интересуется Джонатан, оставив рюкзак возле стола, а сверток положив рядом с Уиллом, и садится на кровать. — Майк чуть не бросился под колеса, когда мы подъехали, и велел быстрее ехать домой.       — Не совсем, — Уилл пожимает плечами, но, наткнувшись на пытливый взгляд брата, сконфуженно поясняет: — Просто Майк себя странно вел.       — Опять? — Джонатан морщится. — Послушай, если он снова пренебрегает тобой, как в прошлом году…       — Нет, ничего такого, — Уилл перебивает его, — мне кажется, просто произошло недопонимание, вот и все.       Он не знает, кого больше пытается в этом убедить. Джонатан смотрит на него с сомнением, совсем неубежденный, и Уилл еще никогда так сильно не желал, чтобы его брат был накуренным и не читал его эмоции так легко.       — Я знаю, что в последнее время не так часто был рядом и много… уходил в себя, — начинает Джонатан, неловко прокашливаясь, — но ты же знаешь, я люблю тебя и всегда буду защищать. Ты можешь рассказать мне что угодно.       Прежде чем Уилл успевает ответить или почувствовать вину за то, что пока не хочет раскрываться брату, несмотря на его искреннее сопереживание, в дверь раздается стук – слишком длинный для Эл, слишком мягкий для Майка, а Мюррей или Аргайл вообще не знают об этом правиле, поэтому остается только мама.       — Можешь зайти, — говорит Уилл, повышая свой голос, чтобы она его услышала.       — Эм, вы идете на ужин? Мюррей очень старался над ризотто, а еще мне надо сообщить вам кое-что важное, — дверь немного приоткрывается, и в комнату действительно заглядывает Джойс, которая выглядит нервно и как-то подозрительно – если бы Уилл уже не знал о ее командировке в Аляску, то запаниковал бы. Джонатан первым поднимается с кровати, сначала удивленно глядя на маму, а потом вопросительно на Уилла.       — Д-да, конечно, — Уилл тоже встает, обхватывая пустую кружку дрожащими пальцами, и идет вслед за братом.       Когда он выходит из-за чужой спины, то чуть не роняет кружку из-за Майка, который сидит за столом возле Мюррея, развернувшись к его комнате, будто дожидаясь его выхода. Он просто смотрит – пристально, виновато, раздраженно – и, как только ловит ответный взгляд, смущенно отворачивается, спрашивая, когда будет готова еда.       — Не волнуйся, тебе достанется все самое вкусное, — отвечает Мюррей, резко ставя перед ним тарелку, и поворачивается к остальным. — Рад, что ты все-таки решил выйти, — загадочно обращается он к Уиллу, подмигивая, и жестом приглашает всех сесть за стол.       Джойс идет впереди, занимая место во главе стола, противоположное Мюррею, Эл протискивается следом, садясь на стул возле нее. Аргайл уже занял место сбоку, и Джонатан проходит к нему, что оставляет Уиллу только одно место – рядом с Майком. Он замирает, внезапно напуганный перспективой оказаться так близко к другу, и, с трудом отогнав от себя желания сбежать обратно в свою комнату, проходит к единственному свободному стулу, неуверенно опускаясь на него. Мюррей почему-то выглядит еще довольнее, раскладывая еду всем остальным, и вскоре вся разношерстная компания оказывается за столом.       Уилл чувствует нервозность, исходящую от Майка рядом, а еще любопытный взгляд Баумана на себе. Они что, хотят его с ума свести?       — Мам, — выпаливает он, прервав странную тишину, пока ее не нарушил кто-то другой, — ты вроде хотела нам что-то сказать.       — Да, — Джойс слегка вздрагивает и еще раз оглядывает всех, прежде чем продолжить, будто раздумывая над чем-то: — Да, милый, конечно…       Дальше она говорит то, что Уилл уже знает, поэтому он позволяет себе отключиться от разговора на время, ковыряясь вилкой в ризотто, и случайно замечает в тарелке рядом кусочки подгоревшего соуса, что вызывает у него тихий смешок. Майк сбоку фыркает, бросив вилку на тарелку.       — Что? — спрашивает Уилл, не понимая, чем вызвал такую реакцию.       — Ах, ничего, просто твоя мама говорит, что уезжает завтра в Аляску, а тебе словно плевать – витаешь в облаках, смеешься, — отвечает он, понизив голос, чтобы другие их не слышали. — Значит, ты все-таки сбежал от нас к своей девушке? Хорошо провели время?       — Нет у меня никакой девушки! — Уилл от накопившегося за день возмущения даже не думает о том, что их могут услышать, поэтому говорит громко, чем привлекает к себе внимание всех собравшихся за столом; лишь Аргайл остается где-то в своем мире, спрашивая у Мюррея, до сих пор ли эскимосы живут в иглу.       — Девушки? — уточняет Джойс, выглядя одновременно растерянной и заинтересованной.       — А я думала, ты рисуешь картину для своей девушки, — Эл просто растеряна.       — Он мог рисовать эту картину для друга, — поясняет Мюррей, безразлично пожав плечами, а затем, поднимая вилку ко рту, заговорщически добавляет: — или для парня.       Уилл подпрыгивает на стуле от столь неожиданного предположения, задев локтем Майка, и краем глаза замечает, что тот замер.       — А так можно? — спрашивает Эл, хмурясь.       — Конечно, милая, — моментально отвечает Джойс, даря явно нервничающему Уиллу мягкую улыбку и прожигая довольного Мюррея яростным взглядом. — Некоторым людям может это не нравиться, но к черту их, верно?       — Я вообще при знакомстве вижу душу, — делится Аргайл, когда тишина над столом опасно сгущается, — и влюбляюсь только в душу. Иногда романтически, иногда чисто платонически. Ваша душа и души Ваших детей прекрасны, мисс Байерс.       — Спасибо, Аргайл. Ты тоже хороший человек и друг моему сыну. Очень мило, что ты помогаешь подвозить их, — Джойс мило улыбается ему, кажется, не заметив усмешки со стороны Мюррея или только сделав вид.       Джонатан пихает Аргайла ногой под столом, потому что Уилл видит, как тот вздрагивает.       — То есть… — Эл задумывается, формулируя свой вопрос, и краем глаза смотрит на Майка, который до сих пор ничего не сказал и вообще делал вид, что его не существует. Она вздыхает, поджав губы, после чего спрашивает: — То есть я могу влюбиться и в девочку?       — Конечно, но… — Джойс хмурится, — разве ты не любишь Майка?       — Я не знаю, — она пожимает плечами, — у нас перерыв.       — Какая драма, — Мюррей преувеличенно громко вздыхает. — Джонатан, передай мне, пожалуйста, масло.       — Ага, — отвечает тот, не сводя внимательных глаз с Майка и Уилла, которые так и не проронили ни слова, и протягивает Мюррею небольшую бутылочку.       — Это вино, — следует усталый вздох со стороны Баумана.       Уилл поочередно смотрит на всех за столом – Эл выглядит задумчивой, время от времени поглядывая на Майка, Джонатан и Аргайл шепчутся о чем-то, Джойс обсуждает предстоящую командировку с Мюрреем, который, перехватив его взгляд, снова подмигивает. Он не смотрит на Майка, но чувствует его нервозность, что значительно нервирует его самого, а он и так не очень в порядке из-за того, что его влюбленность в лучшего друга чуть не раскрыли перед его семьей и этим самым лучшим другом.       Уилл заканчивает с ужином, отстраненно слушая разговоры за столом. Эл уходит первой довольно скоро, поблагодарив за ужин, через пару минут за ней следуют Аргайл с Джонатаном, которые выходят из дома, наверняка чтобы еще поку… позависать в фургоне.       — Спасибо, это было вкусно, — говорит он, получив странную улыбку от Мюррея и немного обеспокоенный взгляд со стороны Джойс, и выходит из-за стола.       — Да, было очень вкусно, круто, спасибо, — тараторит Майк и тоже поднимается со стула, следуя за ним, и Уилл слышит, как Мюррей недовольно бормочет «Но ты почти ничего не съел». Он догоняет Уилла, осторожно касаясь его плеча, будто боясь до него дотрагиваться, и неуверенно спрашивает: — У тебя есть парень?       — Боже, Майк, нет, я ни с кем не встречаюсь. У меня даже друзей здесь нет, только… знакомые, — Уилл вздыхает, собираясь с духом, чтобы сказать следующую фразу, потому что после всех этих разговоров она больше похожа на признание: — Я рисовал эту картину для тебя, поэтому взял ее в аэропорт. Чтобы отдать тебе.       — Мне… — пораженно говорит он спустя десять – не то чтобы Уилл считал – секунд невыносимого молчания, — мне надо поговорить с Эл.       Ну конечно. Опять все сводится к Эл.       — Нет, Уилл, послушай, — заметив, как изменилось выражение лица Уилла, Майк берет его дрожащие руки в свои, кажется, даже не до конца осознав свои действия, и спешно добавляет: — Я поговорю с ней, а потом приду к тебе, хорошо?       — Л-ладно, — Уилл смотрит на их сцепленные руки, заикаясь, и расстраивается, когда Майк, осознав, что делает, быстро отстраняется и уходит наверх. Он делает глубокий вдох и выдох, пытаясь успокоиться, и возвращается к себе в комнату, чувствуя неконтролируемо разрастающуюся надежду в своей груди.       Уилл смотрит на сверток, оставленный Джонатаном на кровати, и гипнотизирует его взглядом несколько секунд, после чего подходит к подоконнику, где оставил этим утром подарки от брата (два микстейпа и подарочная карта на покупки в художественном магазине) и Эл (скетчбук с милой собственноручной подписью и набор карандашей). Мама сказала, что купит ему все, что он попросит, но он пока не смог ничего придумать. Он открывает окно, чтобы проветрить комнату и заодно освежить свои мысли, и начинает раскладывать вещи по ящикам.       Майк неуверенно стучит по двери через десять минут – не то чтобы Уилл проверял часы каждую секунду – когда он, закончив с уборкой, уже просто сидел на кровати в нервном ожидании, и, получив разрешение войти, заходит в комнату.       — Хотел сбежать от меня? — шутит он, кивая на открытое окно, но при этом выглядит так, будто ему действительно нужен ответ на этот вопрос, причем в серьезной форме.       — Майк, ты же знаешь, я никогда тебя не покину, — отвечает Уилл – возможно слишком рьяно, судя по потрясенному выражению лица напротив – и смущенно поясняет: — Иногда мне может понадобиться время, чтобы что-то обдумать, но…       — Ты такой хороший, я этого не заслужил, — Майк берет стул, развернув его спинкой к Уиллу, и садится напротив него. Он вздыхает, прежде чем продолжить: — Я знаю, что моих извинений недостаточно, но мне жаль, что сегодня я вел себя как полный мудак и вообще так мало с тобой общался после переезда. Я просто… не знаю, может сначала я переживал за Эл, поэтому так редко звонил и писал, а потом ты тоже стал каким-то отстраненным, и я подумал, что ты больше не хочешь со мной дружить…       — А я подумал, что ты больше не хочешь со мной дружить, — Уилл вздыхает, облокачиваясь руками на кровать. — Мы идиоты, да?       — Ага, — Майк кивает с легким смешком, — но я больший идиот.       — Это не я сказал, — Уилл тоже посмеивается и несмело добавляет, потому что эта просьба ощущается открытием ящика Пандоры, словно после этого будет пройдена самая настоящая точка невозврата, но он все равно решает спросить: — Значит, больше никаких секретов, да?       — Никаких секретов, — подтверждает Майк, и они разделяют улыбку, которая, кажется, способна излечить все недуги Уилла, но внезапно они оба перестают улыбаться и прерывают зрительный контакт, отворачиваясь в сторону.       — Я должен был отдать тебе это сегодня, так что… — говорит Уилл спустя пару мгновений невыносимой тишины, протягивая сверток Майку, который отрывается от своего кармана и будто засовывает обратно то, что пытался достать.       Уилл надеется, что ему не придется ничего объяснять, что Майк поймет все сам, как только увидит рисунок, и напряженно смотрит за тем, как тот разворачивает сверток. Он знает, что и где на этой картине – за все время он успел изучить ее досконально – поэтому следит за тем, как чужие карие глаза скользят по полотну, как в них меняются эмоции, одна за другой. А потом Майк резко сворачивает картину, тихо шмыгает носом и трет свои глаза, которые становятся красными.       — Майк… — это пугает Уилла; он не ожидал такой реакции. Радость, благодарность, может даже прежнее восторженное «Вау, Уилл, ты такой талантливый, я обязательно сохраню этот рисунок или повешу в подвале!», но это?       — Я-я пошел к Эл, чтобы расстаться с ней, — начинает Майк, и его голос дрожит от невысказанных эмоций. — Еще на роллердроме после того, как ты ушел, я попросил у нее перерыв в наших отношениях, но потом понял, что она заслуживает свободы. И я больше не мог продолжать ей лгать. Поэтому мы расстались.       Уилл с замиранием сердца слушает это неожиданное откровение.       — Я рассказал тебе не все, Уилл, — продолжает он, еле слышно всхлипывая, и это абсолютно разбивает Уиллу сердце. — С тех пор, как ты уехал, я пытался забить свои мысли Эл, потому что это было проще, но я все равно не мог перестать думать о тебе. Чем больше мы разговаривали, тем больше я скучал по тебе, и это было невыносимо, поэтому я отгородился от тебя, и я знаю, что не должен был решать это в одиночку, что это было несправедливо, но…       — Майк, я думал, мы уже выяснили, что мы оба идиоты, — Уилл вклинивается в секундную паузу, выдав влажный смешок в попытке поддержать друга, и Майк разбито улыбается ему, прежде чем продолжить открывать ему свое сердце.       — А когда Эл прислала мне письмо, где говорила, что ты рисуешь картину для девушки, которая тебе нравится, я просто… Я ужасно ревновал, и когда я сюда приехал и увидел, что ты взял эту картину с собой, то разозлился. Но я не должен был так реагировать, ты имеешь полное право рисовать картину кому угодно – хоть девушке, хоть… парню, — последнее Майк добавляет совсем неуверенно, но Уилл благодарен, что он это сказал, — хоть мне. Даже если я этого не заслуживаю. Но я хочу, чтобы ты знал – ты все еще самая важная часть моей жизни и то, что ты нарисовал… Это все еще лучшее, что я когда-либо делал. Мне так повезло, что тогда ты согласился быть моим другом. Я…       Он запинается, прокашлявшись, и лезет в свой карман, доставая оттуда небольшую длинную коробочку.       — На самом деле это глупо, я приметил это, еще когда мы прошлым летом искали подарок для Эл, но тогда у меня было мало денег, и мне пришлось месяц помогать маме и соседям со всякими мелочами, чтобы купить… В общем, это мой подарок тебе, даже в каком-то смысле нам, — Майк вздыхает, потирая глаза, и протягивает коробочку Уиллу. — Прости, что испортил тебе день рождения сегодня, но, если ты позволишь, я могу все исправить завтра.       — Зачем ждать завтра, когда у нас есть еще целый вечер и ночь? Помнишь наши ночевки, как ты пробирался ко мне через окно? — Уилл заговорщически улыбается, кивнув на открытое окно, и немного медлит, прежде чем забрать подарок из чужих рук.       — Конечно, — отвечает Майк, так же напряженно наблюдая за тем, как он снимает крышку.       Уилл завороженно проводит подушечками пальцев по двум соединенным кулонам – золотому маленькому солнцу и серебряному полумесяцу, обвернувшемуся вокруг него.       — М-майк… — ломано шепчет он, закрывая крышку, не в силах совладать со своими эмоциями.       — Я знаю, это немного странный подарок, и вообще забудь, что я сказал, это необязательно для нас. Ты можешь отдать вторую половину кому угодно. Кого ты любишь, — взволнованно тараторит Майк.       Уилл замирает – неужели это тот самый момент? Что ж, они пообещали друг другу, что между ними больше не будет секретов, и он не может представить другой более подходящий момент для признания. Если он не сделает этого сейчас, то… Он осторожно достает серебряную цепочку с луной, которая покачивается в его дрожащих руках, и встает с кровати.       Майк остается на стуле, слишком ошеломленный, чтобы двигаться, пока Уилл приближается к нему и оборачивает свои руки вокруг его шеи. Он чувствует его обжигающие прикосновения, но их жар сменяет холод цепочки, которая теперь обвита вокруг его шеи.       — Я люблю тебя, — заключает Уилл, напоследок проведя ладонью по чужой щеке, когда они неотрывно смотрят друг другу в глаза на протяжении нескольких секунд.       Майк внезапно поднимается со стула и стремительно идет к кровати, по пути чуть не перевернув стул и самого себя, берет из коробочки цепочку с золотым солнцем и подходит к Уиллу, кладя ему руки на плечи, чтобы застегнуть ее сзади.       — Я… тоже тебя люблю, — признается он дрожащим голосом.       — Я знаю, ты же мне это и подарил, — Уилл хмурится, глядя на маленькое солнце на своей груди, поднимает взгляд на ужасно смущенного Майка и осознает всю ситуацию. — О боже, что я… П-прости, пожалуйста, я…       — В моей голове это выглядело романтичнее, — тот вздыхает, так и не убрав руки с его плеч.       — Извини, п-правда, с твоей стороны это было очень мило, — Уилл выворачивается из его хватки, боясь, что все испортил. — Я такой идиот, разрушил…       — Ничего ты не разрушил, — Майк закрывает ему рот рукой, призывая молчать, и смотрит на него так, что Уилл, кажется, плавится под этим взглядом. — А даже если это и было немного неловко, мы можем повторить этот момент еще миллион раз, потому что столько же я готов признаваться тебе в любви.       Уилл убирает его руку своей ладонью, переплетая их пальцы, и чувствует на своих губах горячее дыхание, прежде чем их с нежностью и осторожностью захватывают губы Майка, а потом Майк притягивает его к себе еще ближе за сцепленные ладони, свободной рукой обнимая за талию.       — Теперь точно больше никаких секретов, да? — с тихим смешком спрашивает Уилл, когда они прерывают поцелуй, пытаясь привести дыхание в порядок.       — Друг от друга – да, но… — Майк загадочно улыбается, кивнув в сторону окна, — нам еще твой день рождения отмечать.       — Хочешь сбежать?       — Ты сам предложил не откладывать такое важное дело на завтра! Только дай мне пару минут, я соберусь и возьму кое-какие подарки от партии, — Майк нетерпеливо направляется к двери, однако, вдруг остановившись, разворачивается к Уиллу, запечатлев на его губах еще один сладкий поцелуй, и только после этого выходит из комнаты.       Уилл подушечками пальцев проходится по своим губам, все еще ощущая прикосновение чужих губ, и расплывается в глупой улыбке, не веря до конца, что это действительно происходит. Однако через пару секунд он понимает, что Майк предложил ему сбежать из дома, и идет к столу, чтобы оставить маме записку. Если попытаться скрыть от нее побег, она поднимет на ноги весь город, чтобы их найти.       Иногда секреты стоит раскрывать.