И тлеют морозы

Геллерт с притворной небрежностью поправляет лежащий на его плечах плед. Он здорово замёрз, Дамблдор в этом не сомневается. У Геллерта на лбу здоровый порез — Дамблдор обрабатывал его с особой тщательностью. Второй — тот, что пониже рёбер — с ещё большей тщательностью. — Чего тебе не хватало? — Гриндевальд берет из рук Дамблдора чашку чая и с удовольствием делает глоток. — Ты не хотел нарушать закон вместе со мной, и я попытался стать главой международной конфедерации магов. Чтобы стать этим законом. — Мне не хватало того, чтобы ты не устраивал массовый геноцид и не вовлекал магическое сообщество в войну. Как минимум.  — Да перестань, Альбус! В глубине души ты тоже считаешь, что волшебники — высшая раса, что магглы ничтожны по сравнению с нами! Причём даже не так глубоко, как ты полагаешь! — Но я никому не желаю смерти! Ни смерти, ни боли, ни страданий! Ты же только это и сеешь вокруг себя! По крайней мере, последние десятилетия! На минуту в комнате повисла тишина. Слышался лишь треск поленьев в камине. — Ты все ещё меня любишь, — безапелляционно заявляет Гриндевальд. — Это ты вытащил меня из тюрьмы, ты не позволяешь меня убить, ты открыл двери своего дома, когда мне больше некуда было пойти. Ты меня по-прежнему любишь, — повторяет он с какой-то маниакальностью. — Нет, я больше тебя не люблю. Геллерт лишь фыркает в ответ. Они оба понимают, что это откровенная ложь. — По крайней мере, с годами я все больше и больше отвыкаю от тебя, — поправляет сам себя Альбус. — Будь это так — у тебя уже бы был кто-то другой, — произносит Гелларт, лениво потягиваясь. Мышцы все ещё нещадно болят. — Но ты так и не остепенился. — Поцелуй меня, — неожиданно просит, нет, требует Гриндевальд, и Дамблдор не может устоять. Ему тоже как воздух необходимо урвать этот последний поцелуй. Он лёгкий, почти невесомый, такой издевательски-чистый. — Если начнёшь злоупотреблять моим гостеприимством, то мне придётся применить меры, — говорит Альбус, отстраняясь от мужчины, которого он считает любовью всей своей жизни. — Что, сообщишь обо мне в Министерство? — фыркает Гриндевальд. Ему едва ли верится в эту перспективу. — Нет, а вот запереть у себя в подвале могу. — Во-первых, ты первым сойдёшь с ума от мысли, что у тебя в доме пленник. Который, к тому же, снова в международном розыске. А во-вторых, может, я и сам не прочь немного отдохнуть. — Не смеши! — Теперь уже настает очередь Дамблдора фыркать. — Ты сойдёшь с ума от скуки за пару дней! Геллерт лишь беззлобно усмехается и откидывается на подушки, прикрыв рукой глаза. — У нас действительно все могло бы получится, — произносит он. — Я шёл тебе навстречу, как ты и просил. — Не могло бы. Потому что у нас слишком разные понятия о том, как это делается. Ещё минута тишина. Потом Альбус снова целует Гелларта — уже без просьб с его стороны. И снова этот невинный поцелуй длится не больше пары секунд. — Отдыхай, — говорит Дамблдор. — Тебе нужны силы. Он прекрасно знает, что ещё до рассвета Геллерт покинет его дом. Но пока у них был этот зимний вечер и возможность попритворяться. Хотя бы несколько мгновений.