***
Громкое пиканье приборов и какое-то жужжание. Я пытаюсь хотя бы приоткрыть один глаз, но веко как будто залито свинцом. После огромного количества попыток открыть глаза, удаётся немножечко приоткрыть левый глаз. Всё очень сильно размыто, но вырисовывать что-то из силуэтов можно. Вот я вижу что-то серое вокруг себя. Я попробовал пододвинуть левую руку к глазу, чтобы убедиться, что это я. С трудом подняв руку, я смотрю на неё мутным взглядом, но ничего, кроме примерного бледноватого очертания руки с несколькими красными и беловатыми трубками, отходящих от неё я не вижу. Интересно, смогу ли я открыть левый глаз пошире? Еле справившись с этим заданием, моему взору предстало голубое помещение, не очень просторное, но вполне себе уютное. Из наполовину задёрнутого шторами окна, находящегося справа, лился оранжевый свет солнца, по моим ощущениям, уже летнего (сейчас же, вроде как, уже лето или ещё май?). Что было справа от меня, я смог рассмотреть с трудом и не полностью. Белый комод, который всё время жужжал и издавал непонятные бульканья, а сверху от него и прямо к моему носу тянулись две тоненькие трубки непонятно-зеленоватого цвета. Слева же стоял ещё один белый комод, на нём что-то лежало, а рядом стоял громадный пикающий аппарат с разными отходящими от него трубками и проводами, большая часть которых тянулись ко мне. Я до сих пор в больнице — вот что я понял сразу после осмотра окружавшего меня мира. — О-о Г-госп-поди! — только и смог я проговорить, после чего дверь в палату приоткрылась и из-за неё выглянуло лицо какого-то любопытного мальчишки. — Ого, мама, тут у мальчика трубки везде торчат! Что с ним такое? — прокричал мальчишка кому-то, отвернувшись в коридор. Через несколько секунд дверь негромко захлопнулась, но в голове это отозвалось гулким больным эхом, из-за которого я чуть не зарыдал, настолько больно было. Поскорее бы это уже закончилось, а лучше бы и вообще не начиналось! Я снова начал проваливаться в сон, тело как будто испарилось и я снова провалился в глубокий сон, но вместо самого сна мелькали только серые полосы на чёрном фоне. Появляется непреодолимое желание проснутья, но я не могу. Так прошло, наверное, очень много времени. Я подскакиваю в постели, но потом сразу же ложусь обратно и тихо кричу. Так подскакивать лучше бы не надо было, в голову это отдало настолько адской болью, что слёзы сами по себе выступили на глазах. И что же это с моей головой творится? Теперь мои каждый вдох и выдох тоже отдавались в голове дичайшей болью. Сердце долбилось в рёбра, как ненормальное, будто вот-вот их сломает. Глаза снова начали слипаться и я снова уснул или же, что больше похоже на правду, упал в обморок от боли.***
В который раз я очнулся в дикой панике из-за ничего, но на этот раз не подскочил, понимая, что из этого ничего хорошего не выйдет. Я пытался отдышаться, но безуспешно — кислорода не хватало, я глотал воздух как только мог, сердце колошматило в грудной клетке. Голова раскалывалась в безумной боли, я стал закашливаться. Кровь изо рта летела во все стороны. Вдруг дверь в палату открывается и в ярком свете электрических ламп коридора предстаёт фигура в изумрудного цвета медицинском халате. Вот и моё спасение! Фигура вбегает в палату, а что было дальше — помню смутно. Какие-то крики, шаги и дичайшая головная боль. Снова тишина. Я больше ничего не помню, не вижу, и не слышу. Я не помню даже своего имени. Я не знаю, что происходит, где я нахожусь, и нахожусь ли вообще-то где-то. Я не чувствую ничего. Только холод, но нематериальный, нет. Мне холодно внутри. Постепенно возвращаются ощущения, присущие материальным существам. Я чувствую тяжесть головы, биение сердца… Вот уже я полностью себя ощущаю. Но никаких эмоций во мне нет. Ни страха, ни боли, ни удивления. Вокруг появляются звуки. Первая мысль, гремящая набатом в голове и пульсирующая чувством жизни во всём теле, говорит мне о том, что я могу открыть глаза. Я. Могу. Открыть. Глаза. Не выходит. Я напрягаюсь, заставляю себя чувствовать своё тело лучше, сосредотачиваю свои мысли на глазах и всё же открываю их. Я всё ещё в больнице, но сейчас во мне наблюдается странный приток сил, я чувствую каждую клетку своего тела, даже больше, чем должно быть. Эти лишние клетки… Мне кажется, что они не совсем мои, а принадлежат чему-то инородному, чужому, скорее всего, вживлённому в моё тело врачами. Я подскакиваю, и провода вылетают, система их работы отказывает, а я… Чувствую, что всё идёт так, как надо, хотя мне и самому неясно, как это. В моей голове созревает план действий. Я вернусь домой, найду Феликса и… Что «и», я так и не придумал, моё тело уже сорвалось с койки и пустилось в бег. Скоро я уже стоял у дома и набирал в домофоне квартиру Феликса.