***
Прошло три месяца. Арсений время от времени писал Антону, приглашал в какие-то странные места, а там трахал до потемнения в глазах. Несколько раз поцеловал, хотя и вытирал после этого губы. В какую-то из встреч избил младшего за то, что он не отвечал четыре часа, а парень не виноват, просто телефон разрядился, а он в это время гулял. Ну как гулял, коротал бессмысленное время, чтобы не проводить его вместе с родной мамой, которая хотела изменить фамилию, лишь бы никак не относиться к сыну. Папа ушёл, когда мальчику было три. Мать говорила: «пил страшно». Но Антону с этого ни в нос, ни в зубы. Фамилия всё равно была маминой, потому что расписаться эти голубки не успели, зато родить отродье, так это они первые в списке. На пятки наступала весна, а значит скоро Антону будет восемнадцать и он сможет пойти работать официально. Хотя, денег всё равно не хватит. Мать пообещала выгнать его как только на часах пробьёт полночь и он станет совершеннолетним. У Антона никогда не было плана «А», но всегда был план «б». У всех, кажется, есть план «б», просто адекватные люди его откидывают. Парню такое развитие сюжета импонировало. И ведь правда, легче прекратить, чем продолжать. Арсений, вероятно, даже не знал, когда у мальчика день рождение, но ему могли рассказать об этом коллеги, более того, они скорее всего сказали обвести этот день в календаре красным карандашом и унизить Антона ещё больше, чем обычно. Почему? Потому что в этот день родилось отродье прошмандовки, которое подставилось под член первого встречного. И этим первым встречным оказался Арсений. Ему, кстати, и вправду рассказали об этой заветной дате. Приближалось 24 марта. Именно в этот день, почти восемнадцать лет назад, на свет появился Антон, который ещё не подозревал, какой ад его ждёт на земле. Каждый для чего-то нужен. Нет человека, который будет абсолютно ничтожен и бездарен. Из этого всплывает два варианта. Либо Антон ещё не открыл свой потенциал в существовании, либо он и впредь ошибка природы. Парень, почему-то, склонялся ко второму. По тихонько он собирал все свои вещи на которые копил, а некоторые иногда умудрялся скоммуниздить. Переезжать Антон решил в общежитие, потому что больше некуда. Он уже ходил, спрашивал. Вроде как договорился за место, вахтёрша нормальная попалась. На фоне всех остальных персонажей в жизни Антона, эта женщина показалась солнцем разгоняющим тучи. Мальчик решил, что переедет за три дня до своего дня рождения. Так и мать не будет орать на весь дом, чтоб он побыстрее проваливал, и он сам успеет разложиться заранее. В спокойной обстановке парень планировал закончить свой длительный монолог, который не останавливался в течении восемнадцать лет. Антон любил цифры, у него всё должно быть по красоте. Утром 21 марта он уехал. Оставил записку, которую скорее всего сожгут или выбросят. В ней он написал немного. «Наконец не буду тебе мешать. Прощай, мам.» И это был крик души в слогах, самый настоящий крик, не поддельный, не фальшивый. Прощался он с тем человеком, который подарил ему жизнь и сам же её испортил. Он прощался единственный и последний раз. Навсегда. Комната была маленькая, но для великих дел большего и не нужно. Соседа пока не подселили, за что Антон мысленно благодарил всех сущностей, которые всё ещё были на его стороне. Вещей немного, полки всего три. Он сам не понимал, зачем раскладывал всё это, если оно ему больше не пригодиться. Детальный план сложился в голове ещё пол года назад, просто парень хотел, чтобы всё было достойно. Умереть не красиво - прожить эту жизнь зря. На телефон пришло уведомление. 13:25 Арсений В 14:00 подойду под твой дом. Мальчик вздохнул, понимая, что максимум кого тот дождётся, это его счастливую мать.13:26 Антон Я переехал
13:26 Арсений Куда?13:26 Антон «Адрес»
Ответа не последовало, а значит этого придурка всё удовлетворило. Вот и ладно, вот и хорошо. Казалось, будто Арсений перестал его унижать и даже пытался как-то вести с ним разговоры, но это лишь казалось. Просто Антону уже настолько всё равно, что он думает, если его оскорбляют, то это поддержание диалога. Закончив с вещами, парень пошёл обуваться. Красные кеды, которые он урвал на секонде в день завоза. Стоили они копейки, а были почти новыми. Грех не взять, тем более денег хватало. Вроде, Арсений даже раз сказал, что они ему идут. Антон не верил, потому что привидениям могут идти только простыни, при чём те, которыми накрывают, когда на ноге уже висит бирка. Выходя из общежития, он увидел ждущего математика, который залипал в телефон. — Привет, — подошёл на встречу Антон. — О, привет. А чего это ты решил смотаться из дома?, — с ноги ворвался старший в личное пространство парня. Он приобнял его за плечи, что было не частым явлением. Наверное, настроение хорошее. — Да так, не хочу маме мешать, — по факту правда, на деле страшная ложь. — Ну ладно. Хочу тебя сегодня на аттракционы потащить. Был когда-нибудь на чёртовом колесе?, — это типо уже подарок на день рождение, да? Потому что если нет, то Антон в ступоре и смятение, хотя, он и так и так в ахуе. — Н-нет, — запнулся младший. — Боишься высоты?, — с интересом спросил Арсений. — Если боишься, то на что-то другое пойдём, — ты выпил или просто издеваешься? — Нет, не боюсь, — два раза спрыгнуть с тринадцатого этажа хотел, какое там боюсь. — Вот и хорошо. Пошли, — брюнет взял младшего за руку, и потащил в одному ему известном направлении. День был мрачным. Кажется, дождь начинался, но это никого не волновало. Арсений оплатил два билета, после чего усадил Антона и сел напротив него. — Красиво?, — почти на самой высокой точке спросил математик. — Как в последний раз, — зашептал Антон. — Почему как в последний? Я тебя, вроде, сбрасывать отсюда не собираюсь, хотя и могу, быстро полетишь, — понятно. Всё веселье окончено. — Да сбрасывай, — пожал плечами мальчик. — Так даже красивее будет, — совсем тихо. Резким движением Попов притянул Антон к себе, а тот в свою очередь не удержался и упал на колени. Кабинка, в которую они сели, начала опасно покачиваться. — Умереть хочешь?, — оскалился голубоглазый. Антон тактично промолчал, но в этот момент он не успел опомниться, как его голова вместе с предплечьями уже находилась в свободном полёте. В кофту мёртвой хваткой вцепился Арсений, который затеял большой конец маленького начала. — Отвечай, — пригрозился старший, высовывая Антона ещё дальше. — Д-да. Не... Я не знаю, пусти, — страшно было умереть не от падения с огромной высоты, а от лап маньяка, который почти пол года насиловал его и издевался над каждым движением. — Вот и хорошо. Не место здесь таким как ты, — скривил пасть Арсений. Он вернул мальчика в исходное положение, усаживая обратно. Лицо Антона было бледным и перепуганным. Слова брюнета не так сильно ранили, как должны были. Но вот всё действо на высоте многоэтажного дома, заставляло почувствовать хотя бы что-то, что не походило на обычное уныние. — Боишься? Даже умереть нормально не можешь, елозишь своей жопой здесь уже почти восемнадцать лет, — продолжал лить яд на открытые раны старший. Это стало финальной точкой во всём спектакле. Эти слова будут гореть до тех пор, пока нож не вонзиться в вены, либо петля не повиснет вокруг шеи. Нормально умереть он сможет, а вот сможешь ли ты, придурок, нормально пережить это? Слишком много скрывать - не здорово, а слишком много вскрывать - смертельно. Вся остальная прогулка была проведена в тумане. Антон не слышал дальнейших оскорблений или комплиментов, что бы там ни было, это уже не важно. — До встречи, — сухо сказал Арсений, оставляя на щеке младшего невесомый поцелуй. — Пока, — одними губами попрощался с жизнью Антон.***
Воскресение. Делать нечего. Почти весь день Антон проспал, а когда проснулся, два часа валялся в кровати. Тело будто всё понимая, отказывалось от воды, еды, отказывалось даже подняться и выйти подышать свежим воздухом. Но перед смертью не надышишься. Какая глупая цитата, но как хорошо подходит в этот момент. Арсений не написал. Оно, наверное, к лучшему. В понедельник Антон еле как собрался и в последний раз пошагал по серому асфальту своими яркими, красными кедами. Нога соприкасалась с землёй, а удар отдавался где-то в висках. Было слишком сложно переставлять ноги. Хотелось проснуться, при чём не в общежитии, а в уютной, огромной кровати. Чтобы мама ждала, а папа смотрел футбол по телевизору. Хотелось вырваться из этого кошмара, потому что он поглотил всю радость былых, да и теперешних времён. По географии тройка, по геометрии четвёрка, хотя ответил он на пять, просто Арсений докопался, а по биологии вообще кол, потому что тетрадь забыл. Ну и срать он хотел. По дороге в свою временную койку, парень зашёл в магазин со всякими бытовыми вещами. — Здравствуйте, можно мне пачку «рапиры»?, — усталыми глазами мальчик смотрел на продавца. — Да, держите, — невероятный похуизм. Даже не проронив «спасибо», парень кинул продавцу сорок рублей и пошёл вон. Антон почувствовал вибрацию в левом кармане штанов. Писать ему мог только один человек. Арсений. 15:54 Арсений У тебя скоро день рождение. Что тебе дарить? Я сегодня добрый. Антон перевёл изнеможенный взгляд на пачку лезвий, которые в аккурат были сложены один к другому. И ничего ему кроме них больше не понадобиться, хотя, если подумать…15:59 Антон На мой день рождения подари мне жгут)
16:00 Антон Я всё равно сдохну. Ты со всеми остальными не забудь громко поржать, ладно?
16:00 Арсений Ты совсем чёкнулся? Я конечно знал, что ты ёбнутый, но не думал, что настолько. 16:01 Арсений Короче, я подарок сам выберу. Антон больше не увидит этих СМС-ок, больше не услышит унижений в свою сторону. Он просто теперь всегда ничего и никогда.23:59
Пачка лезвий с тихим шуршанием открывается, а фантик от блестящего предмета становится не нужным. Кровь застывает, хотя сердце всё ещё бьётся, но бьётся ли? Последние четыре года оно просто существует, как и его обладатель. Это сердце никому не нужно, и нужным не станет. Тот, кому оно принадлежит — ничтожество. Он не сумел правильно расчертить свою жизнь и сейчас сидит с лезвием в руках, пытаясь прокрутить всё хорошее в голове, а хорошего нет. Всё перечеркнуто. Абсолютно всё перечёркнуто одним событием. Нигде не будет хуже, нигде не может быть хуже. Эта жизнь — апогей морального, порой и не только, страдания. Боль огромным чёрным пятном въелась в голову и ничем не выводилась. Не изобрели ещё такую белизну, которая бы оттёрла все воспоминания и репутацию. Антон выполнил свою роль, он хочет прекратить сие действо. Он настрадался, ему этого предостаточно. Он вынес свой вердикт: «В нашем мире умереть не сложно, сложно осознать, что ты умер, стоя на ногах»00:00
Вдоль. Ровно. Тонко. Ошибочно. Бордовые капли начинали просвечиваться сквозь бледную кожу. Невероятной красоты зрелище. Такой себе домашний водопад в котором воды то вовсе и нет. Ручьи катились и стекали на пол. Комната медленно, но верно начинала наполняться кровавым сиропом. Больно не было. Наоборот. Приходило мазохисткое ощущение удовольствия. Наконец-то мальчик почувствовал себя свободным. Он смог этого добиться, лишь когда по его руке холодными дорожками струилась кровь, лишь от потери количества алой жидкости, в голове проявлялся силуэт того Антона, у которого всё получилось. Он счастлив. Он влюбился. У него есть парень, похожий на Арсения. Он обнимает его, прижимает к себе, целует в губы и треплет по волосам. У них есть маленький щенок, такой, о котором Антон в детстве мечтал. Пушистый комочек породы Акита-ину. Он, как и Хатико, ждёт своих хозяев дома, а когда они возвращаются, он бежит к ним и лает, радостно виляя хвостом. У Антона есть работа мечты. Он открыл свой маленький бизнес. Сеть карамельных магазинов. Всё, словно в сказке, кружиться и светиться. И так хорошо, так легко на душе. А главное, это никогда не закончиться… Он истёк кровью. Уже пятнадцать минут парень лежит бездыханно, а на губах сверкает улыбка. Всё кончено. Он там, где должен был быть с самого начала. Там он нужен, там он счастлив и любим.***
Антон пол дня не отвечает на СМС-ки Арсения. Брюнет начинает нервничать. Вдруг этот мелкий что-то с собой сделал? Он надеется, что мальчик понимал, что все эти заскоки и оскорбления были простыми шутками. Ему нравился Антон, очень нравился, хотелось поздравить его и обнять. Возможно даже извинится за все те «шутки», которыми он, наверное, задевал его. Арсений бежит к общежитию, на спех спрашивает у вахтёрши номер комнаты Антона и поднимается с новенькой коробкой красных, фирменных кед. Он подмечал несколько раз, как сильно эта обувь шла Антону, поэтому решил подарить мальчику оригинальные конверсы, в точно таком же, красном цвете. — Тош, открой, — постучал в дверь Арсений, но к его удивлению, та была не заперта. Взору открылось красное месиво, а в нос ударил резкий запах крови. Коробка выпала из рук, а ноги знатно подкосились. — А..Антон… Антон! Ты слышишь меня?! Нет… Нет…! Пожалуйста!, — сорвался на крик Арсений, подбегая к холодному телу. Парень не отвечал. Странно, вроде такой общительный рядом с Арсением был, а здесь молчит как будто умер. — Мальчик мой, прости… Боже, прости меня, Тош, я не успел тебе сказать… Не успел сказать, что…, — на крик прибежали соседи. Брюнет уже ничего не слышал, он монотонно проговаривал одну единственную фразу «Прости меня за то, что ты мне нравился».***
В одно день рождения умерли два человека. Один морально, второй физически. Оба в жизни не разбирались и не стремились что-то исправлять, поэтому не жили, а существовали. Арсений теперь ощущал каждой клеткой вину за ту лужу крови, которую увидел 24 марта. На следующий день он пришёл к общежитию в котором когда-то жил Антон. Возле здания росло огромное дерево, ветки которого были тонкими и изящными, очень похожими на те шрамы, из-за которых всему настал конец. Арсений завязал шнурки тех самых красных кед, которые так ни разу и не побывали на ногах Антона, между собой и забросил на одну из веток. Попыток было несколько, пока кроссовки удачно не зацепились и не повисли. С тех пор, каждое утро, когда Арсений идёт на работу, он видит два красных кеда, которые напоминают ему о самой глупой ошибке, которую он когда-либо совершал.