До дрожи

Мак, вообще-то, не любила подчиняться. Плохое качество для офицера полиции. Когда Мак была патрульным, то прилежно выдерживала все протоколы, но всё равно искала способы помочь делу. Мак прекрасно понимала, что процедуры нужны для быстрого и справедливого суда. И она никогда не давала шанса преступникам на юридические уловки. Быть детективом Мак нравились гораздо больше. Ответственности много,но и свободы больше. Мак всегда была готова к ответственности на своих условиях. В этом они с Джаредом были похожи - упрямые, настойчивые, временами резкие и свободолюбивые. Возможно, проблема была как раз в том, что они были слишком похожи. Как напарники они подходили друг другу идеально. Они всегда точно угадывали, как вести допрос,как и когда нужно надавить,кто перехватывает вопросы; кто кого прикрывает на операции. А вот в отношениях это работало на всегда хорошо. Оба были слишком упрямы, оба не хотели терять что-то. Они бурно ссорились и так же бурно мирились. Но, пожалуй, из-за слишком совпадающих углов Мак и не смогла ответить согласием на предложение Джареда. Она вдруг испугалась. Мама всегда говорила ей, что они с отцом многому научили друг друга - там где не справлялся один, всегда подходил другой. Смогут ли она и Джаред так же хорошо понимать друг друга в повседневной жизни? Смогут ли не доводить всё до боёв и сражений, в которых чувствуют себя слишком уютно? Ответов она после полета так и не получила. Джаред стал другим отчасти, а Мак пришлось учиться смирению и подчинению. Первое время Призывы бесили Мак до зубовного скрежета. Она ненавидела чувствовать себя дурой, тыкающеей наугад. Её бесило положение послушной комнатной собачки, выполняющей все приказы. И даже удовлетворение от помощи другим не спасало от холодной злобы. Чёрт, она всего-то выбрала другой самолёт и четыреста баксов! Слишком невыгодный обмен на пять лет жизни и роль марионетки. Она злилась очень долго. И продолжала злиться, получая чей-то чужой призыв. И мёрзла вместе с этим кем-то. Первая встреча с Зиком отчасти ей польстила. Было приятно снова чувствовать себя в роли наставника. Пускай толковых объяснений у неё и не было. Мак рьяно начала играть роль спасателя, про себя отмечая черты нового знакомца. На первый взгляд Зик был тем ещё неудачником. Она сходу определила все его зависимости.Несмотря на это, ей было искренне жаль его, когда он рассказал про сестру и семью. И только много позже Мак поняла, что он был, пожалуй, храбрее, чем она. Она и Джаред предпочитали молчать, чем сходу признавать слабости и ошибки. Она никогда бы не рассказала бы почти незнакомцу так много о себе. Она смерть подруги с трудом пережила. И у нее, в отличие от Зика, были семья и друзья в роли группы поддержки. Поразмыслив, Мак решила, что Зик просто давно жил во всем этом, давно срося со своей болью и проблемами, поэтому и не прятал их от окружающих. При дальнейшем общении Макейла с удивлением отмечала, что Зик может быть тем ещё упрямцем. Он может настаивать на своём, может упорствовать. Он понимающе относился ко всем, находил добрые слова и только себя самого не ценил и относился странно наплевательски. Он мог поступать решительно. Полная противоположность Джареда. Там, где Васкез давил и настаивал, Зик отступал в сторону, давая свободу. Там, где Васкез горячо убеждал и уговаривал, Зик просто говорил и предлагал поверить. Мак с неожиданным удовольствием общалась с ним, пыталась подбодрить и объяснить, делилась своей горячностью, с охотой принимая прохладное спокойствие Зика. Спокойствие и молчаливое искреннее восхищение в его глазах. И в какой -то момент с ужасом поняла, что теперь гораздо лучше понимает слова мамы. Когда Зик, с потемневшими от обморожения ушами, с забинтованными пальцами, трясущийся от холода даже в квартире, делает ей предложение, Мак не сомневается ни на секунду. Она почти не вспоминает идеальное предложение Джареда, его самого, красивого и уверенного в себе. Он обещал ей долго и счастливо, но Макейла почему-то промолчала. Зик может пообещать ей совсем немного времени и много боли в конце. Зик уже научил её, что для смирения порой нужно больше сил, чем для отчаянного бунта Она думает о том, что готова спорить с ним, принимать любые его решения, просто стоять рядом и держать за руку. И она до собственной холодной дрожи хочет, чтобы это длилось дольше, чем несколько месяцев.