***
Эсмеральда и Джали возвращались домой, как вдруг из темноты на них выскочило огромное и горбатое чудовище, которое с легкостью оторвало плясунью от земли и куда-то потащило. Девушка заверещала, она яростно вырывалась, но все её удары были нипочем страшному горбуну. Перепуганная красавица решила было, что наступили последние минуты её жизни. Где-то жалобно блеяла Джали. Вдруг тишину прорезал звучный голос: «Оставь девушку!» Горбун увидел своего хозяина и то, как тот ему что-то сказал, он помнил, что следует делать. Через мгновение потрясенная Эсмеральда оказалась на руках у высокого монаха. Клод накинул капюшон на полысевший лоб, поэтому она видела только его лицо, которое в эту минуту показалось бедной цыганке исполненным вдохновенного героизма. — Ах, — слабо произнесла девушка, машинально обхватив его руками за шею. Священник всё еще держал её на руках, он совершенно растерялся, утонув в бездонном взгляде цыганских глаз. «Не молчи, дурень!» — послышался тонкий голос. Цыганка ничего не услышала, архидьякон прошел пару шагов со своей драгоценной ношей. — Прости дитя, мой воспитанник был привлечен блестками на твоем платье, он больше так не поступит, — по наущению всё того же маленького помощника священник сделал голос глубоким и низким. У девушки прошли приятные мурашки по коже, вблизи он уже не казался таким страшным. — Благодарю вас, — она очаровательно потупила взгляд. — Как же вас зовут? — Клод Фролло, — он чуть не забыл как говорить и дышать. — Ты не пострадала? — Нет, спасибо. Девушка внезапно поняла, что находится почти в объятиях у страшного монаха, вот только страха он больше не вызывал. Клод бережно опустил её на землю, она подозвала Джали и сверкнув на прощание белоснежной улыбкой куда-то легко убежала. С этого вечера началась странная дружба священника и цыганки. Он как и прежде бывал на всех её выступлениях, но теперь не кричал проклятий, щедро платил и даже останавливался поговорить с ней. Пара приятных подарков, несколько страстных комплиментов и девушка согласила встретиться с ним. Эсмеральда очень хотела найти родителей, но еще большую власть над ней заполучило чувство к священнику. Её ворожил его голос, уже и в морщинах она находила признаки мудрости и мужественности, даже обширная лысина не отвращала юную цыганку. Перед заветным свиданием архидьякон посетил монастырскую баню, облачился в чистое белье и сутану из лучшего шелка. Поверх этого великолепия он надел широкий плащ, который полностью скрывал фигуру. Архидьякон привёл цыганку в хороший и уединенный дом на мосту Сен-Мишель, опрятная хозяйка проводила их наверх. Здесь цыганка с восхищением смотрела на своего героя, заметив у его пояса висящие агатовые четки с золотым распятием она и вовсе обомлела. — Пройдитесь для меня, — попросила его дева, сверкая влюбленными глазами. Священник неловко поднялся, приосанился и величественно проплыл мимо неё, в той манере в которой шествовал по нефу собора. Она всплеснула руками, но стоило ему потянуться к ней, как девушка нежно положила ручку на его тонкие губы и обратилась со следующей необычной просьбой. — Покажите мне свои чётки. Уд радостно пропищал: «Я же говорил, она клюнет на наживку! Потом можешь их ей оставить!» Священник молча отстегнул четки и передал восхищенной цыганке. Та принялась бережно перебирать зерна и пальцем нежно провела по распятью. — Вы служите моему господину, я вас тоже люблю, — она поцеловала золотой крестик. «Лучше бы меня так поцеловала!» — возмутился тонкий голос. Архидьякон был с ним солидарен, но мыслей своих не выдал. Девушка вернула ему четки, после чего показала своё сокровище, опять же к негодованию срамного уда этим сокровищем оказалась лишь зеленая ладанка. — Это амулет, который позволит найти моих родителей, — сказала она с глубоким волнением. — Он потеряет силу, если я лишусь невинности, но чтобы доказать мою любовь, — она сняла с шеи ладанку и оставила её на столе. — Я готова отдаться вам. «Ну, наконец-то!» — проворчал младший Фролло, наливаясь кровью. Священник подхватил деву на руки и перенёс её на постель, где принялся страстно целовать. Но как бы старательно он её не ласкал, как бы не стонала прелестная цыганка, что-то было не так. Его поразило, что нижний орган хранил подозрительное молчание и телесное спокойствие. Еще минуту назад он чувствовал приятное отвердение внизу, но теперь всё безмолвствовало. — Прости моя любовь, — с нежностью произнёс он, нависнув над распаленной цыганкой. — Мне нужно ненадолго тебя покинуть. — Да, преподобный отец, — произнесла она кротко. Выбежав за дверь, священник юркнул в соседнюю комнату, где сурово спросил вполголоса. — В чем дело? Что это за фокусы?! — Ээээ, — протянул член. — Как бы сказать, чтобы ты не отсек меня? В общем, не нравится мне эта девчонка, не вдохновляет. — В своем ли ты уме? — воскликнул священник, затем понизил голос. — Что за глупости, девушка готова отдаться мне, а ты саботируешь процесс! — Насильно мил не будешь, дорогой Клод, — вздохнул его собеседник. — Ты ведь слышал её рассказ про родителей, жалко девчонку. — Это ведь цыганские сказки! — раздраженно ответил священник, затем умоляющим тоном продолжил. — Ну, пожалуйста, я ведь не много прошу, подари нам с ней несколько мгновений счастья. Член о чем-то задумался. — Нет, не могу, — ответил он со вздохом. — Поздравь себя, ты как и желал останешься девственником. Взвыв от отчаяния, он неосторожно ткнул кулаком в пах, после чего уже взвыл от боли. Эсмеральда напуганная странными звуками лежала на кровати, священник вошел с лицом серым как простыня и упав перед ней на колени заговорил. — Прости меня дитя, я грешник, раз решил посягнуть на тебя, — он поцеловал её смуглые ручки. — Совесть, — тут он охнул, потому что сердитый уд ответил болезненной пульсацией. — не позволяет мне совершить страшного греха. Ты должна найти родителей, прелестное дитя, а я должен оставаться верен обетам. Нам нельзя больше видеться, но зная, моё сердце всегда будет принадлежать тебе, — он передал ей четки. — Возьми их в память об этом вечере и прости меня. Она рыдала, прикрывая нежную грудь руками, какой он благородный! Сколько самопожертвования ради неё, маленькой безвестной плясуньи! Девушка бросилась ему на шею и они слились в последнем поцелуе. После этого вечера священник избегал встреч с красивой плясуньей, вечера он проводил за молитвой или дискутируя с собственным органом, который внезапно перешел от эпикурейства к суровому воздержанию. От скуки и тоски по прелестной цыганке, архидьякон вернулся к алхимическим изысканиям, в одну из ночей взрыв страшной силы отбросил его к стене. Горожанин Жак Мутон, который жил напротив собора Нотр-Дам, стоял на втором этаже дома и с тихим возгласом проследил за всполохом красного пламени в окне наверху Северной башни. Два месяца назад он случайно увидел подобную вспышку и теперь каждую ночь поднимался наверх и ждал повторения. Жена ворчала на него, дети странно посматривали на отца, слуги сторонились. Но несчастный продолжал свой добровольной ночной дозор. Дело в том, что с раннего детства Жак Мутон обладал редкой способностью говорить со своим органом, они были лучшими друзьями, тот не раз предупреждал простодушного Жака об опасностях. Например, когда ему приглянулась соседская девчонка именно срамной уд поведал хозяину, что девушка давно не невинна и блудит с собственным братом. После приступа тошноты, Жак отказался от идеи жениться на этой девице. В торговых делах тоже было не обойтись без мудрого совета собственного члена. Но стоило Жаку увидеть вспышку, как чудесная способность пропала, его член замолчал, чем приводил хозяина в состояние близкое к отчаянию, он чуть было не пошел выяснять отношения с архидьяконом, к счастью вовремя передумал. И вот, свершилось, после второй вспышки он вновь услышал доброго друга. Со слезами счастья на глазах Жак кинулся в супружескую кровать, где его ждала супруга.***
Архидьякон очнулся с тяжелой головой, он сразу заметил безмолвие своего приятеля. Сначала священник подумал, что уд молчит из вредности, затем соотнеся два взрыва понял, что второй лишил его чудесной возможности поддерживать разговор с самим собой. На следующий день стало известно о воссоединении матери и дочери. Случайно Эсмеральда заговорила с вретишницей, чтобы выяснить почему та её ненавидит. Женщина брызжа слюной от возмущения показала почерневший башмачок. Тогда с криком изумления девушка достала свою ладанку, раскрыла её и показала точно такой же башмачок. Архидьякону рассказал о произошедшем его помощник, священник велел отнести женщинам десять ливров и передать благословение. Что же, для Эсмеральды всё разрешилось наилучшим образом, для него наверное тоже. Священник тяжело вздохнул, следовало оставить мечты о прекрасной цыганке в прошлом. Но однажды, в начале лета, выйдя вечером на прогулку, ему дорогу заступила Эсмеральда, девушка была одета как горожанка, она улыбалась. — Я нашла матушку, мы организовали небольшое дело по вышиванию. Как видите, мне больше незачем хранить невинность, — она смотрела так преданно и открыто, что он дрогнул. Они вновь оказались в той самой комнате на мосте Сен-Мишель и на этот раз, к обоюдному согласию всё завершилось благополучно. Спустя некоторое время Клод Фролло купил для своей красавицы и её матери дом, чей отделкой занимался Жак Мутон, который специализировался в том числе и на проведении ремонтных работ. Гудула сама гревшая по молодости постель нескольким священникам с сожалением приняла выбор дочери. Чтобы спасти девушку от позора и дать имя будущим детям священник обвенчал её со своим воспитанником. Жак Мутон окончив вместе с помощниками ремонт в доме, с одобрением посмотрел на красивую хозяйку. «Стыдись, Жак! У тебя ведь есть жена». — подал голос его срамной уд, который всегда отличался благоразумием. Мутон улыбнулся, получил плату и легко пошел по улице, топая подбитыми башмаками по мощенной дороге. Архидьякон больше никогда не проводил опытов со взрывчатыми веществами.