Я тебя (не) слышу

      Хината ненавидел свою способность. Ненавидел слышать тех, кто его окружает. Ненавидел слышать тех, кто подходил к нему на расстоянии двадцати метров. Потому что одно — слышать просто голоса, повседневные разговоры. И совсем другое — слышать мысли каждого гребаного человека в этих двадцати метрах от себя. Какая ему разница, что съел на завтрак вон тот упитанный мужик или какого цвета стринги вот на той расфуфыренной дамочке? Зачем ему знать, что прошедший мимо студент завалил важный экзамен, а девочка с собакой на самом деле хотела кота? Ему неинтересно, что у паренька на парковке сломалась машина и денег на новые запчасти не хватает, или что водитель проезжавшего мимо автобуса проголодался и злится на шумных пассажиров. Но больше всего Хинату бесило все-таки не это. Дурацкая темно-синяя полоска вокруг левого запястья, как будто татуированный браслет. Вот, что он действительно ненавидел. Ведь в их чертовом мире твои сверхспособности, о которых ты в помине не просил, будут с тобой до самой встречи с соулмейтом. Твоя способность — это то, что ему поможет в самой отчаянной ситуации. Вот только как ему найти своего соулмейта, зная лишь цвет его глаз? Прикасаться ко всем синеглазым на планете, чтоб хоть на ком-то эта метка засветилась? Зачем вообще его соулмейту умение слышать мысли?       «Если у нее или него и правда то, что мне нужно, то это должна быть способность не слышать вообще ничего, — сердито топая, думал он. — Либо пусть она или он хотя бы окажется аптекарем, чтобы я мог получить доступ к обезболам от головы».       В их мире суперсилы из подростковых сенен-манг и сериалов о супергероях в плащах — обыденная и кошмарнейшая действительность. Разве что плащей у них нет, да и мыши с пауками не кусали. Люди такими рождаются. С уникальной способностью для спасения не целого мира, но одного-единственного человека, именуемого соулмейтом. Твоя пара, твоя родственная душа, твоя судьба, твое предназначение. Только использовав данную тебе с рождения силу на таком человеке, по назначению, можно от нее избавиться. Навсегда. Но именно поэтому многие даже не думали искать свою пару, чтоб оставаться «героем» подольше.       Хината Шое был совсем не из таких. Ему его способность лишь мешала и вызывала дикие головные боли. Он даже мог увидеть сны спящего! Не лучшее умение при жизни в семье из четырех человек. Еще больший ад — полдня выслушивать размышления семилетней сестренки: в голове детей настоящий бардак и куча незнакомых слов! Но вот когда родители ночью запираются в спальне… Вот тут хоть затыкай уши. В семье все знают о его силе и относятся с пониманием, но даже не думают контролировать свои мысли, напротив, часто используют то, что сын их слышит и без голоса, в своих целях. Вы бы знали, сколько раз он бегал из дома и обратно, если родители вышли, что-то забыв, и прокричали ему мысленно, чтобы он тут же, вот прямо сейчас, им принес это.       В какой-то момент под ногой появилась лужа, и Шое, желая ее обойти, врезался в идущего навстречу высокого мужчину в пальто.       — Простите, — бросил мужчина, мысленно проклиная угодившего ему лбом в живот коротышку.       — И Вы меня, — сказал Шое в ответ, но псевдовежливый грубиян уже утопал по своим важным делам. Недолго поглядев ему вслед, юноша поспешил убраться с дороги, пока его не снесло людским потоком.       Университетский кампус показался довольно скоро. Пары сегодня не самые интересные — сплошные лекции, — так что стоит подумать о том, чтобы не уснуть на первых же минутах. Может, сесть на последнюю парту к Тсукишиме и Ямагучи, спрятавшись за вазоном, и все же поспать?       Этим двоим, Тсукишиме Кею и Ямагучи Тадаши, его одногруппникам и единственным друзьям, можно сказать, повезло: они нашли друг друга еще в детстве и теперь спокойно жили самой простой, обычной, скучной, человеческой жизнью. Ни о своих способностях, ни о деталях спасения парни не признавались и усердно путали мысли. Но порой Хинате все же удавалось уловить какие-то размытые картинки об останавливающем время Тсукки и лечащем его синеватым светом Яму.       — Хината! — знакомый голос и не менее знакомый поток мыслей вклинился в его привычные жалобы на мир бренный и размышления ни о чем.       Хината обернулся, уже зная, что увидит Ямагучи и Тсукишиму. Первый, как и обычно, светился изнутри и снаружи, а второй делал вид, что ворчит и что держаться за руки ему вовсе не нравится, но Хината же слышит.       — Доброе утро, — Шое кивнул Кею на его молчаливое приветствие и улыбнулся счастливому Тадаши. Пожалуй, из всех на свете эти двое — единственные, кому сила Шое нравится. Ну, кроме находчивых родителей, естественно. Кей малословен и закрыт, так что способность Шое ему кажется даже удобной, а Тадаши всегда что думает, то и говорит, и чтение мыслей ему в этом плане до форточки. Наверно, поэтому Тсукишима и Ямагучи — его единственные друзья. Другие либо сами отдалялись, узнав о способности, либо отдалялся Хината, не способный вывозить чернь мыслей этих людей.       — Сегодня пятница, но все равно сегодня просто супер-скучный день, — выдохнул Ямагучи, и Хината его тут же поддержал:       — Вот-вот! Это кошмар — четыре лекции! Еще и первая — по экономике! Кто ставит первой экономику? Я умру от скуки! Нет, лучше усну!       — Ты бы так и так уснул, — хмыкнул Тсукишима.       — И все равно, — продолжил возмущаться Тадаши, — сегодня не должно быть настолько скучно!       — День только начался, еще найдете приключений на задницы, — Кей придержал ребятам дверь в кампус, пока те увлеченно ныли на нудные лекции.       — А, но почему ты так настойчиво думаешь про сегодняшний вечер? — поднимаясь по лестнице к их аудитории, Шое повернулся к Тадаши, шедшему сразу за ним. В мыслях того судорожно замелькали старший брат Кея, какие-то блюда и вроде вчерашняя суматоха. — Акитеру-сан приехал? — кивок и согласное подтверждение в мыслях. — И сегодня его день рождения? — снова. — И он нас пригласил. Ну конечно я пойду! И нет, Тсукки, моя способность вовсе не удобная!       Примерно так и проходило их общение, но все были довольны.       Звонок оповестил о начале пары, и парни ломанулись к парте с высоким вазоном. Преподаватель экономики на их факультете, Огава-сенсей, начал лекцию, погружая бо́льшую часть студентов в сон.       Тсукишима Акитеру, старший брат Кея, учился здесь же, на их же специальности юриста, выпустился чуть больше года назад и теперь работал в соседнем городе, но старался приезжать домой хотя бы раз в два месяца и по большим праздникам. В свое время он был довольно популярен в универе из-за добродушного характера, а это значит, что и гостей на празднование его дня рождения завалится достаточно. Старшие курсы и последний выпуск юридического — как минимум. Ну, может, еще кучка людей с работы. Более чем вероятно, что на этом сборище «стариков» первокурсниками будут лишь они трое. Ну, по крайней мере, как подумал сейчас Тсукишима, они смогут завести полезные знакомства и обеспечить себя шпорами. «Да-да, Тсукки, я тоже знаю, что мне с моей силой шпоры не нужны, не завидуй. Даже в мыслях».       — Рыночная экономика породила разнообразные организационные формы предприятий: хозяйственные товарищества и общества и их объединения… — бормотание Огавы-сенсея плавно прорезалось сквозь окружающие реки мыслей, и Хината вжался лбом в руки, сложенные на столе, из последних сил подавляя желание заткнуть уши, ведь знает: звук не исчезнет. Слышать двадцать голосов разом — просто адское мучение.       Эх, ну где же он, его соулмейт?

***

      Физкультура и волейбольный клуб — вот две отдушины второкурсника юрфака Кагеямы Тобио, чья уникальная сверхспособность — скорость. Многие люди ненавидели свои способности, но Кагеяма свою обожал. Благодаря этой медовой линии на запястье он может перемещаться чертовски быстро, практически летать, становиться ветром. Он без понятия, зачем его соулмейту такая восхитительная способность, но надеялся, это не значит, что Кагеяме придется за ним побегать. Он, конечно, не против марафона, но не за девчонкой же гоняться! Да даже если за парнем — Тобио все равно, за кем, ведь ему все равно на соулмейта.       В их мире, разделенном на «до» и «после», таинственная сила есть только у одиноких либо у тех, кто, хоть и встретил свою пару, еще не успел ее как-либо «спасти». И потому часто говорили, что люди без сил — счастливые. Но, несмотря на это, человечество делилось на тех, кто хотел обладать этой силой и кто не хотел. Да, во многом сверхспособности были неудобны в повседневной жизни. Например, его одногруппник Нишиноя мог случайно жахнуть током окружающих, если разгорячится (а горячился он порой чаще, чем дышал), а его друг Танака становился невидимым, особенно при сильном всплеске эмоций (с его эмоциональностью это происходило частотой в пять минут). Проблемы возникали и у старших: Савамура мог воспламениться без причины, а Сугавара — заморозить оппонента. Из соображений безопасности никто никогда не спорил с этими двумя. Так, на всякий случай. С другой стороны, переспорить Бокуто не осмеливались даже Сугавара и Савамура: слишком уж громкий, практически оглушительный голос у него, настолько, что при крике бились все стекла в округе и сбивались с маршрута птицы. Ужасен в гневе и Асахи, который мог разломать стол пополам одним касанием, а Хайба вовсе подрывал все подряд, до чего только мог дотянуться. Не спасали даже Куроо со своим крепким защитным щитом и Акааши со своим умением успокоить даже самого ошалевшего психопата одними глазами. Проблемы умудрялся создавать даже Козуме, сила которого заключалась в управлении техникой через подключение к ней разумом, и беда, если что-то из гаджетов вдруг оказывалось с вирусом, ведь тогда колбасило и самого Кенму, причем до заклинившей речи и цифровых кодов в зрачках. Однако Тобио его скорость нравилась. Даже несмотря на ее схожесть с телепортом Оикавы. Правда, на кой Иваизуми его телепорт, терялся в догадках даже сам Иваизуми. На потоке даже пошла шутка, что, видно, в будущем Оикава очень сильно опоздает на их свадьбу. А вот к чему тогда у Ива-чана умение видеть сквозь предметы…       Получив в лоб мячом, Кагеяма, наконец, сосредоточился на физре. Сегодня лучше не получать нагоняев, чтобы после пар успешно сбегать в другой конец города за подарком для именинника Тсукишимы Акитеру, выпустившегося год назад. Их факультет славился своей дружностью долгие годы, практически с основания, ведь они никогда не брали денег за шпаргалки, конспекты и прочее. И потому все лабораторные, управляемые, самостоятельные и курсовые плавно кочевали от курса к курсу, спасая шкуры студентов не хуже суперсил.       Физра закончилась, и Кагеяма тихо умыкнул один из мячей, спрятав его на университетской крыше, чтобы потом спокойно попасовать в стену на большом перерыве. Следующей парой экономика — один из самых скучнейших предметов на потоке из-за манеры чтения медлительного Огавы-сенсея. Ну, правда, он читает так, что невозможно не уснуть, еще и после лекции обязательно задержит на минуту-другую, чтобы дорассказать то, что не успел.       Добравшись до аудитории, как всегда раньше всех, даже раньше стрелки на часах, ознаменовывавшей конец предыдущей пары, Тобио запрыгнул на подоконник и уставился в пустой коридор, в такт часам под дверьми на лестницу болтая ногами. Даже когда звонок наконец прозвенел, коридор остался пустым. Тобио вслушался. Огава-сенсей все еще вещал о злосчастной экономике самым заунывным тоном из возможных. «Бедные».       Спустя минуту двери все же открылись, выпуская наружу измученных и сонных первашей. Взгляд ненадолго зацепился за рыжие волосы и скользнул дальше. Кагеяма слез на пол и подошел к кабинету, не рассчитав скорости и потому зашибив двух парней.       — Простите! — крикнул он в толпу первокурсников, даже не зная, перед кем извиняется.       — Вы целы?       — Да, все хорошо, Тсукки.       — Тогда ок. Хината, ты чего застыл?       В гуле ворвавшихся в коридор разных курсов и специальностей Кагеяма ничего не расслышал, зато увидел. Увидел, что его запястье, резко зазудевшее и приковавшее к себе внимание, вдруг засветилось золотистым переливом. Кагеяма сглотнул. Она или он здесь. Ноги сами понесли в сторону удравших первогодок.       Хината стоял в дверях аудитории, которую только что покидал со слезами счастья долгожданной свободы, и растерянно глядел на лектора, стиравшего с доски таблицу моделей рынка, только чтобы через десять минут нарисовать ее вновь. Хината видел, точно видел, что метка неистово сверкнула после того столкновения с кем-то из второгодок, направлявшимся сюда. Но здесь был только Огава.       — Что-то забыл, Хината-кун? — повернулся к нему мужчина, продолжив тереть доску вслепую.       — А. Нет… — Шое отступил обратно в коридор, тут же столкнувшись с подошедшими второкурсниками.       — Воу, какой ты низкий! — широко улыбнувшись, произнес один из них. Судя по мыслям товарища, «Рю».       — Рю, ты снова кого-то сбил! О, мы одного роста, — судя по мыслям Рю, «Ноя» посмотрел на Шое с любопытством. Где-то вздохнул Тсукишима, и Хинату уволокла прочь за шиворот уверенная пара рук. «Их глаза не синие», — было последним, что подумал мальчик, прежде чем подключиться к жалобам Ямагучи на следующий предмет.              «Перелет, — обескуражено заключил Кагеяма, тормозя в конце коридора, чудом не врезавшись в окно. Он стартанул слишком быстро и буквально сбежал от того, кого, по логике, должен был догнать. Такое случалось и раньше, но еще никогда не расстраивало. — Черт!»       Кагеяма развернулся к вновь опустевшему коридору — толкуча давно рассосалась по кабинетам и лестницам, — и хмуро глянул на свои кроссы. За все девятнадцать лет жизни он впервые допустил мысль, что ноги его подвели. Казалось бы, чему тут расстраиваться, он все равно не жаждал встречи с соулмейтом. Но отчего-то он конкретно так огорчился. Как если бы упустил единственную, неповторимую возможность в жизни или пропустил свою очередь за большим бургером по скидке. Тобио медленно зашаркал к кабинету, уныло размышляя о том, что, наверно, он единственный во всем мире, кто сравнил своего соулмейта с бургером.       Оставшиеся восемь минут пролетели в одночасье. Звонок оповестил о начале второй пары, и мел преподавателя шкрябнул по доске, раскрошившись в неимоверно скучную таблицу.

***

      Еще одна пара необычайно долгой пятницы была наконец позади, и двери всех аудиторий выпустили голодных студентов на обед. Хината вприпрыжку летел к толстому дереву на окраине двора — их любимому обеденному месту с Ямагучи и Тсукишимой. Хината всегда старался выбежать раньше, чтобы эти двое имели возможность немного побыть наедине и прогуляться. И Тсукишиме вовсе не обязательно напоминать ему об этом каждый раз в мыслях.       Шое ступал по зеленой траве, такой пахучей и яркой, несмотря на начало марта. В этом году зима ушла рано, позволив насладиться долгожданным приходом тепла, и если не жужжащие мысли вокруг, то Шое бы обязательно порадовался первым зачаткам весны.       Зажмурившись и подставив лицо ветру, он привычно отдался гвалту чужих размышлений, беспрестанно шептавшихся вокруг. Тысячи голосов тут же ворвались в голову, мимолетно выделяя один из и тут же вновь становясь сплошной бурлящей массой. Вот девчонки читают журнал о моде, выбирая наряд, а вот парни мечтают о совместном футболе после занятий. О, а вот его одногруппница Ячи бежит в поисках своей семпая, Шимизу. А там, у дальней стены, какой-то юноша швыряет мяч в стену и наслаждается этим. Ага, теперь он думает о том, что его мяч сейчас влети…       Шое широко распахнул глаза от обдувшего его ветра. За спиной вдруг очутился тот самый юноша, поймав мяч рукой у самой его головы. «Так быстро!» — пронеслось на задворках разума. Похоже, сверхспособность этого парня — скорость. И кому нужна такая сила для спасения? Хотя, если подумать, разве его, например, только что не спасли?       Шое тут же впился глазами в глаза незнакомца. Синие!       — Эм… Ты в порядке? — глухо бормотнул тот, прижимая мяч к груди и отводя взгляд. Внешне казалось, будто он жалел, что не прихлопнул Хинату пасом. Но Хината слышал: этот человек беспокоится. И не решает к нему повернуться, поскольку думает, что у него слишком злой взгляд и что вообще он…       — Твой взгляд не злой, — выпалил Шое, отвечая явно не на ту реплику. Парень сменился в лице.       — Я это вслух сказал?! — недоуменно прошептал он, хлопнув по рту рукой.       • Ты дурак, Тобио! •       — А… Нет, я просто умею…       Настойчивый повтор собственной фамилии в мыслях шедших где-то поблизости Тсукишимы и Ямагучи заставил Шое сбиться и машинально повернуться в сторону друзей, обозначая свое местоположение поднятой ладонью.       — Вот ты где, — Яма просиял и взял его под руку. Незнакомец и Тсукишима обменялись холодными взглядами. — Пойдем есть! — и Хинату потолкали к их дереву, попутно впихивая в рот еду. Последнее, что ему удалось разобрать среди гула людских мышлений в мыслях юноши с мячом — что-то про карие глаза.       — Кто это был с тобой? — синхронно с мыслью спросил Тадаши.       — Не знаю, — Хината вздохнул, вновь покосившись на сборище обедающих на улице. Едва потеплело — и все высыпали во двор вместо пыльных и душных кабинетов. Того парня давно не видно. — Но, кажется, его зовут Тобио.       — Держись от него подальше, — предостерег вдруг Кей.       — Ты его знаешь, Тсукки? — Тадаши удивленно прожевал.       — Не совсем. Но у него плохая репутация. Просто дерьмовая.       «Плохая репутация? — Хината снова посмотрел на окружающих их студентов, мысли которых постепенно возвращались к учебе. Нужно поторопиться с едой, звонок уже скоро. — Но он совсем не показался мне плохим…»

***

      День рождения Акитеру и правда устроил с размахом. Кагеяма решил так, когда увидел количество пришедших на вечеринку. Еще бы, ведь здесь, казалось, собрался весь юридический, от нескольких первашей вплоть до предыдущего выпуска. Вот пьяненький Сугавара морозит сладости и случайных гостей в лед, а Савамура с причитаниями ходит следом и топит их обратно своим пламенем. Недалеко от них Асахи с лицом праведного мученика удерживает динамината-Хайбу от салютов одним мизинцем. Чуть дальше Оикава на спор пытается оказаться в двух местах одновременно под улюлюканье Нишинои и Куроо (благо, о настроении Бокуто мастерски позаботился Акааши, иначе оглох бы весь мир). В другом конце двора подвыпивший Иваизуми своим рентгеновским зрением пытается разглядеть Танаку-невидимку. Невозмутимый Козуме снимает все это сразу на десять камер, чтоб со всех ракурсов, управляя каждой силой алкогольной мысли и потому с регулярными сбоями.       Все веселились и заливались спиртным, и лишь Кагеяме тут было как-то некомфортно. Его настроение безвозвратно испортилось в тот момент, как он увидел бывших одноклассников со средней школы. Конечно, вероятность встретиться с ними здесь была ничтожна, но, как оказалось, была. И потому Кагеяма, подключив всю свою скорость, умчался в самое тихое место во дворе. Вот только он не ожидал, что в разгар вечеринки здесь будет кто-то еще.       Глаза остановились на знакомой рыжей шевелюре. Этого первогодку ему и раньше доводилось видеть, да и сегодня они столкнулись уже, наверно, раза три. Маленький и рыжий, с неуемной энергией и бойким характером, он был один такой среди новичков на юридическом и потому успел примелькаться даже выпускникам. Савамура вовсе как-то говорил, что этот мелкий стал бы на площадке первоклассной приманкой. Тобио же считал, что глупости это: ну какой волейбол с таким-то ростом?       — М-м-м, — малец, сидевший на самом краю скамейки, впечатался лбом в колени. Только сейчас Тобио заметил, что паренек обеими руками держался за живот. Перебрал, что ли? Ох уж эти перваши. Тобио плюхнулся рядом и бросил на него сочувствующий взгляд.       — Совсем хреново? — спросил он, отвернувшись к беснующей суперсилами толпе. Бокуто все же стало слышно, и было ясно: Акааши уже не справляется. Бедный, не повезло ему с соулмейтом.       Ответа не последовало. Повертев в ладони свою стопку, Кагеяма молча опрокинул ее в себя и, пустую, поставил рядом.       — Не пей так много, раз плохо переносишь алкоголь, — включил в себе старшего он. И вновь лишь тишина. — Эй, ты хоть живой? — Кагеяма слегка склонился над пацаненком и протянул руку. Точно как-то узнав об этом, малец тут же отдернулся, с грохотом свалившись со скамейки. Их глаза встретились.       «Как и думал, карие».       Тобио поднялся. Мальчишка — тоже. От резких движений ему явно стало хуже, но приблизиться к себе пацан почему-то упорно не позволял.       — Я… в норме, — неправдоподобно прохрипел он, сразу после этого сжав футболку в районе желудка.       — Ага, как же, — фыркнул Тобио и потянулся к его руке вновь.       «Чего ж ты так сопротивляешься, бестолочь?» — пальцы все же коснулись прохладного запястья и несильно сжали.       — Вставай да… — Кагеяма медленно захлопнул челюсть обратно. Их метки одновременно засветились. Так этот мелкий!..       — Хината, — за их спинами возник Тсукишима Кей, и внутри Кагеямы все скрутилось.       Тогда, во время обеденного перерыва, он заподозрил этого рыжего малявку в родстве душ из-за подходящего цвета глаз, но не подошел из-за Тсукишимы. Этот нахальный очкарик был одним из тех, кто видел его темную сторону, ту часть жизни, которую он теперь так стремился забыть. Встретить кого-то из того прошлого, когда в шаге от тебя соулмейт…       Тобио расплылся в ироничной усмешке. Ну конечно же они бы с Кеем встретились, ведь это его дом.       — Эй! — крик Кея остался далеко позади. Тобио сам не понял, что побудило его так поступить. Просто в какой-то момент он оказался стоящим за пределами двора Тсукишима, с рыжим мальчишкой в руках. Взглянув на — уже точно — своего соулмейта (метки сияли до сих пор), Кагеяма неловко закусил губу. Что делать-то?       — Ты…       — Буэ… — его наконец обретенное предназначение с чувством опорожнилось прямо на его майку. Кагеяма в долю секунды сбросил испорченную одежду в траву.       — Ты, блин, чего блюешь на меня?!       — А ты чего больных на такой скорости тягаешь?!       — Да не хотел я!       — А потащил тогда зачем?!       — Я!.. — Тобио успешно заткнулся. А и правда, зачем он его-то с собой потащил? Теперь у Тсукишимы будет только больше поводов увязаться следом, ведь этот мелкий вроде его приятель. Но, подождите. Ведь этот мелкий — и его, Тобио, соулмейт.       Кагеяма встряхнул мальчишку, коего теперь держал подмышками, словно котенка какого, и окинул пронзительным взором. Лохматые рыжие волосы, блестящие карие глаза, чуть бледноватая кожа — кстати, довольно нежная на ощупь, — немного пухлые малиновые губы… Когда взор сполз на виднеющиеся из-под футболки ключицы, малявка вдруг заелозил, будто столь внезапное внимание ему было неприятно. Кагеяма тут же выпустил парнишку и уставился в землю.       …Этот парень… красивый. Почему-то это стало первым, что пришло тогда в голову.       Рыжий отчего-то зарделся.       — …Прекрати так пялиться, — проворчал он, скосив взгляд в сторону.       — Прости, — выдохнул, зажмурившись, Тобио. Ох, он ведь до сих пор не узнал его имени…       — …Хината Шое, — словно прочтя его мысли, сказал вдруг пацан.       — Хината, — на автомате повторил Тобио. И все же посмотрел на Шое снова. Теперь, смущенный и разрумянившийся, он казался еще красивее. Стоп, когда это Кагеяма посчитал его красивым?       — А ты представиться не хочешь? — буркнул Шое, пряча от него свое алое лицо и ежась от резкого порыва ветра. На каких-то внутренних инстинктах Кагеяма, несмотря на то, что тоже содрогнулся всем телом, потянулся к нему в непонятном намерении согреть, но застыл в считанных миллиметрах. Точно… Имя…       — Кагеяма Тобио.       — Второй курс?       — Ага. А ты первый?       — Ага.       Темы для разговора исчерпаны. Тобио вперился в землю, чтоб не вернуться глазами обратно к своему соулмейту. Своему соулмейту…       Еще недавно Тобио думал о том, чтобы ему никогда не пришлось бегать за своей чертовой родственной душой. А в итоге сам убежал от чего-то с этой самой душой в руках.       Хината Шое… У его судьбы довольно милое имя.       У его судьбы довольно паршивый характер. Хината понял это по его мыслям еще до их столкновения на лавке в удаленном конце двора. Но сейчас, после внезапного похищения, Хината в этом убедился. Да кто вообще станет так бесцеремонно дергать человека, содержимое желудка которого слишком очевидно стремится наружу? Сам виноват, за испоганенную майку Шое извиняться не будет.       …Хотя тело у него ничего.       — Ты! — выкрикнул Шое, снова зардевшись от неловкости. А ведь Тсукки предупреждал с ним не связываться. — Почему ты унес меня от Тсукки? Он мой друг! И теперь точно будет нас искать. Разве ты не собирался просто скрыться от него?       — Собирался, — буркнул Кагеяма.       • Да откуда я знаю, зачем притащил тебя? Инстинкт, наверно. •       — …Ладно, — слыша искренность его мыслей, Хината сжалился, — давай просто вернемся.       — Сам и иди.       • Чего он вообще ко мне прикопался? •       — Ты так замерзнешь, — заметил скептично Хината, красноречиво глянув на начавшего подрагивать полуголого Кагеяму.       — Тебе какое дело?       • Не хочу возвращаться. Там те придурки. Снова будут говорить мне гадости в лицо. Как и твой чертов «Тсукки»… •       — Я все равно не вернусь один. Но мы можем побыть тут еще немного, — Шое сдался окончательно. Если его соулмейту неприятно там находиться, то он не станет заставлять.       • Он… странный. •       «Подумал это с такой благодарной интонацией, но с таким недовольным лицом… Ну и кто из нас двоих еще странный? Тьху. Ладно. Прощен».       — Ну и… чем ты занимаешься обычно? — чувствуя между ними не только прохладу весенней ночи, но и нелепое напряжение, Шое решил сказать еще что-нибудь. Вот только в голову ничего, кроме стандартных вопросов при знакомстве, не лезло. — Я вот волейбол люблю. Но в клубы на первом курсе не берут… Мол, сперва в учебу влейтесь, а потом клубы. А я, может, сейчас хочу, — Шое говорил и говорил, не забывая прислушиваться к мысленным ответам Кагеямы. Которому, оказывается, тоже нравится волейбол, и на первом курсе он столкнулся с той же проблемой. А еще Тобио думал о том, что слушать Хинату приятно и его голос почему-то успокаивает. И почти сразу добавил, что это, наверно, потому что они — соулмейты. Хината рассказал Тобио о своих родителях и сестре, о Тсукки с Ямой и их знакомстве, и на каждый из фактов Тобио отпускал мысленный комментарий, внешне оставаясь неизменным. И тогда Шое все-таки спросил еще раз, почему Кагеяма сбежал от его друга. В голове юноши взлетел водоворот разных ответов, но вслух Кагеяма произнес только это:       — Мы… Ну… Не ладили в прошлом. Точнее, я был тогда…       • Я был тогда эгоистом и тираном, хах. Но тебе это знать не нужно. •       — К слову, — желая сменить тему, проговорил Тобио. — Зачем тебе скорость? Я, конечно, не против такой суперсилы, даже очень за, но все же интересно…       — А зачем тебе чтение мыслей? — ответил Хината вопросом на вопрос. На лице его пары отразился весь спектр осознания услышанного.       — Мыслей?! — Тобио вскочил. К слову, когда они вообще успели сесть? А, наверно, когда он начал болтать без умолку. — И ты говоришь об этом только сейчас?!       — А когда еще? — с долей скепсиса поинтересовался Хината.       — То есть ты слышал…       — Все, о чем ты думал все это время? Да, — Шое повторил его мысль, поэтому Кагеяма окончательно утратил дар речи. А спустя пару мгновений, когда он еще раз прокрутил в голове все, о чем мог думать во время их разговора, и тысячу раз пожалел, что вообще имеет мыслительный процесс, возможность говорить все же вернулась, и Кагеяма тут же ею воспользовался:       — Ты!..       — …повтори то, что я сейчас подумал.       — Но как!..       — …такое вообще возможно.       — Кто…       — …ты такой, черт тебя дери?       Тобио глядел на него во все глаза, и Шое удрученно вздохнул. Стандартная ситуация, ничего нового.       — Я — твой соулмейт, — ответил он на последний вопрос, — и это — моя нужная тебе сверхспособность. Мне не нужны от тебя отношения, забота или что-то вроде, я лишь хочу избавиться от своей силы.       — Но почему? — Тобио действительно не понимал. Эх, похоже, он из тех людей, что любят сверхспособности и не любят соулмейтов. Тем лучше для них обоих, ведь Хинате отношения с парнем в гробу виделись с набором белых тапочек.       — А если бы ты слышал сотни голосов в своей голове каждый день? — Хината постучал пальцами по вискам. Кагеяма закусил губу и мысленно посочувствовал. — Так что, — перебил его жалость, хоть и молчаливую, Шое, — поскорее пойми, зачем тебе моя сила, и спокойно разойдемся. Давай за эту весну найдем применение моей силе.       — Тогда, — неуверенно заговорил Кагеяма, — должны ли мы попробовать найти применение и моей?       — Сам реши.       — Хорошо…       …В тот вечер Кагеяма простудился, и Хината, подслушавший мысли его одногруппников, в знак извинений принес ему лекарства, заодно выслушав все мысленные ругательства, какие Кагеяма только знал.

***

      Так началась их весна. Весь март они усердно пробовали свои умения на жизнях друг друга. Хината сидел под дверью его аудитории во время важной проверочной и присылал мысли препода и отличников сообщениями. Кагеяма бегал за забытыми покупками для его матери, чтобы та увидела продукты в холодильнике в срок и не отчитала сына. Хината помогал ему во время матчей, считывая планы противников и сообщая все жестами или в телефон. Кагеяма «телепортировал» проспавшего Шое на пару, когда внезапно грянула проверка. Шое случайно помог ему в драке, в нужный момент услышав их мысленные ругательства и вырубив противника неумелым пасом мусорным ведром. Тобио бегал в больницу с ним и Нацу, когда малышке вдруг стало ужасно плохо. Они выручали друг друга из конфликтов. Они решали проблемы друг друга. От безысходности они даже вдвоем ограбили магазин спорттоваров. Но все это было не то. Силы как были при них, так и остались. Единственное, что у них получалось с силами хорошо, — это играть в волейбол. Как оказалось, Хината хоть и коротышка, но прыгает довольно высоко, с лихвой компенсируя этим свой рост. Из-за скорости Кагеямы мало кто мог приноровиться к его пасам (что там, вообще никто, оттого он, наверно, и стал тираном в школьные годы), но Хината, прекрасно слышавший, как работает его мозг, сумел. Из-за этого команда университета даже уговорила декана разок отступить от правил и разрешить первокурснику вступить в клуб.       — Как же я устал, — провыл Хината, утомленно расползаясь по лавке на большом перерыве. С дня рождения Акитеру прошло ровно два месяца, и все это время они с Кагеямой обедали вместе. Тсукки и Яма, конечно, сперва были этим встревожены, но Хината им вовремя напомнил: чтение мыслей все еще при нем, так что опасности он избежит в любом случае.       А еще за эти пару месяцев он действительно привязался к Кагеяме. Не только в волейболе, но и в жизни. И по его мыслям видел: это взаимно. Может, из них и не вышло хороших соулмейтов, зато вышли хорошие друзья. Пусть их внезапная дружба и позабавила весь факультет.       — О-о, да у нас тут не просто дружба, — над ребятами нависла тень, и Шое по мыслям узнал Оикаву. Две недели назад Оикава внезапно потерял сознание от переутомления прямо в библиотеке, и это просто везение, что проходивший мимо Иваизуми увидел его сквозь стену. Хотя, кажется, эти двое заранее договорились встретиться, и Ива-чан, обеспокоенный его долгим отсутствием, отправился искать… Врачи говорили, промедли он хоть на минуту, и все оказалось бы просто ужасно. Из мыслей этих двоих Шое знал, что на самом деле у Тоору какая-то сердечная болезнь и в тот день у него случился приступ, но раз семпаи держат это в секрете, то и он будет.       Все эти две недели Тоору провалялся в больнице и теперь выглядел изрядно посвежевшим и полным сил для новых опрометчивых и идиотских поступков, но Хината слышал. Однако даже взором не выдал себя.       — О чем Вы, Оикава-семпай? — он улыбнулся как можно шире, щурясь от теплого майского ветра. Несмотря на то, что май только начался, дух лета уже буквально витал в воздухе.       — О ваших метках, о чем же еще, — проворковал семпай. Хината покосился на их руки, мизинцы которых тут же отодвинулись друг от друга.       Пожалуй, это стало еще одним достижением в их общении за эти два месяца. Они стали касаться друг друга достаточно часто, чтобы сияние меток привлекало внимание. Никто из них не мог ничего с этим поделать: все случалось непроизвольно и само по себе. Просто в какой-то момент они обнаруживали на себе чей-то озадаченный либо умиленный взгляд, а себя — трогающими один другого. Кагеяма все сваливал на природу соулмейтов, и Хината предпочитал с ним в этом соглашаться. По крайней мере, у них не было другого объяснения.       «Надеюсь, это действительно так, — вздыхал Кагеяма, стоя после долгого дня под холодным душем. — Иначе Шое меня возненавидит».       За время, проведенное вместе, он привык называть Хинату в мыслях по имени. И, раз за это ему до сих пор не предъявили, значит, хотя бы это ему позволено.       В тот день, когда Хината предложил ему посвятить эту весну поиску смысла их сил, подчеркнув, что ему не нужна главная суть соулмейтов — обязанность быть вдвоем и жить долго и счастливо, — Кагеяма ничего не сказал и даже не выдал мысленно. Но он расстроился. Совсем немного, буквально на миг, но это было достаточно ощутимо, чтобы потом, уже в одиночестве, всерьез задуматься. Вот только, сколько бы он ни думал, ответ не приходил. Время шло, отведенные три месяца заканчивались, а Тобио лишь сильнее расстраивался. И когда Оикава заметил их мерцающие метки, Тобио убрал руку первым. Потому что протянул ее первым тоже он.       Все эти месяцы Кагеяма неосознанно тянулся к этому мальчишке. К его телу, к его душе. Он видел его слезы и слышал его смех. Чувствовал тепло его кожи и биение его сердца под своей ладонью.       Но всего этого мало.       Сколько бы он ни брал от Хинаты, ему хотелось еще. И в какой-то момент он понял, что больше просто не хочет искать с ним этот чертов смысл их сил. Ведь если смысл найдется… то Кагеяма больше его не увидит.       А видеть хотелось.       Настолько сильно, что сердце замирало в груди. Замирало, а потом неохотно стучалось в ребра, словно без Шое ему незачем стучать.       Сам Шое ничего не знал. За месяцы общения с ходячим рентгеном разума Тобио научился думать на ответвленные темы в радиусе двадцати метров от Хинаты и о самом Хинате — за этими пределами. Со временем даже с этим начали появляться проблемы. Потому что Шое буквально поселился в его голове. И не только когда слышал его мысли. Каждый день. Каждый час. Минуту. Секунду. И Тобио не тупой, чтобы не понимать причину. Но он не посмеет об этом подумать. Подумает об этом хоть раз — и уже будет не остановиться. А Шое не должен узнать. Ни за что. Иначе их три месяца поисков себя завершатся значительно раньше.       Так прошла еще половина мая. А потом произошло это.       Хината как раз возвращался с дополнительных занятий перед летней сессией. Его оценки за последнее время ухудшились из-за снижения концентрации, и потому Хината был просто обязан посещать эти глупые и такие длинные дополнительные лекции, чтобы его не отстранили от клуба. Тсукки то и дело спрашивал у него мысленно, что с ним случилось, но как Шое может ему такое сказать? Что он, кажется, слишком сильно привязался к своему соулмейту, который в нем ни капли не заинтересован. Которому он сам при встрече сказал, что не хочет его любви и обязанностей «соулмейта». Он даже разрешил Тобио не искать причины его скорости. Фактически сказал «Ты мне не нужен». Так черта с два он так разочаровывается теперь? Почему так злится, когда не слышит в мыслях Тобио о себе? Почему бесится, когда Кагеяма вежливо улыбается семпаям, в то время как ему, Хинате, не улыбнулся ни разу за все два с половиной месяца? Ему настолько неприятно тратить с ним свою весну на какие-то там смыслы их сил? Кагеяма ведь сразу сказал: ему нравится его сверхспособность. И лишаться ее он не намерен. Это Шое хотелось избавиться от своей, это он эгоистично приказал Тобио забить на полосы на их запястьях и помогать ему перестать слышать. Вот только единственное, что перестал слышать Шое, это самого себя.       В тот день он слегка задержался, уязвленный собственными размышлениями. В тот день Тобио шел ему навстречу и случайно столкнулся с Ячи. Если бы Хината прислушался, то наверняка бы узнал: вчера электричество Нишинои спасло Танаку от банды хулиганов, которым тот на днях отвесил замечание за курение в неположенном месте и которые после этого выследили его, чтобы напасть со спины. Банду вырубило током, а их подкрепление парни вынесли, использовав уже не только молнии Юу, но и невидимость Рюнноске. Услышав это, Кагеяма усмехнулся смелости и безбашенности своих одногруппников. Если бы Кагеяма посмотрел Ячи за спину, то наверняка заметил: Хината стоял от них в нескольких метрах с невыносимой болью на лице от вида его улыбки не ему.       Кагеяма заметил Хинату всего на мгновение позже. Но, Ками, это было целое мгновение.       — Пока, Кагеяма! — Ячи помахала ему ладошкой и побежала домой. Там ждет семпай Шимизу, уже давно утратившая ради нее свой взгляд, обращающий в камень, таившийся за очками. Как и Ячи лишилась своего телекинеза ради нее.       Шое и Тобио остались вдвоем.       — Пойдем, — сказал Шое после недолгой паузы. И первый зашагал к выходу с университетского двора. Тобио — за ним.       Они молчали. Точнее, Кагеяма думал, а Хината слушал. Кагеяма думал о Танаке и Нишиное, пара которых оказалась для него настоящей внезапностью. И как он только не заметил чувств этих двоих за два года учебы вместе? Хината фыркнул, но не стал комментировать.       Лично он не заметил даже собственных чувств.       Мысли Тобио плавно переключились на семпаев Савамуру и Сугавару. Вот уж чей роман вверг в шок всю волейбольную команду. Их силы так и не исчезли, но, если честно, то, возможно, они были рождены льдом и пламенем, чтобы всегда нейтрализовывать друг друга. Так предположил Асахи, способностью которого стала фантастическая физическая сила, как нельзя идеально подходящая слабоватому телом, но не духом (и уж точно не склонностью к взрывам) Хайбе.       Мысли Тобио становились все спутанней.       — Кагеяма, — Шое позвал его, не оборачиваясь. Потому что если обернется, то Тобио увидит его слезы.       А это недопустимо.       И потому он сейчас подождет, пока на светофоре загорится красный. И скажет, что собирался.       — Давай закончим наши поиски сейчас.       Он должен отпустить Кагеяму. Должен дать ему шанс жить свободно, как заблагорассудится. Не тратя время на какой-то там смысл. На какое-то там предназначение.       Не тратя время на него.       Несколько долгих мгновений в голове Тобио не было ничего. Шое было решил, что его силы забарахлили или долгожданный смысл был каким-то образом найден, но нет: прохожих слышно замечательно. А потом Тобио в секунду оказался в сантиметрах от его спины. Его горячее дыхание опалило загривок и разбудило мурашки.       Он должен отпустить Кагеяму…       Но почему же это так раздирающе больно?       — Мы потратили два с половиной месяца и ничего не нашли.       • Почему, Шое? •       — Поэтому… — голос Хинаты дрогнул. Кагеяма наконец подумал о нем. Но с каким адским мучением… — Поэтому давай прекратим все это. Хватит.       Хватит терзать свое сердце неосуществимыми надеждами. Хватит жить мыслью о нем.       Хватит жить им.       — …Твоя скорость и правда прекрасна. Будь счастлив.       «Ты этого заслуживаешь».       Хината ушел, не проронив больше ни слова. Кагеяма же продолжил стоять перед опустевшим пешеходным переходом. Светофор давно сменил красный на зеленый, а зеленый — снова на красный. Но Кагеяма неподвижно стоял.       • Почему? — круг за кругом билось в его голове и в ушах Шое. — Почему ты так со мной поступаешь? Потому что не любишь? •       Шое оступился.       • Шое… •       За время, проведенное вместе, Кагеяма привык называть Хинату в мыслях по имени. Хинате нравилось это, поэтому он позволял. Но сейчас то же имя в мыслях того же человека вызывало лишь спазмы боли в районе сердца.       • Что же мне делать? •       Еще пару шагов, и между ними будет десять метров.       • Должен ли я его догнать? •       Ну почему так долго до двадцати?..       • Черт, я люблю тебя, придурок! •       • Блять, руль не выворачивается! •       Когда Шое развернулся, Тобио собирался бежать к нему. Шое не видел машину, ревущую где-то слева, но слышал. Слышал сдающий мотор и панику водителя. Адский огонь оцарапал сердце. Если Тобио сейчас побежит к нему… его собьют.       — Кагеяма, стой там!       Хината бросился вперед прежде, чем это понял. Замерший от его крика, Кагеяма застыл, и несущийся на бешеной скорости автомобиль мчался теперь на Хинату.       Визг колес и звон бьющегося стекла оглушили всю улицу. Место аварии объялось пожаром. Огонь жадно пожирал все, что видел, и дрожащим бликом отражался в немигающих карих глазах, с ужасом глядевших на то адское месиво, где мгновенье назад должен был находиться Шое.       — То…био, — прошептал он одними губами, крепче впиваясь ногтями в рубашку обнимающего его Кагеямы. Если бы не его скорость… Из карих глаз бешено потекли слезы.       Тобио прижал его к груди сильнее и зарылся рукой в волосы. Если бы Хината тогда не позвал его, вместе с тем несчастным водителем сгорел бы и он. Но почему Хината вообще остановился? Почему выскочил под машину?       — Придурок! — выдохнул Тобио ему в макушку, когда наконец смог говорить. — А если бы я не успел?!       — Смешно, — Шое, честно, попытался рассмеяться, но получился лишь сплошной хрип. Вокруг бегали люди, суетились, кричали, но для них сейчас существовали только они двое. — Тобио, — в тот миг, от страха, он сам не заметил, как произнес его имя. Но сейчас решился произнести еще раз. Кагеяма лишь сильнее сжал его, купая в своем тепле. — То, что ты тогда подумал… Перед аварией… Ну… Это…       — Я думаю об этом прямо сейчас, — Кагеяма, покраснев, слегка сместил голову, приятно пощекотав его затылок.       — Но я ничего не слышу, — озадаченно протянул Шое. И тут же отодвинулся, встретившись с Тобио взглядом. Глаза мальчишки расширились от осознания. — Я… я не слышу. Не слышу. Не слышу! — он обнял Тобио за шею, счастливо смеясь. Чуть отстранившись, Кагеяма нашел его губы своими вместо ответа.       Вокруг бегали люди, суетились, кричали и, определенно, думали, думали, думали. Но Хината впервые слышал только шепот «Люблю» губы в губы, родной стук сердца под взмокшей рубашкой и сбитое их поцелуями дыхание.       — Ох, и заставил же ты меня понервничать, Ива-чан, — выдохнул Оикава, падая на диван. Только что он в последний миг успел телепортировать их из авто, так внезапно сломавшегося прямо во время свидания. От автомобиля, скорее всего, после такого ничего не осталось, зато остались в живых они.       — Мне показалось, на дороге стоял тот рыжий коротышка… — растерянно бормотал Иваизуми, все еще не до конца сознавая, что уже не за рулем, а в квартире своего соулмейта.       — Тебе показалось, — заверил его Оикава. И завлек в успокаивающий поцелуй.

***

      Хината ненавидел свою способность. Кагеяма свою обожал. Но жить без сил оказалось куда интереснее. Ведь, вечно слушая мысли, не услышишь пения птиц и шелеста листвы. А несясь метеоритом, не разглядишь пролетающих мимо панорам и бурлящую кругом жизнь.       С тех пор Хината не слышал ни одной мысли, кроме собственной. Ни в двадцати метрах от себя, ни в двадцати миллиметрах. С тех пор Кагеяма не бегал со скоростью света и не «перелетал» пункт назначения. Даже слишком разогнавшись и глубоко задумавшись.       В их мире, разделенном на «до» и «после», таинственная сила есть только у одиноких либо у тех, кто, хоть и встретил свою пару, еще не успел ее как-либо «спасти». И потому часто говорили, что люди без сил — счастливые. Что ж, такими они и стали. Найденными, спасенными, любимыми. Счастливыми.