***
В попытках прокачать дракона он, к сожалению, преуспевает не особо, однако приходит вовремя, и еще никого не успевают казнить. Он расслабленно выдыхает, хотя крепкая хватка на руках не особо этому способствует. Стоит только стражнику завести его в комнату, как все взгляды устремляются на него, кроме, разве что, Добрыни, который так увлечен ритуалом, что его ничто не может потревожить. Ваня смотрит на пленников, пробегает по ним взглядом, убеждаясь, что они все целы и более-менее здоровы, но, когда глаза встречаются с холодными полумертвыми, он не может сдержать радостной улыбки, Кощей возвращает легкий подъем правого уголка губ. Но Иван понимает, что сейчас не время, поэтому трясет головой, выбрасывая ненужные мысли и со всей силы толкает стражника и высвобождается из его захвата. В руке уже лежит пистолет, приятно отяжеляя кисть, он поднимает его, медленно нажимает на курок, пуля с грохотом вылетает, но он упускает свою мишень, так как Варвара прыгает на него всем своим телом. Звук пули, попавшей во что-то, был оглушительным настолько, что у рядом стоящих заложило уши. Иван поднял голову, рассматривая богатыря, надеясь, что все-таки не промахнулся, что все-таки попал. Так оно и было: Добрыня пошатнулся немного и с грохотом свалился грудью на жертвенный пень. Радости у Вани не было предела, но стоило ему только отвернуться, как за его спиной послышалась возня и громкие перешептывания, он резко обернулся. Добрыня стоял как ни в чем не бывало, на доспехах его, в самом центре, зияла дыра от пули, но сам он выглядел очень даже живым, даже Кощей по сравнению с ним был похож на труп в морге, бирки на пальце только не хватало. - Ты зомби что ли? – в недоумении вырвалось из уст Ивана, который раз за разом спускал курок пистолета, но Добрыне это доставляло проблем не больше обычной щекотки. - Бессмертный он,- подал голос тот самый Кощей, и все вокруг охнули от удивления. Еще большим удивлением были сопровождены слова стражника, неожиданно появившегося в палатах, доспехи которого так и облизывали языки пламени, твердившего о выбравшемся на свободу Горыныче. И тут же как по команде в окно влетел сам змей, грозное пламя которого изверглось на Добрыню. Начался полный хаос, все ломились к дверям, надеясь выбраться из этого кошмара да побыстрее, и в момент всей этой суматохи Ваня подбежал к пленникам, впопыхах развязывая им руки. Первая была освобождена Василиса, от которой он получил смачную пощечину, что по сути, было справедливо; дальше последовала Яга, грозящая все также его сожрать, не подоспей он вовремя. И вот настало время Кощея, на которого он неприлично долго смотрел не в силах оторвать от него своих глаз и все еще не веря, что смог полюбить этого человека. И человека ли вообще? Кощей также не сводил с него глаз, смотря как-то виновато, стыдливо, а потом заговорил: - Ты прости меня, Ванюша, сглупил…. Но его прервали, Муромец подался вперед, кладя руку на щеку Кощея, и накрыл его холодные губы своими, целуя осторожно, словно ступая по минному полю. Кощей не реагировал, все также продолжая стоять, и, наверно, не будь его руки связаны, оттолкнул бы Ивана сразу. Когда уже последний хотел отстраниться, Повелитель тьмы, сделав глубокий вдох через рот, сам потянулся за поцелуем, припадая к губам, словно путник в пустыне к роднику - жадно, торопливо, пытаясь насытиться на долгое время вперед. Ощущения были просто потрясающи, еще никогда Иван не чувствовал такой правильности и любви в поцелуе, но это не могло продолжаться долго, не сейчас, когда нужно спасать Белогорье. Кощей отстранился первым, с легкой улыбкой поглядывая на Ваню, тот открыл глаза, его щеки немного покрыл румянец и чтобы как-то сбежать от этого настойчивого взгляда, он произнес на выдохе: - Веревки…- тут же отстраняясь от такого приятного тепла и заходя за спину Кощея, высвобождая его руки из пут, сам же Бессмертный на это только хмыкнул. Стоило Кощею только почувствовать свободу, как он тут же ринулся в бой, обернувшись напоследок на Ивана. Сражение длилось долго, оно было уморительно и занимало слишком много сил у вех, сторона света была не в лучшем положении: Василиса пыталась отразить атаки Варвары, но было видно, как первая уже вымоталась и держалась на последнем издыхании, Яга лежала где-то у стенки, оглушенная чарами Варвары, Кощей пытался отбиться сразу от 5 стражников, а сам Иван лежал на полу, придавленный сапогом Добрыни и кончиком его меча. Казалось, бой уже проигран, но вот Кощею удалось отбиться и схватить злополучный Меч Кладенец и вынуть из него камень, запечатавший в себе погибель его и Никитича. Повелитель Тьмы уже начал заносить меч, чтобы разрубить такой драгоценный для него камень, как Добрыня заметил это и попытался вразумить того, убеждая, что они погибнут вдвоем, если тот все-таки осмелится завершить задуманное. И тут до Ивана дошла страшная мысль - Кощей…Он погибнет вместе с Добрыней…Он не мог этого допустить, только не сейчас, и уже собираясь вскочить с пола и забрать камень из рук такого дорогого существа, как Варвара сделала это за него, кинув топор в Кощея, от чего его рука с двумя смертями приземлилась прямо перед Добрыней. Иван расслаблено выдохнул и перевел взгляд на Повелителя тьмы, а тот в ответ смотрел в его глаза, умоляя сделать что-то с этим проклятым камнем, чтобы все наконец закончилось. Но Иван не мог, нет, он не хотел этого делать! Нет! На глазах наворачивались слезы, руки дрожали, губы в немом крике шевелились, но Кощей продолжал все также смотреть на него с мягкой улыбкой, уверяя, что все будет в порядке. Трясущимися руками он взял свой талисман, «скорлупа» которого частично откололась и высвободила острый конец иглы, который Иван и загнал в ногу Добрыни. Последовал крик, а затем камень бессмертия полетел в сторону Кощея, и он разрубил его, немедля ни секунды. Какое-то короткое мгновение ничего не происходило, и Муромец уже было поверил, что все хорошо, но вот тело Добрыни начало превращаться в прах и следом тело Микулы. - НЕТ! – громкий крик боли сорвался с уст Ивана, и он что есть мочи бросился в сторону Кощея, хватаясь за остатки его тела. – Нет, нет, пожалуйста,- нашептывал он, давясь слезами. Кощей улыбнулся, аккуратно стирая большим пальцем слезы Вани, и прошептал одними губами - Я тебя люблю… А потом весь превратился в прах. Иван с грохотом рухнул на колени перед тем, что осталось от того, кого он любил, которого обрел буквально час назад и снова потерял, и заплакал навзрыд, не веря в происходящее и не замечая ничего вокруг: ни обратившейся в сову Варвару, что выпорхнула из окна, ни Василису, которая ошеломленно смотрела на две кучки пепла и на плачущего Ивана, ни на Ягу, которая постепенно приходила в себя и с удивлением озиралась по сторонам. Иван плакал долго, пока не выплакал все слезы, а потом собрал в кучку пепел и лег рядом, обхватывая колени руками. На улице уже давно потемнело, кто-то пытался его растормошить и заставить подняться, но он не реагировал на это, и наконец, поняв, что это бесполезно, его оставили в покое. В покое, который он так долго искал и наконец нашел в Кощее, в поцелуе с ним, но снова потерял…***
Город постепенно восстанавливался, свержение одного богатыря - Добрыни и возвращение другого- Ильи, явно пошли на пользу Белогорья. Добрые, славные богатыри в своих позолоченных, серебряных латах вновь расхаживали по дворам, защищая Родину, на рынке появилось больше заморских товаров, дети спокойно бегали по улицам, а родители не опасались за их жизнь, да и в целом жить стало как-то проще, легче… Одним словом, все устаканилось, и казалось, ничего не могло стать на пути у такого долгожданного счастья. Даже Иван немного отошел от случившегося, появление в его жизни такого долгожданного отца, да и не абы какого, а самого сильного богатыря Белогорья - Ильи Муромца, помощь в восстановлении города и героические походы на разбойников в окружающие леса - все это было для него словно отдушиной, то, чем он мог занять себя в светлое время суток, но стоило только краснобокому солнышку опуститься за горизонт, а на небе холодной луне вступить в свои права, как Ваня становился точно таким же холодным, грусть, тоска и чувства съедали его живьем изнутри, выедая огромную дыру, которая едва срасталась днем, а ночью снова вскрывалась, не давая нормально зажить. Василиса постоянно приходила к нему в попытках разговорить, один раз даже пыталась поцеловать, на это Иван лишь деликатно отвернулся, показывая, что это явно не то, чего бы он хотел. Василиса покраснела, извинилась и стремглав покинула дом. Спустя пару дней он встретил ее на улице, и оба вели себя так, словно ничего и не было. Надо признаться, что их отношения после этого не ухудшились, не появилась та неловкость, которая привычна для таких ситуаций, наоборот, они стали как-то ближе, когда прояснили данный момент и поняли, в частности Василиса, что симпатия возникла на уровне приключений, и возможно некой скуки, которая никуда не приведет и пропала также быстро и неожиданно, как и появилась. Отец тоже как-то пару раз, опечаленный состоянием своего дорого сына, пытался вывести того на разговор, в надежде выяснить, что же его так тревожит, но Иван отмалчивался, убеждая, что это просто тоска по старому миру, в котором он так долго прожил и нехватка интернета, чтобы это слово не означало. Но понял Илья, что правды от Муромца младшего он так и не услышит, бросил свои попытки, стараясь помочь сыну хоть простым присутствием, от чего часто брал его собой на осмотр территорий, а Иван и рад был, лишь бы хоть как-то отвлечься и не думать об этих сказочных шоколадного цвета глазах, об этой теплой, мягкой улыбке, от которой в уголках глазах расползались лучики морщинок, и об этих губах, немного сухих и холодных, которые так приятно сочетались с его теплыми… - Черт,- Иван с раздражением и болью ударил рукой по кровати, но это не принесло должного облегчения, только сильнее разозлило. «Я ведь мог все это исправить, что-то придумать… Или вообще оставить этого чертового бессмертного Добрыню и дальше править в Белогорье!» Конечно, Ваня понимал, что ничего придумать и просто так исправить он не мог, вон он даже меч держать не умеет, а оставлять правителем этого сумасшедшего… Нет, он бы на такое точно не пошел, он бы не стал подводить Водяного и весь народ Белогорья из-за своего счастья. Да и как бы после такого на него смотрел Кощей, едва ли все с такой же теплотой и любовью. Чувство безысходности и слабости только больше разъедало Ивана и вгоняло его в подавленное состояние. Он старался как только мог, чтобы не думать о Кощее, о тех губах, что подарили ему такой незабываемый поцелуй, губах, что нежно обволакивали его собственные, слегка посасывая как редкий леденец, который хочется растянуть на долгое время, о языке, немного шершавом, в самом конце прошедшему по нижней губе. Эти воспоминания были такими яркими, что казалось он переживает это ощущение вновь, телу становилось жарко, дыхание было частым и сбивчивым, а внизу живота казалось, оборвалась какая-то струна, сдерживавшая все это время его возбуждение, стоило только этому произойти, как Иван ощутил, как возбужденный орган стал слегка оттопыривать ткань боксеров. -Молодец, Ваня, встал на покойника! - раздраженно пробормотал богатырь. Он лежал некоторое время, ничего не делая и стараясь ни о чем не думать, глаза были закрыты, а губы слегка приоткрыты, с шумом втягивающие воздух. Но спустя минут десять Иван понял, что просто так это проклятое возбуждение его не отпустит. Он со вздохом откинул одеяло в сторону и слегка приподнялся, смотря вниз, а потом неожиданно в голове появилась картинка: Кощей внимательно смотрит на него, осторожно разводит его ноги и наклоняется, все также не разрывая зрительного контакта, обхватывая член губами прямо через боксеры. От столь откровенной фантазии Иван застонал, левой рукой хватая простынь, а правую опуская вниз и массируя ей головку, которая уже начала выделять предэякулят. Возбуждение нарастало, рука уже успела стянуть трусы и отбросить их в сторону, продолжая бесстыдно ласкать член, большим пальцем оглаживая головку, слегка надавливая на нее. Стоны были столь оглушительно громкими, что Ваня в попытке заглушить их, поднес два пальца ко рту, начиная их посасывать, слегка оттягивая щеку. Чуть наклонив подбородок к груди, Иван бросил взгляд вниз, где рука перешла к яичкам, оглаживая и сжимая их, и он вновь увидел Кощея, который чуть притягивая его к себе, начал водить возле прохода смоченными пальцами, осторожно надавливая и просовывая на пробу первый палец. Громкий стон сорвался с уст Вани, и он, посмотрев на свои мокрые пальцы левой руки тут же опустил их вниз, еще больше разводя ноги, проталкивая один, оглаживая стеночки. Ощущение было неприятным, тело стремилось вытолкнуть инородный предмет, но стоило немного привыкнуть, добавить пару пальцев и представить, как это все бы делал Кощей, так волна наслаждения прокатилась по всему телу, а ноги прошибла легкая дрожь. Казалось, лучше и быть не могло, но вот пальцы неожиданно погладили какую-ту точку, от чего пальцы на ногах поджались, а член стал извергаться семенем, покрывая живот и грудь белыми струями, ресницы затрепыхались, рот приоткрылся от полузадушенного стона, а совсем рядом над ухом раздалось сладкое и такое знакомое: -Ванюша… От неожиданности такого отчетливо прозвучавшего голоса, Иван резко вскочил на кровати, оглядываясь по сторонам, пытаясь определить источник звука, но поозиравшись по сторонам, он с тяжелым вздохом вновь упал на кровать и сжался в комок, понимая, что это лишь плод его воображения. Он так и заснул, уткнувшись носом в подушку, подобрав колени к груди, сны его в этот раз были спокойными, кроме успокаивающей синевы реки, которая постепенно окружала его, укутывая словно одеяло, ему больше ничего не снилось***
Новый день принес с собой много хлопот, так что Муромцу некогда было даже передохнуть: сегодня должен был проходить турнир среди богатырей, и нужно было подготовить еще много чего для безопасности обычных горожан, желающих насладиться старинным, любимым праздником. Илья, смотря на своего сына, не мог нарадоваться, видя как тот с такой беззаботной улыбкой общается с жителями Белогорья, особенно с маленькими детьми, которые так и лезли к старшему, а тот с задорным смехом был рад сделать для них все что угодно, все были счастливы. Сам же Ваня проклинал тот день, когда согласился ввязаться во все это, поясница, как собственно и все тело, просто отваливалась, глаза щипали от скатывающегося пота, а мозоли, что образовывались на руках, постепенно лопались, принося крайне неприятные ощущения, но он стойко переноси все трудности, лишь бы не позорить своего отца - главного Богатыря на районе. С трудом донеся огромный пень, он с облегчением и громким грохотом поставил его на землю, а мимо проходящий в этот момент Сокол с усмешкой посмотрел на него, явно намекая на его физические способности. Иван уже хотел было огрызнуться или вылить новую порцию сарказма, чтобы заткнуть этого зазнавшегося воина, богатырь он, в конце концов, или что. Но не успел он и рта открыть, как Финист, Соколенок наш Ясный, проговорил: - А сам поучаствовать поди боишься? Думаешь, силенок не хватит? Ну правильно, правильно, не дело это сыну самого Ильи Муромца тягаться с простыми смертными,- и улыбается так гаденько. Провокацию Иван оценил сразу и хотел было уже съязвить, как вдруг подумал: «А с какой стати?», и ответил с вызовом: - А кто сказал, что Великий Ваня Муромец струсил? Финист лишь посмеялся, развернулся и пошел дальше, а сзади на плечо младшего Муромца опустилась тяжелая рука и тихий голос проговорил: - Может не надо, Ванюш, к тебе еще не вся твоя силушка вернулась,- последний обернулся, смотря на отца, тот выглядел немного настороженно, ведь все еще не мог принять, что сын вырос и, к сожалению, без его участия, Иван все это понимал, поэтому лишь ободряюще похлопал отца по руке и улыбнулся, как бы говоря, что опасения напрасны, а после ушел дальше помогать. Немного погодя, Ваня уже думал отказаться от своего решения, сам не понимая, что его дернуло согласиться, да он не в жизнь не сможет пройти эти испытания, особенно поднять Чудо-Юдо (да оно же весит целую тонну или даже 2!), он хотел отказаться, да, и его бы не волновали насмешки богатырей и падение «авторитета» среди обычных жителей, да вот только отца он разочаровывать не хотел, сложно падать в глазах человека, который является единственным важным. Поэтому оставалось лишь сжать зубы и кулаки и воспроизвести мозговую активность, которая способствовала бы его выживанию.***
Иван даже удивился, как легко ему все удалось пройти, прям одно сплошное везение, а счастье, что стояло в глазах отца говорило, что тот был безмерно рад за своего сына, это дорогого стоило. Казалось все, можно выдохнуть и радоваться удачливому прохождению полосы препятствий, но что-то пошло не так… Резко наплыли тучи, поднялся легкий ветер, и сама атмосфера стала какой-то неприятно, тревожной… Люд как-то закопошился, стал оборачиваться и напряженно смотреть в одну точку, младший Муромец обернулся в том же направлении и…знатно прихуел… Пожалуй, это единственное слово, которое полностью описывало его состояние. - Галя!..- единственное, что смогло вырваться из него, спрашивалось какого черта его домработница, которая (между прочим!), забрала у его аванс и свалила, а теперь расхаживает по Белогорью в костюме, будто пересмотрев Битву Магов, собственно эти вопросы и вырвались из него потоком, на что эта бессовестная женщина просто ответила: - Дела.Дела, блять? Да что она вообще несет?
На площадку, где проводился турнир, выходит обеспокоенный отец, смотря с неверием на стоящую перед ним женщину, и его глас в такой тишине, как гром, прокатывается по всей толпе: - Схватите ее… А следующие события проносятся как какое-то безумие: драка, отец, что кричит ему бежать с мечом Кладенцом, погоня, история появления нового Зла, необычайных размеров летающая Рыба-кит, насмешки Сокола, а потом слова Яги: -В Царстве мертвых он, в Северных краях, еще можно Кощея вернуть. Казалось, одна фраза, а как все перевернулось внутри у Вани от этой информации, какая-то нить, что долго сшивала его эмоции, оборвалась, и он, не в силах больше держать все эмоции под контролем, пустил слезы, но тут же стал их поспешно вытирать рукавом кофты, что бы ни дай Бог, кто-то, а в особенности, Мистер Сильнейший Богатырь не насмехались над ним.Кощея можно спасти, можно вернуть в наш мир, можно прижаться к нему и снова втянуть в такой ошеломляющий поцелуй…
Вот они мысли, что кружились в голове у бедного парня, что просто истязал себя за такое долгое время, до невозможности истосковавшись по родному и любимому существу. Еще чуть-чуть, совсем немного, и он вновь его увидит, спасет его. Но казалось, что весь мир был против этого: то кит, который стал неожиданно сбиваться с маршрута, то долгая, изнурительная дорога, полностью усыпанная снегом, так еще и завывающая метель, а потом этот дурацкий дед-пердун - скала, охраняющая вход в Царство жмуриков. Да только это его не остановит, вот совсем! И вот он уже с кристаллом в руке сигает в пропасть, чтобы спасти этот тощий неблагодарный зад, да только видно жизнь никогда не повернется к нему лицом, а так и будет стоять задницей, как пресловутая избушка Яги: на островке, где должна находиться душа человека, которого ты хочешь забрать, стояло два человека: Кощей и…отец…***
Выбор…Самый сложный из всех, который…который, даже невозможно сделать, кто в здравом уме будет выбирать между отцом и любимым человеком?.. Но, как мы уже определились, судьба Ваню никогда не любила. Какое же непередаваемое счастье он испытал от одного только созерцания Кощея, казалось, им можно любоваться бесконечно: эти тонкие пальцы, гордый стан и такой красивый, чарующий голос. Микула так тепло улыбался, стоило ему только увидеть Ваню, да, он был рад, безумно, но улыбка была грустная, он понимал на кого именно падет выбор в этой ситуации.А Иван стоял, просто стоял и не понимал, что ему делать.
Мысли, словно крысы, раздирали его тело на маленькие кусочки, принося физическую боль, кристалл больно впивался в руку, и эти страдания не приносили хоть какого-то результата. И тут раздался голос Ильи Муромца: - Здравствуй, Ваня, смотрю, ты пришел за Кощеем,- мягкая улыбка приподняла уголки губ и привела в движение бороду,- думаю, ему уже давно пора, засиделся он тут,- переводит свои очи на Бессмертного. Микула стоит в неверии уже на лодке, а Ваня никак не хочет принимать простую истину смерти отца, он со всей силы пытается обратно вернуться к берегу и гребет из всех сил, но лодка только все дальше и дальше удалятся в темноту. - Прости меня, Ваня,- последнее, что слышит младший Муромец перед тем как его выкинули из пещеры.***
Это было бесполезно.
Единственная мысль, которая посещает Ивана, стоит им только оказаться на свободе и услышать, что Кощей ничерта не помнит, хотя, казалось, в Царстве Мертвых он хорошо помнил самого Богатыря и то, что было в их последнюю встречу. Ване сложно себя контролировать, поэтому, пользуясь возможностью, пока Яга колотит Пня трухлявого по голове ложкой, в надежде вытрясти из последнего хоть каплю информации, он отходит на расстояние, в надежде успокоиться и подумать как себя дальше вести со вновь бессмертным существом.Думается: вот оно счастье, бери, хватай в объятия, целуй и больше никогда не отпускай, и плевать, что это Счастье ничего не помнит, со временем все вернется на круги своя! Но нет же! Он же Иванушка-дурачок, у которого все не может быть так легко, просто и по-человечески, у него всегда все через задний проход!
Иван со злости пинает замерзший камень, делая хуже только себе, хватаясь за ушибленную конечность. Сзади подозрительно притихли: не слышны оплеухи Яги и ее же бухчения, от чего Ваня разворачивается и чуть не наворачивается от неожиданности: перед ним впритык стоит Кощей, его дыхание, холодное и надрывное, обдало шею, словно лезвие ножа-бабочки, которое он не раз ощущал возле горла в детском доме. От падения Муромца спасает Микула, что вовремя хватает его за предплечье, дергая на себя, Богатырь сначала долго смотрит на руку, что так крепко его сжимает, а потом переводит взгляд на эти карие глаза, что смотрят на него с болью и желанием вернуться и переиначить ход в пещере. Они стоят так недолго, атмосферу рушит раздавшийся немного хриплый после долго молчания голос Кощея: - Ванюша… Договорить ему не дают, тут же перебивают, боясь, что нервы сдадут, и он разрыдается как маленький мальчик: - Да, Кощей, привет, давно не виделись, - по-дружески похлопывает по руке,- выглядишь бодрячком, смерть тебе к лицу, хахаха. За этим своим ребячеством и дурацкими шутками он пытается уйти от неприятного разговора, в котором не хочет сейчас участвовать, не хочет объясняться и выражать чувства. Кощей это безусловно понимает, от чего уголки его губ слегка приподнимаются, как у марионетки, как бы говоря, что все хорошо. Микула отпускает его и отходит на безопасное расстояние, только после этого Иван спокойно выдыхает и с глупой улыбкой смотрит на всю остальную компашку: - Ну что зависли, задохлики? Костер я один разжигать буду? Все начинают копошиться стараясь занять себя чем-то, а Ваня, бросив взгляд на Кощея и осознав, что тот так и смотрит на него, резко отвернулся.Не сейчас, позже…
Прежде чем пытаться что-то выяснить с человеком, неплохо бы самому во всем разобраться сначала.
***
Уже сидя ночью возле костра, с мечом на коленях и бездумно его потирая, к нему подсаживается Василиса, желая приободрить: - Если хочешь, то мы можем поговорить,- на них тут же бросает взгляд Сокол.Может сказать ему, что Вася меня не интересует, а интересует старый, дряхлый трупак?..
Хах, аж самому смешно от этого факта.
Смешок непроизвольно вырывается наружу, от чего Василиса более настороженно начинает всматриваться в его лицо, наверняка ища признаки шизофрении. Иван же спокойно улыбается, кладет свою руку поверх ее кисти, слегка сжимая, и качает головой, показывая, что все хорошо и говорить он не хочет, точно не сейчас. Вася в ответ сжимает его руку, а потом легко встает и уходит по направлению к Финисту.Они хорошо смотрятся, интересно, как бы смотрелись мы с Кощеем?
Взгляд невольно цепляется за фигуру, что одиноко сидит, слегка привалившись к камню, укутавшись в мантию, он дремлет уже некоторое время, поэтому можно пялиться без зазрения совести. Во сне его слегка потряхивает, что удивительно, видно могильный холод, о котором вскользь упоминала Яга, все еще не выветрился из его тела. Муромец с тяжелым вздохом поднимается с насиженного места у костра и идет по направлению к своему проклятию, по дороге стягивая свою мантию, усаживается возле Бессмертного, предварительно постелив на снег кусочек ткани (а то, не дай Бог, богатырский зад замерзнет), накрывает себя и самого Кощея своей накидкой, кладет голову ему на плечо, немного елозит, в попытке удобнее устроиться, и медленно погружается в сон. Сокол с Колобком в удивлении таращатся на такую необычную картину, Булка даже пытается что-то спросить, но Яга грозно шикает на него и прикладывает палец к губам, призывая к тишине, Сокол же удивленно смотрит на Василису, последняя немного улыбается, пожимает плечами и отвлекает богатыря от необычной картины разговорами. Ранним утром, когда солнце только слегка выступило из-за горизонта, Кощея разбудило копошение рядом, он нехотя открывает глаза и с удивлением видит Ваню, что так мило посапывает, потихоньку сползая с плеча Бессметного, последний же только немного сполз вниз, стараясь не тревожить сон утомленного парня, позволяя тому лечь удобнее и вновь провалился в сон. Двумя часами позже они проснулись одновременно, план Ивана встать раньше и свалить незаметным провалился, он долго лежал не двигаясь, в надежде, что Кощей просто встанет и оставит его одного, но неожиданно его правая рука дотронулась до волос, что упали во время сна ему на лицо и зачесала назад, а после, слегка склонившись, произнес на ушко, что тут же покраснело от тембра голоса сонного Кощея: - Ванюш, я знаю, что ты не спишь,- было слышно, что он улыбался, когда произносил это, -освободишь меня, а то уже кости затекли? Ваня, спохватившись, резко встает, а Кощей, продолжая также улыбаться, поднимается следом и желает доброго утра, на что первый только кивает и, бормоча что-то про мерзнущих стариканов, уходит к костру. Кощей смотрит ему в след и улыбается. Утро началось отлично, причем для обоих, и оба желают, чтобы также прошел и весь день.***
На удивление шло все гладко: их никто не преследовал, что заметно упрощало путь, Сокол не пускал своих язвительных комментариев, полностью увлеченный Василисой (Иван надеялся, что у них все сложится, потому что Вася заслуживала счастья), Яга и Колобок вспоминали всех жителей Леса, периодически посмеиваясь над тем, как Хлебушек отметелил того или иного. А Кощей же с Иваном просто шли сзади, молча, понимая, что сейчас явно не до разговоров, но оба понимали, что их неимоверно тянет друг к другу, и противиться этому было бы глупо. И оба искали любого повода, чтобы стать еще ближе: то Кощей отдаст свой плащ, чтобы «наш Богатырь не замерз», то руку подаст по пути или с нежностью уберет прядку волос, что спала на глаза Ване, а последний, в свою очередь, осмелел на столько, что спустя некоторое время взял Микулу за руку и не отпускал почти всю оставшуюся дорогу. В воздухе витал аромат влюбленности и счастья, не было страха предстоящей битвы. Но кто же сказал, что все будет настолько просто? Стоило Ивану узнать, что только Кладенец сможет погубить древнее зло, так паника постепенно стала застилать его сознание, он не знал, как вновь напитать меч силой. Тревожность не укрылась от очей Кощея, он, отведя Ваню в сторону, пытался вывести его на разговор: - Ванюша, ты опечален,- даже не спрашивал, а утверждал он, обеспокоенно положив руку чуть выше локтя, слегка сжимая. - Да так, ерунда, не бери в голову,- нервная улыбка тронула губы. - Расскажи мне, - удерживая и дальше Ивана за руку, не давая тому уйти. - Кладенец…Он иссяк, нет в нем той силы, что была раньше, и я не знаю, как ее вернуть. Ответ привел Бессмертного в замешательство, такое за его долгую жизнь случалось впервые, но в надежде найти хоть какое-то решение, он предложил дождаться наступления темноты. Благодарный взгляд, которым Иван смотрел на Кощея, вызвал у того лишь легкую улыбку, и он, похлопав по плечу, ушел в поисках ночлега.Что же делать? Я не могу взять и подвести их так, не хочу, чтобы смерть отца была напрасна, а Кощей разочаровался во мне.
Как оказалось, спустя время, ответ был очень прост: земля родимая и напитывала меч силой. На радостях Иван успел даже сгонять в свой мир и притащить кофе, чтобы немного взбодрить компашку. А после, засунув Кладенец под ближайший булыжник, улегся спать, остальные тоже стали потихоньку расходиться по своим спальным местам, один Кощей только так и остался сидеть, попеременно смотря то на звезды, то на Ваню. В голове у него крутилось много мыслей, но все они были направлены на это нестандартное чудо, что буквально свалилось к нему на голову, шебутной, совсем не способный в одиночку выжить в их суровом мире, но такой родной и близкий к сердцу. Казалось, уже сложно представить свою жизнь без этого существа, несмотря на такой еще мальчишеский, детский характер, он приносил с собой счастье и тепло, как лучи солнца в дождливый день. Это и делало его таким особенным и желанным, удивительно, как Ванюша не замечал столько взглядов белогорских красавиц, направленных на него, еще более удивительным было то, что свое внимание он полностью направил на старого, холодного, уже, по сути, мертвеца. Его Ванюша, а то, что он именно его не было никаких сомнений, он стал тем златом, над которым в сказках чахнет Кощей. Неожиданно Его злато заворочалось и открыло глаза, встречаясь с глубокими карими глазами напротив. Уже желая что-то сказать, как его перебивают: - Идем, прогуляемся?- встает, протягивая руку Кощей. Иван недолго думая, поднимается следом и вкладывает руку в протянутую. Они идут молча, каждый думая о своем, уютная тишина окутывала их, сближала, разговаривать не хотел никто. Решая далеко не уходить от разбитого лагеря в целях безопасности, Кощей молча кивает на близлежащую корягу, Иван, кивая, присаживается следом, прижимаясь ближе к теплу другого тела, Микула не долго думая, обнимает Ваню, тот сначала напрягается, но после выдыхает, принимая объятия. - Ванюша… - раздается шёпотом возле уха, а порыв воздуха опалят теплом ушную раковину, руки крепче прижимают к себе. - Ммм? - немного заторможено спрашивает Ваня, от такой интимной близости и шепота у него мурашки пробежали по всему телу. - Ванюша,- вновь произносит Кощей, начиная выцеловывать кончик ушка, а руками поглаживать бока Ивана. Тот лишь млеет от таких действий, вдохи получаются слишком рваные, и не выдерживая больше такой пытки, он разворачивается лицом к Кощею и накрывает своими губами его, жадно кусая сначала нижнюю, а потом верхнюю, несдержанно, как голодный зверь. Кощей на это лишь улыбается и немного отстраняясь, произносит: - Люблю тебя… В ответ слышится лишь: - Я тебя тоже… И наконец оба отпускают себя, всю неуверенность и нервозность, вновь тянутся друг к другу, они сталкиваются зубами, их языки сплетаются в каком-то неимоверном танце, а кислорода катастрофически не хватает, страсть вскружила им голову. Кощей приподнимает Ивана с коряги, из-за чего тот мычит от неожиданности в поцелуй, но разорвать его не позволяют, опираясь спиной на выступающую ветку, Микула отпускает Ваню себе на колени. Тот начинает ерзать, пытаясь найти удобную позу, и нечаянно задевает возбужденную плоть, что вызывает тихий стон у Кощея. А Иван в смущении прерывает поцелуй и неуверенно смотрит на последнего, у него уже у самого давно стоит, но от осознания, что он может кого-то возбудить, становится невероятно приятно, но так стыдно. Микула лишь крепче сжимая бока Вани, начинает выцеловывать его подбородок, шею, шепотом произносит: - Если ты еще не готов, мы можем остановиться, ты подрочишь себе и все,- говоря это, он мокро накрывает губами участок шеи и немного посасывает. От подобных слов и действий Иван только сильнее возбуждается и невольно проходится своим пахом по стояку Кощея. - Мгм,- не сдерживается тот,- Ванюша, не играй так со мной, я очень тебя хочу, малыш. Ваню эти грязные разговоры распаляют еще больше и он, помотав в нетерпении головой, отпускает свою руку и нарывает пах Бессмертного, начиная водить по стволу через ткань одежды, Кощей, не ожидавший подобной смелости от своего Золота, от прошедшего по телу удовольствия, прикусывает кожу на шее, оставляя свою метку. Иван подается вперед, желая получить желанную разрядку, на что Кощей усмехается и начинает расстёгивать на нем брюки, стаскивая боксеры и оголяя розовую головку, уже сочащуюся смазкой. - Мое чудо уже течет,- шепчет на ушко Микула, от чего Ваню прямо прошибает и он в нетерпении пытается приспустить с того штаны, желая соприкоснуться голой кожей. Кощей ближе придвигает Муромца к себе и накрывает сразу два члена своей рукой, медленно проведя пару раз вверх-вниз, Ваня от наслаждения прогибается в спине и громко стонет, желая получить большего. Микула берет его руку в свою и начинает дрочить, то быстро, то резко замедляясь, Иван уже чуть ли не скулит от ощущений, так хорошо ему еще никогда не было. Спустя еще пару движений Ваня изливается, выплескивая сперму, что растекается по их рукам, и тут же приникает к губам напротив, шепча тихое: «Микула…» И Кощей кончает следом, сперма смешивается на руках, тяжелое дыхание с шумом разносится в тишине леса. Обоим хорошо, оба счастливы и спокойны.***
- Пора возвращаться, Ванюша, - спустя несколько минут молчания произносит Кощей, они все также сидят полураздетые, Иван на его коленях, положив голову на плечо Бессмертного, а последний умиротворяюще гладит его по спине, так спокойно и хорошо, а самое главное правильно, что не хочется никак двигаться или куда-то идти, у Муромца даже проскальзывает позорная мысль просто сбежать, оставить все как есть и убежать вместе с Кощеем туда, где их не найдут: в мире Белогорья или же в его. Но он тут же отбрасывает такую глупую идею, понимая, что Микула никуда бежать не будет, не его это стиль, да и он сам не сможет так бессовестно поступить, поэтому просто тяжело вздыхает и тихо произносит: - Давай еще немного и пойдем? Кощей на это лишь кивает и целует в вихрастую макушку, он сам не хочет двигаться, так хорошо в последний раз ему было…наверное, даже никогда. Это чудо ворвалось в его жизнь и принесло столько счастья и спокойствия, что страшно даже подумать что будет, если оно исчезнет. Поэтому Кощей всеми силами пытался гнать от себя эти мысли, надеясь, что у его Ванюши хватит сил сразить Белогора, а он сам приложит для этого все свои силы. Иван под его руками немного закопошился, стал оглядываться по сторонам и смущаясь опрявлять на себе одежду, Микула на это лишь улыбался: только Его чудо могло несколькими минутами ранее выстанывать его имя и крепче прижиматься, желая получить больше удовольствия, а сейчас так мило краснеть. - Прошу тебя, малыш, не стесняйся меня,- нежно потрепав его по голове, слегка мазнув по уголку раскрасневшихся губ, произносит Кощей. Муромец на это только неопределенно мычит и смотрит как-то уж больно серьезно, с опаской, это немного настораживает Бессмертного, и он тут же задает вопрос, желая все сразу прояснить. Иван мнется, не знает как правильно высказать свою мысль, чтобы его правильно поняли и не стали смеяться, но после просто выдает как есть: - Что между нами, Микула?- кажется, он наотрез не желает произносить выбранное существом имя, как бы подчеркивая, что для него он все еще человек. - А что еще может быть между нами, Ванюша, если мы уже не первый раз признаемся друг-другу в любви, а еще то, что было сейчас… При упоминании страсти, что опутала их некоторое время назад, щеки Вани предательски краснеют, и он немного смещает взгляд, лишь бы не встречаться с глазами напротив. Но все-таки его мозг уловил суть самого главного: Кощей, кажется, вовсе не против зарождения нормальных отношений, и он, желая сразу выяснить этот момент, задает встречный вопрос: - То есть, мы пара?.. - Конечно, чудо, иначе и быть не может, я уже без тебя не могу,- слышится уверенное в ответ. От этого на душе Ивана становится так тепло, что даже словами не передать, он награждает Микулу целомудренным поцелуем в губы, а потом встает и настойчиво протягивает руку, чтобы "старикашки столетние всякие не споткнулись в темноте". Счастливый смех Кощея прокатывается по предрассветной тишине леса, и они вдвоем вновь направляются к лагерю, даже не представляя какие неприятности их сейчас настигнут.***
Снова погоня, снова посланники Белогора, заколдованные богатыри и правда, что так не вовремя вылезла наружу о прибывающей силушке Ивана и самое страшное – разлучение с Кощеем, он смотрел вслед его уходящей фигуре, надеясь, что он уходит не потому, что разочаровался в Иване, а потому, что не было другого выхода, потому что он не смог бы в кратчайшее время убрать камни, преграждающие путь. Во все это очень хотелось верить Ване, потому что еще одну потерю дорогого человека он не переживет, тем более по своей собственной глупости. И это его шанс все исправить: найти меч Кладенец, спасти Белогорье и вернуть все на круги своя, может быть тогда его и простят. Главное не упустить и этот шанс, и Колобок явно придерживается того же мнения: - Ну че булки отсиживаешь? Давай, вставай, слышал, что че Кощей сказал? Что только меч Кладенец способен и изжить этого пня трухлявого. - Да, пора уже отвечать за свои слова и поступки,- Иван с решимостью поднимается с насиженного места и собирается в путь дорогу, еще никогда уверенность так не переполняла его тело. Обсудив примерный план действий с Колобком - его верным спутником в этом нелегком путешествии, они решили без меча в город не соваться, а то и другим не помогут, и сами, чего доброго, погибнут. Но вот загвоздка: - Где нам его искать?- куда Варвара утащила меч, никто из них двоих не имел ни малейшего понятия. Но, кажется, прозвище Дурак он начал оправдывать сполна, ведь дуракам везет, более разумного объяснения, откуда взялось Чудо-Юдо у них над головой как раз с Кладенцом, у него объяснения не было. Вооружившись мечом и еще одним спутником в виде огромного существа, что возьмет не разумом, а силой, они направились в город.***
Поле боя, а никак по-другому эту мясорубку было не назвать, оглушало своим шумом, радость от долгожданной встречи с Кощеем переполняла, а новость, что тот вовсе не разочарован, ведь сам сделал глупость похлеще в молодости, воодушевляла на сражение, казалось, его ничто не сможет остановить, он готов драться за свою любовь, своих друзей, память отца и город, что был так дорог его сердцу. Но только, к сожалению, на одном желании далеко не уедешь, их сторона явно проигрывала, они не могли взять ни численностью, ни способностями. А когда по ошибке разрубив камень, что сдерживал Белогора, тот вырвался на свободу и схватил Кощея, силы и вовсе покинули Ивана, он завис, не зная как поступить, опасаясь, что в этот раз смерть навсегда заберет того и больше не выпустит из своих лап. Очнулся он только когда Микула, опутанный корнями деревьев, медленно погружался под землю. Иван со всех ног бросился к тому, стараясь разрубить путы, разгребая землю руками, но все было бессмысленно, его сил не хватало. Он цеплялся за руку Кощея, слезы катились по щекам, он хотел сдаться. - Ванюша…- последнее, что услышал Муромец перед тем как его так же схватили и похоронили заживо. Открыл глаза он уже в до боли знакомом месте. Это была пещера, из которой он так старательно пытался вытащить Кощея, все такая же холодная и одинокая, а перед ним стоял отец. - Я умер, папа? – вполне логичный вопрос срывается с его уст, голос хриплый, горло неприятно першит – последствия его слез. - Вопрос в том, Ваня, хочешь ли ты уйти от сюда, есть ли у тебя ради чего жить? Вопрос до жути легкий, в голове тут же всплывает счастливый Кощей, их поцелуи, признания в любви и та жаркая ночь, Василиса с Соколом, что смотрят друг на друга такими счастливыми глазами, Колобок, с храбростью бросающийся в бой и Яга с Водяным, которые постоянно препираются. Вот оно его счастье, то ради чего стоит жить. Не медля больше ни секунды, он озвучивает свои мысли отцу, тот только улыбается и произносит фразу: -Вот ты и повзрослел, Ваня... И в следующую секунду Иван открывает глаза и с силой выдергивает себя из земли, а следом начинает откапывать Кощея, он не тратит на это много времени, находит только голову, давая доступ кислороду. А следом ищет глазами Колобка и выпутывает из корней Финиста, простая мудрость, которую сообщил ему отец – вся сила исходит из земли - дает ему простой способ разрешения проблемы. Он не сможет вырвать Белогора из земли, но отправить его туда, где до нее не добраться – это легко. И вот, при помощи Колобка, Сокола, меча Кладенца и нескольких простых махинаций, они с Колобком стоят на парковке в Москве и смотрят как от древнего темного мага остается лишь пепел, который тут же убирает работник торгового центра. Даже не верится, что это наконец закончилось и можно возвращаться домой к дорогим сердцу людям.***
Первое, что ощущает Иван, когда выходит из портала в Белогорье – это крепкие объятия и беспорядочные поцелуи на губах, щеках, висках, сам же Ваня с улыбкой накрывает такие родные губы. Это не тот поцелуй, который был в лесу, тот был наполнен страстью, желанием, этот поцелуй передает лишь всеобъемлющее чувство любви, счастья от долгожданного воссоединения и толика страха, что постепенно отходит на второй план, так как все закончилось хорошо, старый маг повержен, а они оба выжили. Сейчас их ничего не тревожит так, как желание показать свою любовь, показать как они дороги друг-другу, да им еще много чего предстоит обсудить и наконец поговорить о своих чувствах в спокойной обстановке, но они оба знают, что все любые невзгоды они будут дальше преодолевать вместе, несмотря ни на что они будут вместе отныне и до конца.