Я несу тебе цветы…

Я несу тебе цветы. Твои любимые ромашки. И аромат их, думалось, развивался по всей улице. Солнце светит ярко-ярко, а над головой поют птицы, свои задорные и весёлые песни. Мои волосы развивает тёплый ветер, а узкие улочки лишь придают приятному ощущению уюта, полноценности. И я чувствую себя дома. Я несу тебе цветы. Твои любимые ромашки. И аромат их всё такой же свежий, такой же чарующий. Солнце уже почти спряталось за горизонт, заливая небо розовыми красками. Тёплый ветер путает и без того неухоженные волосы, а узкие улицы, казалось, давят со всех сторон. И больше всего на свете я хочу домой. Я прохожу мимо книжного магазина, того самого, около которого когда-то мы познакомились. Там ты подарила мне свою первую улыбку, и я заглянула в твои небесные глаза. В них, казалось, таяли ледянки, и плескалось море, насколько они были прекрасны. Твои темные волосы небрежно падали с плеч, и ты была в том летнем персиковом платье, моём любимом. Я вновь иду мимо книжного магазина, того самого, нашего книжного магазина. Здесь я купила тебе твою первую книгу Булгакова, ту самую, которую ты так и не смогла закончить. Здесь ты светилась от счастья, проводила почти всё свободное время. Именно здесь начались мы. И это место навсегда останется маяком силы и надежды в моей жизни. Золотой колокольчик оповестил владельца заведения о моём приходе. Здесь царил непередаваемый книжный запах. Подойдя к столу, я получаю от милого престарелого мужчины, который часто, к слову, спрашивает о тебе, тот самый долгожданный заказ на имя «Мерьем Узерли», ты точно обрадуешься моему подарку. Звенящий колокольчик над дверью оповестил того самого продавца о моём приходе. Новых книг я здесь давно не брала, прихожу лишь за тем, чтобы вновь ощутить тот самый запах, который нельзя передать словами, можно лишь почувствовать. А владелец всё ещё спрашивает о тебе, о моем состоянии. И вот я вновь на улице. В правой руке держу прекрасные ромашки, а в левой ту самую книгу, которую ты так давно мечтала прочитать — «Мастер и Маргарита», в твёрдой блестящей обложке, признаться, твои литературные вкусы необычны, но это и делает тебя такой особенной. И вот я вновь на улице. В левой руке держу ромашки, а в правой немного потрёпанную книгу. Конечно, ты ведь всегда носила её с собой, читая, не отрываясь. Закладка лежала на 501 странице, 32 глава и эпилог, это всего несколько страниц, всё, что осталось спустя две недели. Ветер здесь всегда стихает под гнетом густых крон деревьев. В нашем любимом месте, как всегда, безлюдно, ты сидишь на скамейке, уткнувшись в очередной роман. Я подхожу сзади и стараясь не шуметь, выставляю перед тобой цветы. Ты вскрикиваешь от неожиданности, а потом смеешься, вдыхая любимый аромат. Твои глаза всё еще искрятся жизнью, но вид уже усталый. Я знаю, тебе тяжело. Вытаскиваю из-за спины книгу и ты настолько рада, что не можешь сдержать радостных восклицаний. Бросаешься мне на шею, оставляя свои нежные поцелуи у меня на щеках. Ветер стих, птиц тоже было неслышно. Здесь, как всегда, безлюдно, в такие часы тут бывают лишь самые отчаянные, коих, к слову, вовсе не много. Я принесла тебе цветы, твои любимые. Кладу их, убирая предыдущие. Сажусь рядом и открываю книгу с закладкой. В прошлый раз мы остановились именно тут. Это действительно удивительная книга. Интересная и захватывающая, я знаю, ты прекрасно осведомлена о том, что читать я не люблю. Ты всегда старалась доказать мне, что это очень интересно, спешу тебя обрадовать, всё получилось, теперь лишь коллекция твоих книг — моё спасение. Я прихожу домой ближе к вечеру. Уже с новыми ромашками. Мы теперь редко бываем в нашем месте, а ты почти не выходишь из дома. Но всё ещё обязательно образумится, я в это верю, знаю, ты тоже будешь бороться до конца. В нашей спальне, ты, как обычно, сидишь на кровати, закутавшись в одеяло, сосредоточенно перелистывая «Мастера и Маргариту». Но глаза твои всё ещё искрятся, ты улыбаешься, когда видишь меня, и я знаю, что дается тебе это с трудом. Сажусь рядом, нежно касаясь твоих губ, спускаюсь ниже, а ты хоть на несколько часов расслабляешься, забывая о вездесущей боли. Это так невообразимо радостно чествовать твое тепло, осознавать, что ты всё еще со мной, что не всё потеряно. И ты полностью отдаёшься моей инициативе, тая в моих руках слитком белого шоколада. И этот вечер был так сладок, когда мы лежали под одеялом, прижимаясь к друг другу, ты спросила меня: «Все будет хорошо?». И я с уверенностью ответила: «Да.». И в тот момент я вовсе не лгала, я всецело верила в свои слова. Я так люблю тебя. «Наутро он просыпается молчаливым, но совершенно спокойным и здоровым. Его исколотая память затихает, и до следующего полнолуния профессора не потревожит никто. Ни безносый убийца Гестаса, ни жестокий пятый прокуратор Иудеи всадник Понтийский Пилат.» — произношу последние строки в слух. Ну, вот и всё, книга окончена. Я знаю, ты сейчас в том самом персиковом платье и мне так жаль, что ты не смогла дочитать её сама. Но я уверенна, ты слышишь меня, я знаю, что навсегда будешь рядом со мной, не смотря ни на что. Я так люблю тебя. Сегодня с утра я не поехала на съёмки, осталась дома с тобой. Твои глаза уже не горят, как прежде, лицо твоё несколько месяцев слишком бледное. Всю ночь мы не сомкнули глаз, никакие методы уже не действовали, но ты хотела остаться дома. То самое персиковое платье, больше всего ты хотела сегодня быть в нем, хотя сил уже не хватало, чтобы подняться с кровати. Мы все же одели его и оно тебе очень к лицу. Ты уже третий день ничего не ешь, и сегодня не стало исключением. Тебе больно, я знаю, но ты продолжаешь уверенно убеждать меня в обратном, просишь почитать тебе, так как строчки теперь лишь тёмное пятно перед глазами, да и меня ты уже можешь разглядеть с трудом. Ты сегодня почти не реагируешь на меня, но я знаю, ты слышишь и всё понимаешь. 15 глава 349 страница, я тихо закрываю книгу, вкладывая её тебе в руки и поправляю твои темные волосы за ухо, ведь ты не любила, чтобы они падали на лицо... Кладу книгу, за последние недели ставшей родной, рядом с ромашками. Мне не хочется её оставлять здесь, ведь она была словно частичкой тебя, она была рядом в самые тяжелые моменты. Но эта книга твоя, только твоя и она должна остаться здесь. И я хочу остаться здесь. Смотреть в твои искрящиеся небесные глаза, снова видеть твою улыбку и слышать задорный смех. Хочу снова ворчать о том, что свет лампы мешает мне спать. Хочу чтобы твои губы вновь касались моего тела, хочу почувствовать на себе твои руки. Я знаю, ты обожаешь читать, вспоминаю, как ты цитировала почти каждую из всех книг, что прочитала и усмехаюсь, роняя соленые слёзы, вспоминая твою любимую цитату Булгакова, из-за которой ты так хотела прочесть именно это произведение:

Кто сказал тебе, что нет на свете настоящей, верной, вечной любви? Да отрежут лгуну его гнусный язык!