Мёртвый рассвет

Риндо давится от духоты, стоит ему только открыть дверь. Он привык к запаху сигарет и алкашки, даже на блевоту спокойно реагирует, но вот эта спирающая дыхание хуйня его убивает. Сдавливает лёгкие и горло, душит и не даёт ни единого шанса на спасение. Он скидывает с ног ботинки, планируя проигнорировать владельца квартиры, потому что открыть окно сейчас — его главная цель, но останавливается на полпути. Привычная голубизна глаз тонет в чёрном цвете расширенных зрачков, и Риндо без понятия, как смог разглядеть это в полумраке. — Что это? — Экстази? Я не… я не знаю. Вроде был он, — Санзу растекается в улыбке и проводит языком по верхней губе. Пытается встать, но не может удержать себя на ногах и валится обратно. Он почему-то смеётся над собой, пару раз несильно хлопая рукой по своей щеке. Риндо морщится, а Санзу смотрит на него, но едва ли видит. — У меня есть фиолетовые. — Ага, — садится рядом, у него нет никакого желания разговаривать с ним, но на его плечо почти сразу кладут голову и это, блять, невыносимо. Санзу не вставило так, как должно было. Мысли путаются. — Как же дерьмово ты играешь. — Нет, Рин-Рин, я играю от-лич-но, — Санзу снова выдавливает из себя что-то вроде смеха и это даже звучит жалко. Риндо чувствует, как он дрожит, — Просто ты всегда лезешь не в своё дело. И Риндо знает это. У него изначально не было права ни на что, кроме секса. Извращённая пародия на отношения, неполноценная любовь и нездоровая зависимость друг от друга — мало приятного. Риндо в очередной раз думает, что хотел бы не понимать его, хотел бы давно разозлиться и послать всё к чёрту, но у него просто-напросто не получается. Никогда не получится, потому что Санзу сейчас кажется непозволительно маленьким. Его рука немного подрагивает и Риндо не выдерживает — накрывает её своей, а потом переплетает их пальцы. Санзу ничего не говорит и просто поднимает на него взгляд. Он никак не реагирует, когда Риндо смотрит на его искусанные губы, ему действительно плевать, но дёргается, когда его руку сжимают сильнее. — Тебе противно, — Санзу не спрашивает и снова улыбается, ему опять будто весело и Риндо наконец понимает: это представление не для него. У Санзу всегда был лишь один зритель. Подавшись вперёд, он почти касается его губ своими и шепотом продолжает: — Тебе настолько противно, что тошно. Ты думаешь, что я выгляжу убого и убегаю от собственных проблем. Думаешь, что я как последний дебил закинулся этим дерьмом после панички, прекрасно зная, что станет только хуже. Думаешь, что должен помочь мне, да? — Блять, заткни- — Но мы оба убогие. Ты и я, Риндо. У тебя синдром спасателя, ты зависим от своего брата и давишься презрением к себе. Так что проглоти грёбанную таблетку, фиолетовую, которую я купил специально тебе, как самый заботливый бойфренд, и не еби мне мозг, хорошо? Риндо сжимает зубы и шумно выдыхает, он не знает, что именно чувствовать. Ему обидно, он злится и понимает, блять, что Санзу ни в чем не ошибается. Они оба до смешного проницательные и в этом их проблема. А ведь могли бы выйти замечательные отношения полные дури и секса, как раз те, которых Санзу отчаянно жаждет. Он, кстати, тянется за уже открытым пакетиком, подхватывает пальцами крошечную ешку, действительно фиолетовую, и подносит ко рту Риндо. Санзу не смотрит ему в глаза, не может, не хочет, и выглядит так, словно ему самому сейчас некомфортно. Риндо прикусывает внутреннюю сторону своей щеки и приходит к мысли, что готов скурить целую пачку сигарет. Но последнюю они вчера разделили на двоих, сегодня он забыл зайти в табачку и теперь нет никакого желания выходить из дома. А может он просто ищет себе оправдания, потому что послушно открывает рот и позволяет Санзу положить таблетку на свой язык. Его целуют сразу после, валят на диван и пальцами чуть сдавливают шею, а Риндо уже не в силах противиться этому безумию. Будто он когда-то был. И они даже не трахаются, просто лежат и целуются, но это уже слишком интимно. У Санзу мягкие губы, от него приятно пахнет и каждое прикосновение его рук кружит голову. Чёрт. Риндо уже сам не понимает, любовь это или помешательство, но он без него не сможет, просто физически и морально не выдержит, точно удавится. Поэтому отчаянно цепляется за чужие плечи и прижимается ближе. Санзу ненавидит, когда Риндо признаётся ему в чувствах, рефлекторно кривится и сразу говорит заткнуться. Ему правда неприятно и это заметно, Санзу не хочет, чтобы его любили, не хочет, чтобы его хоть во что-то ставили. Особенно Риндо. Санзу делает всё, чтобы он его ненавидел. Он знает, в какие места бить, знает, как сделать ему больно и уничтожить всё, что в нём есть. А ещё Санзу уже давно понял, что это не помогает. — Какой же ты тупой. Санзу говорит это настолько неожиданно и неуместно, что Риндо срывается на смех. Почему-то громкий и даже искренний, может быть, ему просто начало вставлять. Сколько они вообще так пролежали? Прошло две минуты или больше часа? Блядство. — Риндо, — у Санзу заплетается язык, но сам он наконец выглядит немного лучше, хоть и Хайтани всё ещё видит, как припухли от слёз его глаза. Насколько хреново ему было, что в итоге всё вылилось в это? Санзу же знает, как подобная хуйня работает. — Я не ненавижу тебя. Риндо замирает и глазами бегает по его лицу. Ему тяжело говорить даже такие вещи, но он всё равно делает это, и Хайтани не понимает почему. Всё, наверное, очевидно: иначе его бы не подпустили так близко. Не разрешали бы видеть себя в моменты слабости и панических атак, не давали бы ключи от своей квартиры и не покупали бы колёса цвета его ёбаных волос. Только вот после такого в мыслях Санзу наверняка всегда следует «но тебе нельзя не ненавидеть меня». В этот раз он молчит, не договаривает, не хочет. Риндо отводит взгляд. — Я знаю.