Когда город засыпает

***

       Вокруг него — раскиданные тетради и конспекты, грязные кружки с недопитым кофе и банки энергетиков. Стол завален настолько, что ноутбук ставить некуда — остаётся уместить его прямо на книгах. В квартире темно, и яркий экран режет глаза. Чёрт, и надо было свету вырубиться именно сейчас! Грёбаные зачёты, грёбаный университет. Как же это всё достало.        — Пошло всё нафиг, — раздражённо шипит Диппер, когда понимает, что не в силах сфокусироваться на задании. К чёрту всё. Он слишком устал.        Диппер вскакивает с места и хватает гитару. В подъезде никого нет, и он спокойно забирается на крышу.        Ночной воздух кружит голову, дарит прохладу и расслабляет. Сердце громко бьётся в предвкушении, и Диппер невольно усмехается, подходя к краю. Там, внизу, город кажется ужасно маленьким. Окна и витрины переливаются разными цветами, люди снуют туда-сюда как муравьи. Муравьи, которых можно запросто раздавить.        Ноги подкашиваются, когда он смотрит вниз, и Диппер глубоко вдыхает. Откладывает гитару и разводит руки в стороны. Всего шаг — и он полетит. Полетит навстречу этому цветному городу, мелким людишкам и встретит свой конец. По телу пробегают мурашки, и всё внутри покрывается ледяной коркой.        Прекрасное чувство, благодаря которому можно ощутить себя живым.        Диппер отходит назад и садится прямо на холодный камень. Ветер дует сильнее. Возможно, ему стоило накинуть куртку. А впрочем, теперь это неважно. Теперь ничего не имеет значения, кроме темноты и гитары в его руках.        В который раз он вот так забирается на крышу с гитарой и проводит часы, играя? Диппер не знает. Он переехал в Сиэтл в конце лета. Возможно, именно тогда ему так полюбилось это место. Теперь же наступил октябрь.        Первый курс экономического дался ему нелегко. На втором он пожалел о том, что вообще решил поступить сюда. На третьем он всерьёз задумывался об отчислении. И вот он на четвёртом курсе. С потрёпанной нервной системой, хроническим недосыпом и вечными мешками под глазами.        Он не жил — просто существовал от выходных до выходных. Родители оборвали все связи, сестра с мужем переехали в Европу, и у Диппера не осталось никого, кроме себя самого.        Каким же идиотом он был, когда мечтал поскорее вырасти. Ведь взрослым не надо ходить в школу, взрослые зарабатывают много денег и могут купить себе любые книги и сладости. Ага, конечно. Глупые детские мечты, от которых хотелось истерически смеяться. До хрипа, до головной боли.        Музыка спасала. Словно надувной круг для утопающего, она помогала держаться на плаву и не погрязнуть в тёмных мыслях. Только играя, Диппер мог абстрагироваться от окружающего мира и погрузиться в свой собственный. Здесь нет серых стен университета и тупых одногруппников, нет кучи разбросанных тетрадей и бесконечных долгов. Здесь есть лишь он и музыка. Как нечто совершенное и недосягаемое.        Диппер прикрывает глаза и поудобнее перехватывает гитару. Каждый раз он начинал с одной и той же песни.        — Если любишь, то должен знать… — он совсем не умеет петь, но какая разница? — Что моменты одиночества становятся лишь более одинокими, когда давно влюблён, чем когда ты одинок…        Услышав скрип двери, Диппер даже не вздрагивает. Он прекрасно знает, кто пришёл.        — Воспоминания превращаются в мечты, становятся запретными… Я не хочу бояться. Чем глубже я иду, у меня захватывает дух. Мягкие сердца, добрые души, сердце к сердцу и глаза в глаза… Разве это под запретом?        Шаги стихают прямо около Диппера, и рядом присаживается Он.        — Детка, мы построили этот дом на воспоминаниях, — они поют вместе. — Сфотографируй меня сейчас, потряси снимок, пока он не проявится. И когда твои фантазии станут наследием… Пообещай мне место в твоём доме воспоминаний…        Мелодия угасает, и Диппер медленно переводит взгляд на своего соседа. Тот смотрит на него в ответ, протягивая стаканчик с горячим кофе. Второй стоит у его ног.        — Спасибо, — шепчет он и замерзшими пальцами принимает стаканчик.        Диппер не знает о нём ничего. Ничего, кроме того, что они живут на одном этаже. Этот мужчина приходит сюда уже около месяца. Сначала они просто сидели вдали друг от друга. Потом он стал подпевать, и вскоре Диппер привык к нему, словно к неотъемлемой декорации своего мира.        — Уильям Сайфер, — внезапно говорит мужчина, склонив голову. — Но можно просто Чёртов Билл.        Диппер улыбается самым краешком губ и, не задумываясь, отвечает:        — Мэйсон Пайнс. Но можно просто Диппер.        — Приятно познакомиться, Ковш, — Билл улыбается в ответ, и что-то странное блестит в его взгляде.        — Взаимно.        Они молчат, каждый думая о своём. Билл смотрит в небо, сложив руки на коленях, а Диппер не может не думать о нём. Билл высокий, худощавый, со светлыми волосами и янтарными глазами (интересно, это его настоящий цвет, или он носит линзы?), в неизменном жёстком чёрном свитере, пропахшем сигаретным дымом.        В нём есть что-то своё, привлекательное. Возможно, дело в его чудаковатой манере одеваться в жёлто-чёрное, а может, всему виной эта улыбка и задумчивый взгляд.        Диппер не знает о Билле совершенно ничего, но сейчас, сидя с ним бок о бок, он чувствует себя комфортно.        Когда он допивает кофе, то беззаботно скидывает стаканчик с крыши и переводит взгляд в небо. Интересно, почему Билл смотрит на него так, словно пытается отыскать в этой непроглядной мгле что-то очень важное?        — Ты когда-нибудь хотел попасть туда, к звёздам? — почти шепчет Билл. — Коснуться чего-то недосягаемого и слиться вместе с вечностью?        — Да, — едва слышно отвечает Диппер. — Каждый раз, когда думаю об этом, понимаю, насколько люди мелочны. Мы мчимся в никуда, гоняясь за такими незначительными вещами, что становится смешно. А хочется попасть к этому недосягаемому. Хочется стать им…        Тишину пронзает тихий хриплый смех.        — Малой, а ты мне нравишься.        Диппера ничуть не раздражает это снисходительное «Малой». Он лишь безобидно фыркает и оборачивается к Биллу.        — Мне двадцать два. Не думаю, что ты сильно старше.        — Двадцать девять. Так что для меня ты мелкий.        — И что же такие взрослые дяденьки делают ночью на крыше?        — А что здесь делают такие маленькие мальчики? — поддразнивает его Билл.        Диппер невозмутимо пожимает плечами.        — То же, что и ты.        Когда Билл берёт его ладонь в свою, Диппер даже не дёргается. Рука Билла тёплая, с длинными узловатыми пальцами и маленькими шрамиками. Диппер почти не дышит, наблюдая, как он достаёт из кармана ручку и что-то пишет на его ладони.        — Мой номер, — поясняет он с лёгкой улыбкой. — Думаю, пора познакомиться поближе.        Билл не отпускает его руки́, но Диппер и не настаивает. Что-то странное просыпается внутри, поднимаясь до са́мого горла и согревая. Он несмело переплетает их пальцы, рассматривает свою исписанную цифрами ладонь.        И когда он переводит взгляд на Билла, то понимает, что больше не в силах отвести его. В глазах Билла плескается свет тысячи звёзд. В глазах Билла целая вселенная. Вселенная, которая манит, притягивает к себе без шанса на спасение.        Но Дипперу не хочется спасаться. Ему хочется, чтобы эта ночь никогда не кончалась. Чтобы они с Биллом навечно остались в своём маленьком, но в то же время таком необъятном мире…