Гладка Дорога Мертвецам

Вальпургиева ночь — вот настоящая причина того, почему Бабушка так настойчиво не хотела отпускать свою Наташеньку в Трансильванию совсем одну. Дело было не в том, что она женщина — очевидно, в этом новом столетии все только и стремятся к равноправию полов, продолжая родившуюся еще несколько поколений назад тенденцию. И совсем не в том, что Наташа Романова, которую восторженные и покоренные коллеги в Щ.И.Т.е прозвали Черной Вдовой, была более чем способна наслать «Гнев Всевышнего», как его называл Директор, на любого, кто мог бы посчитать ее легкой добычей. Их поездка планировалась куда больше, чем на пару дней, и к тому же Вальпургиеву ночь им придется провести в пути. Так что не отправляться в подобное путешествие в одиночку — здоровая предосторожность, к которой прибег бы каждый. Потому-то ее надежный коллега поверенный и, по совместительству, любимый кузен Стив Роджерс и составлял Наташе компанию. Несмотря на все Бабушкины волнения, поездка обещала быть весьма однообразной. Одним из последних клиентов Щ.И.Т.а был некий граф Влад Дракула, пожилой аристократ из Трансильвании, который недавно приобрел недвижимость в Лондоне и теперь подумывал перебраться туда вместе с внуком. Ключевыми словами были «богат» и «эксцентричен», так что Наташа брала на себя всю бумажную волокиту и материально-техническую сторону переезда в Англию этого, по всему видно, закостенелого агорафоба. Оставалось надеяться, что хоть внук его окажется чуть менее эксцентричным. Стиву было только в радость помочь Нат с этим делом, ведь он знал, как приятно ей было бы иметь в компаньонах кого-нибудь, кто не станет жаловаться на то, что им помыкает «какая-то женщина» (читайте Грант Вард, которому, возможно, по некоему стечению обстоятельств пришлось заявить, что он «врезался в дверь» после того, как поимел со Стивом небольшую дискуссию на предмет уважения к своим коллегам). Ладно, ладно, Стив вполне возможно имел в себе пять футов четыре дюйма роста и вел в прошлом довольно трудное детство, пока не оказался под крылышком заботливой Бабушки с ее наваристым борщом и другими хорошими народными средствами. Но сейчас удар у него был поставлен довольно неплохо, да и на точность грех жаловаться. Они коротали время в дороге за дневником Стива. Это был скорее альбом для набросков, который они заполняли зарисовками тех мест, где уже успели побывать, и кое-где пояснительными заметками. Наташа, конечно, не упускала возможности подтрунить над ним по поводу отсутствия дамы сердца. — Может, наконец отыщем любовь твою в этом путешествии, и я порадуюсь на старости лет кудрявым племянницам и племянникам, а, Степушка? Эта злобная женщина, конечно, дождалась и высказала свой комментарий обязательно Стиву под руку, когда он собирался проглотить ложку вкуснейшей мамалыги, что подавали на завтрак. Окончательно убедившись в том, что умирать от удушья он пока не собирается, Стив с легким оттенком иронии поинтересовался: — Так как говоришь, Нат, поживает мистер Бартон? Или этот ваш доктор Беннер? Они — кузены. Именно по этой причине Стив переносит Наташин Взгляд Смерти с абсолютным равнодушием. — У нас с этими двумя джентльменами очень крепкая дружба, Степушка — точно как у тебя с Пегги, не правда ли? Это было удар не в бровь, а в глаз. Пегги теперь уже была приятным воспоминанием молодости, и Стиву чрезвычайно повезло остаться с ней хорошими друзьями. Он невинно улыбнулся кузине, и она в раздражении вскинула руки несмотря даже на все свои увещевания о том, что к подобным приемчикам у нее уже давно выработался иммунитет. Учитывая, что она видела их в действии уже бесчисленное множество раз, когда Стив с их помощью ловко уходил от неминуемых последствий. Гостиница, в которой они остановились, была чрезвычайно живописной в лучшем смысле этого слова. Стив не пожалел времени на то, чтоб запечатлеть ее в своем альбоме, старательно вырисовывая каждую веточку плюща, усыпанную мелкими остроконечными цветами, будто звездами. Местные называли их «Слезой Графини», и, конечно, владелец гостиницы, будучи сам своего рода знатоком народных легенд, поделился с ними одной из них. Он сказал, что цветы эти растут там, где когда-то давно Графиня роняла свои слезы, узнав, что ее Граф заключил сделку с силами тьмы, желая защитить ее, и сына, и народ от неистовства тюрков. Посадить это растение означало призвать Графиню на свою защиту, потому как известно, что «немертвые» не смогут ступить ногой на порог дома, где есть цветы, дабы не вызвать гнев своего Господа. В городе, где они остановились, было немало и других достопримечательностей. К примеру, старинное кладбище с его крайне впечатляющими готическими склепами. Поскольку солнце еще не слишком спешило к закату, Стив прихватил свой дневник. Наташа сообщила ему, что поступит умнее и отдохнет здесь, в комнате, в компании хорошей книги. — Постарайся не найти неприятностей на свою голову, Степушка. Разве что, конечно, не найдется незнакомец, ну очень нуждающийся в подбитом носе. Он посмеялся. Жена хозяина гостиницы беспокоилась за него, как за родного сына, и при виде крестика на его шее испытала заметное облегчение: — Добрый господин, не забывайте, сегодня Walpurgis nacht. Постарайтесь вернуться к нам до темноты. Ну вот, Walpurgis nacht. Снова. Хотя, говоря откровенно, бродить по кладбищу ночью в целом не было самой разумной идеей из всех, будь то Вальпургиева ночь или любая другая. Так что обещание далось ему легко. Читателю, должно быть, уже стало вполне ясно, что Стивен Грант Роджерс не ринулся на кладбище вслепую. У него в запасе оставалось еще добрых пару часов до наступления сумерек. Он прихватил с собой свое походное пальто, так как был довольно чувствителен к холоду, кромку хлеба, ветчину, сыр и бутылочку вина, заботливо упакованную для него женой хозяина гостиницы. Ясно светило солнце, и несмотря на прохладный ветерок путешествие выдалось приятным. Шторм начался безо всякого предупреждения. Еще мгновение назад Стив делал в альбоме набросок зловещего ангела, что нависал над одной из могил, старательно вырисовывая изгиб его покатой щеки — как вдруг сумерки сгустились. Стив тут же сверил время по карманным часам. Не мог же он, в самом деле, задержаться до заката? Нет, время не обманывало его: до темноты оставалось еще часа два. Но небо почернело. Завыл ветер, и вскоре стал накрапать дождь. Черт возьми. Спасенья не было. Стив пустился бежать и нашел приют в одном из достаточно представительных на вид склепов. При ближайшем рассмотрении в нем обнаружилась всего одна гробница из белого мрамора, покрытая странными фигурами. Удивительно, но в этом месте не было креста — как, впрочем, и любой другой христианской символики. Стив прочитал надпись на двери: ГРАФИНЯ ДОЛИНГЕН ГРАЦ СТИРИЯ ИСКАЛА И ОБРЕЛА СМЕРТЬ 1801. УПОКОЙ ГОСПОДЬ ЕЕ ДУШУ ИБО ГЛАДКА ДОРОГА МЕРТВЕЦАМ. Склеп самоубийцы. И фигуры на гробнице не слишком похожи на ангелов Божьих и святых. Это были создания, которым лучше оставаться во тьме, в тенях, в пучине небытия. Вальпургиева ночь. Стив не был тем настоящим англичанином, который насмехается над старыми легендами и народными поверьями. Он был плодом слияния своих ирландских и русских корней, внуком Бабы Яги, и получше других знал, что значило провести ночь, когда сам Дьявол отворяет врата Ада и «немертвые» встают из могил и ходят по земле, в склепе самоубийцы. Снаружи, сквозь завывания ветра и дождя, донесся стук града. Нет, это не обычный шторм. Железный кол, что должен был проходить сквозь гробницу и удерживать Графиню в плену, теперь валялся на полу. Стив поднял его, и в тот же миг каменная крышка отворилась, и Графиня — бледная, прекрасная и не обезображенная касанием Смерти — поднялась и улыбнулась ему. Зубы у нее были острые и белоснежные. В голове его возник тихий, соблазнительный шепот; он подталкивал его вперед, к ней навстречу, предлагал пасть ниц пред ней, своей новой Богиней и Королевой, предложить свои вены для услады ее, позволить холодным губам прижаться к коже… Стив обнаружил, что улыбается, доставая из-за пазухи свой нательный крестик — тот самый, который Бабушка строго-настрого запретила ему снимать, собирая в поездку. — Прошу простить меня, мадам. Я простой парень из Лондона и не собираюсь покупаться на то, что вы мне тут предлагаете. Он поднял железный кол и метнулся в ее сторону, целясь в самое сердце. Жуткая улыбка Графини превратилась в жестокий оскал, и она бросилась прямо на него, откинув в стену. Последней мыслью Стива было бы: «О, черт побери. Наташа мне этого не простит». Но вдруг он обнаружил, что замедляется, и вместо безжалостного камня его встречает чья-то грудь. Очевидно, грудь мужская. Если бы это был один из тех дамских романов, что его кузина Дарси так любила читать им вслух — желательно когда все были уже слегка навеселе, — сейчас было бы самое подходящее время упасть в обморок. Стив Роджерс не стал падать в обморок. Хотя все его последующие воспоминания о произошедшем несколько… размылись, он четко помнил любопытный голубоглазый взгляд. Он с удивлением осознавал, что подается навстречу ласке, и кто-то будто вдыхает его аромат. Прозвучит странно, но он по какой-то причине чувствовал себя таким защищенным в тот момент. Кто-то мягко зашептал ему на ухо — слов Стив не разобрал, этот язык ему был не знаком. И следом: Спи, бесстрашный маленький котенок. Опасность тебе не грозит. Английский с легким акцентом. Когда Стив полностью пришел в себя, его встретила ужасно обеспокоенная кузина. Она внимательно осмотрела его на предмет наличия таких ран, которые привели бы их несчастную многострадальную Бабушку в состояние праведного гнева. — Я в порядке. Честное слово, я… Нат! Она приподняла бровь и посмотрела на него взглядом совершенно не впечатленным. — Ты отправился гулять по кладбищу в Вальпургиеву ночь, и мы обнаружили тебя без сознания в склепе, где потенциально мог бы обитать вампир, в компании огромного волка, который либо охранял тебя, либо считал своим завтраком. Уж прости, что мне не хочется вернуться домой к Бабушке и сообщить, что ее драгоценный внучик был сожран вампиром! — Это было средь бела дня. А шторм был совершенно не природным. И по-прежнему этот Взгляд. Но теперь еще и скрещенные на груди руки. — Прости меня? — Уже лучше. — И тут ее руки заключили его в кольцо. — Стив, ты так меня напугал. — Я знаю. Прости, ладно? — Только сейчас до него дошел смысл ее слов. Волк. — Нат? А где волк? — Один из местных солдат выстрелил в него, спугнул. Над меткостью, конечно, ему еще работать и работать, но по крайней мере ты не стал жевательной игрушкой для зверя. — Погоди, что? Солдаты? Как выяснилось, хозяин гостиницы так сильно за них беспокоился, что направил по следу солдат. И по чистой удаче они оказались у склепа, где был Стивен, как раз когда разразился этот странный шторм. Наташа порывалась схватиться за ружье и ринуться в склеп в одиночку, но пришлось переждать непогоду снаружи. А после они нашли Стива без сознания, пока гигантских размеров волк охранял его и согревал, едва не ложась сверху всем телом. — Будто охраняет, — пробормотал себе под нос один из солдат и перекрестился. На это командир отряда только фыркнул. Он любезно предложил проводить Стива и Наташу обратно до гостиницы, дабы увериться в их полной безопасности. — Бояр никогда не простит нам, если мы не попечемся о вашем дальнейшем благополучии. Быстриц, Позаботьтесь о моих гостях: их безопасность очень важна и драгоценна для меня. Если с ними что-то случится или они исчезнут, не жалейте средств, дабы найти их или удостовериться, что они в безопасности. Главная опасность — снег, волки и ночь. Не теряйте ни секунды, если у Вас появились подозрения, что им грозит беда. Порукой Вашему усердию станут мои богатства. Дракула. Стиву ничего не оставалось, как поддаться на уговоры Наташи и хозяйки отеля и немного отдохнуть прежде, чем продолжить путь. Так что, сытно отобедав и приняв теплую расслабляющую ванну, он наконец провалился в сон. Этот сон был полон тех самых удивленных голубых глаз, да еще голоса, что называл его «котенком». Стив мог бы много что ответить на это. В первую очередь то, что он совершенно точно не котенок, большое спасибо. Продолжение следует...