***
Уже на пороге она чувствует неладное. Свет в квартире приглушен, из коридора видно, как в комнате плавной радугой переливается неон, и тихо играет Jaymes Young. Кэт показывается в проходе с нежной улыбкой на лице, тянет руки к Элли, мягко целует ее в губы, шатенка успевает заметить, что она нанесла легкий макияж, волосы уложены в привычной манере. Вместо трикотажного топа на ней красуется белая полупрозрачная майка, заправленная в короткие джинсовые шорты. - Раздевайся, я приготовила ужин. Ты ведь не ела весь день. Элли смущенно улыбается, вешает парку на крючок, скидывает мартинсы и идет в ванную. Пока моет руки, пытается выдохнуть, натянуть хоть какую-то улыбку на лицо, но просто не может. Чувствует огромную пропасть между ней и Кэт. Настолько отвыкла видеть ее рядом с собой. Пожалуйста, пусть этот вечер пройдёт хорошо. Кэт постаралась на славу. Приготовила любимую сырную пасту Элли и алкогольные коктейли, по которым шатенка буквально сходит с ума и просто не может остановится, пьет и пьет, пока в какой-то момент не понимает, что уже и на ноги то встать не может. - Какой повод? - Элли кивает на два высоких бокала, наполненных ярко-оранжевой жидкостью. - Просто хочу тебя порадовать. И попросить прощения еще раз, - Кэт обнимает ее, утыкается носом в шею, проводит руками по черному хлопку рубашки. - Ты наконец надела ее. - Да, захотелось. - Тебе очень идет. Ты такая сексуальная, - Кэт расстегивает верхнюю пуговицу тонкими пальцами, быстро спускается вниз и расправляется с остальными. Элли молча наблюдает за тем, как ее пальцы порхают по темной ткани. Неделю назад она бы уже остановила ее, сорвала с нее одежду и взяла себе то, что причитается. Сполна, несколько раз, позволяя своему бешеному накопившемуся желанию контролировать каждое ее движение. Сейчас она просто застывает и не знает, не понимает, что чувствует, чего хочет. Она просто устала. Она просто позволяет Кэт взять все в свои руки. Но ее девушка не спешит откладывать ужин. Либо понимает, что напряжение между ними еще не до конца спало для страстного примирения, либо все еще держит в голове мысль, что Элли не ела весь день. - Переодевайся, а я пока накрою на стол, - влажный поцелуй на щеке, и Кэт игривой кошкой отходит к плите, гремит посудой. Элли плетется в комнату, сбрасывает одежду, натягивает домашние штаны, остается сверху в одном спортивном топе и шлепает на кухню, где ее ждет вкусная еда. И не смотря на голод, аппетита она не чувствует совсем. Поддевает вилкой спагетти, гипнотизирует сыр, который тянется вслед за ней, отправляет в рот, жует нарочито долго, запивает вкусным напитком, избегает зрительного контакта с Кэт. - Как прошел день на работе? - Бывало и лучше, - пожимает плечами Элли. - Все очень вкусно, как обычно, - кривая улыбка, будто ей по лопаткам вдарили. - Эл, поговори со мной. - Я говорю. - Нет, ты разговариваешь со спагетти, а не со мной. Ты на меня даже не смотришь. Зеленые глаза устало поднимаются и ловят взгляд карих, почти черных. Кэт похожа на брошенного на улице пса, брови сведены, губы исказились от обиды, она тяжело дышит, так, что Элли буквально видит, как ее грудная клетка поднимается и опускается. - Прости. Я устала. Была тяжелая неделя. - Я понимаю, солнце, - тонкие пальцы обхватывают ладонь Элли. - Поешь, и будешь отдыхать. Элли снова возвращается к своей тарелке, тянет одну спагеттину примерно вечность, гоняет по посуде небольшой кусочек курицы, зато коктейль заканчивается очень быстро, и Кэт тут же забирает бокал и делает ей новую порцию. - Как хочешь провести выходные? - Не знаю, пока не думала. Может схожу в зал, на прошлой неделе не было времени. - Можем сходить куда-нибудь вместе. Ты хотела в кино на какой-то фильм про музыкантов? Давай сходим. - Кот, это было месяц назад, его уже не показывают. - Ну, давай тогда посмотрим дома. - Ты взяла выходные? - Да, хочу провести 2 дня только с тобой. Мы многое упустили за эти месяцы. И вот вроде бы она должна радоваться, она добилась того, чего хотела, но почему-то испытывает только сожаление и грусть от осознания, что не сможет толком поговорить с Диной целых два дня. Это не предвещает ничего хорошего. - Давай завтра решим этот вопрос, хорошо? Кэт кивает в ответ, и Элли поднимает свой бокал, будто собирается произнести тост, но лишь молча чокается с девушкой и делает несколько глотков. - Как прошла твоя поездка? Брюнетка заметно сжимается, опускает глаза в пол, и теперь наступает ее очередь зрительного контакта с тарелкой. - Неужели, нечем поделиться за 2 дня уикенда? - Эл, - умоляет Кэт, - пожалуйста. Давай отпустим эту ситуацию. Мне итак паршиво. - Как скажешь, - Элли пожимает плечами и допивает уже второй бокал, опустошив свою тарелку только наполовину. - Нет аппетита? - Да, вроде того. Кэт шумно вздыхает и встает из-за стола, протягивая Элли руку. - Пойдем со мной. Шатенка молча кладет свою ладонь и плетется следом. Ее ведут в комнату, жестом указывают сесть на кровать и говорят уверенное «Раздевайся». - Что, даже без прелюдий? - Элли вздергивает брови и усмехается, видимо, коктейли начинают немного действовать. - Заткнись и раздевайся. Иначе я силой с тебя это все стяну, - Кэт берет с полки какие-то баночки, крема и ставит на тумбочку возле кровати. - Я бы посмотрела на это, - бурчит Элли, стягивая спортивный топ и штаны. Нижнее белье она решает оставить. Кэт намного меньше Элли. Последняя частенько захаживает в спортзал и имеет довольно прокаченные выделяющиеся мышцы, фигура Элли в принципе довольно атлетичная и спортивная. Кэт же, наоборот, очень худая, потому очень слабая. Иногда Уильямс удивляется, как ей хватает сил весь день держать в руках тату машинку, ведь весит она немало. Но, вскоре понимает, что ниже кистей руки азиатки вполне себе натренированы и подготовлены к долгой работе. Брюнетка укладывает Элли на живот, забирается сверху. Настолько легкая, что шатенка даже не чувствует ее веса на себе. Выдавливает щедрую порцию крема на ладони и начинает плавными движениями поглаживать натруженную спину. И Уильямс тает моментально. Что что, а за хороший массаж она, наверное, и собственную душу продаст. Особенно после тренировок или долгих рабочих смен, когда каждая мышца в теле ноет от неприятных ощущений. И Кэт хорошо знает это, знает, как расслабить, на что надавить, где провести рукой более нежно и мягко. Тело Элли она выучила наизусть за эти 2 года, может с закрытыми глазами нарисовать, указать точное расположение веснушек и кружочком обвести все болевые точки, зависит от того, с какой силой надавишь - можешь доставить неземное удовольствие, либо причинить сильный дискомфорт. Ее тело - как самая настоящая карта сокровищ для Кэт. Тонкие пальцы массируют шею, спускаются ниже, обводят каждый позвонок, сжимают кожу, местами царапают ее короткими ногтями. Элли закрывает глаза и просто позволяет себе расслабиться. Растекается под каждым прикосновением, словно масло, опускает плечи, выравнивает дыхание, позволяет голове стать абсолютно пустой. Кэт спускается ниже, массирует бедра, икры, ступни. Все последовательно, мягко, медленно, словно она всю жизнь проходила курсы массажиста. Просит Элли перевернуться на спину, зачем-то закрывает ей глаза повязкой, шепчет на ухо «Думай о хорошем», оставляет влажный поцелуй, и шатенка чувствует, как тонкие пальцы касаются ее голой груди. Обводят ареолы, выписывают какие-то узоры, цепляют ребра и, едва касаясь кожи, идут вниз. Элли шумно выдыхает, когда ощущает поцелуи и горячий язык на внутренней стороне бедра, тут же, неосознанно, разводит ноги в стороны и закусывает губу. Она и представить не могла, насколько ее тело соскучилось по таким прикосновениям. Тонкие пальцы тянут за резинку белья, и Элли поддается, приподнимает бедра, позволяя избавить себя от последнего предмета одежды. Кэт снова возвращает свои теплые руки и губы к ее ногам, поднимается выше, покрывая поцелуями каждый их сантиметр, и шатенка уже чувствует, как огромный ком возбуждения давит на низ живота. Она борется с желанием сорвать повязку со своих глаз, вцепиться в губы Кэт жадным поцелуем, взять все под свой контроль, так как привыкла. И все же снова теряется в тягучих сладких ощущениях, снова и снова кусает собственные губы, желая поскорее почувствовать прикосновение именно там, где все сконцентрировано на максимум. И наконец она получает то, чего так хотела. Легкое движение языка на клиторе дразнит, заставляет хотеть еще, и Элли шумно выдыхает, цепляясь руками за подушки. Кэт касается ее еще раз и еще, с каждым движением сила нажатия увеличивается, темп ускоряется, и Элли уже издает хриплые стоны в полный голос. А дальше происходит что-то совершенно необъяснимое никаким образом. Она видит Дину. Не Кэт. Представляет, как та спускает с плеч ту самую злосчастную рубашку с фото, закусывает губы, разводит бедра в стороны и отодвигает в сторону узкую полоску белья, с самого начала приковавшую внимание. Дина улыбается, облизывает свои пальцы и касается себя, сначала мягко, медленно, постепенно увеличивает темп и откидывает голову, прошептав едва уловимое «Элли». Оргазм накрывает Уильямс так внезапно, что она дергается, выгибается в спине и еще почти минуту лежит без движения, пытаясь придти в себя. Повязку с глаз сдергивают, она невидящими глазами смотрит перед собой: все в красном свете неона, Кэт сидит на ней верхом в одних стрингах, улыбается и вытирает с губ влагу Элли. - А ты и правда по мне скучала. Так быстро ты еще не кончала. Вот уж точно. Кэт целует ее, и Уильямс исступленно отвечает, все еще не отойдя от произошедшего. - Я так скучала по тебе, по твоим стонам, - брюнетка оставляет горячие влажные поцелуи за ухом, спускается к шее, плечам, скользит руками по обнаженному телу, двигает бедрами, в нетерпении трется промежностью о живот Элли. Шатенка хватает ее за шею, впивается в губы, кусает, переворачивает девушку на спину, дразнит маленькую грудь своими руками, закидывает худую ногу на свою спину. Кэт часто дышит, тянет Элли за волосы, просит взять ее как можно скорее, капризно хнычет, выгибается в ее руках. Длинные пальцы находят тонкую линию белья, отодвигают в сторону, проскальзывают внутрь, и Кэт издает громкий стон прямо в губы. Элли закрывает глаза и делает, пожалуй, худшее, то, за что еще долго будет чувствовать свою вину. Она снова думает о Дине, представляет ее в своих руках. Понимает, что поступает как сволочь, но не может остановиться, сознание само упорно транслирует ее образ. В какой-то момент ей становится совсем неловко, она чувствует на себе взгляд Кэт, слышит ее голос над самым ухом, девушка страстно шепчет «Еще, еще», и Элли сдается окончательно. Отстраняется, ловит на себе вопросительный, ничего не понимающий взгляд, резким движением переворачивает Кэт на живот и ставит перед собой на четвереньки. - Элли, Боже! - Брюнетка податливо выгибает спину, старается устоять на руках, но в итоге падает, утыкается лицом в подушки, стонет громко, почти кричит, когда длинные пальцы внутри нее набирают бешеный темп. Уильямс заламывает ее руки за спиной, не позволяя поднять голову, оставляет укусы на бедрах, двигается внутри настолько быстро, что вся покрывается испариной. Дина в ее голове впивается зубами в подушки, закатывает глаза, подает навстречу бедра, насаживаясь на пальцы, просит большего, умоляет позволить коснуться себя, потому что слишком близка к финалу. Элли разрешает. Отпускает ее руки, оставляет громкий шлепок на заднице, тянет на себя за темные волосы и входит во всю длину пальцев резкими толчками. Дина выгибается, дрожит и обессилено падает на подушки. Кэт подрагивает от продолжительного оргазма, все еще оставаясь в бесстыдной позе, пытается нащупать руку Элли, сжимает горячую ладонь своими тонкими пальцами. - Вот так довела я тебя, - смеется. - Ты прямо озверела. Хорошо, что Кэт не может читать мысли. Элли молча улыбается, укладывает девушку в удобную позу, сама ложится рядом и обводит кончиками пальцев многочисленные татуировки на теле Кэт. Прости. Прости, прости, прости. Умоляю, прости. - Солнце, все хорошо? Ты еще злишься на меня? - Кэт гладит растрепанные каштановые волосы, смотрит в зеленые глаза так наивно, доверчиво, что Элли становится еще более паршиво. - Не злюсь, - шепчет, еле сдерживается, чтобы не расплакаться как соплячка. Сама виновата. Сама в это вляпалась. Расхлебывай теперь. Дура. - Мне тоже не хватало тебя все это время, - рвано выдыхает Элли. - Прости, что я забила на все. Я не специально. Я же люблю тебя, просто иногда нужен хороший пинок под зад, чтобы осознать, что ты поступаешь неправильно. Слишком сильный пинок под зад. Слишком. Кэт берет ее левую руку в свою, целует каждый палец, останавливается на том, что окольцован, касается губами металла и улыбается. - Ты такая моя. Элли кажется, что она сейчас взорвется как бомба. Разлетится на кусочки, испачкает белые стены их квартиры ошметками своего мозга. Он все равно ей особо не нужен, как видно. Она им даже не пользуется. Но, к сожалению, она остается лежать в кровати, накрытая худым голым телом, тонет в тысячах поцелуев, жарких «люблю», плавится под глазами цвета горького шоколада, сливается с красным неоном. Горит все на том же костре инквизиции. Связана по рукам и ногам. Только теперь тащит с собой еще двоих людей.***
Ночью она не спит. Ворочается из стороны в сторону, смотрит на Кэт, укрывает ее голое тело одеялом, чтобы она не замерзла, и в конце концов понимает, что сна ей не видать. Идет на кухню, открывает окно на распашку и высовывается в него наполовину с зажатой сигаретой в зубах. Что она будет делать теперь? В голове все мысли принадлежат девушке из Сиэтла, которую она даже не видела ни разу в своей жизни. В реальности рядом с ней Кэт. Та самая Кэт, в которую Элли когда-то до беспамятства влюбилась. Краснела перед ней, теряла голову, впервые познавала, что такое любовь. Кэт создала вокруг нее семью, пусть в ней пока всего двое, но у Элли и этого никогда прежде не было, Кэт окружила ее теплом и заботой, научила отдавать тоже самое в ответ. Да, пусть сейчас не все так гладко, но это ведь все временно. Это просто сложный период, не более того. Кэт сможет исправиться, а вот сможет ли Элли? И как теперь жить с этим? Как говорить «люблю», целовать и обнимать свою девушку, когда перед глазами она? Осуждала пижонов, которые трахают одних, а думают совсем о других? Получай, Уильямс. Теперь знаешь, какого это. Противно. Мерзко. От самой себя, от этих мыслей, этой ситуации. Будто она упала в бочку с мазутом, вымазалась вся с ног до головы и теперь еще не скоро отмоется. Может это тоже временно? Может в один прекрасный день Дина напишет что-то вроде «поиграли и хватит, у каждой из нас есть своя реальная жизнь, а это просто виртуальность, просто новый интересный опыт, просто пара фото». И тогда все вернется на круги своя. Она будет хранить их переписку, иногда заходить на ее профиль, пускать слюни на ее изображение, еще пару раз, наверняка, запустит руку в штаны, гипнотизируя ее фото. А потом и это пройдет. И Кэт снова станет одной единственной. Только почему тогда так неприятно и грустно от этих мыслей? Почему щемит в груди от одного только «Дина уйдет»? Почему не хочется терять ее, даже если это просто игра, просто интернет-переписка, просто небольшая провокация со стороны красивой девушки, на которую она так легко поддалась? Потому что все по-настоящему. Если бы Элли хотела просто «спустить пар», она бы и не нуждалась в дополнительной помощи, воспользовалась бы своей фантазией или, на крайний случай, включила порно. Если бы проблема была только в отсутствии секса на протяжении долгого времени, она бы, наверное, и не написала больше Дине. Если бы это было игрой, она бы не думала об этой девушке 24/7, не переживала бы о ее чувствах, не боялась бы задеть, причинить боль, обидеть. Здесь что-то другое. Намного серьезнее, чем просто симпатия, намного сильнее, чем обычное вожделение, намного более необъяснимое, чем физическое влечение. Сигарета заканчивается, обжигает пальцы, летит прямо в окно, и Элли возвращается в теплую квартиру. Хватает свой дневник, потрёпанную исписанную вдоль и поперек тетрадь в твердом переплете, открывает чистую страницу и выводит корявые буквы на поверхности листа:It's a pretty fixation, Какая прекрасная навязчивая идея, But it's a wicked temptation. Но это злое искушение.
Немного подумав, приписывает снизу еще одну строчку:I know this love will tear me to pieces Знаю, эта любовь разорвет меня на части